О ЧАСАХ И ВРЕМЕНИ
Эти часы, некогда купленные в местном украинском универмаге, верою и правдою служили своей хозяйке долгие годы. Немало всего они видели и слышали за время преданной службы. Много раз они спешили, стараясь перегнать время. Иной раз и отставали, предоставляя себе и другим время для раздумий и отдыха. Но и когда они спешили, и когда отставали - ими были недовольны. За всю свою долгую жизнь часы так и не научились идти в ногу со временем. Бывало, что и для них наступали тяжелые времена. И тогда они замолкали надолго и просили о помощи, но вместо помощи и поддержки получали только лишь нарекания за плохую работу. Несколько раз часы перевешивались со стены на стену. Неоднократно они падали и разбивались. Их даже умудрились перевезти в другую страну, где часам пришлось привыкать и к новым стенам, и к новым условиям жизни.
Двадцать два года службы, усердия и преданности!Но и их ЧАС пробил - они были заботливо упакованы и спрятаны подальше, чтобы когда-нибудь оказаться в мусорном баке…
О КОПИЛКЕ И БОГАТСТВЕ
Когда-то давно копилка, собака из папье-маше, была молода, красива, имела два ярких тёмных глаза и обладала тем, что делало её жизнь полноценной: она битком была набита деньгами. Но жизнь порой бывает немилосердна даже к копилкам. Очередная инфляция поглотила все её сбережения, изменив при этом и внешний вид собаки. Сначала потускнели глаза, а затем и вовсе один глаз исчез… У всех свои взлёты и падения...
О СТАРОМ КОВРЕ И ЗАБВЕНИИ
Старый персидский ковёр доживал последние мгновения своей непростой жизни.
Некогда рука искусной ткачихи выткала на нём необыкновенно красивые рисунки.
На восточном базаре ковёр был продан и увезён в далёкие края, чтобы радовать и ублажать
вкусы чужеземцев.
Сначала он висел на стене и создавал в небогатом жилище атмосферу уюта и праздника.
Когда в семье появились дети, ковёр был снят со стены и выстелен на полу, чтобы хозяйская детвора могла играться на нём в своё удовольствие.
Время не останавливало свой бег - дети выросли. Каждый из них пошёл по дороге жизни своим путём.
Ковёр был вымыт и почищен. И опять занял он почётное место на стене.
Солнышко, заглядывая в окно, ласкало затейливые рисунки своими лучиками.
Казалось, что наступили для ковра, как и для его хозяев, спокойные добрые времена.
Но время, продолжая свой бег, вносило новые коррективы в жизнь людей, и существование ковра, принадлежащего этим людям!
Семья переехала в новое, более благоустроенное жильё. И опять для персидского ковра ручной работы наступили разные времена: то его вешали на стену, на самое видное и почётное место; то опять он занимал своё место на полу.
И вновь бежало, торопилось время, проверяя и людей, и вещи на прочность…
Новые события приходили на смену старым; новые веяния изменяли настроение и вкусы людей.
Всему в этой жизни есть начало, и всему есть конец.
…Новый синтетический ковёр засиял своею новизной, и лучики солнца заскользили по его поверхности, не замечая подмены…
ОБ ИСПАНСКОМ СТОЛЕ И ОДИНОЧЕСТВЕ
Испанского происхождения овальный темно-вишневого цвета стол в гордом одиночестве коротал отпущенные ему судьбой годы. Белая кружевная скатерть, ажурная корзина с фруктами или со сластями, да ваза с быстро вянущими цветами были постоянными его спутниками. Висящие над ним часы-ходики своим монотонным стуком напоминали ему о бессчетных днях, прожитых в тоске и скуке. Его хандра и уныние объяснялись чрезвычайно просто: столу необходимо было общество стульев, подобных ему по происхождению, цвету и фактуре дерева. Перед ними хотелось красоваться. Да и они, размышлял стол, придвинутые ко мне со всех сторон, отогрели бы меня своим вниманием и теплом. И жизнь стала бы много интересней и веселее.
Порой мечты сбываются. И наконец-то стол был окружён стульями. Их было настолько много, что они постоянно вытесняли друг друга, борясь за лучшее место около стола. И прижимаясь к гордецу и снобу, царапали полированные его поверхности своими ножками без всяких угрызений совести.
Внезапно стол почувствовал удушье. И как раньше не радовало его одинокое существование, так сейчас раздражало назойливое окружение…
Всегда чего-то не хватает. И пока не утратишь, трудно оценить по достоинству то, чем обладал!
О СТУЛЬЯХ И О ЛЮБВИ
Стулья, вплотную придвинутые нежной женской рукой к столу-испанцу, были одной с ним «крови»! И во всём ему под стать: такого же цвета и происхождения, с высокими спинками и велюровыми сидениями, они отлично гармонировали с гордецом. Но тот, как казалось стульям, ничего вокруг себя не замечал!
А им за свой короткий век пришлось немало попутешествовать и морем, и по суше. Трястись, приклеенными друг к другу неприятной липкой лентой, в мебельном, продуваемом всеми ветрами, фургоне. Претерпевать множество невзгод, чтобы занять место достойное их положению и красоте.
И всё для того, чтобы слиться, стать единым целым, отдать столу частичку нерастраченной любви и хотя бы что-то получить взамен. А оказались - изгоями…
Стулья чувствовали, что им не рады, что их презирают и отталкивают, но это не останавливало их. Стремление к близости было куда выше самолюбия.
И стол, простоявший долгие годы в одиночестве и не познавший любви, и стулья, жаждущие отдать частичку себя непреклонному гордецу, составляли прекрасный мебельный гарнитур, покорявший всех своей неповторимой красотой и грацией!
О ЖАЛЮЗЯХ С ИНТЕРЕСОМ
Жалюзи всегда стремились оградить своих хозяев от уличного шума, от чрезмерно яркого света, от чужого любопытства. Они любили ласковые и нежные прикосновения и не могли спокойно переносить резкие, порывистые движения неуравновешенных людей. И отвечали на них скрипом и скрежетом. Множество тайн и загадок, недоступных чужим взорам, охраняли закрытые наглухо ставни.
Бежало, торопилось время. Мгновения превращались в годы. А годы, стремительно сменяя друг друга, складывались в столетия. На смену одним веяниям и модам приходили другие. Одно поколение людей сменяло другое. Жизнь совершала очередной свой виток. И уже другие жалюзи: деревянные, железные; жалюзи из вьетнамской соломки – все они старались исполнить своё предначертание - утаить, сохранить от любопытных глаз вверенные им судьбой чужие секреты…
О КРАНЕ С СОСТРАДАНИЕМ
Кран в ванной комнате шипел, кипел и накалялся до предела. Его злило абсолютно всё: и то, что им были постоянно недовольны, и то, что он сам был недоволен своим существованием.
По независящей от крана причине, из него вытекала, не смешиваясь, попеременно то холодная вода, то горячая. На скверное настроение влияло ещё и то, что именно его винили во всех неудачах, происходящих с хозяевами в ванной комнате.
О неисправности крана велись бурные дискуссии и дебаты, а он по-прежнему шипел, гудел и злился…
Он ведь не знал, сердешный, что дождаться благодарности за преданный труд невозможно…
О МАТРАСЕ С УВАЖЕНИЕМ
Матрас был новым, упругим и упрямым. Ни под кем не хотел прогибаться. И потому стремился подольше задержаться в магазине, чтобы гордо стоять в одном ряду с себе подобными. Но с судьбой не поспоришь - его выбрали, и он переехал, оставив безмятежную жизнь в прошлом.
Хозяйкой оказалась старая ворчливая женщина. Матрас был куплен ей в подарок. И ничто в нём не радовало её - ни цвет, ни высота, ни упругость. Жизнь для матраса стала невыносимой. Его то бесконечно переворачивали, то выбивали палкой из него пыль и матрасную гордость. Он боролся изо всех сил, стараясь сделать жизнь сварливой старухи неуютной, а порой даже невыносимой. Но наступило время, когда и хозяйке матраса, и ему самому пришлось смириться: победителей в этой каждодневной битве не было…
О ПРОИГРЫВАТЕЛЕ С НОСТАЛЬГИЕЙ
Старый проигрыватель навевал своим звучанием лёгкую грусть по прошедшему, светлую печаль по утраченному, воспоминания о давно минувших днях.
Заезженные пластинки издавали звуки, мало похожие на те мелодии и тех исполнителей, что были записаны на них. Когда-то давно проигрыватель и музыка, которую он воспроизводил, ласкали непритязательных слушателей голосами любимых певцов, скрипачей и пианистов.
Старым и ненужным он стал с приходом приборов нового уровня и класса. Но в жизни всё имеет свою стоимость, свою цену. Верные поклонники остались преданными и проигрывателю, и полустёртым пластинкам, и любимым певцам и музыкантам, и тем добрым, славным временам, когда и они, и этот, сейчас старый проигрыватель, были молоды, и всё доброе и важное в их жизни ещё было впереди…
О ЗЕРКАЛЕ С УДИВЛЕНИЕМ
В маленьком мебельном магазине оплатили новую мебель, а получили старую. Магазин обанкротился и закрылся. И некому было предъявлять свои претензии. Вид спального гарнитура портил настроение. Лак осыпался. Дерево, из которого была сделана эта мебель, рассохлось. И только лишь зеркало в этом гарнитуре сияло новизной, молодостью и красотой. В него так и тянуло смотреть и смотреться. Лицо молодело. Фигура становилась стройнее. Пропадали раздражение и недовольство жизнью. Хотелось подолгу стоять около него. И видеть в нём сброшенные годы и исчезнувшие проблемы. Как будто зеркало давало ещё один шанс, ещё возможность посмотреть на себя со стороны или вернуться, хотя бы на мгновения в беззаботную юность…
О ЛАМПЕ С УЛЫБКОЙ
Обычная, ничем не примечательная стоваттная лампа, вкрученная в плафон тончайшего венецианского стекла , постоянно мигала, грозясь в какой-то момент оставить комнату в кромешной темноте. Партнер - плафон едва слышно нашептывал ей:
- Свети, свети, глупышка, а то тебя заменят на новую, более ловкую и молодую! Я-то знаю. Жизнь повидал…
А она, упрямая, молчала и лишь по-прежнему мерцала неровным светом. «Вот я, например - продолжал бахвалиться он - красив, элегантен…»
Внезапно открывшаяся входная дверь, впустив пронырливый сквознячок, резко захлопнулась. И неразговорчивая лампа услыхала звон стекла. Это её словоохотливый дружок разлетелся на множество осколков, так и не досказав всего того, что желал поведать…
А лампа от перенапряжения и треволнений загорелась тёплым ровным светом.
Порой советовать, поучать и наставлять других куда проще, чем применить житейскую мудрость к самому себе!
О СКОВОРОДЕ С ПОНИМАНИЕМ
Притаившись в укромном уголке, старая чугунная сковорода, недавно отошедшая от дел, скромно коротала свой век. Её радовало уединение. Не хотелось представать перед кухонным обществом развалиной, брюзгой или неудачницей. Таковой себя сковорода и не считала!
Да, она грустила, печалилась. Но печаль её была светла. Не было в ней обид и ненависти, тоски и разочарований. А в грусти – боли, сожалений по прошедшему, несостоявшемуся или навечно утерянному.
Иногда она прислушивалась к перебранкам бывших подружек – шумовок, разливных ложек, ситечек. Забавляла её и самоуверенность новой, только что из магазина, сияющей сковородки. Она-то, умудрённая жизненным опытом знала, что ожидает кокетку впереди. А та, вызывающе смотревшая на старую сковороду, старалась прикрыть свой страх перед предстоящей новой жизнью…
Но основным занятие старушки- сковородки были всё-таки воспоминания.
Никому не мешая, не создавая лишних проблем, она тихо перебирала в уме все этапы своей жизни, старалась припоминать лишь самое радостное в ней.
Вспомнилось, как молодой и блистающей она предстала пред всей кухонной публикой. Как впервые ощутила жаркие объятия пламени и пенящуюся любовь масла. Как обожаемые ею котлетки, переворачиваясь с боку на бок, рассказывали последние новости, услышанные ими от всезнайки- мясорубки!
Вспомнила она и тёплый душ, который ей устраивали добрые руки хозяйки. Пахучее кухонное мыло, мягкая губка и обилие горячей воды всегда приводили её в состояние тихого блаженства. Но самыми дорогими были воспоминания о бесчисленных яичницах - глазуньях, изготовленных ею.
Ох, уж эти милые глазки! Глазки - желтки, а по бокам нежные белки – доводили её до умопомрачения своей красотой. Сочетание жёлто-белого цвета пробуждало в ней всё самое светлое, самое нежное и доброе!
Как же быстро пролетело время! Она и не заметила, как состарилась…
Оглянувшись на бывших подружек и тяжело вздохнув, подумала, что у неё, состарившейся на хозяйской службе и у них - разные судьбы, неодинаковые предназначения, но один и тот же путь… к забвению…
О ПОДУШКЕ С НЕЖНОСТЬЮ
Она была старенькой, много повидавшей на своём веку подушкой. Её много раз старались заменить новыми синтетическими или перьевыми. Однажды были приобретены и пуховые, но пользоваться продолжали почему-то прежней, хотя спать на ней уже было невозможно.
Эта подушка перевидала на своём веку много всякого: и хорошего, и плохого. Она свято хранила хозяйские секреты, высказанные ей в минуты горя и отчаяния. А сколько слёз было пролито над ней!
Успела она и немало попутешествовать. Переезжала не только из одной квартиры в другую, но и из страны в страну. Старились её хозяева, ветшала и обычная перьевая подушка. Она уже не могла дарить хорошие сновидения, успокаивать и даже укачивать тех, кто ею пользовался долгие годы. Когда-нибудь, к сожалению, у всего наступает конец…
О ШКАФЕ И О СУДЬБЕ
Шкаф был битком набит всевозможными вещами, хотя он и называл их когда-то модным словом: «Тряпки». В своё время и его величали «Гардеробом».
Времена для него наступили не самые лучшие. Дверцы, покрытые блестящим лаком, который во многих местах осыпался, едва открывались. Зеркало, в прежние времена ясно смотревшее на окружающий мир, помутнело и покрылось неприятными точками и пятнышками. Да и содержимое не вселяло оптимизма: в нём давно не хранились дорогие меховые изделия, шикарные вечерние наряды, украшения. А о прекрасной кожаной обуви, которой шкаф невероятно гордился в прошлом, он давным-давно уж позабыл.
Его неоднократно пытались переставить в более незаметное, укромное место. Но все попытки хозяев пресекались таким мощным сопротивлением, что борьба оказывалась невозможной и заранее проигранной: шкаф грозился развалиться на щепки!