или истребление праздности
Дневник Смита-52
«05» сентября 2011 г. В общем, жуть. Огромное русло подготовки. Придется выбирать в отношении веса – что лично считаю сверхнеобходимым. Не сдвинусь с места, пока не упакуюсь «до делов» (!).
«Ослабились требования к статусу разведчика». Так ужесточайте! Я, что ли, буду за вас все делать. Вот сейчас все брошу – всю метафизику, этический экзистенциализм – и пойду за вас ужесточать.
______________
«31» октября 2011 г.
Все «агрессивные» умы сегодня – на Дальнем белом Западе, где определяются главные направления и настроения – по законам жанра. Мадагаскарские настроения, «гангстерские» настроения, лесные настроения закодированы в слове «вестерн». Уложить на коридоре – это линия ковбоя, лесная увертюра. Закрытый Томпсон – заряженный Томпсон. Брутальные герои хранят верность идеалам Дикого Запада, стреляют навскидку, вколачивают гвозди в погоны. Мифология героя-одиночки с ожесточенным сердцем (!) – это сугубо белый жанр. Арийские вестерны – «Открытый простор» (2003), Last Man Standing (1996), класс-драма Heat (1995), «Бешеные псы» (1991) с мистером Блондином и мистером Белым, «Аппалуза» (2008), «Поезд на Юму», 2007 – Осаживай! Осаживай!, «К югу от рая, к западу от ада» (2000), «Мы назначили барьеры» (2023), «Волчья кровь» (1995), Тумстоун (1993). Почти не существует более сильных и злых фильмов аналогичного жанра. Вновь приближаемся к этим феноменам (особым отрядам) – то есть к белой мифологии. Триумф Европы или ночная кукушка всех перекукует. Пока есть литературные и кинематографические души, пока есть творчество, под которым понимается лесной киноидеализм (кинопропаганда) – аксиомы зла нет, зло не доказано.
Боевые ветви будущего – это, прежде всего, лесные антипартизанские ветви, колонны северного узла. Белая планета Европа. The Way Of The Gun. Путь оружия. Свинцовая симфония. Судьба дает опасные поручения. Ночь. Техас. Пустыня внемлет богу. Карательный отряд. Неулыбчивые, выжженные солнцем и выдубленные ветром белые ангелы – где-то на полпути между Техасом и Мексикой. Вот где нужно искать настоящих авторов идеи! The Shootist и «ненавижу пинкертонов» Чарли Принс, мистер Блондин (танцы с бритвой), егерь Вольф и Борман, новеллист Бетли и лесничий Меллер едут в форт Юма в глухой лесной район на Вершине Лозьвы, штат Колорадо – в лабораторию, где Фидлеру удалось развить мозг у медведей, где «они», клыкастые, постепенно теряют шерсть, становясь все более похожими на людей. Отарки, выведенные из медведей-людоедов, вырвались из лаборатории. Вся твоя жизнь, рейнджер Смит, – это великий шоковый путь на милитаристских представлениях и энергетике свинцовой пули (приклад – в плечевую впадину!), боевая драма на гайно-кайской, а именно – опасной географии. Тяжелый изматываюший бой в мексиканском отеле. – Ты понимаешь, что ничего опаснее мы еще не делали? – Возможно.
В Студеной киношколе антипартизанского антиворовского опыта возможно набраться... Это, прежде всего, фьордовые, сильно изрезанные берега Европы. Это лесные обезлюженные пространства почти разобранной Гайно-Кайской железной дороги. Это и гигантский кусок камня белого человека (протяженность две тысячи километров), где живут ангелы. Наконец, терминал Пижма.
Складывается впечатление, что быдло будет бродить по тротуарам вечно. Блатюкам противопоставляется короткий лом и скорость. Без физики дух – ничто. Ты не можешь выпросить тайм-аут. Никаких кулачных боев, маневров спортивного типа, изоленты, иных усовершенствований. Одинокий походник-рейнджер чтит закон и белый порядок на военных поселениях, он чтит опасные моменты. Рейнджер текста работает в атмосфере прорыва и «этапов», метафор-мотиваций:
– Кто ты? Чем занимаешься?
– Я адвокат. Пишу и перевожу книгу о пиратах.
– Где ты научился так драться?
– На юридическом факультете.
– Кто это был?
– Браконьеры, наверное.
Ты можешь смотреть кино или отправляться на боковую, но завтра, рейнджер, ты пробежишь в сторону Чистопа двадцать миль, со своим черным рюкзаком. На баскервилей! Кто хочет пострелять – самое время. Жить бесцельно или умереть ради чего-то? Решай.
Нужно признать, что егерская antibandit школа рассматривает терминал Пижма (тупиковую ветвь) как плацдарм для поэтапного истребления дикарей, как Реалистический театр, как киновуз с карточками ворья, красных антиевропейцев, злобных существ-сотрудников, массой других диких элементов, враждебных белому рельефу. Я знаю все вьетнамские штучки. Мрачные окраины терминала: сливы, воронки и сбросы-надувы, западины и провалы. Термокарст как в устье Тосамьи. Днем терминал Пижма выглядит пасторально-идиллически, а ночью? Торфомассив, Африканда со снисходительно-пропагандистским отношением к насильникам и проститутам. Вагон-платформа пронизан тяжким духом запустения и разрухи, забытости и упадка. Далее нет ничего, кроме «безжизненного» леса. Папуасы не любят лес, они поливают его керосином. В обмен на хамелеонов Африка получит финиковые пальмы. – Указ семь-восемь шьешь, начальник? – Указ семь-восемь, о котором ты толкуешь, у тебя на лбу отпечатан.
Началась темноствольная труднопроходимая тайга с ее упавшими деревьями.
Север забит льдом, там и появились блондины. Блондин в черном метафизическом плаще решает задачу полного сокрушения – выдавливать и нейтрализовывать источники недовольства, вытеснять. Блондин решает задачи. Когда ты живешь в горном районе на стыке границ северо-запада, то это – репутация. В разреженные рубкой окраины горного массива заходят волки. Но опасны не только волки, орудующие в тайге, но и ночные заморозки, что всегда стимулирует. Вот что такое лесной вояж-вендетта? Это когда ты надвигаешься и стреляешь, стреляешь в упор, твердость – это единственный путь. Потрясение всего организма людоеда должно быть достаточно велико, только тогда он ляжет. Вот почему по лесной тесноте (и темноте) я гуляю с Томпсоном соответствующего калибра.
Жизнь не может и не должна быть только территорией, жизнь – это не территория, но плацдарм для глубинной кинематографической разведки. Далее не разведывать, а именно продвигаться. Рельеф и только рельеф нас спасет.
– Ты же не можешь изменить тенденцию?
– Но я могу попытаться.
В тачанке с пулеметом Томпсона что-то есть. Пулеметам продвинуться вперед. В Синегорье – на съемной мотодрезине! Или пролом в тайгу. Грубо. С оружием в руках. С острейшим тяжелым топором, в надежном чехле на ремне. Юго-восточное направление исключить, неинтересная сторона света. С другой стороны, «Доброе утро, Вьетнам!» ассоциируется не только с бомбометанием или ночной неспокойной тайгой, но и с военными танцами на борту катера, направляющегося по реке вглубь Камбоджи, чтобы покарать отступника Куртца и его команду. Правосудие возможно навязать. По просьбе рейнджеров «Радио Сайгона» (Радио Блондина) включает Роллинг Стоунз (Apocalypse Now, 1979).
Сегодня на арийской северо-западной электронной сцене я вижу, нахожу мелодию, сложную гармонию, жесткие прямые ритмы, внятное звучание инструментов, изощренный синтезатор-звук, энергичную басовую линию. Рельефный текст.
Американская мешковина или удостоверение контрразведки Смерш? «Рокот индонезийского прибоя» или культ войны? Занзибар или культ белой Европейки – «дикой», метафизической, необратимой? Жизнь есть пограничная инстанция, игра и право – право на лесную вендетту, на Вояж, на приграничье, на принцессу Белого моря...