.
(Начало:
http://www.proza.ru/2011/10/31/1037)
Третий удар станционной рынды и ленивые поднятия на ступеньки вагонов проводников выдали команду капитан-лейтенанта:
- Бегом... марш!
Подбежали к ближнему вагону и, для ускорения процедуры посадки, Сергеев сказал хорошенькой проводнице:
- Подай, красавица, ручку моей сестренке, помоги ей... Потом подашь мне и я тебе погадаю... Всю судьбу расскажу...
Проводница заулыбалась, помогла Алене подняться в вагон и сказала:
- Давайте, товарищ офицер, мне один чамоданчик...
- Спасибо, красавица... Мы справимся сами... с сестренкой...
Такой тактический маневр для последующей атаки на флоте называется "поворот все вдруг", т.е., во- первых, объяснить, что Алена не спутница, не какая-то "подружка" и, (не дай Бог!) не жена. Что, во-вторых, позволяет развитию определенных отношений с проводницей, что не исключает самых далекоидущих, как говорит история этой самой длинной в СССР ж/д.
Проводница, закрыв дверь вагона, сказала Алене:
- Походи, девонька, туда подальше... – и повернушись в тесном входе тамбура к Сергееву лицом (расстояние между ним и её грудью стало не более 0,5 мм...)
- Пожалуйста... ваши билетики, - сказала ему, слегка улыбаясь..
В этот момент вагон качнуло (или показалось...) и Владимир полотненько прижал её к стенке вагона.
- Ой!... Извините... Это вагон виноват ... Сечас достану билеты, - опустив руку стал снизу расстегивать шинель и как-бы нечаянно касаясь " ниже пояса" проводницы... Она взрогнула всем телом
- Тебя как зовут?
- Надя, – тихо ответила и, слегка дрожа, закрыла глаза...
- Ну, ладно... Мы пошли в свой вагон...
- Приходи попозже... буду ждать - прошептала вослед ему.
- Ален. ты чего стоишь? – спросил Сергеев. - Присела бы... Ну, да ладно... Пошли в мой вагон... сначала...
Вагон был следующий, спальный, двухместное купе.
- Вот твое место, располагайся, умывайся... А я схожу к бригадиру... Давай сюда твой билет...
- Да нет... Я пойду в свой.
- Дааа?... Добро... Только давай сходим в вагон-ресторан. Попьем кофейку...
- Спасибо. Я уже ж попила на вокзале.
- Ну, как хочешь... Давай посидим немного и я провожу в твой вагон.
Постучав в дверь купе, заглянул проводник:
- Чай будете?
- С двойным сахаром и печенье,- сказал Владимир.
- Ой! – вдруг вскрикнула девушка, глядя в окно, - Смори! Там что-то в деревне горит...
- Где? – отодвигая шторку, прикоснулся к ее щеке щекой - Действительно горит, и хорошо горит... А чего ты дрожишь... тебе холодно?
- Да так,... немножко...
Сняв с вешалки шинель, накинул на плечи Алены, потом сел рядом, обнимая, поправил шинель.
- Ух ты! Какой красивый офицер с тебя получился! – поцеловал её в щеку и пересел на противоположное место.
- Ну уж, красивый... – зарделась, прикрывая ноги шинелью.
Болтали заполночь, попивая чайок при синем дежурном освещении. Девушка расказывала о себе. В этом году закончила школу с золотой медалью и хочет подавать в медицинский. Сергеев травил разные анекдоты и флотские байки и любовася ее лицом, пока не поймал себя на нестерпимом желании целовать ее такие соблазнительные губы... Она, почуствовав это, опустила глаза и тихо сказала:
- Ну,... я пошла в свой... Спасибо за чай.
- Я провожу тебя.
- Нет, нет! Не надо... я сама...
Капитан-лейтенант раздевшись лег и закрыл глаза. Спать не хотелось... Возбуждение охватило все тело... Перед глазами была ее стройная фигурка в простеньком облегающен платьице, большие чуть раскосые глаза под длинными закрученными кверху ресницами, коленки, старательно прикрываемые полами шинели и губы...губы...
- А Надя уже спит... – подумалось... - или сходить посмотреть?...
Вдруг дверь беззвучно ушла в сторону. В ее проеме стояла, кутаясь в халат, женская фигура:
- Надя, а я думал ты спишь...
Она молча, закрыв дверь на защелку, подошла и сняла халатик...
Перед утром, когда женщина вышла в туалет, Владимир задремал. Но, ощутив вновь рядом прохладное женское тело, которе сквозь дрёму показалось Аленой, взорвало его новым неистовством...
- Боже! Боже! – выгибаясь простонала Надежда, - какое ты счастье... Ааааа... Я умираю... я,... я ...
И, обняв ногами снизу, а руками подмышки, потянула на разрыв бушующее тело мужчины, прижимаясь все сильнее и сильнее к нему, и впиваясь острыми ногтями в спину...
Просыпаться было лень. Колеса на стыках убаюкивающе постукивали.
Тук – тук, тук - тук... потом: тук – тук - тук – тук, потом сильнее: тук – тук - тук – тук...
- Что там с колесами... – поплыло в сонной голове. – Аритмия, может?...
- Тук – тук, тук, та, та, та...
- Эт чё? С "калаша" что ли?...
Проснулся. В дверь кто-то... Замотавшись в простынь, открыл:
- Ален! Ты чего в такую рань барабанишь?
- Какая рань! Двенадцать! ...
- Дааа? Заходи. Ой! Извини... я не одет... подожди...
- Ничего, я отвернусь...
За окном неслись перелески, поля, время... Алена смотрела в окно, кусая пуцовые губы. Сергеев, причесываясь глянул в зеркало, там были видны голые колени сидящей девушки. Отвел взор, но это неудержимо тянуло. Тряхнул головою, отгоняя зеркальное наваждение.
- Сейчас идем обедать...
- Иди сам,... – как-то нерешительно, с волнующей ноткой в голосе
Повернулся, взял слегка затрепетавшую руку и потянул к себе:
- Пошли...- поднялась, как-то качнулись друг к другу: то ли он, то ли она, а может опять вагон качнуло, и ... почему-то губы встретились...
- Отпусти, - прошептала , отпираясь руками, - пойдем обедать...
Обедали молча. Она не поднимала глаз, он пил свой коньяк и смотрел в окно. Официантка принесла десерт.
- Ты любишь мороженое? – спросил машинально.
- Обожаю... – тихо, не поднимая глаз.
- И я люблю... – сказал Сергеев.
- И я...люблю... – повторила, кусая губы, как бы готовая расплакаться.
Что-то волнующе-сокровенное мелькнуло в этом диалоге... После чего,девушка,схватив свою рюмку, выпила и сморщившись, торопливо стала заедать мороженым.
Пришли в вагон, закрыв купе, Владимир взял её за руки... Она опустила голову и, уткнувшись ему грудь, горько, как младенец, заплакала. Прижав ее к себе:
- Ты чего?... Тебя обидел кто?...
- Нееет... – и заплакала навзрыд... – Я... я... люблю тебя...
- И я люблю...- прижал сильнее и стал целовать нос, губы, заплаканные глаза ...
- Я...я не могу быть с тобой, - заревела в голос, - у меня вагонизм...
- Что у тебя?...
- Вагонизм, - всхлыпывая, - болезнь такая... женская... Ты не сможешь... ну это...
Отстранив ее, капитан-лейтенант рассмеялся, повторяя:
- Вагонизм,... вагонизм... вагонизм... Ой,... уморила!!! Ну, даешь...
Она, глядя ему в лицо, заулыбалась, шмыгая носом.
Перестал смеяться:
- Раздевайся... вся...
- Чтоо?.. чегоо еще?
- Буду лечить... Ты знаешь, что вагонизм лечится только в вагонах...
- Да ну тебя... Ой, как голова кружится... я пьяна....– добавила тихо.
Нерешительно попыталась выйти из объятий. Стал целовать, лицо , шею, прижимая сильнее к себе. Закрыла глаза, неумело отвечая на поцелуи. Расстегнув пуговицы платья, взял в ладонь небольшую упругую грудь, потом губами один сосок, за ним другой. Они напряглись....
- Сними платье... не хочешь – не трону...
Сняла и легла, нырнув под простынь. Лег рядом и стал ласкать и целовать её тело, которое все более и более льнуло к нему... Снял ее мокрые трусики. Вагинизм. Старался что б не было больно.
Утром сказал ей, вспыхнувшей яркой красотой женщины:
- Сойдем на следующей. В ближайшем сельсовете без всякого ожидания нас распишут...
Стала плакать и жадно его целовать...