Письмо в защиту графомана
Своё маленькое исследование я посвящу проблеме графомании как социального явления и его места в общественной жизни.
Слово графоман давно стало нарицательным и незаслуженно ос-корбительным для значительной и, не побоюсь сказать, креативной части на-селения. Разберёмся же по сути, что представляет из себя этот самый графо-ман, каковы его социальные корни и побудительные к действию мотивы.
Кого можно считать графоманом? На мой взгляд, графоманом можно назвать любого, кто видит своё призвание в создании литературных шедевров (именно так, а иначе просто не стоит и связываться с так называе-мым литературным творчеством). Но одни считаются уважаемыми поэтами, прозаиками, эссеистами, драматургами, а других без всяких знаков различия упрекают в графомании. А ведь и те, и другие относятся к творческим лично-стям.
Поскольку графоман несомненно относит себя к творческим лично-стям, то его потребности в действиях лежат в области производства немате-риальных ценностей. Формально он может быть занят любым делом, но ко-гда выпадает свободная минута, и создаются подходящие для посещения муз условия, его душе хочется простора, которое он и находит в процессе созда-ния своих творений. Он покупает бумагу, карандаш, ластик, ручку, компью-тер, новый или подержанный, (наименование и качество покупаемых для творчества принадлежностей напрямую зависит от его состояния кошелька) и начинает создавать свой шедевр. Он может не спать ночами, глотая одну чашку кофе за другой, писать украдкой на основной работе, в автобусе, в маршрутке, в такси, или подражая Хемингуэю, за столиком кафе. При этом глаза его блестят, а лицо приобретает одухотворённое выражение.
Кому мешает при этом так называемый графоман? Он спокойно или не очень спокойно (при этом, бегая, прыгая, завывая или заламывая ру-ки) создаёт очередное произведение, переживая при этом целую гамму чувств со всевозможными оттенками. Но его чувства направлены внутрь се-бя, вызывая бурные преображения своего глубинного воображаемого мира. Создавая очередное произведение графоман, конечно, может не выполнить задание, не сварить кашу, не постирать бельё, не сходить в школу, забыть в магазине сдачу, но какие же это мелочи по сравнению с величественными процессами, подпитывающими творчество любого пишущего. Так в чём же основное неудобство графомана как социального явления? Увлекшись напи-санием очередного романа по ночам, он может заснуть в транспорте или в самое неподходящее время на работе, проехать нужную остановку, потерять важные документы. Но так ли невосполнимы эти потери? А вот потери в плане ненаписания оригинального самобытного произведения никто и нико-гда не подсчитывал. А зря!
При этом, занимаясь любимым делом, графоман не связывается от нечего делать с сомнительными компаниями, не ссорится с соседями, не ле-зет грабить банк. Он напряжённо обдумывает сюжетную линию и стилисти-ческое оформление своего произведения. При этом он может изгрызть ручку, сломать карандаш, опрокинуть бадью кофе на клавиатуру, но эти досадные происшествия являются его личными проблемами, если только компьютер не был одолжен на время у лучшего друга.
Графоманы внешне могут значительно разниться друг от друга, но общая составляющая структуры их личности несомненно наличествует, так называемая творческая компонента. Вот эта творческая компонента и застав-ляет их хвататься за перо, стучать пальцами по компьютерным клавишам, бе-гать ночью по комнате, разыскивая завалившийся куда-то «бычок», как ката-лизатор творческого процесса. Они могут погрузиться в свои миры в самом неподходящем месте, перепутав входную дверь с выходной, и это не самое страшное. Он вытаскивает из своего мира нечто такое, о чём раньше никто не задумывался. Казалось бы, очень хорошо, даже замечательно. Но!
Уж мы то знаем, как необдуманно, а главное непредусмотрительно появились некоторые творения на свет, смоделировав в обществе некие про-цессы, разворачивающие ход истории в непредсказуемом направлении.