15.
Утром следующего дня Турену казалось, что под ним разверзлась Бездна.
Нет, дело было не в похмелье, как некоторые могли бы подумать, хотя и оно вносило свою лепту.
Просто на загруженного делами немолодого человека разом навалилось слишком много проблем.
Кошмарная и нереальная смерть принца, присутствие Анто, проблемы с Вереном и вскрывшиеся интриги Лииноя — все это усложняло и без того не простую ситуацию.
Если бы Турена спросили, как он не заметил того, что происходило у него прямо под носом, Советник бы не ответил. Не потому, что не знал. А потому, что было стыдно признать правду, солгать же мешала совесть.
Память услужливо подкидывала картины из прошлого, напоминала о невыполненном обещании – заботиться о Лииное, как о родном сыне, беречь, как самое драгоценное, что было у его друзей.
После смерти королевской четы, некогда теплые отношения между принцем и советником, стали ухудшаться.
Турен знал причину, сейчас знал. К сожалению, понимание пришло слишком поздно. Лииной рос, и советник все чаще отмечал разительное отличие характеров отца и сына. Это огорчало рионорца, оставляло в душе горький привкус вины перед Лораром, за то, что Турен не смог воспитать из его сына достойного короля и воина. Не зная, как решить проблему, советник отгородился от нее. Лииной, почувствовав холодность со стороны мужчины, в ответ возвел свою стену.
Всегда больнее осознавать ошибки, которые уже невозможно исправить. Турен лелеял мечту воссоздать в принце его отца Лорара, а надо было присмотреться к сыну. Теперь же все было потеряно безвозвратно.
Вечером, увидев на пороге кабинета Анто, рионорец почувствовал, как его захлестывает ярость. Как смел пришелец жить, когда его мальчика больше нет?
Советник вскочил с места, намереваясь высказать все, что накипело за день, и застыл, встретившись с растерянным взглядом черных глаз. Осознание затопило разум, с кристальной четкостью позволяя видеть вещи и их суть. Турен понял – все повторяется вновь. Вот они — обида и боль, что некогда заставили отвернуться от юного принца. А потом останется лишь горечь сожаления и бесплотные терзания.
В тот день он принял решение взять на себя «заботу» об Анто. Оно пришло вместе с мыслью, что это станет лучшим извинением перед утерянными друзьями, и на сердце было одновременно тепло и горько.
Задавшись целью Турен принялся за Анто.
Пришельца нужно было ввести в курс дела. Быть правителем страны — большая ответственность, что Анто должен был уяснить.
Конечно, рионорец не собирался возложить управление на плечи землянина, просто нужно было обеспечить тому толику самостоятельности, которая бы позволила не отслеживать каждый его шаг, а так же очертить дозволенные границы поведения. Это давало свободу не только Анто, но и самому Советнику.
Турен отметил, что иномирянин был практичен и рассудителен. Данный факт позволял надеяться, что парень не доставит хлопот, если бы к вышеназванным чертам не прилагались любопытный нос и фонтан энергии. С последним нужно было что-то срочно делать.
Стоило рионорцу освободиться от дел, и, словно почувствовав это, появлялся Анто. Дальше шел ливень вопросов из самых различных областей жизни, абсолютно бессистемный. Пришелец обладал чуждой логикой, не лишенной интересных и свежих взглядов на привычные вещи, но в целом совершенно непостижимой. Какая картина складывается из этой мозаики в голове Анто, советник боялся представить.
Попав под перекрестный допрос два дня подряд, Турен решил взять все в свои руки и нанял учителей. Это были проверенные, надежные люди. Удостоверившись, что теперь есть, кому ответить на вопросы Анто, рионорец вздохнул с облегчением.
Когда Антон говорил о нехватке информации, он имел в виду нечто иное, нежели советник. Попытка объяснить Турену, что ему хватит экономики, географии и краткого введения в политологию с треском провалилась. Всю следующую неделю иномирянин вспоминал об этом, часто в нецензурных выражениях.
День принца был расписан по часам — этикет, танцы, география, политика, экономика, история, и это малая толика того, что, по мнению достопочтимого рионорца, в кратчайшие сроки должен был освоить пришелец.
Собственно, Антон узнал, что список обязанностей государя составляет длину ковровой дорожки от тронного зала до парадного входа дворца.
Правда.
Антон лично размотал врученный ему рулон желтоватого от времени пергамента и проверил. Его даже не смутило, что старинный свиток может развалиться. В общем-то, он на это в тайне надеялся, пока раскатывал бумагу по коридору, под возмущённым взглядом Советника и смеющимся Ислана – с некоторых пор личной тени Их лже-Величества Анто Завелейского, принца рионорского.
Несмотря на устроенный цирк, отвертеться не получилось. Когда Турен, выговорившись, ушел, плачущий от смеха Ислан признал, что попытка хоть и не увенчалась успехом, но была хороша.
Пришлось осваиваться в новой роли.
Утешением служило лишь то, что большую часть обязанностей перечислили для проформы. У проштрафившегося рионорского принца на ближайший год не было запланировано никаких выездов в свет, то есть Коршан, и это многое упрощало.
Антон считал себя легко обучаемым и главное обучающимся с удовольствием человеком. Лишь бы обучение не было похоже на школьный процесс, когда в тебя вкладывают массу неувлекательных знаний, в столь же неувлекательной форме.
В этом и была вся загвоздка.
Информация лилась, как из ведра — ничего не значащие для него даты, числа, имена… В какой-то момент Антон не выдержал и попытался протестовать против злостного издевательства над пришельцем. В итоге получил строгий выговор от мага и по подзатыльнику от тхамина и Советника.
От фамильярности со стороны последних, из умных мыслей осталась одна, лаконичная и нецензурная. Озвучивать Антон не стал, просто молча встал и ушел, и обижался на всех до вечера.
Довольно продуктивно.
За ужином Турен извиняющимся и, в тоже время, серьёзным тоном, как обычно говорят с любимым чадом провинившиеся родители, стал объяснять насколько важно, чтобы Антон мог свободно ориентироваться в обстановке. Ислан же просто молча, отдал ему свой кусок пирога.
Антону не нужны были извинения. Он понимал, что просто сорвался, в чем и признался Турену, а заодно и извинился перед старшим, и был вознагражден потеплевшим взглядом рионорца.
А вот пирог Антон съел. Принца тут особенно не баловали. Его рацион, несомненно, отличался от меню дворовых слуг, но, ни тебе рябчиков в тесте, ни гусей в яблоках. Все чинно, по-семейному: каши, супы, пироги, овощи в разных видах, самое большое попустительство – местные сладости по выходным.
К сладкому Антон пристрастия не имел, а потому оно доставалось детворе, втихаря от взрослых, иначе бы с него шкуру сняли. Где это видано подкармливать дворовых дорогущими конфетами?!
Кстати, о детях. Он так и не успел выяснить, кем является Дель прежнему принцу.
Линнея покинула замок в тот день, когда Антон ближе познакомился с Туреном, еще на рассвете.
Она вернулась в имение отца в Мэни. Теперь Антон знал, что это почти два дня пути от Эл-Грасса. Похоже, молодая мама испугалась странного поведения принца и посчитала, что им с дочерью будет безопасно подальше от столицы.
В общем, от всего происходящего голова шла кругом.
Самой приятной частью обучения была верховая езда и тренировки с Исланом. Владение мечом оказалось самым ценным умением Антона и, неожиданно, самым понятным.
Вот тут-то он отрывался… тхамин на иномирянине. Но Антон надеялся, что это только пока.
На самом деле все было не так уж плохо. В первый раз Ислан напал без предупреждения, как сказал, для проверки реакции и умений.
Антон продержался меньше минуты, но тхамин отступил и удовлетворенно кивнул, поинтересовался, не был ли Антон учеником война. Завелейский подтвердил что был, не став рассказывать Ислану, что сам считался неплохим воином в определенных кругах. Тхамин и без того слишком часто смеялся в последнее время.
Антон учился владению мечом прилежно и с удовольствием, но, по мнению Ислана, звезд с неба не хватал, о чем тот не упускал случая напомнить.
Антона это задевало. У тхамина, складывалось мнение, что иномирянин беспомощен. Новоявленному принцу это не нравилось, но он, молча, терпел подколки драшаанца, а иногда и не молча. Да, он пока не мог достать Ислана мечом, зато слова были его стихией...
Ссора вспыхнула именно из-за слов, правда, не его.
Прошло полторы недели. Советник так плотно занял иномирянина учёбой, что работать приходилось ночами. Антон очень старался, выверяя каждый пункт, и всякий раз понимал, что упускает важные детали.
С проблемами некоторого рода он просто не сталкивался. Например, пласт самых плодородных земель проходил вдоль границы Рионора. С юга страну защищали горы, что позволяло не бояться степняков, от набегов которых страдали соседи. Однако разбойные нападения в этих местах были сезонным развлечением. Каждую осень они повторялись. Власти, ничего не могли сделать, просто не успевали. Люди уходили в более защищённые районы, редко кто возвращался к разрушенным домам, поля зарастали. Нужна была работающая система защиты.
У Антона накопилась масса вопросов, на которые собственный опыт не мог дать полноценных ответов. Поэтому он решил больше не тянуть и обратиться к Турену.
Серое осеннее утро не радовало. Дождь закончился на рассвете. Свинцовые тучи летели по небу подгоняемые промозглым северным ветром, чьи резкие порывы стряхивал ледяные брызги с полуголых ветвей.
Антон морщился. Ему казалось, что пройдоха-ветер специально ждет, когда он окажется ближе к деревьям чтобы метко закинуть очередную пригоршню воды за шиворот. Завелейского все раздражало и все отвлекало. Он нервничал по поводу будущего разговора с Туреном и не мог сконцентрироваться на тренировке.
Тхамин, в очередной раз пробил защиту Антона, наметил острием запястье и, опустив меч, недовольно поинтересовался.
— Где ты витаешь?
Антон почесал свежую царапину, далеко не единственную. Для учителя Ислану не хватало терпения, еще и поводов сердиться находилось предостаточно. Хотя бы, привычка Анто отвлекаться во время боя.
Уровень мастерства иномирянина не позволял вести себя так безответственно. Не говоря уж о том, что это было неуважением к противнику.
И это лишь вершина айсберга.
Еще больше Ислана волновало отсутствие страха, а вместе с ним и здравого смысла. Забыть в комнате меч, кинуться разнимать вооруженных людей, упорно кормить злющего дворового пса, протянуть руку, знать, что укусит, но с упрямством протягивать ему следующий кусок – все это было само собой разумеющимся. Словно назло, каждую минуту проверять жизнь на прочность.
Парню повезло оказаться в теле принца, переселись он в простолюдина, не прожил бы и дня. Пришелец не умел ничего полезного для их мира, был беззащитен, как ребенок, а вел себя, как великий воин, и что хуже — бессмертный.
Чего стоил один его взгляд. Бьет прямо в душу. Словно хорошо поставленный удар. Лучше бы так мечом работал.
— Ну? – требовательно нахмурился Ислан, разрывая зрительный контакт.
— Прости. – В ответ виноватая улыбка. – Я уже не тут. Хочу сегодня поделиться с Туреном своими планами. Прокрутил десяток сценариев и каждый из них в чем-то плохо, а заканчивается еще хуже.
— Занимаешься глупостями. – Чересчур резко отозвался тхамин, бросив на непутевого ученика гневный взгляд. – Лучше сосредоточься на поединке.
Тхамин показал знаком собраться. Однако сегодня завладеть вниманием иномирянина оказалось особенно сложно. Несколько минут и тот вновь в облаках.
Ислан не выдержал. Намерение преподнести урок переросло в уверенность. Удары становились ожесточённее, беспощаднее и сильнее. Тхамин наступал, не давая перевести дух.
Завелейский отчаялся уследить за клинком драшаанца. Меч расплывался сплошной серой полосой. Казалось, только что острие утыкалось в нагрудник, и в эту же минуту клинок плашмя бил по бедру.
Антон отступал. Утоптанный и скользкий от воды дерн скользил под ногами. В итоге иномирянин оступился и растянулся в грязи. Меч уткнулся под подбородок. Принц вскинул темноволосую голову, наткнулся на торжествующий и насмешливый взгляд телохранителя.
— Жизнь такова, что если ты не держишь в руках меч, то кто-то держит его у твоего горла, Анто, — едко бросил тот, опуская меч. – Разговоры хороши у камина за толстым слоем камня. Но и стены не смогут защищать вечно, и когда ты выйдешь отсюда, твоя жизнь закончится в ближайшей канаве. Там тебя заждались черви. Только собеседники из них никакие, больно молчаливы.
Антон ничего не ответил, просто бросился на тхамина. Злость всегда делала землянина расчетливым. Он бил, выверяя каждый удар, четко и точно. Большинство их не достигало цели, но Антона это не волновало.
Ликовать драшаанцу пришлось не долго. На смену торжеству пришло беспокойство. Тхамин — это идеальный воин, охранник, убийца. Антон, даже при желании, не мог причинить ему вреда. Когда он выбил у иномирянина меч, то ожидал, что тот отступит и успокоится. Надежда не оправдалась. Миролюбивый, смешливый, по-детски открытый Анто исчез. Вместо него появился расчетливый, хладнокровный и упрямый человек. Глядя на преобразившегося Анто, Ислан в первые подумал, что имеет дело со взрослым мужчиной, а не мальчишкой, кем он по инерции продолжал считать принца.
Иномирянин вновь и вновь поднимал выбитое оружие, и в душу закралась паника. Ислан не хотел повредить Анто, а это было неизбежно, если все продолжится, и тхамин отступил.
Ислан поднял меч на протянутых руках:
– Прошу, успокойся.
Антон прикрыл глаза, его все еще трясло от обиды.
Когда Ислан уже засомневался, был ли его шаг к примирению хорошей идеей, иномирянин выругался на непонятном языке и воткнул клинок в землю.
Антон запустил пятерню в волосы, дернул, словно это должно помочь придти в себя. Злость испарилась, откуда-то выплыла досада, в первую очередь на самого себя.
Его мир не вертелся вокруг меча, как мир Ислана. Однако разумом Завелейский понимал, что Ислан прав. В этом мире сначала действует меч, и только потом прибегают к словам. Просто Антону было сложно смириться с привычным для тхамина положением вещей. Воспитание не давало, и привычки мешали.
Завелейский не стал ничего говорить драшаанцу. Оставив сбитого столку Ислана за спиной, Антон направился в замок. Прежде чем встретиться с советником, ему стоило переодеться и успокоиться.
Ислан некоторое время кусал губы, глядя на оставленный в земле меч, а потом поспешил за принцем.
16.
Антон оставил Ислана в коридоре, ему хватило одного взгляда. Столкнувшись с отчужденностью принца, Ислан не нашел возражений.
Завелейский испытывал некоторые угрызения совести. Тхамин очень трепетно относился к своему ремеслу и отделить его от охраняемого, было тоже что наказать, заставив лишний раз нервничать. Но Антон еще не отошел и присутствие Ислана, не давало сосредоточиться на деле.
Завелейский поздоровался с Туреном, протянул десяток листов исписанных корявым почерком, и теперь разглядывал искусно вырезанный деревянный глобус, тщательно скрывая нервозность. Время от времени косясь на сосредоточенно вчитывающегося в каракули рианорца, Антон испытывал мстительное удовольствие. Изложить идеи на бумаге его заставил Турен, для тренировки почерка, и теперь расплачивался за это. Рианорский алфавит Антону дался легко, а вот писать левой рукой было сложно.
— Идеи хорошие, — наконец отозвался Турен, – Но слишком грандиозно. На все у нас просто не хватит средств… — покачал головой, откладывая в сторону последний лист.
Анто подобрался. Отступать не попробовав, он не собирался.
— Это рассчитано не на год, Турен. Сроков никто не ставит, спешить не куда. Начните с малого — завершите невозможным.
Турен улыбнулся, свойственный юности оптимизм давно покинул его, но было приятно рассмотреть знакомую черту в ком-то другом, и все же:
— Мы живем не в мечтах, Анто, — начал он, но парень перебил.
— Что ты считаешь мечтой? – поинтересовался иномирянин, придвигая к столу советника кресло и усаживаясь на деревянный подлокотник.
Рионорец неодобрительно покачал головой, мания Анто сидеть выше собеседника раздражала. Не обращая внимания на старшего, иномирянин рылся в бумагах. Вытянув листок с планом, Антон пробежался глазами по строчкам и продолжен отстаивать свою идею.
— Я не обещал, что будет легко, Турен. – он сдвинул брови, — Чтобы восстановить торговлю зерном нам нужны новые посевные площади. В приграничных землях, как нельзя годных для этого, не спокойно. Нам нужно навести там порядок, то есть нужны войска. Согласись, что гарнизон Предгорий не справляется со своей задачей. Сотня человек на тысячи миль — иголка в стоге сена. Пока я предлагаю заняться именно этим. Про дорогу от Тира до Трэвена нужно сначала переговорить с торговцами и Главой инженерной гильдии. …. Тут море работы, — Антон развернул лист к Турену, тот невольно опустил глаза на неровные строчки, — Я ведь не говорю, что завтра проснешься, а казна забита деньгами. Я предлагаю реальный выход, сложный, но выполнимый. Стоит лишь приложить усилия. Рионор был крупнейшим экспортером зерна. Если за тридцать лет вы смогли развалить страну, то за следующие тридцать я предлагаю вам собрать ее вновь, и начать действовать сейчас. Пока наши люди не стали есть собак, что не за горами, как я понял. Ты знаешь, что Эл-Грасс выглядит хуже, чем пограничные провинции Коршана?
Советник сдвинул широкие брови.
— Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. – Проворчал он, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кресла. – Все что ты предлагаешь, усилит Рионор. Коршан не позволит такому случиться.
Анто затаил дыхание, как перед прыжком в воду, прежде чем озвучить истину, которую не хотел признать рионорец.
— Турен, мы и есть Коршан. – Антон мог видеть, как на породистом лице Турена проявилось недовольство, но продолжил.– Вот уже тридцать лет, вы его часть. На фоне подвластных ему стран, Коршан экономически стабилен. У них сильная, обученная армия и ресурсы, которыми мы можем воспользоваться на нужды Рионора.
Турен охватило возмущение, тут же выплеснувшееся в резкое:
— Еще предложи мне челом бить Верену.
— Если понадобится, —увлеченный идеей Антон не сразу уловил перемену в настроении мужчины.
— Нам не нужна его помощь! – рявкнул советник.
— Почему? – то же вскинулся Антон, которому пунктик советника вставал поперек дороги, — Потому, что оскорбляет лично тебя?! — И понял, что попал в цель, когда щеку обожгло хлестким ударом.
Возможно, он и, правда, перегнул палку и, наверное, попытался бы по привычке все замять, только с утра на этом поприще потоптался Ислан, и все еще под впечатлением ссоры Антон невыдержал.
На пол полетели бумаги, перья. Опрокинутые чернила залили злосчастный проект. Они снесли с камина подсвечники и драгоценную шкатулку. Антон неудачно приземлился на резной журнальный столик. Тонкая работа местного мастера не выдержала и разлетелась на куски. И почти сразу же Турен, при помощи иномирянина, повторил маневр с креслом. Оно оказалось крепче, чем стол, и просто лишилось одного подлокотника.
Ворвавшийся в комнату Ислан, сделал попытку разнять дерущихся. Обхватив Антона за плечи, попытался оттащить иномирянина от рионорца.
Антон еще более разозленный вмешательством резко подался назад. Ислан с удивлением почувствовал, что поднимается в воздух, и в следующий момент спина встречается с холодным каменным полом, а Антон снова повернулся к советнику.
Прошло немало времени, прежде чем все успокоились.
Всклоченный Турен сидел в сломанном кресле, прижимая платок к разбитому носу.
На полу, подпирая спиной серые камни камина, сидел Антон, являя собой живописное зрелище: ворот рубашки порван, на правой скуле синяк, грозящися разрастись на половину лица, губа разбита. У двери стоял хмурый Ислан, не пострадавший в завязавшейся потасовке, но разобиженный до глубины души.
— Хорошо сражаешься. Признаться не ожидал. Где ты учился? – поинтересовался Турен, рассматривая испачканный кровью платок и избегая встречаться взглядом с принцем.
— В школе боевых искусств. У меня ощущение, что вы считаете будто я пришел из какого-то сказочного мирка. — Антон сморщился, трогая опухшую губу. Неприятное пощипывание оповестило, что больше так делать не надо.— Нда… вот и поговорили.
Он увлекся разглядыванием содранных костяшек и не сразу осознал, что негромкий звук в тишине — это смех.
Звук стал громче. Турен постанывал, когда смех отдавался болью в разбитом носе, но остановиться не мог.
Антон пару минут разглядывал веселящегося мужчину, и в итоге улыбнулся.
– Ладно…— он поднялся и привел себя в порядок. — Ты готов слушать меня дальше?
Советник моментально успокоился и сплюнул от досады, показав свое отношение к упрямству иномирянина. Перебравшись в рабочее кресло, превращая массивный письменный стол в преграду меж ними, но даже привычное место не вернуло уверенности. Антон своим выпадом достал до уголка души, где ютились сомнения в правильности раннее принятых решений. И все же, Турен не мог просто сдаться.
— В любом случае сначала нам придется получить разрешение Верена, а наше недоверие обоюдно и у него слишком глубокие корни. – мужчина на минуту представил, что все задуманное удастся, и в эту же минуту покачал головой, отсекая мысли, не позволяя себе верить в удачный исход.
Собирая раскиданные бумаги, Антон размышлял о правоте Турена. Война, напряженные послевоенные отношения, последние события – скандал в Коршане – картина вырисовывалась неутешительная. Поступок Лииноя, да и что кривить душой, Антон тоже внес свою лепту, восстановили Верена против рионорского принца. Антон пока не видел пути вернуть если не расположение, то хотя бы ровные отношения с Коршаном, но делиться неуверенность с советником не стал.
— Чтобы обратиться в Верену, мне нужно знать, что просить, — вместо этого сказал он мужчине, собранные листы легли на стол, упершись руками в столешницу решительно посмотрел на рионорца.
Турен погрузился в раздумья. Сомнения Антона ему были неведомы. Он видел перед собой решительного парня, который упорно двигался к цели. Это немного пугало, привыкшего к осмотрительности мужчину, но если подумать, то терять им было нечего.
— Что ж… — тяжко вздохнув, Турен кивнул, — Для начала нам нужно укрепить форт в Предгорьях. Лучше если там будут постоянные шесть сотен. Мне не нравятся эти «бандиты». Слишком они организованны.
— За три десятка лет я бы тоже организовался. – не преминул вставить слово, острый на язык иномирянин.
— Не перебивай, — осадил парня Турен. – Значит шесть сотен — это раз. Разрешение на основание еще двух фортов – это два. Если мы решили увеличить площади посевов, то нужно оставить больше зерна, следовательно, мы не сможем послать в Коршан привычную меру, но это потом. Сейчас главный вопрос — люди.
Взгляд рианорца остановился на Антоне. Парень, казалось, его не слушал, вернувшись к созерцанию глобуса, но Турен знал, что это не так.
— Анто, я чего-то не знаю?
Иномирянин оторвался от созерцания работы бетонских мастеров, поднял на советника полный раздумий взгляд.
— Почему именно зерно? Нет, я понимаю, что в недалеком прошлом мы отлично жили за счет экспорта, но сейчас конкуренция высока – Иллитанский зерновой картель, Хлебная гильдия Объединенного королевства, — это очень серьезные противники.
— Если все пройдет успешно, то не для нас. – уверенно заявил Антон. — Подумай сам, кого бы ты выбрал на месте Верена. Они — чужаки. Он никогда не сможет их контролировать, в отличие от нас.
На лице Турена появилось знакомое выражение.
— Прости, — поспешил увести советника от неприятных мыслей Антон, — Просто с точки зрения Верена, мне кажется, мы гораздо выгодней политически и экономически. Вот что я хотел сказать.
— Это все измышления, — не радостно отозвался советник.
— Не совсем, — повинился Антон, занимая излюбленный подлокотник, опираясь локтями в стол. Лоб иномирянина прорезала глубокая морщина, когда он вглядывался в лицо мужчины, наконец брови решительно сдвинулись и Антон продолжил. – Лииной не просто так оказался в комнате коршанца. Он искал там письма к Кормаку, как я узнал…
— Он глава совета Хлебной гильдии. – Договорил за него советник, не сводя настороженного взгляда с иномирянина.
— Да, — смутился сбитый с повествования Антон, заметно замялся, но продолжил, — В письме Верен предлагал увеличить поставки зерна из Объединенного королевства в Коршан.
— Это ослабит влияние иллитанских купцов…
— … и Иллитана на Коршан в целом. – согласился Антон, зная чуть больше в отношениях между Нироном и Вереном, чем рианорец.
Турен испытующе смотрел на иномирянина, его тревожил один вопрос:
— Где письма?
Антон засомневался, что вернуть бумаги Верену было правильно.
— Я вернул их на место, — неуверенно произнес он, и заметил как советник расслабился на глазах.
— Все хорошо, — успокоил тот Антона, — ты все верно сделал. – Мужчина откинулся в кресле, запустил руку в седеющие волосы, выдохнул — Ох, но от кого ты узнал? Когда? Как удалось вернуть? – от этого парня голова раскалывалась.
— В Коршане, когда вы все вышли чтобы распорядится по поводу отъезда, ко мне заглянул некто герцог Саав. Ему был очень нужны эти письма, как я понял, он должен был передать их Нирону. Возможно. Мы мало поговорили. После его визита я нашел бумаги, подумал, что если они сейчас пропадут, то нам не поздоровиться. Ведь подозрение первым делом падет на меня. Я попросил Ислана помочь мне вернуть их на место.
Советник закрыл глаза и потер широкий лоб, разгоняя морщины.
— Значит так, — начал он, выпрямляясь в кресле, по-отцовски жестко глядя на иномирянина. – Обо всех подобных авантюрах, докладывать мне не-за-мед-ли-тель-но. Понял?
— Понял, — честно кивнул иномирянин, понимая что если сейчас не согласиться, то его снова будут убивать. — Слушай, а что у нас за гарнизон в Эл-Харте? – уточнил Антон, возвращаясь к насущным проблемам.
— Подарок от Коршана, — хмуро отозвался Турен.
— Объясни? – тут же потребовал Антон.
Турен тихо застонал:
— Ты когда-нибудь иссякнешь?
— Через два года, — весело пообещал Антон.
Турен вздрогнул от неожиданности. Они старались тактично не вспоминать о небольшом сроке отведенном в их мире Атону. Это не могло быть темой для шуток. В темном взгляде рионорца проскользнула растерянность, но лишь на секунду и Турен вновь взял себя в руки.
— Дай Бог нам дожить… — пробормотал он, из воспитанности поддерживая неуместную шутку, и перевел тему. — После войны по соглашению между Коршаном и Рионором, мы не имеем право на армию больше трех с половиной тысяч человек. Это минимум для защиты границ. Как жест доброй воли нам был предоставлен коршанский гарнизон на полторы тысячи человек. Они распределены по границе Коршана. Большая часть около восьми сот человек в Эл-Харте.
— Что значит предоставлен? – зацепился за слова Антон. – Под чьим они началом?
— Официально под рионорским, неофициально – они с места не сдвинутся не получив приказа из Корашна.
— Понятно. В итоге мы имеем толпу тунеядцев, которые живут за наш счет. – Протянул Антон, что-то прикидывая, на лицо выползла ухмылка, заставив советника насторожиться. – а ты говорил, не хватает людей!
Турен застыл уловив мысль, в глазах поселились смешливые искры.
— Если ты сможешь перекинуть коршанские войска на наши границы я стану первым проповедником «нового пути». – В тоне советника проявились азартные нотки.
Иномирянин помедлив протянул Турену руку. Видя недоумение, сжал ладонь Турена. Потому как загорелись глаза принца рионорец понял, что обратного пути уже нет.
— Договорились… — загорелся Антон. – Ислан, разбей. – поманил телохранителя , не выпуская из цепкой хватки ладони рионорца, показал что нужно сделать.– У нас говорят «договор, дороже денег».— хмыкнул на взгляд Антон. – Выезжаем завтра после обеда, мне нужно кое-что сделать. И да… мне нужно обеспечить гарнизону информационный вакуум.
— Что-что? – Недоумевая, отозвался Турен.
— Ни один голубь, ни один человек из гарнизона не должен попасть к Верену прежде нашего гонца. – с энтузиазмом пояснил Завелейский, — Голубей съесть, гонцов… запереть где-нибудь, но обращаться нежно. Сами понимаете, не маленькие. И мне нужен для послания очень упрямый человек, Турен, боюсь наших голубей Верен зажарит вместе с бумагой. А то бы я просто набил ими замок. – Антон сделал рукой жест словно собственноручно запихивал голубя в переполненный коршанской дворец, лицо при этом приобрело мечтательное выражение. — И когда из окон торчали бы хвосты наших пернатых братьев, когда Верену негде было не только сесть, но и пройти… ему бы пришлось с нами связаться
Турен сдавленно хрюкнул, сдерживая рвущийся наружу смех, и прикусил губу.
— На месте Верена я бы тебя убил. – Признался он, — Идите уже к Дераму. —выдавил из себя советник, глядя как на лице принца расцветал всеми цветами радуги огромный синяк. – Пусть подлечит… И мне его потом пришлите.
Антон сдержал улыбку, стараясь не потревожить губу, кивком попрощался с советником покидая кабинет.
17
Благодаря стараниям мага, к вечеру губа уже не болела и синяк не грозился превратить Антона в призрака оперы в маске синего цвета.
Завелейский укладывался спать, стараясь не смотреть в сторону телохранителя. Злость испарилась, обида по-притихла и вроде бы пора было мириться, но с чего начать он не знал, и тхамин похоже не собирался ему помогать.
Ислан устраивался на кушетке, предположив что принцу будет неприятно его соседство. Весь день Анто не замечал его присутствия. Обращался лишь, когда без тхамина было не обойтись. Это было нормально для личного охранника, в конце-то концов, их нанимали не для разговоров, но для Ислана стало ударом под дых. Ему неожиданно не хватало разговоров с принцем. Холодность Анто была неожиданно неприятной, что самое ужасно Ислан не знал, как ее преодолеть, а иномирянин не предпринимал попыток к примирению. Поэтому вопрос застал его врасплох:
— Ты так и будешь путешествовать между кроватью и кушеткой? – поинтересовался иномирянин.
Ислан в первый раз за день поднял на хозяина глаза.
— Ислан, — Антон сел на постели, — Мы оба погорячились утром. – он замолчал подыскивая слова, — Во многом ты прав, но может быть ты слишком многого от меня хочешь? Я не тхамин и никогда им не стану…
Ислан присел на край кровати, потупил взгляд.
— Я плохой учитель, мой принц, — Антон удивленно поднял брови, еще ни разу Ислан не обращался к нему по титулу. – Вам лучше обратиться к Турену. Он подберет лучшего наставника.
— Ты лучший, Ислан, — возразил Антон, и добавил, — Но, возможно, тебе просто в тягость возиться со мной?
Ислан вскинул глаза на Анто.
— Ты мне не в тягость – быстро отреагировал он, боясь, что иномирянин добавит что-то такое, что обратного пути не будет, тут же позабыв и титулы и обращение на «вы».
Антон позволил себе улыбнуться.
— Что ж, тогда ложимся спать, завтра у нас с утра тренировка. Только помни, что не надо делать из меня тхамина.
— И не мечтаю, — хмыкнул Ислан, поднимаясь и перебрасывая подушку на кровать, перетаскивая туда же одеяло. – Это не выгодно, тогда я тебе больше не понадоблюсь.
Антон фыркнул и затих, изучая потолок.
— Ислан, — через некоторое время позвал он, готовящегося ко сну тхамина,— как думаешь, почему еще никто из заговорщиков со мной не связался?
Тхамин закусил нижнюю губу, повернулся к Антону. Эта мысль посещала его не однократно.
— Не знаю, Анто. – он помотал головой,– кстати, — забираясь под одеяло добавил он. – не пора ли начать звать тебя Лииной? Мы слишком увлеклись, как бы это не пошло во вред.
Антон поежился, толи от того что в комнате было прохладно, толи от неприятных мыслей. Расставаться с единственным, что у него осталось от прошлой жизни было страшно и все же:
— Пожалуй, ты прав. Вся конспирация к черту. Завтра поговорим с остальными. Пора мне привыкать к новому имени. – Антон недовольно заворочался, — Холодно. – В итоге пожаловался он, кутаясь в одеяло.
Ислан пододвинулся ближе и притянул принца к себе.
Ошарашенный Антон запоздало возмутился.
— Ты что творишь?
— Грею. – невозмутимо отозвался охранник, для которого не происходило ничего экстраординарного.
— Не проще растопить камин? — насмешливо поинтересовался Антон.
— Такая роскошь только для гостей. Здесь даже зимой топят лишь на кухне, там живут дети и женщины. Мужчины согреваются, как могут. Спят по трое, четверо в одной кровати.
Анто представил себе картину и театрально хлопнул себя по лбу.
— Боже мой, куда я попал?!
Ислан улыбнулся, прижимаясь теснее к спине Анто. Принц оттаял, а Ислан уже знал, что не захочет вновь испытать «немилость» господина.
— Лииной, — Ислан подал голос, задумавшись и не заметив, что принц задремал, — Я тоже хочу так уметь. Научишь?
Согревшийся и полусонный Антон не сразу сообразил, о чем говорит тхамин.
— Шутишь? – поинтересовался он, не понимая, чему он может научить профессионального охранника.
Ислан серьезно помотал головой.
— Я видел эти приемы в Коршане, это ведь целая система? У нас есть бетонский бой, но таких точных …— тхамин замолчал, пытаясь подобрать слова, приемы Антона его действительно поразили простотой, изяществом и функциональность.
— Научу, — не дожидаясь продолжения, зевнул иномирянин, — только спи уже. Хорошо?
Ислан улыбнулся в темный затылок.
— Хорошо. Доброй ночи, Лииной.
Ислан почувствовал, как тело в его объятьях напряглось, но через секунду иномирянин тихо отозвался:
— Доброй ночи, Ислан.