Наш папа
Ему не чужд был труд крестьянский,
Он землю плугом бороздил
И наш, исконный Дух Славянский
Ему был в жизни очень мил.
Семья папы проживала в деревне Дьяково Венёвского района Московской губернии. Согласно свидетельству о рождении, выданного 22 февраля 1933 года Ананским Сельским Советом Венёвского района Московской области и на основании метрической книги, Медведев Федор Григорьевич родился 28 февраля 1904 года в Селении Дьяково Венёвского района Московской области. Позже Венёвский район был выведен из состава Московской области и включен в Тульскую область.
В Церковно-приходской школе папа учился около двух лет. В 1913 году школу пришлось оставить. По рассказам папы из-за отсутствия музыкального слуха у него были серьезные проблемы на обязательных уроках "Закона Божьего" и ему постоянно доставалось от Батюшки.
В ноябре 1926 года папа был призван на действительную военную службу Оболенским Районным военным комиссариатом Тульской области. Зачислен в 164 стрелковый полк курсантом полковой школы, в ноябре 1928 года уволен в запас. В 1932 году закончил Калужскую Совпартшколу второй ступени, о чем свидетельствует:
ПОЧЕТНАЯ ГРАМОТА
Выдана: курсанту, окончившему Калужскую Совпартшколу, т. Медведеву Федору Григорьевичу.
На всем протяжении учебы боролся за выполнение учебно-производственного плана, давший удовлетворительные качественные и хорошие количественные показатели.
Активно участвовал в массовой работе, логически выдержан, оправдывает звание Ударника, за что награжден почетной грамотой.
Заведующий Совпартшколой
Председатель партактива Луговой
Председатель месткома
Секретарь месткома
Печать Месткома № 3
Калужского рабпрос Калужского района Московской области
4 апреля 1932 года
Какое-то время папа работал аппаратчиком на Новомосковском химическом комбинате.
До встречи с нашей будущей мамой папа был женат. Людмила, его первая жена, была верующей, немного старше папы, не признавала коммунистов, брак вскоре распался.
В 1935 году папа встретил и полюбил девятнадцатилетнюю красавицу Валентину. Папа тогда работал председателем Постройкома, жил в Подмосковье в рабочем поселке Монино в маленькой шестиметровой комнате.
Наша будущая мама в 1932 году, в свои шестнадцать лет уехала из Армавира в Москву во взрослую самостоятельную жизнь. Первое время жила у теток Ольги Ивановны и Фаины Ивановны, затем переехала в поселок Монино в семью своего старшего брата Александра. Александр работал поваром в офицерской столовой, мама - там же официанткой.
В 1936 году молодые и красивые папа с мамой поженились. Папа стал работать в поселке Старая Купавна в конторе (в какой неизвестно), получил двухкомнатную квартиру и большой письменный стол. После войны, когда мы вернулись из города Армавира в Купавну, я помню стол стоял на кухне, где мы временно ютились, так как нашу квартиру временно заняла соседка. На этом столе мама на ночь устраивала мне постель.
23 мая 1937 года родилась сестра, Лариса, в 1939 году родился Валерик, который спустя год умер от пневмонии.
3 марта 1941 года родился ещё мальчик. Мама хотела назвать его в честь своего младшего брата Николаем, но четырехлетняя Лариса упросила папу назвать братика Валеликом.
"Давай назовем Валеликом, Валеликом, один Валелик умер", - приставала четырехлетняя кроха к отцу. Папа очень любил свою дочку и не смог ей отказать, так я получил имя Валера.
Наш папа был очень добрым и заботливым, во многом отказывая себе, все отдавал нам, детям и, главное, никогда не наказывал нас физически, даже играл с нами предельно осторожно, боясь случайно причинить боль. Он всегда помогал людям и, совершенно определено, можно сказать, что в своей жизни он и мухи не обидел.
Война разлучила нас с папой. По мобилизации Ногинского райвоенкомата Московской областти 15 августа 1941 года он был призван в Советскую Армию.
Август 1941г. - сентябрь 1944г. - 1915-й стрелковый полк, старшина стрелковой роты.
Сентябрь 1944г. - ноябрь 1944г. - первый запасной стрелковый полк, старшина стрелковой роты.
Ноябрь 1944г. - июнь 1945г. - 141-й Гвардейский стрелковый полк,Гвардии старшина пулеметной роты.
Папа принимал участие в боях на Западном, первом Прибалтийском и Ленинградском фронтах, был ранен, награжден двумя медалями "За Отвагу" и медалью "За победу над Германией".
Папа дважды был в немецком плену и дважды бежал. Один раз чудом остался жив, ведь немцы на месте расстреливали коммунистов, а у папы в кармане был партийный билет. Попросившись в туалет, он спрятал партийный билет в пень под снег. Когда папа бежал из плена, то захватил партбилет и сохранил его до конца войны. Папа показывал нам этот подмокший, с расплывшимися и нечеткими записями документ.
Еще одна маленькая хитрость помогла папе сохранить телогрейку и не замерзнуть. Немцы отбирали целые теплые вещи у пленных. Папа бритвой порезал свою телогрейку так, что клочками торчала вата, и запачкал ее как мог.
С группой автоматчиков и присоединившихся в пути солдат, Гвардии старшина Медведев Ф.Г. пробирались из окружения, шли лесом, повстречали мужчину с женщиной, который несли вязанки хвороста. Мужчина с женщиной сказали, что немцев не встречали и, что недалеко есть сторожка, где можно будет отдохнуть.
Среди присоединившихся к папиной группе солдат был совсем молодой лейтенант, который настаивал быстрее идти в сторожку. Однако папа усомнился в правдивости сказанного случайными встречными и отправил в разведку двух солдат. Все остальные притаились в лесу за деревьями. С плохой вестью вернулись разведчики - в сторожке были немцы. Так, осторожность и бдительность папы помогли нашим солдатам остаться живыми и благополучно добраться к своим.
Не обошли стороной тяжелейшие испытания военного времени и нашу семью. Немцы уже бомбили нас, и мы прятались в лесу. Во время очередной бомбежки сестренка, что-то замешкалась и все не выходила из дома, оказалось, она искала веревку, а когда мама спросила, зачем она ей, то пятилетняя Лариса сказала: "Немецкий парашютист спуститься и мы его свяжем".
Мама работала на заводе, где для фронта, во время войны, производили противотанковые бутылки с зажигательной смесью - Коктейль Молотова. Для обеспечения безопасности рабочих производство, где выпускался «коктейль» было окружено рвом, наполненным водой. И вот однажды произошло возгорание коктейля в маминых руках. Вячеслав Дмитриевич, ее начальник и наш хороший сосед, и, кстати, мамин земляк с Кубани, быстро потушил маму и спустя некоторое время, спросил её: «Ну что, Валь? Успокоилась, дальше работать сможешь?». Работа была продолжена и, кто знает, возможно «Коктейль Молотова», прошедший через мамины руки, помог остановить наступление немцев на Москву.
В Подмосковье было очень голодно и, чтобы выжить, наша мама, которой тогда было 26 лет, решилась поехать с нами на свою Родину в город Армавир к нашей бабушке.
Мои двоюродные бабушки Ольга, Фаина и Анастасия, жившие в Москве всячески отговаривали маму от этой поездки. "Идет Война, куда ты поедешь одна с детьми, ты посмотри Валерик, просто кожа и кости и Лариса - в чем только душа держится, доедите ли вы живыми?" - вопрошали они маму. Переживал за нас и мой двоюродный дядя Олег, сын Ольги Ивановны. Олежек был большой, ему было уже целых восемь лет, провожая нас на вокзале, он передал нам чайник с молоком.
С горем пополам добрались до Армавира, который вскоре был оккупирован немцами.
Армавир 1942- 1945 годы - вспоминает моя сестра Лариса.
В Армавире мы - я, мама и брат Валерик жили у бабушки Ксении Ивановны на улице Железнодорожная в доме 89-а. Помню, как к нам за продуктами приходили вооруженные немцы, трое или четверо. Мама говорила, что взяли тогда четвертую часть наших запасов, которые лежали в не отапливаемой комнате. Другим немцам мама ничего не дала, сказав им, что у неё цвай киндер и, что один раз уже были другие немцы.
В то время у бабушки на постое жил немецкий офицер и он застрелил нашу собаку. Мама где-то раздобыла целый мешок сахара и еле дотащила его домой. Сварила в большой макитре варенье. К нам пришел немец, я его видела. Он был такой плотный, загорелый в темно-синих трусах (атласных, наверное, таких блестящих), в одной руке у него была веревка, в другой серые носки, в одних трусах и босиком он зашел в комнату. Мама хотела дать ему 2-х литровую банку варенья (это уже с маминых слов), а он хотел взять всю макитру. И тут мама вдруг неожиданно врезала немцу по физиономии, он на какое-то время остолбенел, а мама взяла макитру с вареньем и быстро ушла на вторую половину дома, которую занимал квартирант дядя Федя.
Он быстро, до прихода немца, спрятал маму в погреб, когда вскоре пришел немец дядя Федя предложил ему водки. Они посидели, выпили, немец успокоился и ушел. Мама, конечно, очень испугалась, но все благополучно обошлось, больше немец не приходил.
Хорошо помню соседский тутовник, большое дерево, его ветви, усыпанные спелыми черными ягодами, свисали за забор и немцы, проходя мимо ели ягоды прямо ртом. А один немец гонялся по улице за курицей - смешно было нам ребятишкам.
Еще мы часто ходили в гости к прабабушке Анне Трофимовне, она была очень добрая и всегда нас чем-то угощала. Прожив сто лет 1862-1962 годы,- скольким же событиям она была свидетельницей в своей жизни?
В Армавире у маминой подруги на постое тоже жили немцы и, вот однажды, я обозвала немца паразитом. Немец выхватил из кобуры пистолет и направил его на меня. Тетя Клава каким-то чудом сумела успокоить немца, объяснив ему, что девочка маленькая, совсем ребенок и ничего еще не понимает.
Вот так и «воевали» с немцами мама и сестрёнка.
Нашей маме и бабушке в то не простое время удалось сохранить нас и выжить самим. В моей памяти осталось возвращение из Армавира в 1945 году, после окончания войны. Телячий вагон, много людей, взрослые и дети, устроились на полу, кто как мог и какой-то скандал, я плакал…
Как и все мальчишки, я хотел на войну и говорил маме: «Да папа на войне, а когда я буду большой, войны больше не будет". Когда по нашей улице в Армавире проходили строем солдаты я, совсем голенький, четырехлетний карапуз, с такими же мальчишками бежал в пыли за солдатами.
Незадолго до окончания войны у нас проездом был мамин двоюродный брат дядя Витя. Он был офицером, в военной форме и, вероятно, очень поразил мое детское воображение своим видом. Вскоре наш папа, гвардии старшина, вернулся с Войны. Он был в солдатской форме, с вещмешком за плечом и мои первые слова были: это не мой, не мой папа, мой папа дядя Витя. Представляю, каково было слышать это папе.
Но что поделаешь, ведь папа меня видел последний раз, когда мне было пять с половиной месяцев. Слава Богу, что он возвратился с войны живым и здоровым, это было редким и немыслимым счастьем.
Чтоб не проспали школы час,
Будил поутру папа нас.
Будил и на работу уходил.
Он возвращался - мы уж спали,
И то, набегались, устали.
С любовью он смотрел на нас,
Подушки, одеяла поправлял
И спать спокойно нам желал.
Зато в субботу, воскресенье, -
Вот было детское волненье,
Был с нами папа день-деньской
Веселый, радостный такой.
Он нас боготворил,
И в играх душу отводил.
Так жизнь текла, летели годы,
Казалось, будет так всегда,
Но вдруг нагрянула беда.
Сломил недуг смертельный,
Назначен был режим постельный.
Наш папа тихо угасал.
Хоть доктор всячески скрывал,
Но папа – он, наверно, знал,
Что близок был финал.
Смотрел он грустно и покойно,
Детей он вырастил, сад посадил,
Вот только дом -
В мечтах лишь свой построил,
Но в том, он был уже не волен.
Как-то совершенно не заслуженно не додал я отцу своей сыновней любви. Конечно же, и юношеский максимализм, и негативное влияние некоторых родственников: их постоянное подтрунивание над папой и принижение его достоинств - все это несколько разделяло нас. А когда я осознал, насколько папа был порядочным, добрым и замечательным человеком, его уже не было с нами.
Последний год жизни он тяжело болел, две операции с интервалом в четыре месяца, но врачи были бессильны. Папа много курил, потом еще война, все это негативно отразилось на его здоровье. Я помню, как ночью он часто заходился в жестоком кашле; встанет, покурит, немного успокоится и опять ложится спать.
Проводили папу в последний путь 8 мая 1960 года. Помню мамино горе, ее слезы и стенания и, как меня очень раздражал оркестр; и зачем это громкая музыка, и так тяжело, думал я.
Феденька
Какое трагическое стечение обстоятельств, совпадение в именах, времени рождения и датах ухода папы и моего сына. Папа родился в феврале 1904 года, умер 5 мая 1960 года. Его внук, мой сын родился в феврале 1973 года и 5 мая 2004 года у сына происходит глубочайший инсульт, 9 мая останавливается сердечко. Практически сын ушел от нас в момент инсульта, так как уже ни на что больше не реагировал и даже не открывал глаза.
Вот, что вспоминает Иринушка – подруга сына по нездоровью.
На диализе мы лежали на соседних креслах, он всегда отодвигал свой аппарат вперёд и все четыре часа мы общались. Это были самые счастливые часы. И даже, когда мы с ним спорили или ссорились (не серьёзно, конечно), он всегда первым шел на примирение.
Он очень любил жизнь и всегда мне говорил, что лет двадцать – двадцать пять он обязательно проживет на диализе. А как он мечтал о своём ребёнке, как он его ждал и торопил время. Он очень хотел иметь детей – «Маленькая принцесса или принц» - так он их называл.
Я никогда не встречала в жизни таких людей, особенно мужчин, а он был настоящим мужчиной, в самом высоком смысле.
Я о Феденьке могу говорить бесконечно. И последним человеком, с кем он говорил, это была я. Он, как всегда, улыбался и был счастлив, рассказывал мне про поездку в Таллин и, казалось, ничего не должно было случиться. Всё произошло за несколько минут и последние его слова были: «Ирка, у меня так чешутся глаза». И этот его взгляд, просящий о помощи. И ещё осознание того, что я ничем не могу ему помочь…
Многое успел наш сын в своей недолгой жизни, только не смог увидеть своего наследника, который появился на свет вскоре после того, как Феденька ушел от нас. И ещё он успел оставить главное – светлую и добрую память о себе.
Мы очень надеемся, что наш внук Георгий сохранит в своём сердце светлый образ отца по воспоминаниям о нём друзей и родителей.
Феденьке
Наши мечты об одном,
Чтоб во внуке – сыне твоем
Ты повторился добром,
Светлым сияющим днём.
Наша мама
После войны жили, как и все трудно, но папа и мама делали все, чтобы мы получили образование и выросли порядочными, настоящими людьми. Низкий поклон и искренняя благодарность им за безмерную родительскую любовь, заботу и ласку.
Послевоенное, босоногое детство, как было здорово. Мы жили просто и открыто и, до сих пор я не перестаю удивляться, как из ничего мамины руки ухитрялась так вкусно готовить и кормить нас. В ход шло все: и крапива, и лебеда (название травы-то какое, может от слов людская беда), и ботва свеклы, моркови. Выдернешь, бывало, из грядки за зеленый хвостик оранжевую красавицу, кое-как вытрешь о штанишки и схрустишь ее на улице. А как мы считали листочки и ждали первых огурчиков и помидор. Помню, по домам ходила бабушка и просила хлебушка. Как только она появлялась на нашей улице, я бежал домой и приносил ей кусочек хлеба или, что-нибудь ещё. А бабушка все приговаривала спасибушка, спасибушка. Мы так ее про себя и называли «Спасибушка».
Удивительное было время, простое и доброе, время людей искренне сопереживающих друг другу. В нашей семье часто кто-то проживал. До войны мамин брат Николай, он учился в школе и нянчился с моей сестрёнкой Ларисой. После войны дядя Коля жил у нас уже с женой, потом, когда они съехали, жил брат жены, которого сменили две незнакомые нам женщины.
Казалось бы, у мамы с папой свои маленькие дети, да и квартира была тогда еще коммунальной, а значит были соседи, а у нас постоянно кто-то жил, да и не только у нас одних. Такое было время. Такие были люди!
Мамины руки
Однажды, когда мне было около пятидесяти лет и мама была еще жива, ко мне пришло ощущение прикосновения маминых ладоней и я, почти физически, ощутил, как она моет мое лицо. Это незабываемо, я словно на мгновение вернулся в беззаботное детство. Мамины руки, сколько пришлось им испытать и вынести.
Мамины руки, нежные и ласковые - они всегда приносили утешение в наших детских бедах и неудачах, но и не оставляли безнаказанными наши шалости. Однажды папа сделал скворечник и устанавливал его на сосне, которая росла под окном. Мама стояла у зеркала и прихорашивалась, а я в это время крутился около мамы и испытывал «свое новое оружие». Причем, я попросил, и мама дала мне к этому «оружию» бельевую резинку и, прямо под ухом у мамы, раздался оглушительный выстрел. Мама в сердцах, не найдя папиного ремня, отходила меня какой-то толстой веревкой. Мне было не столько больно, сколько обидно – сама же дала резинку и вот. Откуда же мама могла знать, что все так произойдет. Папа все это слышал, приласкал и успокоил меня. И еще, когда мама наказывала мою сестру, я почему-то чувствовал себя тоже виноватым и мне было жалко Ларису. К сожалению, мама курила лет с двадцати и, я долго и безуспешно уговаривал её отказаться от этой привычки. Вначале она оправдывала свое пристрастие нелегкой жизнью, но позже, в одном из откровенных разговоров, призналась, что курить начала в подражание своей тете, а потом так и не смогла бросить.
Светлой памяти нашей мамы
Жизнь детям посвятила:
Стирала, шила, мыла,
Кормила, чем могла
И, кажется, из топора
Супы варила иногда.
Ботва моркови и свеклы ботва
Крапива, щавель, лебеда,
И сладкие лепешки
С мороженой картошки -
Все ели мы тогда…
Прошло немало лет
Я, сам уж на краю,
Но образ мамы я храню,
И Господа благодарю,
За все, за все благодарю!
Воспоминания написаны в соавторстве с моей сестрой Ларисой Федоровной Медведевой
(Абраменко).