Рейтиинг: R 16. (Понимаю что такого нет. Никаких откровенных сцен не присутствует, но не думаю, что до 16 лет это стоит читать.)
Предупреждение:
1. присутствуют гомусексуальные отношения, поэтому «Странно быть гомофобом в этом месте. Не запрещено, но странно...» © Мальчики направо.
2. Произведение еще не закончено.
1.
Антон лежал на огромной кровати, рассматривая тяжелый балдахин, тканный золотом — всё в полумраке сливалось в единый золотисто-багряный фон. Завелейский зажмурился. Не придумав ничего лучше, парень мотнул головой, пытаясь поставить мозги на место и осмыслить произошедшее, однако та тут же отозвалась дикой болью; от неожиданности он застонал.
К нему тут же подскочил дремавший в кресле человек.
— Мой принц? — в голосе звучала непонятная смесь эмоций, — воды?
Антон с благодарностью принял стакан, интересуясь не столько жидкостью, сколько «нянькой».На первый взгляд он был выше, чем Антон. Это значит больше двух метров. Темноволосый, карие глаза, заметная горбинка на носу, странная одежда. Бывалый ролевик не смог бы отнести ее к какому-нибудь знакомому периоду.
Антон отдал стакан и поднялся на подушках, продолжив размышлять о своем.
Еще день назад он был на игрушке, которую смастерил его друг. Фентези, ничего оригинального по миру, но понравился сюжет, да и Славка попросил помочь. Антону было не в лом, тем более друг его так расписал в своей команде, что те смотрели на него почти как на Бога. Живая легенда — Антон Завелейский a.k.a Джан. Есть в этом свои приятные стороны. Например, травить байки у костра после хорошей игры. А вокруг мечтатели, романтики — обыкновенные подростки. Антон невольно улыбнулся.
Все шло отлично. Игра прошла довольно гладко, последний вечер обещал быть приятным. Славка умудрился приготовить ведро глинтвейна — новая мода. Лично Антон предпочитал водку, но у каждого свои тараканы.
Народ кучковался у костров, особо плотно концентрируясь там, где пели менестрели. Антон тоже добрался до гитары — любимого его увлечения, после девушек и игр. Даже успел что-то сыграть, преданно глядя в глаза темноволосой соседке, застывшей с пластиковым «бокалом» в руках.
Ее звали Альмира. Антон успел выяснить, что это была ее первая игра. Довольно высокая, стройная, но не худая — все на месте, длинные темные вьющиеся волосы и черные глаза. Прямо принцесса Жасмин.
Антон улыбался Альмире, она ему. Все складывалось замечательно. Они успешно строили друг другу глазки, разговорились, гитара была отложена. В какой-то момент девушка протянула ему свое зеркало, чтобы тот стер сажу с лица. Вот тут-то это и произошло. Мир вдруг сжался до размера ячменного зерна и погас.
Очнулся он вечером, как ему показалось. Вокруг толпилась куча народа. Все тут же переполошились — принц очнулся. Не дав ошарашенному и, признаться, до чертиков перепуганному парню сообразить, что происходит, над ним сделали какие-то пасы руками, залили почти силком в рот что-то горькое, и Антон снова вырубился.
Проснувшись полчаса назад, Завелейский искренне думал, что ему привиделось, пока не открыл глаза.
Орать Антон не стал. Он вообще отличался устойчивой психикой и возлагал большие надежды на этот факт. Посудите сами — проснуться неизвестно где, все вокруг называют принцем... А у тебя в голове все никак не сойдутся две реальности: вот, ты у костра в окружении друзей... а вот, ты у черта на рогах с незнакомыми людьми, которые уверены, что знают тебя — так и с ума сойти не долго.
Антон оторвался от мыслей и сел на кровати, «нянька» тут же бросился ему помогать.
Завелейский замотал головой и смачно выругался, когда мерные удары внутри черепной коробки вновь превратились в дикую боль. Тихонько взвыл и добавил еще пару непечатных. Похоже, что его нянька не ожидал от царственной особы такого лексикона, поэтому впал в остолбенение.
Пережидая подлый выверт организма, Антон разглядывал свои босые ноги, торчащие из-под длинной ночной рубашки. И тут его накрыло окончательно.
Каждый из нас знает свое тело вдоль и поперек, и то, что видел и чувствовал Антон, ему принадлежать не могло. Плюнув на все, Завелейский рванул к зеркалу, замер и через пару минут сполз бы на пол, если бы находящийся тут «дежурный» не подхватил полубесчувственное тело и не дотащил его до кресла.
Антон закрыл лицо руками, пытаясь не сорваться. Из зеркала на него смотрело худосочное темноволосое недоразумение метр семьдесят, может семьдесят пять роста. И это никак не могло быть отражением высоченного, голубоглазого и светловолосого Антона.
Мысли метались от разумного: «Без паники!», до неразумного: «Бросить все и бежать!». Только куда?
«А что, если всё рассказать, объяснить?» — вопрошал в глубине души оптимист. «И тебя упрячут в ближайшую психушку, или как тут у них это называется? Но ты принц. Ну и что, что принц? У нас таких пачками рожали, про запас».
В итоге разум сумел усмирить страх.
Чтобы то ни было, а мозги остались при нем свои собственные, и выход он найдет. В незнакомом мире в первую очередь решено было искать союзников.
Таким образом, придя к согласию с самим собой, Завелейский, наконец, обратил внимание на своего телохранителя. То, что это был именно он, сомневаться не приходилось. Достаточно было взглянуть на внушительный арсенал, развешанный на парне, до этого момента упущенный метавшимся в недоумении и страхе сознанием.
В это время «нянька» высунулся из-за двери и попросил, чтобы позвали какого-то Дерама. За стеной бряцнули оружием (этот звук Антон не мог не узнать) послышались удаляющиеся шаги, и едва Антон успел дойти обратно до постели, в комнату быстрым шагом вошел растрепанный заспанный мужчина, на ходу застегивающий длинную темно-синюю мантию.
— Как вы себя чувствуете, Ваше высочество? — голос Дерама оказался негромким и мягким.
Антон разглядывал лекаря, как он сам про себя решил, пока тот его осматривал и ощупывал. Темные кудрявые волосы до плеч, собранные в небрежный хвост, толи из-за спешки, толи Дерам совсем не следил за внешним видом, главное чтобы не мешали и ладно. Худощавый, или опять же просто казалось под просторной мантией. Лекарь слегка горбился и все время щурился, выглядывая в своем принце основания для опасений.
Антон мысленно усмехнулся, — основания были.
Кстати во внешности телохранителя и лекаря было что-то, что объединяло их, указывая на общую родину. А вот он сам, насколько успел рассмотреть, выбивался из контекста. Если первых Антон мог отнести к арабам, то внешность принца больше напоминала испанцев.
Антон вздохнул и решил подать голос.
— Что случилось, Дерам? — лекарь вскинул глаза на своего принца, поймал выжидающий взгляд господина и пристыжено уставился в пол.
— Ваше высочество плохо себя чувствовали... — маг продолжил описывать события вчерашнего вечера, а Антон пытался определить, как тот относится к принцу. Лекарь точно не был враждебен. Да и весь его облик выдавал неиспорченного властью мужчину, скорее всего ученого. Страсть к науке всегда украшала лицо человека особой печатью вдохновения. Антону нравилось то, что он видел. Читая сиюминутные эмоции, он уловил, что Дераму стыдно, но не за себя. Такое лицо было у матери Антона, например, когда соседка донесла о разбитом мальчишками окне.
— Было что-то еще? — слегка поднажал он на лекаря.
Дерам раскрыл рот, чтобы ответить. И Антон понял, что его сейчас будут отчитывать, но этого не произошло. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошли трое незнакомцев.
Антон, старательно скрывая тревогу из-за неожиданного вторжения, с интересом рассматривал новые действующие лица.
Классический король-варвар в окружении ближайших соратников. В том, что перед ним правитель, Антон не сомневался. Достаточно было посмотреть на Дерама и телохранителя, имени которого он так и не успел узнать, склонившихся в почтительном поклоне перед черноволосым гигантом в богатой мантии пурпурного цвета на меху, наброшенной сверху темной не вычурной одежды.
Золотой обруч с рисунком то ли цветов, то ли искусно сплетенных рун исполнял роль короны. Поверх одежды лежала тяжелая золотая цепь с гербом.
Гигант прожег его полным презрения взглядом, Антон ответил взором холодным, но нейтральным, почувствовав с той стороны удивление. Принц мысленно хмыкнул: с его теперешним ростом все будут казаться великанами.
Завелейский уделил королю ровно столько внимания, сколько требовало его любопытство, и переключился на пожилого мужчину справа. Хотя, пожалуй, слово «пожилой» было не про него. Он не был похож на привычных для Антона стариков.
На полголовы ниже короля, но гораздо шире в плечах. Темные с сединой волосы до плеч сворачивались в тугие кольца. Черты лица были грубоваты, но где-то, за сурово сдвинутыми бровями и плотно сжатыми губами, читалось такое искреннее добродушие, что Антону пришлось приложить усилие, чтобы не улыбнуться. Было в нем что-то от хорошего тренера. Возможно, он был бывшим наставником короля. Как только выдастся возможность, Завелейский решил проверить, верно ли его предположение. Мечи на поясе тут носили явно не для украшения.
Последний из вошедших мужчин застыл у двери и оказался в тени. Рассмотреть его толком Антону не удалось, но цепкий взгляд прикованный к «принцу», говорил сам за себя — личный телохранитель, начальник СБ дворца по совместительству, уж больно уверенно держится, к тому же, как Антон успел заметить, охрана у дверей при его взгляде подбиралась и «имела вид лихой и придурковатый».
Молчание прервал голос короля. До Антона только что дошло, что, наверное, первым должен был заговорить он, приветствуя ... Сюзерена? Отца? Брата?
— Добрый вечер, господа.
Голос буквально приковал Антона к месту. Ошарашенный окатившей его волной пренебрежения, Завелейский даже порадовался, что уже сидит, иначе бы тотчас оказался на полу.
— Я вижу, вы очнулись, Лииной. Хорошо, — король подождал, потом добавил. — Можете сидеть, если плохо себя чувствуете.
Антон прикусил губу, уже сомневаясь, что у него получится удачно притвориться местным принцем.
— Да, благодарю Вас, — Антона окинули таким взглядом, что появились сомнения, можно ли было вообще говорить в присутствии Его величества. Но наглость второе счастье, а ехидство — спасение для впавшего в ступор мозга, — Если позволите, вопрос: что здесь произошло?
— А вы не помните? — Король вопросительно изогнул бровь , — Вы упали в обморок прямо в мою постель, — повелитель насмешливо просветил Его величество.
В первые минуты Антон ничего не понял, но кинув взгляд на своих людей оторопел. Это что? Он пытался забраться в постель к этому мужику?! То есть Принц пытался?! Сначала Завелейский вспыхнул от стыда, потом побледнел, понимая, что о нем думает король, а в следующую минуту разозлился.
— Не могу поверить, что я настолько ветреный, чтобы падать в чужие постели, — зло процедил сквозь зубы Антон, поднимаясь с кровати и вскидывая голову, встречаясь со стальными глазами короля, в которых сначала плескалось удивление, а потом ярость.
Немного опоздала разумная мысль: «сейчас, Джан, тебя будут убивать». Антон, сжав зубы, упрямо не отводил взгляда. Ярость короля, неожиданно для Завелейского, сменилась на холодность.
— Вон из моего дома, — отчеканил мужчина, решив больше не тратить время на мальчишку. Дверь за королем грохнула, телохранитель и наставник переглянулись и, сухо кивнув, поспешили следом.
Просверлив взглядом закрытую дверь, Антон, не сдерживая ярости, ударил по деревянному столбу кровати, поддерживающему балдахин, и сделал несколько шагов по комнате, — внутри все кипело от обиды и унижения.
Он не подряжался отвечать за проступки безмозглого мальчишки, и уж тем более не обязан был выслушивать оскорбления на свой счет.
Завелейский метнулся к окну и вернулся к камину, не обращая внимания на то, что каждое движение отдавалось в голове ноющей болью. И даже пользуясь этим, подхлёстывал ей разгорающуюся ярость. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы перед ним не выросла преграда в виде Дерама. На его лице была написана такая бездна отчаяния, что Антон отступил на шаг, но так и не смог оторвать глаз от лица лекаря.
— Неужели ты не мог просто извиниться за свой проступок?! — Дерам заговорил полушепотом, но для Антона это прозвучало, как крик души. — Ты хоть понимаешь, в каком мы положении из-за твоей выходки?
— Не понимает.
Антон чуть не подпрыгнул. Его комната, оказывается, была смежная. До этого Завелейский предполагал, что третья дверь вела в гардеробную.
— Турен, — тут же взвился Дерам, и вся та злость, что он не посмел выплеснуть на принца, досталась новоприбывшему. — А куда смотрели вы с Исланом?! Принц еще мальчишка…
— Ему сорок пять лет, пора выходить из детского возраста. — рявкнул в ответ Турен.
Дальше об Антоне забыли, словно его тут и не было. Взрослые ругались и рычали друг на друга, выдавая ему все новую информацию для размышления.
Антон узнал, что до совершеннолетия принцу оставалось 5 лет. Посольство Рионора приехало в Коршан для ежегодного отчета. Вчера принц устроил всем веселый вечер, с какой-то придури решив соблазнить Верена — короля Коршана и объединенных им шести королевств. Чем он думал не понятно, но из разговора становилось ясно, что принц Рионора был довольно бесполезной в государственном управлении, ветреной и легкомысленной личностью. И имел неприятную черту характера — делать, что заблагорассудится и не отвечать за свои поступки, которые Антон нашел лицемерными, хоть Дерам и защищал принца перед Туреном.
Антон застыл у окна, рассматривая двор замка. Он начал понимать то, чего не учел изначально. Лииной — принц, за его проступки отвечать будут другие люди. И сейчас Антон крупно подставил Турена и Дерама. Не какой-то там Лииной, который все меньше и меньше нравился Завелейскому, а лично он — Антон. Причём подвел не только посольство, но и всю страну. Неизвестную, чуждую — но от этого не становилось легче.
Завелейскому хотелось провалиться сквозь землю вместе со своей гордостью и спесью. Неужели нельзя было промолчать, заткнуть себе рот, да хоть кулаком?
— Черт… простите, — попросил он, искренне понимая, что сейчас уже ничего нельзя изменить. Слово — не воробей.
За спиной наступила тишина. Антон повернулся к мужчинам, и, стараясь не смотреть на них, продолжил:
— Сейчас ведь уже ничего не исправишь? — Антон в надежде посмотрел на Турена, но тот молчал. Завелейский принял это за ответ и кивнул самому себе. — Тогда собираемся и уезжаем.
Парень решительным шагом направился к ванной комнате.
— Что же теперь будет? — растерянно вопросил лекарь за его спиной.
Завелейский задержался на пороге, посмотрел на Дерама и в первый раз за все утро почувствовал себя именно собой. В сердце среди страха перед безызвестностью, тоски по дому и горечи от содеянного поселились уверенность и спокойствие.
— Все будет хорошо, — серьезно пообещал он, и понял что это — не бесплодная надежда. Антон не успокаивал, ведь он искренне желал все исправить. «Собираемся», — еще раз повторил он и закрыл за собой дверь.
2.
Из ванной Антон вышел в довольно сносном настроении.
Царственным особам в душевой полагался слуга, поэтому Завелейский сам ничего не делал, и, воспользовавшись возможностью и тишиной, обдумывал ситуацию.
О принце и об окружении Антон, на данный момент, узнал достаточно. День-два, и он вполне обживется, чтобы сделать выводы и, наконец, обратиться за помощью.
Кандидатами в помощники были Дерам и Ислан, хотя последнему Завелейский опасался доверять. В безупречной предупредительности и вежливости телохранителя сквозила неискренность, и причина ее Антону была не известна. Но Джан заметил, что Дерам имел влияние на Ислана. Нечто важное связывало этих двоих. Поэтому рассматривал их только в паре, тем более, он понимал, что от телохранителя ему не отделаться. Кандидатура Турена не рассматривалась. Антон уже понял, что старика клинило на Лииное по каким-то своим личным причинам.
Верен.
Антону была нужна любая информации о короле Коршана. И чем быстрее, тем лучше. Проблему с Вереном Антону придется решить до того, как в это тело вернется Лииной. Ради спокойствия собственной совести.
Антон поджал губы. Эта проблема была самой серьезной, не считая пути домой. Она пугала его до колик в животе, но Завелейский не собирался отступать. Его проступок – и он ответит. Антон не очень хотел быть похожим на Лииноя – натворил бед, и в кусты. В конце-то концов, Завелейский уже давно не был мальчишкой. И это стало еще одной проблемой…
Через месяц Антону исполнилось бы двадцать семь. Подростковый период он давным-давно пережил, и возвращаться туда не собирался.
Понимая, что от одного желания возраст принца не изменится, Антон решил, что принц «возьмется за ум». Хотели, чтобы он стал мужчиной? Получай, фашист, гранату.
Причина для изменений у Лииноя, по мнению Антона, была основательная. А самому Джану это только на руку. Вряд ли двадцатишестилетний парень сможет долго притворяться подростком без подозрений.
Главное дел не натворить, как сегодня утром.
В комнате никого не оказалось.
«Верные товарищи» сбежали по делам, зачем-то прихватив и Ислана. Хотя на что им сдался личный телохранитель Его Высочества, Антон не понимал. Или решили, что если Лииноя прибьют — не велика потеря.
Слуга открыл дверь гардеробной, привлекая внимание принца.
Несмотря на свое отношение к Лииною, Завелейский должен был признать, что отсутствием вкуса тот не страдал.
Одевали Антона быстро и без лишних слов.
Завелейский накинул поверх светлой рубахи темно-коричневый кожаный камзол. Полюбовался на себя в зеркало и признал, что погорячился в оценке физических данных принца.
Да, Лииной был гораздо ниже Антона, но какая-никакая мускулатура была… или Завелейский просто пытался себя успокоить? В любом случае, стоило заняться собой — не зря он топтал татами в Федерации джиу-джитсу. Оставалось только вложить знания в новое тело, чтобы оно отзывалось на уровне рефлексов. Сложно, но деваться было не куда. И хорошо было бы проверить, как Лииной владеет оружием. Вряд ли в этом мире способен выжить пацифист.
На этой мысли его прервали.
Дверь открылась, и в комнате появился очередной посетитель. «Какая бурная, однако, жизнь была у Лииноя», — успел подумать Антон.
Завелейский напрягся, но не обернулся. Он прекрасно видел незнакомца в зеркале.
Раз охрана у дверей так легко пропустила этого человека, скорее всего, он был частым посетителем принца.
Пока Антон размышлял, мужчина не терял времени. Сильные руки обняли принца, а когда над ухом раздался негромкий, хрипловатый голос и щёку обдало дыханием незнакомца, Завелейскому захотелось выпрыгнуть из этого тела.
— Это был милый, хотя и распространенный маневр, – похвалил тот принца. – Все прошло удачно? Где письма?
Вдохнув побольше воздуха, Антон старался придать глазам обычный размер, и они, наконец, перестали выглядеть, как бильярдные шары. Он осторожно выскользнул из объятий.
— Какие письма? – невинно поинтересовался он, отодвигаясь от мужчины.
А Лииной был не так прост, как хотел казаться, или настолько глуп, чтобы позволить втянуть себя в интриги.
Незнакомец усмехнулся, и, не повышая тона, пожурил принца:
— Лииной, не надо играться. Ты же не думаешь, что сможешь провернуть всё в одиночку. Политические игры не для милых мальчиков. Тут надо иметь чутьё.
— Должен же я с чего-то начать. Чутьё не появляется на пустом месте, – поднял бровь Антон, переместив своё тело подальше от загребущих рук посетителя.
Ему было интересно, была ли у парня хоть одна любовница. Надо сказать, пристрастия Лииноя Антона напрягали.
Посетитель не верил в искренность Антона, и решил, что принц просто набивает себе цену.
— Ты выбрал не то время, чтобы капризничать, – укоризненно покачал он головой.
Этот тип все больше раздражал Завелейского из-за своей наигранности. Не действие, а какая-то театральная постановка.
— Я и не капризничаю. Признаться, у меня свои планы на эти бумаги. Тем более теперь, когда Рионор оказался в таком незавидном положении, – прохладным тоном отозвался Антон, вскинув темноволосую голову, чтобы смерить незнакомца взглядом, что оказалось не так-то просто, когда в тебе метр семьдесят с кепкой.
До посетителя, наконец, дошло, что принц не шутит.
— Хм, Нирон говорил, что с тобой легко иметь дело. Куколка оказалась не так проста? Или просто кукловод слишком хорош? – негромкий голос перешел в рассерженное шипение. – Ты отдашь мне письма сейчас же или…
— Или что? – напрягся Антон, не зная, к чему готовится.
— Если понадобится, я получу их ценой твоей никчемной жизни.
Антон упустил бросок.
Незнакомец припёр его к столбу кровати и теперь методично душил, время от времени спрашивая о бумагах. Видимо, в надежде, что Лииной одумается.
Антон попытался позвать охрану, но голос не слушался. Завелейский вцепился в руку мужчины, отдирая ее от себя. Но схватка была не на равных. Лииной оказался еще слабее, чем предполагал Завелейский.
Ислана Антон заметил лишь, когда со стороны двери раздалось тихое и смертельно опасное:
— Герцог Саав, отпустите принца Лииноя.
Взбешенный герцог отвлекся лишь на секунду, но именно ее так не хватало Антону. Резкое движение локтем, вложив в него весь свой вес, удар, рывок и вот уже злющий как черт Антон сидит на Сааве, свёрнутом в замысловатый узел.
Застывший в шоке телохранитель не с первого раза услышал слова Антона, пришлось повторить.
— Герцог уходит, Ислан. Помоги ему найти дверь. Давайте, Саав, вставайте, Вам пора, – Антон поднял герцога с пола, все еще контролируя его, и позволил себе расслабиться лишь тогда, когда телохранитель перехватил «военнопленного» и выставил вон.
Ислан прикрыл дверь, и повернулся к Антону. Доверять телохранителю или нет? Решать приходилось быстро.
— Турен у себя? – спросил Антон требовательным тоном, и услышал свой охрипший голос.
— Нет, — отозвался телохранитель, все еще не отошедший от сюрприза. – Он внизу, распоряжается на счет отъезда.
— Хорошо. Никого не пускай, — распорядился Антон.
Завелейский бегло оглядел комнату, пытаясь найти, во что Лииной был одет вечером.
Если принц взял письма, скорее всего они остались в одежде.
— В чем я был вчера? – пробормотал Антон, чтобы это выглядело так, словно Лииной говорит сам с собой.
Завелейский потер лоб, наблюдая за Исланом из-под руки. Глаза телохранителя метнулись к груде сиренево-синих тряпок на одном из кресел. Антон поздравил себя с победой и быстро направился в ту сторону.
Завелейский поднял нечто, напоминавшее переплетение шелковых и атласных лент и веревок и даже задумался. Карнавал у них здесь, что ли, был?
Джан запустил руки в ворох разноцветной материи, за их шуршанием пытаясь уловить знакомый хруст бумаги. Есть!
Небольшой, но тяжелый предмет упал на пол. Антон поднял его — это был ключ. На автомате засунув его в карман, Завелейский с боем вырвал из плена ткани несколько связанных меж собой писем. Замер, прислушиваясь. И только после этого взялся за первое письмо и мысленно застонал.
Незнакомые буквы были ему не понятны. Плохо.
Перед глазами поплыло, Антон перепугался, что вчерашний приступ возвращается. Но взгляд сфокусировался, буквы на мгновенье растворились и вновь собрались, являя свету уже понятные строки. Обрадовавшись, он не стал разбираться в причинах феномена, принявшись за письма.
Завелейский пробежался глазами по тексту. По его мнению, в письме Верена не было ничего ужасного. Торговое предложение некому Кормаку. Писали о торговле зерном.
Пробежав глазами по всем четырем письмам, Джан задумался. Если письма были так важны, нужно было вернуть их Верену. Когда пропажа откроется, то первым подозреваемым станет Лииной. Но как это сделать? Не пойдешь же и не вручишь их с извинениями. Подкладывать дров в свой костер не хотелось. Нужно было незаметно положить все на место, причём очень быстро.
— Ислан, это надо вернуть. Иначе Рионору грозят еще большие проблемы, чем сейчас.– Решился Антон. В конце-то концов, если телохранитель пойдет за своим принцем в такой момент, то ему можно будет довериться в будущем. – Но сделать это надо незаметно.
— Где вы это взяли?
— Так понимаю, в покоях у Верена, – предположил Антон.
— Хорошо, пойдемте за мной, – кивнул телохранитель после минутной паузы и выскользнул за дверь.
3.
Джан незаметно выдохнул, собираясь, и сделал «первый шаг» в незнакомом мире. Чувствовал он при этом себя как космонавт, шагнувший из привычной и безопасной ракеты на присыпанную пылью чуждую поверхность Луны.
Первым, что встретило Антона за порогом и поразило, был свет.
Их дверь выходила не в коридор, как думал Антон, а на галерею. Замок оказался на удивление изысканным — теплого белого оттенка камень, высокие стрельчатые арки, резные колонны. Солнце отражалось от стен и казалось, что всё вокруг светится.
В архитектуре преобладал растительный рисунок, и Антон уже подумал, что местная религия сродни мусульманской. Но взгляд зацепился за фонтан, расположенный в ухоженном сквере, который украшала скульптурная композиция — обнаженная девушка с полукруглой чашей в руках. Проходя мимо, Антон разглядел, что статуя покрыта чешуей, а в сложной прическе расположен гребень, сначала терявшийся в волосах, но продолжавшийся вдоль позвоночника. Видимо местный аналог русалки.
Замок производил очень радостное впечатление. И в иных обстоятельствах Антон с удовольствием прогулялся бы по нему.
Поначалу, Антон и Ислан не скрывались.
Завелейский очень боялся встретить какого-нибудь «знакомого» болтуна. И надеялся, что его беспокойство не столь очевидно.
Завернув за очередной угол, иномирянин наткнулся на свой кошмар.
— О, дорогой Лииной, как мне жаль. Я слышал, Их Величество на Вас сердит… — к Джану направлялся сухощавый мужчина, насмешливые карие глаза говорили, что их обладателю все что угодно, но только не жаль.
«Позлорадствовать решил, значит», — прищурился Джан, и внутренне подобрался.
Незнакомец откинул назад темно-каштановый локон. Весь вид его был тщательно прилизан. «Не иначе, как на прием», – сердце радостно замерло, и Антон подумал, что стоит уточнить.
Кстати, все встреченные им по дороге люди были темноволосыми. Цвет варьировался от черного до каштанового. Завелейский заметил лишь одного рыжего, на этом разнообразие заканчивалось. Другое дело – глаза, большинство жителей замка щеголяли серыми и темно-зелеными глазами. А приезжих можно было вычислить по черным и карим. Это было любопытно. В собственном теле Джан был бы экзотикой на фоне остальных.
— К моему великому сожалению…я сам виноват в этом, — Антон театрально развел руками и поинтересовался: — А Вы, я так понимаю, к Их Величеству?
Темноволосый прищурился, видимо решая, отвечать или нет.
— Да. Мы с Вереном завтракаем на южной веранде, – вздернул нос незнакомец, как-то по-особому выделив место. Наверно, это имело значение.
— Неужели и Их Величество Верен зовет вас по имени? – поддел Антон, намекая на допущенную фамильярность в отношении короля Коршана.
Насмешливая вежливость слетела с лица аристократа. Темноволосый поджал губы и зло сверкнул глазами.
— Кто знает, — в голосе слышались нотки еле сдерживаемого гнева, и в тоже время превосходства. – Возможно, однажды Их Величество назовет меня Сенек, — аристократ произнес это так мечтательно-нежно, что Джан закусил губу, чтобы не рассмеяться, — и это будет для меня большой честью и радостью… и выгодой, – цинично добавил Сенек в конце, ухмыляясь.
Антон опустил глаза, его лицо при этом приобрело такое лисье выражение, что аристократ насторожился.
— Знаете, Сенек, слова, они как птицы, вылетят, не поймаешь…— Завелейский выдержал паузу и ласково поинтересовался: — Скажите, вы суеверны?
Аристократ помедлил с ответом.
— Не думаю, – в итоге сказал он, решив, что вреда от этого не будет.
Уловив сомнение в голосе противника, Антон кровожадно улыбнулся.
— Прекрасно... – удовлетворенно произнес Завелейский, заставляя Сенека насторожиться еще больше. – У нас в Рионоре есть примета: «не делите шкуру не убитого медведя», говорят к неудаче… — Антон окинул аристократа лукавым взглядом, — знаете, от всей души желаю вам, Сенек, чтобы этот день был самым запоминающимся в вашей жизни, – пропел Джан, разворачиваясь, чтобы продолжить свой путь.
— Кто такой медведь? – растерянно поинтересовался Сенек.
— Мифический зверь, – отозвался Антон. — Очень ценный и очень опасный, – добавил он, конечно же, имея в виду совсем не зверя. – Прощайте, Сенек. Доброго вам дня.
— Не знаю о таком звере… — подал голос Ислан, косясь через плечо на своего принца, когда они отошли на достаточно большое расстояние от Сенека.
— Все верно. Это выдумка, – спокойно соврал Антон, — никогда не слышал присказку: для меня большая радость сделать маленькую гадость? Не слышал, – кивнул он самому себе, поймав вопросительный взгляд телохранителя. – Что ж, значит, с этого момента она существует.
Ислан хмыкнул, приостановился, что-то разглядывая на полу, и нырнул в арку.
Антон последовал за ним и уперся в стену, вопросительно поднял бровь. Может у них такие шутки?
Ислан, не глядя на своего принца, бегло касался тонкими узловатыми пальцами стены, прикрыв глаза и к чему-то прислушиваясь. Наконец выбор был сделан, телохранитель нажал на камень и стена с частью пола, где они стояли, стала медленно поворачиваться.
Подобрав челюсть, Завелейский с возмущением уставился на Ислана. Интересно, откуда его телохранитель знает такие подробности? Взгляд принца снова проигнорирован, но теперь по другой причине — в тайном коридоре было темно.
Ислан схватил Антона за рукав и потянул за собой, похоже, для телохранителя это была не проблема. Завелейский послушно тащился за ним, борясь с желанием треснуть Ислана по голове и сбежать. Каждый шаг начинался с уговоров себя любимого довериться и не дергаться. Неизвестно, до чего бы Антон договорился сам с собой, потому что чернота впереди сменилась на сумрак. Ислан отцепился от своего принца, и через минуту они вышли из хода в покои Верена.
Кажется, они оказались в смежном со спальней кабинете. И тут Антон подумал, что все прошло отлично, но для того чтобы положить письма на место было бы здорово знать, где оно — место.
— Ислан, — негромко позвал Завелейский, — у нас проблема.
Телохранитель непонимающе уставился на принца.
— Я очень смутно помню тот вечер, – соврал Антон, — и совсем не помню, где я их брал.
Ислан окинул принца таким взглядом, что если бы все происходило не с Антоном, а на экране кинотеатра, то Завелейский бы искренне поржал.
— Но там было закрыто, — гениально предположил Антон, показав Ислану ключ.
Телохранитель почесал подбородок, задумчиво глядя на Антона.
— Если мой труп найдут в спальне Верена — начнется война, – предупредил Завелейский.
Ислан сначала вылупился на принца, потом вздохнул и забрал ключ.
— Ищем сейф, – распорядился Ислан.
Антон окинул того задумчивым взглядом: знает тайные ходы чужого дворца, разбирается в ключах. Интересно, а Лииною это было известно?
Размышляя о личности своего телохранителя, Антон пытался найти сейф. Воображение рисовало нечто-то железное и тяжелое, непробиваемое, в земном стиле. Сейф оказался и, правда, железным, встроенным в стену за картиной. Классика жанра. Никакого кодового замка, слава Богу, не было. Письма вернулись на место. Картина, тихо щелкнув, встала в пазы, закрывая собой сейф. Антон вздохнул с облегчением. И в это же время хлопнула дверь.
Ислан сообразил быстро и толкнул Антона за тяжелую портьеру. Куда делся сам телохранитель, Завелейский заметить не успел.
Джан замер, боясь дышать. Нежданный гость, или вернее, хозяин, зашел в кабинет.
Раздался уже знакомый Завелейскому щелчок. Антон закрыл глаза и подумал, что сейчас бы ему не помешало вспомнить хотя бы одну молитву.
— Странно, — пробормотали себе под нос, Антон узнал голос Верена. Шелест бумаги, и снова щелчок закрывающегося сейфа. – Хадор?
— Да, мой король. – Завелейский в первый раз слышал этот голос.
Голос короля зазвучал тише, он что-то обсуждал с неизвестным Джану Хадором. Антон не прислушивался, желая лишь одного – чтобы они как можно скорее ушли. Вскоре дверь хлопнула.
***
Дорогу обратно Завелейский почти не запомнил. Единственная задача, которая стояла перед ним — дойти без потерь до своих покоев — только там он мог позволить себе расслабиться.
Антон опустился в кресло, его мелко трясло.
— Получилось, — шепнул он, наконец, позволив себе порадоваться, потому что до конца не верил в удачное завершение своей вылазки.
— Это было… весело, – вдруг произнес Ислан. Он остался стоять у двери, и сейчас подпирал ее спиной.
— Обещаю, теперь мы будем так развлекаться каждый день, — мрачно поклялся Антон и удивленно повернулся на булькающий звук.
Телохранитель смеялся. Негромко, но от души, до слез. Джан невольно улыбнулся, и почувствовал, как тревога отпускает. Это было хорошее начало.