Октябренком я был, наверное, неважным. С точки зрения дисциплины у учителей нареканий не было. Учеба же хромала вполне успешно. Да и пионером я стал в самых последних рядах. Но не слабая успеваемость стала тому причиной. Нет.
Когда объявили, что нам предстоит вступить в пионерскую организацию, я был вне себя от радости. Нет, не потому, что свято верил в идеи Ильича Первого. От этого я был далек. Для меня это означало вступление в новый этап жизни, взросление, если хотите.
Но для вступления надо было сделать альбом, посвященный пионерам-героям. Человек я по жизни ленивый на никому не нужную работу, поэтому во время очередного сбора макулатуры (удачно так совпало) я просто взял один из подобных альбомов, переписал титул и отдал старшей пионервожатой.
Разумеется, обман был быстро раскрыт и во вступлении в пионеры мне отказали. Я расплакался (дитё неразумное). Ходил сам не свой. Думал, что меня из-за этого не переведут в следующий класс (угрозы такие были). Если б я только знал тогда, что им тоже не было выгодно, если хоть кто-то НЕ БУДЕТ ПРИНЯТ!
Прошли годы. Нас начали готовить в комсомол. Однако, теперь я был уже не тот, кто рыдал, когда его не приняли в пионеры. Видя, сколько старшеклассники вынуждены посвящать времени этой организации, я таким богатством раскидываться не был готов. Учеба моя шла неровно, получал четверки и пятерки, мог отхватить и тройки и двойки. Поведение подростка тоже больше не вдохновляло педагогический коллектив на благодушное восприятие моей персоны. Несмотря на угрозы и уговоры, написание заявления о вступление в комсомольскую организацию все оттягивалось и оттягивалось. Сменив школу на училище, я, однако, не изменил своему упрямству и не вступил в комсомол даже там.
И лишь попав в армию, я решил сдаться. В качестве довода мне было обещано, что после вступления в комсомол через год я без каких-либо затруднений вступлю в партию. Говорилось это с такой же уверенностью и напором, с какими нынешние риэлторы впаривают клиентам убитые квартиры. Но не это подкупило меня, новобранца, увезенного за 8000 км. от дома и не имевшего возможности по разным причинам пойти в увольнение. Шанс выйти в город – не в самоволку, официально – вот что стало причиной моего согласия. Для комсомольского билета требовались фотографии, а сделать их могли только в городе.
Опущу подробности моего путешествия в фотоателье, чтобы сняться и обратного пути с гостеванием до утра в комендатуре. Не стану также распространяться о моих приключениях в городе, когда я забирал эти фотки. Скажу лишь, что комендатура и на этот раз отличилась обезоруживающим гостеприимством.
Два года армейской жизни, наконец, прошли и наступил день, когда мне пришлось ходить по разным инстанциям с "обходняком" и собирать подписи, что задолженностей по книгам, белью и другим армейским атрибутам у меня нет. Среди прочих требовалась и подпись комсорга (или как там его называли, не помню). Однако, взаимоотношения у меня с ним не сложились. Ему оставалось служить еще полгода, а зачморить такое «чмо», как я все никак ему не удавалось. Вот и решил он хоть здесь власть свою показать. Подпись ставить не стал. Наверное, думал, что это задержит меня еще на полгода. Наивный. Меня не могло остановить такое мелкое препятствие. Я поставил закорючку в его духе, понимая, что все равно никто не будет сверять подписи и благополучно сдал собранную коллекцию автографов.
Лишь в поезде, везшем меня домой, я вспомнил, что билет-то остался тоже у комсорга (он проверял, все ли я взносы оплатил). Впрочем, огорчение меня не посетило. Как говорится: «Бог дал, Бог взял». В армии вступил в комсомол, там же его и покинул. Не без помощи оного, между прочим. Так что на гражданку пришел с чистой совестью, можно сказать.