Дом в городе Ф., если слегка отредактировать воспоминания и придать им нужную форму, вполне сошёл бы за этакое родовое гнездо, хоть и напоминал в последние годы своего существования скорее Воронью Слободку. Не буду углубляться в историю семейный наследных дрязг (им можно было бы посвятить двухтомный роман-эпопею, что-то среднее между "Сто лет одиночества" и какой-нибудь советской городской прозой 70-х). Факт в том, что дом принадлежал бабушкиным родителям, после их смерти там жил так и не обзаведшийся семьёй дядя Ваня, а когда умер и он, поселились сама бабушка и её сестра баба Аня. На выходные и каникулы приезжала я и бабанины внуки Коля (на год младше меня) и Серёжа (на три года младше Коли).
Дом был не очень благоустроен. В момент постройки, видимо, кончились то ли силы, то ли деньги, остановились на минимальном бытовом комфорте. Пьющему дяде Ване было по большому счёту всё равно. А потом уже никто не хотел вкладываться в это дело, потому что дом ещё не до конца поделен и не ясно, какая часть будет тебе принадлежать через год и будет ли вообще, а позволить себе тратить немалые деньги (по-хорошему надо было бы менять и переделывать вообще всё, от шифера на крыше до канализации) в то, что может вскоре уйти, никто из потенциальных наследников не мог, не те были времена. Не знаю, когда там делался последний ремонт, но есть подозрения, что задолго до моего появления на свет, потому что на фотографиях 60-х годов обои в террасе были те же самые. В общем, если я приезжала, а Коля и Серёжа - нет, это место казалось мне на редкость неуютным, а когда братья появлялись, превращалось в тайный штаб заговорщиков - мы с восторгом поддерживали все идеи друг друга, а если эти идеи казались интересными - привлекали ещё жившего через два дома Вовку. А если уж совсем прекрасными, то и его соседа Максимку, хотя Максимка был маленький и так радовался, что его взяли поиграть "взрослые", что никакой пользы не приносил, только путался под ногами и вносил сумятицу.
Мне было лет одиннадцать или двенадцать, и был конец октября. Видимо, последние его дни выпали на выходные, потому что уже начались каникулы, и мы всей шайкой были там. То ли из-за сильного ветра, то ли просто от старости в очередной раз сломалась проводка, а починить её дядя Юра обещал только завтра. В итоге всё, что включается в розетку, работало, а верхний свет включался только в одной комнате. В той комнате сидели бабушки, смотрели какой-то очередной сериал (до сих пор удивляюсь, как так умудрялись путать имена родственников, но точно помнить все хитросплетения латиноамериканских семейств) и вязали. Там было тесто, громко (слышали обе бабушки уже не так, как в молодости, не будь дом частным, соседи регулярно жаловались на шум) и скучно, а если привлечёшь к себе внимание резким движением, можно было получить порцию воспитательного ворчания. Поэтому мы сидели на кухне. Найденный на чердаке красный фотографический фонарь, если отвинтить боковые стёкла, превращался в отличную настольную лампу. Мы пробовали сочинить очередную главу нашего общего фантастического романа, но при одной лампе на троих это оказалось жутко неудобно, потому что тени от склонившихся над тетрадкой голов закрывали страницу, и было совсем ничего не видно (роман, кстати, так и не дописали, а тетрадка наверняка бесславно погибла от рук нового владельца дома или даже наших собственных бабушек). В общем, нам страшно хотелось сделать что-то этакое, но было не понятно, что именно. И тут кто-то (скорее всего Серёжа, он был самый зоркий) заметил лежащую в углу гору тыкв с огорода. Хэллоуин ещё не был таким русским народным праздником, как сейчас. О нём знали только из американских фильмов и уроков страноведения, если у кого такие были. У меня были, поэтому я даже вспомнила, что как раз самое время его отметить.
Идея вырезать из тыквы страшную рожу (не зря Мария Александровна поставила мне пятёрку в четверти, я даже вспомнила, что эта страшная рожа называется guy!) пришла ко всем троим одновременно. Её, по-моему, даже никто не произносил вслух, такой очевидной она казалась. Заминка возникла только в одном - мы задумались, спросить разрешения или просто выбрать тыкву, какая понравится, и резать. Решили спросить, потому что днём Коля и Серёжа уже за что-то получили от бабы Ани обещание "всыпать ремня" (она никогда не всыпала, но обещала регулярно и довольно убедительно) и побаивались что-то делать без соизволения, а я вообще была очень послушной, что служило поводом для насмешек и зависти одновременно - с одной стороны, братья считали меня трусихой, а с другой - регулярно получали наставления "делать, как Алёнка". Баба Аня (тыквы выращивала она, моя бабушка больше любила кабачки) долго ворчала: "Опять что-то затеяли, безобразники", но тыкву выдала. Всё равно в таком количестве, в каком они вырастали, их никто не ел, и весной приходилось выбрасывать.
Тыква была не очень большая, но почти идеально круглая. "То, что надо!", - авторитетно заявил Коля, и мы с Серёжей поверили, потому что он очень хорошо рисовал. Шкура оказалась неожиданно твёрдой, нож с синей ручкой её не брал, поэтому пришлось взять тесак - бабушка рассказывала, что дядя Ваня когда-то сделал его сам из солдатского ножа, но никто не знал, правда это или нет. Тесак был огромный и неповоротливый, поэтому рожа получилась скорее не страшная, а придурковатая. Мы долго придирчиво рассматривали её и решали сначала - то ли и так сойдёт, то ли надо доработать, потом - каким инструментом доводить начатое до совершенства. Коля орудовал маленьким ножичком очень долго, наверное, целый час,и результат был единогласно признан отличным - в смысле, ужасным. Даже то, что в одном месте тыква треснула, оказалось нам на руку - похоже на шрам, с ним наш уродец ещё страшнее.
Сложность возникла на этапе установки тыквы на окно. Подоконник кухни оказался слишком узким, фигура норовила рухнуть назад. Ставить её на подоконник той комнаты, где был свет, обозначало ухудшить эффект - понятно же, что смотреться наше изделие будет только в темноте! - а остальные окна выходили в наш же огород, получится, что зря старались. Этого мы допустить не могли, поэтому довольно быстро сообразили, что если придвинуть к окну тумбочку, на неё стопкой сложить несколько томов энциклопедии, а сверху накрыть доской, получится отличный постамент.
Узрев результат нашего труда, моя бабушка сказала, что мы только зря продукты переводим, а баба Аня ей возразила: "Да ладно тебе, Маруся! Зато делом заняты, а не где-то хулиганят!". "Ну, хорошо, - согласилась бабушка, - но свечку, когда будете ложиться спать, задуйте, а то ещё пожар устроите!". На следующий день в гости зашла соседка Елена Павловна. Она была бывшим педагогом, поэтому считалась непререкаемым авторитетом в вопросах воспитания внуков, и поддержала бабу Аню, так что мы получили добро на изведение хоть всех тыкв, но Хэллоуин уже кончился, поэтому тыквы так и пролежали до весны нетронутыми.