Уехать и вернуться

               
           Город детства – как быстро она отвыкла от петляющих нешироких улочек, от неторопливого раскачивания времени, от вылинявших пятиэтажек, прячущихся за тополями. После клокочущей предновогодними хлопотами Москвы, здесь было тихо, даже суета казалась размеренной. Припорошённые медленным снежком машины, разноцветные ларьки, покосившиеся лавочки в сквере, поблекшие, желтоватые сосны, выставленные в ряд на продажу, семенившие, скользящие по тротуару прохожие, сутуло гнущиеся от тяжести переполненных сумок – всё, что вместил привокзальный мир южного городка, показалось Лике грустным, лишённым жизненной силы, яркости красок. Она хотела вернуться на какое-то время в детство, а попала в серый, вечерний, усталый город, сонный от снега и приглушённых звуков, больше похожих на шум моря, чем на уличный гам.
- Ой, Анжелочка, щас, щас, такси возьмём, - мать суетливо заметалась, смешная вязаная шапочка с люрексом замелькала в привокзальной толпе. Лике стало неловко – скачет, как девочка, на голове Бог знает что, юбка в дурацких оборках… Неужели сама не видит?
Ехали долго: мимо мелькающих мутных фонарей, мимо длинно чернеющих бетонных заборов, подпрыгивая на колдобинах, иногда вырываясь на яркие рекламные вспышки витрин.
В колодезном провале тёмного двора сквозной ветер царапал лицо снежными колючками, дёргал полы полушубка, путался в ногах, мешая идти. Анжелика споткнулась о не освещённый порог подъезда, устало озлилась:
 « Ничего не изменилось – лампочки, как всегда, нет».
В квартире пахло пирогами и каким-то освежителем воздуха. Мать ждала, старалась, готовилась к приезду любимой дочери: разноцветные шарики свисали с люстры, бумажные снежинки прилепились к стеклянным дверцам книжного шкафа, в углу подслеповато блымала гирляндой кособокая сосна. На столе белая в цветочек скатерть, салаты – Лика знала наизусть привычный набор праздничных блюд, усмехнулась: «Ничего не изменилось…»
- Отец скоро придёт, он к дяде Васе пошёл за самогонкой. Такая самогонка – лучше всяких коньяков: запах, цвет там, всё… А мы с тобой будем шампанское, - мать уже надела фартук, подвязала растрепавшиеся волосы косынкой.
После ванны Лика расслабленно плюхнулась на диван, задумчиво уставилась на старые обои – в углу на потолке змеилась трещина.  Пришёл отец, уже пахнущий ароматом дяди Васиного шедевра.
- А потерпеть до Нового года не мог? – обиженный голос матери сквозь дрёму доплывал из кухни.
- А продегустировать? Молчи, раз не понимаешь! – отбивался привычными фразами отец.
- Опять уснёшь сразу после двенадцати…
- Так у тебя теперь есть с кем смотреть твою попсу.
 Лика вздохнула: скука - хозяйка семейного бытия, опять входила в её душу. Ехала – надеялась дома оттаять… Ничего не изменилось…
Раздался звонок в дверь. В комнату через минуту просунулось красное блюдце смеющегося лица – Ленка, школьная подруга, уже лезла с поцелуями. Анжела обрадовалась её приходу и одновременно мысленно заметалась: « Уйду – а мать, а отец… Останусь – умру от скуки…» Но, Ленка уже тянула с дивана:
- Даже не вздумай отказываться! Я тебя год не видела. Компашка, что надо – не пожалеешь.
В дверях стояла мать, мучительно лепила губами радостную улыбку:
-Иди, иди, конечно… Чего тебе с нами?...
- Ну, хочешь, я останусь? – Лика, стыдясь собственной хитрости, обняла мать, уткнулась в её плечо.
- Ну, что ты! И не думай! А мы с отцом всё  равно долго не высидим. Повеселись там…
          Кроме Ленки, в компании ещё пара девиц оказались знакомыми. Анжелику разглядывали бесцеремонно, и она вызывающе засмеялась, отмечая про себя, что местный «гламур» попахивает недорогими духами и вульгарно отсвечивает блестящими наворотами на праздничных нарядах. Она чувствовала, что выделяется из толпы элегантным, не избитым вкусом и почти отсутствием косметики. Почему-то повернула голову – за соседним столиком сидел высокий, коротко стриженый парень, смотрел на Лику и в тоже время что-то нашёптывал своей соседке, держа ту за руку. Лика не смогла сразу отвести глаза, и какое-то время длился немой разговор, понятный только двоим:
-Удивлён! Откуда такая?
- Какая?
- у меня нет слов!
- Да ты что!
- Серьёзно! Не знаю, что и сказать…
- Ну, и молчи.
- Знаешь себе цену?
- Сомневаешься?
- Интересуюсь.
- Твои проблемы…
Лика отвернулась,  довольная произведённым эффектом, про себя отметила, что было бы интересно узнать, кто это. Хотя… Скорее всего – очередной ловец – ничего серьёзного. Зачем ей это, тем более - здесь? Она-то уж знала, чего хочет от жизни. Сколько сил прилагалось, чтобы вырваться из очерченного судьбой круга. Со знаком минус перед глазами пример матери – нет, так она жить не будет. Не для этого упорно корпела над учебниками, уехала на вольные хлеба. Кто бы знал, как скучала, как тяжело привыкала к законам и ритмам другой жизни. И добилась уже кое-чего: солидная компания, престижная должность, есть перспективы. Но, вот в личной жизни пока не везло. Много чего уже было… Поначалу Лика доверчиво прикипала душой, строила планы. Потом, с опытом, перестала размениваться, просто ждала. Она привыкла к новым правилам игры, новая жизнь казалась ей разумной, значительной, интересной. Уже с иронией смотрела на провинцию, обросла столичными подругами, мнения которых  формировали её амбиции. Она умела держаться в обществе, мимикрировать – ей это нравилось. А чувства… Их берегла, уверенная в том, что везёт тем, кто умеет ждать. Главное же знать, что тебе нужно. А пока есть и другие важные цели: карьера, налаженный быт, солидные знакомства.
Ленкин голос с хмельными нотками заглушил музыку:
- Познакомьтесь – это моя подруга Анжелика, а это Денис.
Лика быстро справилась с удивлением. Впрочем, чего удивляться-то? Неспроста же он так смотрел несколько минут назад – вот и рояль в кустах. Она вежливо улыбнулась, отводя в сторону хитрые глаза. Но, когда новый знакомый пригласил танцевать не её, а одну из подруг, испытала укол ревности. Это было даже интересно: она чувствовала на себе его взгляд и намеренно игриво кокетничала с другими, стараясь быть как можно естественнее. Потом сама из-под прикрытых ресниц наблюдала его бесконечные ухаживания за всеми без разбора. Игра была азартной: они держали друг друга в поле зрения, знали это оба и не без удовольствия демонстрировали своё мнимое равнодушие друг к другу.
   Под утро лёгкий мороз изрезал лужицы хрупким ледком. Молодёжь, хмельная, подуставшая, высыпала на улицу в поисках такси. Перед широкой лужей в мелких трещинках Анжелика замешкалась, не решаясь ступить. В эту минуту чьи-то руки подхватили её.
- Держись крепче! – Денис, чуть пошатываясь, попытался перешагнуть преграду, но поскользнулся, и под хохот и свист окружающих он и Лика  шлёпнулись в полуметре от злополучной лужи. Лика захлебнулась возмущением и злостью, оттолкнула протянутую руку и испепеляющее уставилась на незадачливого помощника. Но, представив, как они летели, как барахтались в снегу, пытаясь встать, отвернулась, чтобы не рассмеяться – до того нелепо и растеряно, как нашкодивший мальчишка, смотрел на неё этот галантный кавалер. Даже стало жалко его. Всё в нём несуразно и странно привлекательно: развязность и смущение, беспардонность в поступках и беззащитность в глазах. Одно точно: ей было интересно: смешило и раздражало, привлекало и шокировало это странное существо, удивляющее её, то вспышками детской непосредственности, то манерами опытного сердцееда. Припомнился их разговор за стойкой бара. Мягкий тёплый голос шепнул ей на ухо:
- Что-то вспомнила? Не грусти.
Она прищурилась:
- Разве? И не думала.
- Это вижу только я.
- Какая прозорливость!
- Не сложно: ты уже две минуты рассматриваешь свой бокал.
- Просто отдыхаю.
- От кого или от чего?
- От бестактных вопросов.
- А может именно их тебе и не хватает?
Она была не готова к таким разговорам – это сбивало с столку, озадачивало, хотелось порезче оборвать, но когда Денис отошёл, Лика почувствовала, что он в чём-то прав… Как давно она не говорила ни с кем без внутреннего табу…
      … Уткнувшись в прохладную подушку, пахнувшую земляничным мылом, - мать перекладывала им бельё - Анжелика в полудрёме разбрасывала, словно пасьянс, воспоминания этой ночи и неожиданно поняла, что в них везде присутствует Денис. Вот  он,  дурачась, выплясывает с кем-то танец снежинок, хохмит у микрофона, изображая стража порядка, флиртует с Ленкой, доводя до бешенства её бойфренда, а вот смотрит на неё, Лику, странно смотрит…
Зачем ей это? Зачем она вообще вспоминает?... Сыплются разноцветные, лёгкие конфетти, мелькают блики от зеркальных шаров, кружатся незнакомые лица в вспышках иллюминаций… Падает снег… Огромные белые хлопья ложатся у ног… Совсем не холодно. Кто-то подхватывает Лику на руки, кружит… Она вырывается, бежит по снегу… Очень тихо, только падает и падает белый – белый снег… Она останавливается, оглядывается: следы… её следы… и рядом ещё чьи-то… Она ищет глазами, но никого нет, только – следы… Ей становится страшно. Она опять бежит… бежит, боясь оглянуться и увидеть только пустые следы…
   … Голоса, позвякивает посуда, журчит вода.  Стрелки настенных часов показывают два по - полудню. Приснится же такое: следы… Анжелика укутывается в халат, шлёпает мягкими тапками по коридору в кухню. Отец курит в форточку, мать домывает посуду.
- Выспалась?
- Угу.
- Чайку?
- Не-а.
Отец усмехается:
- Вот так она и с кавалерами общается: угу, не-а. Разговор короткий. Не дождёмся мы с тобой, мать,  внуков.
Анжелика раздражается, покусывает ногти, но, подумав, с улыбкой парирует:
- Хорошо, рожу – отдам вам на воспитание – не жалуйтесь потом.
- Что значит – рожу? Без мужа?
- Ну и что? Вы же внуков хотите…
Мать, опасаясь перепалки, переводит стрелки на другую тему:
- Как работа? Справляешься?
- Не жалуются. Машину дали с шофёром – теперь езжу, как министр. Так-то вот!
- Это хорошо, - отец ехидно кривится, - На следующей ступеньке карьеры вертолёт дадут.
- Ма! Ну чего он?!
- Да шутит он, - мать садится рядом, подперев щёку розовой от мытья посуды ладошкой, грустно заключает, - Скучаем мы по тебе, Ликусь…
Анжелике хочется обнять, успокоить и мать , и отца, но она понимает, что они ждут от неё другого: чтобы дочь была рядом… всегда… Но, разве она может бросить то, чего с таким трудом добивалась? Да и не предел это её мечтаний – она способна на большее. Ну, что ей делать здесь? А Москва… Другой мир, другие горизонты, яркая жизнь, перспективы… Не понимают. Самые родные люди не понимают. Разве ей легко? Всего не расскажешь…
   … Слюнявый ротвейлер по кличке Маршал, чуть не сбив Лику с ног, рванулся к своей хозяйке, которая замешкалась в дверях, пропуская гостью вперёд. Заставив себя внешне изображать равнодушие, глядя на огромную, шикарно обставленную прихожую в загородном доме, куда новая знакомая Рита пригласила её отдохнуть на выходные, Анжелика напряглась, чтобы не выдать смущения и даже робости. Маршал облизывал Рите лицо, став на задние лапы.
- Соскучился, зайка мой! – Рита треплет его за уши, - Представляешь, не хочет спать на своём диване, лезет ночью ко мне в кровать. Вчера Антона напугал до жути, - хохочет она, рассказывая, как её очередной дружок, оставшийся на ночь, обиженно ретировался, - Маршик часа в три ночи соскучился и полез ко мне досыпать. Ха-ха-ха! Бедный Антоша сбежал, вызвав такси. Знаешь, хочу купить ему девочку. В смысле - Маршалу. Ха-ха!
Пусть тоже жизни радуется, да и мужчин моих не распугивает.
Лика со щемящим чувством восхищения и зависти смотрит в окно на вымощенные цветной плиткой дорожки просторного двора, на кусты вьющихся густо роз, укрывающих беседки… Мягкий, ласковый треск за спиной так уютно убаюкивает, расслабляет… Камин… Да, обязательно – в её доме тоже будет камин и огромное зеркало в серебристой оправе. Будет! И бирюзовая вода в бассейне с подогревом… Лика тает от удовольствия, погружаясь в роскошь… Будет – твердит она себе. Будет!
   …Телефонный звонок тягучей волной захлестнул воспоминания. Анжелика крепко прижала трубку к уху, боясь, что старый аппарат опять забарахлит:
- Да!
- Алё! Лика?
- Да!
- Лик, мы тут решили продолжить. Ты как? А то – давай ко мне. Кое-кто тобой интересуется…
- Интригуешь?
- Стимулирую.
- Ладно. Я скоро.
- Давай! Ждём!
Ленка жила недалеко – в квартале ходьбы. Ветер совсем стих, словно для того, чтобы не мешать снегу наслаждаться медленным падением. Редкие прохожие только усугубляли одиночество пустынных улиц. Хотелось скорее в тепло, к улыбающимся лицам, весёлым голосам. Вот и Ленкин дом: грязно – розовый, затёртый, как картонная коробка из-под залежалого товара. Дверь парадного напружинилась, зарычала, пропуская внутрь. На площадке второго этажа Анжелика увидела тёмную, плохо освещённую фигуру – скорее чутьём угадала, кто это. Денис шагнул на встречу, загадочно улыбаясь:
- Привет!
- Привет! Кого ждёшь?
- Тебя.
- Я смотрю, тебе нравится меня удивлять.
- Заметно?
- Угу. Чем теперь порадуешь?
- Да вот… Хотел пригласить тебя покататься.
- В смысле?
- Ты не заметила – там, внизу, не стоит белый лимузин?
- Нет, там стоит другая машина, но - тоже ничего.
- Да? Я заказывал лимузин…
- Считай, что ты меня уже удивил. Попытайся теперь объяснить, в чём дело.
- Да всё просто - я подумал: прекрасная погода, прекрасная машина, прекрасная девушка – почему бы  мне это всё не совместить в общую композицию?
Лика вспыхнула раздражением, выслушав неудобоваримо - нахальный набор аргументов, но посмотрела в лицо Дениса и с удивлением не обнаружила, ни усмешки, ни вызова: глаза ласково – просительно ждали ответа. Было в них что-то открытое, доверчивое, с чем трудно бороться, что обезоруживает и успокаивает.
- Извини. Сказал глупость… Просто хотел, чтобы ты улыбнулась.
- Да уж! Шутка удалась… Ну, хорошо… Поехали, - Лика сама не ожидала, что согласится, - А как же Ленка?
- Я предупредил её, что увезу тебя кататься по зимнему городу.
- Хм! Откуда же ты знал, что я соглашусь?
- А я обаятельный.
- И ещё самоуверенный!
- Да. Но, только в хорошем смысле слова.
Лика расхохоталась:
- Вот уж не знала, что в этом слове есть хороший смысл. Кстати, мистер самоуверенный, не вздумайте опять попытаться нести меня на руках.
- Ты меня простила? Это такая жесть получилась! Я просто…
- Забудь! Бывает. Я бы не стала напоминать – сам виноват – расхвастался.
- Ну, мы же одни – некому замолвить за меня словечко, пропиарить. Вот – пришлось самому себя хвалить.
- С тобой не соскучишься.
- Это комплимент?
- Пока не знаю… Но, обычно комплименты говорят мне.
- Я готов!
- А я бы предпочла сначала узнать маршрут нашего путешествия.
- Как тебе набережная?
- Это может быть интересно.
- Кажется, наши желания начинают совпадать…
- Пока что – только вкусы! – Лика не могла с собой совладать, как ни старалась быть сдержанной, ей не удавалось – на губах прыгали смешинки.
В салоне иномарки тепло, уютно. Анжелика отбрасывает капюшон, расправляет упавшие на плечи пышные каштановые волосы, замечает, как Денис краем глаза наблюдает за её движениями.
- Смотри на дорогу!
- Это становится непросто, - смеётся тот, прибавляя скорость.
Навстречу несутся жёлтые кляксы зажжённых фар, на перекрёстках весело вспыхивают светофоры сквозь пелену, скользящую по стеклу. Убаюкивая, на город продолжает падать снег. Петляют узкие покатые улочки, текущие к морю, в окнах низеньких, красно - кирпичных домов видны прыгающие ёлочные огоньки. Заливистый лай какой-нибудь, бегающей у двора, добросовестной дворняги временами заглушает шум мотора. Что-то знакомое, из детства, милое, забытое, ложится на душу чистой, ласковой мелодией без слов…
На набережной пустынно. Только ветер, смирно прятавшийся среди высоток, здесь, почувствовав свободу, то дразнящее уносится позёмкой по замёрзшей воде залива, то возвращается в сквер, шурша ветками акаций и стряхивая с чернеющих крон пушистую метельную россыпь. Машина тихо притормозила. Невдалеке видна величественно застывшая на пьедестале
бронзовая фигура со шпагой и в треуголке, словно встречающая вернувшийся с победой военный фрегат.
- Пойдём – поздороваемся, - Денис вылезает из машины, направляется к памятнику.
Лика, досадливо вздохнув, что ей не подали руки, сама открывает дверцу: «Да… лоска, явно, не хватает», - усмехается про себя.
Поднявшись по ступенькам, Денис дурашливо отвесил поклон и, приставив ладони к губам, крикнул:
- Здравствуйте, Ваше Величество! Как Вам погодка?
Проходившая мимо пожилая пара, обернулась.
- Тише! – Лике стало неловко.
- Почему?
- Люди…
- Ну и что? Что я делаю неприличного? У меня просто хорошее настроение.
Лика вздохнула и шутливо обратилась к памятнику:
- Простите, Ваше Величество! Он совсем не знает этикета. Между, прочим, - повернулась она к Денису, - к памятникам положено возлагать цветы.
- Предпочитаю цветы дарить красивым девушкам, - он неожиданно расстегнул куртку и извлёк из нагрудного кармана букетик фиалок, - Это Вам, сударыня!
Анжелика от удивления смутилась:
- Живые… пахнут…
- Да, забыл – по этикету нужно было стать на одно колено.
- А ещё нужно было дверцу машины открыть и помочь даме выйти, - не сдержавшись, поддевает Лика.
- Не вижу необходимости. Я прихожу на помощь, если у девушки возникли трудности.
- Да ведь это только норма поведения…
- А, по-моему, не все нормы стоят того, чтобы им следовать.
Анжелика чувствует, что совершенно запуталась в ощущениях. Невозможно предугадать, что будет сказано или сделано в следующую минуту. Что удерживает её рядом – сложно ответить… Любопытство? Симпатия? Ну… Внешне – конечно… улыбка – нужно признать, что его улыбка действует беспроигрышно. Но, столько противоречивого… Уйти, не разобравшись? Ладно! Посмотрим, что это за диковинка. Анжелика насмешливо щурится:
- Философ…
- Реалист. И, как реалист, задаю уместный вопрос: ты не замёрзла?
- Немного.
- Возвращаемся на борт корабля?
- Угу!
- Как мне нравится это «угу»! Ты, как будто, на время перестаёшь держать марку и оживаешь.
- Продолжаешь удивлять?
Он с усмешкой открывает перед Ликой дверцу машины:
- Я ещё и крестиком умею вышивать. А удивляю, потому что у тебя сложился стереотип, и ты или боишься или не хочешь видеть всё, что за его пределами.
- Нда… Тебя так много… Я теряюсь…
- Расслабься – я не опасен, - он смеётся так открыто и искренне, что Лика чувствует себя маленькой девочкой рядом со взрослым мужчиной, которого насмешили её детские страхи. Она пытается взять серьёзный тон:
- Не уверена. У тебя слишком много лиц.
- Возможно. Но, я их не прячу. А вот ты прячешь своё лицо.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Хочу сказать, что ты шифруешься.
- А ты – нет?
- Нет. Просто я – разный, такой и есть. Сейчас мне весело, интересно. А главное – хочется тебе понравиться. И я честно это говорю. А ты так можешь?
- А зачем?
- Странный вопрос! Чтобы понимать друг друга.
- Почему ты решил, что мне нужно твоё понимание?
- Каждый человек хочет, чтобы его понимали. Помнишь фильм «Доживём до понедельника»? Фраза из сочинения: «Счастье – это когда тебя понимают».
- А с чего ты взял, что я хочу понять тебя?
- Ну… Иначе не сидела бы сейчас рядом. Это говорит о том, что я тебе интересен. Но, ты не хочешь признаваться. А я честно говорю – ты мне интересна, ты мне нравишься.
- И дальше что?
- Пока ничего. Расскажи мне о себе.
- Я не знаю, что рассказывать. Ты меня всё время озадачиваешь. Это такой способ соблазнять?
- Ну… Не без того, - он смеётся, - Но, пока чёткого плана нет.
 Анжелика бьёт его кулачком в плечо, хохочет:
- Ты – коварный тип!
- Часто попадались коварные типы?
- Бывало…
- Я так и думал: судя по твоей защитной стойке – тебе не везло. А не приходило в голову, что сама виновата?
- Ты – то откуда знаешь?
- Что ж тут сложного? Всё говорит само за себя: внешний вид, поведение. К такой супер – девочке решится подойти только самонадеянный фраерок с деньгами. А ему понятно, что нужно – развлечься. Простой, серьёзный парень не решится познакомиться с тобой. Да ты и сама не станешь знакомиться. Мне повезло – Ленка протекцию составила.
Анжелика смотрела в его глаза, всё больше удивляясь и теряясь:
- Как в тебе всё уживается? С тобой легко и тревожно…
            … Рита на год старше, но Лика рядом с ней чувствует себя девчонкой, когда подруга говорит о жизни:
- Запомни: стабильность – единственное естественное условие существования для человека. Думаешь, почему моя мать так за папика держится? Стабильно, надёжно, комфортно! Ну, не без того, чтобы папик там ни вильнул на сторону, но дом – святое, семья у него всегда будет в порядке. Ему это самому выгодно – статус предполагает – партнёры же это ценят.
- Разве твои родители… Мне показалось…
- Конечно, любят – каждый даёт другому ощущение стабильности. Ты пойми - любви на всю жизнь не хватит. Оглянись вокруг: сколько дур,
нафантазировавших себе «половодье чувств»! Ты детей хочешь?
- Конечно.
- А для них чего хочешь? Наверное, чтобы были хорошо одеты, обуты, учились в солидном ВУЗе, отдыхали с комфортом? Теперь прикинь – как это сделать. От кого рожать? То-то же! Делай выводы, девочка.
        …Почему Лика вспомнила этот разговор сейчас, дома, за чашкой чая? Тогда это было жёстким, но своевременным откровением. Почему сейчас?… Анжелика понимала правоту подруги, но какая-то тоскливая обречённость закрадывалась в душу. Почему в памяти всплыла именно эта тема? Лика чувствовала, что ей становится сложно договариваться с собой, чтобы навести порядок в мыслях. И кто всему виной, она знала, но почему-то чувство опасности, спасавшее её столько раз от необдуманных поступков, последнее время куда-то уходит, как только рядом появляется Денис. Остаётся, конечно, тревога, но одновременно и странно - сладкое ожидание чего-то нового, радостного…
Она столько раз приходила к убеждению, что рядом с ней должен находиться человек, который будет соответствовать всем её требованиям: взрослый в поступках, манерах, обеспеченный, понятный, крепко стоящий на ногах в этом бешеном ритме жизни, целеустремлённый… Денис совсем не походил на идеал ни в каких своих проявлениях. Но, уже с первой встречи Лика поняла, что её тянет к нему именно потому, что он странен, не похож ни на кого из её московских знакомых, которые ей ещё недавно казались
достойными  внимания. Ей давно не было так весело, уютно рядом с кем-то. Хотелось говорить и слушать… Они проболтали несколько часов – никто никогда не задавал ей таких прямых вопросов, никто не говорил ей о ней самой то, что она скрывала или, о чём и сама не догадывалась. Откуда он это знает? Почему ему всё это интересно? Ей так хорошо… тревожно и хорошо…  Всё – таки, он не похож на других… странный… Завтра они встретятся… Ей приятно думать об этом. Когда наступить завтра, он придёт… Лика понимает, что уже ждёт его, уже скучает… Это ужасно… Ужасно? Почему? Ей хорошо! Когда человеку хорошо, что в этом ужасного?
 Она закрывает глаза… Падает снег… опять падает снег…
   … Проснувшись, она слышит  повышенные, раздражённые голоса:
- А что ты можешь? Дегустировать? Я не имею права даже сапоги себе новые купить – хожу с мокрыми ногами…
- Отремонтируй старые.
- Я ещё не старуха – мне надоело носить одни и те же шмотки по десять лет!
Ты это считаешь нормальным? Мужик должен семью содержать.
- Нужно было выходить замуж за того, кто умеет зарабатывать!
Хлопает входная дверь – Лика понимает, что отец ушёл. Господи… Сколько лет одно и то же…
Она делает вид, что ещё спит – не хочется видеть злые глаза матери, выслушивать её жалобы. Звякает резко посуда, потом становится тихо. Лике жаль мать, но она понимает, что сочувствие только раззадорит ту и испортит окончательно настроение им обеим. Как не хочется вставать… Из кухни слышны хлюпающие звуки – мать плачет. Анжела, вздохнув по глубже, сбрасывает одеяло, сидит с минуту, уставившись в пол, потом переводит взгляд на окно: ветрено, качаются вымахавшие выше крыш тополя, залитые солнечной глазурью. Так же, словно от ветра, мечутся мысли… Мать в детстве рассказывала, как отец перед свадьбой целый месяц по утрам влезал на растущее у дома дерево и бросал ей в окно букетик полевых цветов. Они падали ей на кровать и будили… Лике грустно. Собравшись с духом, она идёт к матери:
- Доброе утро!
- Доброе…
- Солнце какое! Пойдём – пройдёмся?
 Мать жалобно улыбается:
- Я тесто поставила – хочу твой любимый пирог с яблоками испечь.
- Ма!  Помнишь, я тебе писала про парня, с которым меня подруга в Москве познакомила? Ну, Михаил… Помнишь? Он адвокат.
- Это, который тебе предложение делал?
- Да. Он женится  на одной… ну, не важно… Ты знаешь, я даже рада…
Мать смотрит удивлённо. Анжелика, кладёт в рот кусочек сыра, запивает глотком чая и направляется в спальню. Садится перед трюмо, долго смотрит на своё отражение. Если честно, ей нравится прихорашиваться, нравится смотреться в зеркало: удлинённый, восточный разрез карих глаз с тёмной каймой ресниц, высокие тонкие брови, изящно вылепленный прямой нос, чуть бледные губы – в меру капризно изогнутые, чёткого рисунка. Она умеет улыбаться, что бы ни было в душе. Мать всегда говорила: «Не родись красивой…» Глупости! Как это можно знать, что ты уродлива и быть счастливой? Это невозможно понять. Сегодня Анжелике хочется быть яркой. От туши ресницы взлетают и замирают, делая взгляд удивлённо – горделивым. Сочная, переливающаяся помада вызывающе горит на губах, усиливая надменность изгиба. Последний штрих… Неплохо - есть чем блеснуть. Стрелки настенных часов медленно крадутся к назначенному времени. Лика не выдерживает, осторожно отодвигает гардину, смотрит вниз: знакомая иномарка уже стоит под окнами. Ничего – пусть подождёт. Денис прохаживается возле машины. Анжелика подходит к матери, целует её в щёку:
- Не вздумай смотреть в окно! Это дурной тон.
- Интересно же…
- Ма! Перестань! Ещё заметит…
    Лика распахивает дверь парадного и зажмуривается от яркого солнца и жгучей белизны, заполнившей весь город: с макушек деревьев до утоптанных дорожек. Словно открылась драгоценная шкатулка, забрызганная рвущимся со всех сторон светом, отражающимся в миллионах хрусталиков. Денис стоял, держа руки за спиной,  но, увидев Лику, не двинулся с места. Она подошла, удивлённо заметив:
- Мог бы и помочь спуститься со ступенек.
- Не мог, - сказал он, хитро улыбаясь, и протянул ей розу, которую прятал за спиной, - Я подумал, что твоей маме будет приятно увидеть, как я дарю тебе эту колючую красавицу, а отсюда обзор лучше. Я тут специально попозировал возле машины, чтобы можно было получше меня рассмотреть.
Лика лишилась дара речи, потом вспыхнула:
- Что за дикие фантазии!
- Наоборот – всё нормально. Я понимаю – интересно же, с кем ты второй день исчезаешь из родного дома.
- Ну, знаешь! – Лика открыла рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, но вдруг фыркнула и расхохоталась, замахнувшись розой.
- Леди, что за манеры?
Смеясь, они уселись в машину.
- Ты извини, но мне нужно тут заехать к друзьям. Это недалеко. Ты не против?
- Я не против, - Лика раскраснелась от смеха и лёгкого морозца.
- Тебе идёт румянец.
- Не подлизывайся!
- И не думал. Я правду говорю. А вот накрасила ресницы и губы зря. Ты очень красивая и без боевой раскраски.
- Денис! Я никак не привыкну к твоей откровенности, граничащей с беспардонностью. Ты действительно такой или тебе нравится дразнить меня?
- Я действительно такой. Но, мне нравится тебя дразнить. У тебя глаза такие становятся – в пол-лица! Очень красиво.
- Нет! Я не могу! Мне хочется или убить тебя или…
- Или что? Если поцеловать – я не против.
- Сейчас точно – убить!
- Всё, всё! Молчу.
Минут через десять они подъехали к одноэтажному добротному домику, с  серой черепичной крышей и зелёными ставнями.
- Пойдём, - Денис подал руку.
Лика замешкалась:
- Может, я здесь подожду?
- Пойдём, неудобно. Ты не бойся – они нормальные ребята. Я переговорю по одному делу.
- Ну, хорошо…
В открытую калитку выскочил вислоухий, лохматый пёс, запрыгал, путаясь под ногами.
- Борька, не бузи! Я с девушкой. Веди себя прилично.
- Как ты его назвал? Борька?!
- А! Это в честь одного небезызвестного лица, он тоже был рубаха – парень.
- Остроумно…
- Проходи, не стесняйся.
Навстречу вышла пожилая миловидная женщина в вязаной  безрукавке  и цветастой косынке, из-под которой были видны абсолютно белые, чуть вьющиеся, волосы:
- Деничка! Вот молодец! - она посмотрела с любопытством на Лику, - А дед вчера ворчал, что ты, мол, совсем загулял, не приходишь. Праздник же! Да вы проходите, проходите. Приглашай гостью-то в дом. Вот хорошо!
- Бабуль, познакомься - это Анжелика.
- Анжелика… Красивое имя. Это, как ангел, что ли?
- Добрый день! – Лика совсем растерялась и всё пыталась поймать взгляд Дениса, но тот смотрел куда угодно, только не на неё и загадочно улыбался.
- А! Денька! Явился? – из соседней комнаты вышел высокий, немного сутулый, но крепкий старик, с живыми глазами, подвижный. Увидев Лику, он заулыбался ещё шире и пригласил к столу. Анжелика про себя отметила, что улыбкой он очень напоминает Дениса, но, вообще, это безобразие – привёз в гости к родственникам! Как так можно?! Не предупредил, не спросил согласия… Кто я ему? Это уж слишком!
Большие старинные часы забасили так неожиданно, что Лика вздрогнула.
- Испугалась? А мы уж привыкли – не замечаем, - хозяйка уставляла всякими вкусностями стол, искоса ласково поглядывая на гостью. Ароматы ванили, шоколада, чего-то цветочного, сладкого заполнили комнату. Видно было, что старики рады приходу гостей, немного смущены, но не в силах скрыть любопытства. Улучив момент, Анжела шипит на ухо Денису:
- Ты – чудовище! Как бабушку и дедушку зовут?
- Фёдор и Мария.
- А по отчеству?
- Да ты что?! Ты их испугаешь своим официозом.
Баба Маша вернулась из кухни с закипевшим чайником:
- Анжелочка, ты чаёк покрепче любишь?
- Да. Спасибо!
- Ешь тортик – то. С чайком вкусно. А Деня наш всё кофе пьёт. А что в том кофе – одна горечь.
- А, может, что по - серьёзнее принести? – дед Федя подмигивает внуку.
- Мы на машине. В другой раз.
- А… Ну – да.
Баба Маша грозит пальцем:
- Ишь, чего выдумал! Кто утром валидол сосал?
- То когда было! – отмахивается дед, - Не умеешь ты гостей встречать.
За знакомство положено! Для настроения…
- Дед, ты для настроения нам расскажи, как рыбу с соседом ловил в прошлом году.
- Ха! Ловил! Если бы этот оболдуй – Семёныч проверил лодку, такой бы улов был! А то позвал на рыбалку, а плавсредство не обиходил. От берега – то мы на моторе отплыли, а он возьми и заглохни. Смотрю: ещё и в лодку вода поступает – уже прилично набралось. Я ему говорю: «Вычерпывай, дурень!» А он растерялся и давай орать: «Караул! Тонем!» А кому орать-то? Пять утра – рыбинспекции и той нет. Хорошо – вёсла с собой взяли. Так я всю дорогу обратно черпаком орудовал, а этот горе – рыбак вёслами по воде шлёпал. Налегает на них, гребёт изо всех сил и с каждым взмахом повторяет одну фразу: «Грёб твою мать - тонем! Грёб твою мать - тонем!» Ха-ха! Гребёт и повторяет! Так до берега и бубнил с перепугу. Ха-ха-ха! Теперь рыбу на рынке покупает.
Отсмеявшись, все решают, что можно выпить по рюмашке и без Дениса.
- Накажем его за редкие визиты, - ехидничает дед.
Анжелике становится легко, словно она давным – давно уже знает и стариков и Дениса. Баба Маня подсаживается поближе:
- Ты знаешь, Анжелочка, у нас семь внуков, а Деник – любимый! В детстве такой чудной был! Фантазёр! Кашу манную очень любил. Каждый день требовал.
- Бабуля, - внук делает большие глаза, - ты чего лишнего не выдай! Информация разрешена только положительная!
- А манная каша разве отрицательная? Вон ты на ней как вымахал!
- Это всё дед виноват – его гены.
- А что?! Гены, как гены. Не хуже других, - важничает дед. Анжелике весело и уютно, она разомлела от вишнёвой наливки, ей хочется смеяться и болтать вместе со всеми:
- А, правда - ведь! Денис очень похож на Вас.
Дед Федя жмурится:
- А я ему много чего полезного с генами передал. Пусть только правильно это использует, - он довольно смеётся собственной шутке, подмигивает внуку. Весело басят часы, время летит незаметно…
             …Лика уже легла спать, когда зазвонил телефон.
- Лика?! Ало!
- Да…
- Ало! Куда ты пропала?
- У меня отпуск.
- Что?! Причём тут отпуск? Ты где?
- Я дома.
- Почему не отвечаешь на звонки? Лика, что ты делаешь? Ты сошла с ума?
- Почему?
- Прекрасно всё понимаешь. Он приходил ко мне – искал тебя.
- Зачем?
- Не дури! Такой мужик – упакованный, семья хорошая. Ну, сглупили оба…
Сама же его оттолкнула!
- Рита, если я не ошибаюсь, он женится!
- Ошибаешься – уже не женится. Лика, ну брось! Хватит! Ты оттолкнула – другая поманила. Со злости он… Понимаешь?
- Нет. Что я должна понимать? Что можно жениться со злости?
- Знаешь, ещё и по менее существенным причинам женятся. Брось, Лика! Приезжай!
- Рит, ты в кого-нибудь влюблялась? Ну, так, чтобы становилось неважно, кто он, откуда, выгодно, невыгодно…
- Подожди… Ты что – ты влюбилась там?
- Не знаю…
- Ну… ты… Хочешь жить в своём сраном городишке, считать копейки до зарплаты?! Или тебе повезло встретить принца на периферии?
- Может, у нас с тобой разные представления о принцах?
- Лика, Лика… Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Ты не сможешь уже жить, как раньше. Подумай хорошенько. Такие, как Михаил, не залёживаются – это штучный товар.
- Товар…
- Не придирайся к словам.
- Хорошо – не буду. Ты извини, я устала. Уже поздно – спать хочется.
- Ладно. Пока! Тебе жить…
Лика держит трубку в опущенной руке, слушает гудки. Входит мать:
- Кто это так поздно, Ликусь?
- Подруга. Соскучилась.
- Значит, хорошая подруга.
- Очень…
                … Камера наблюдения почему-то произвела особенно угнетающий  эффект. Анжелика с таким чувством шла по мокрым от искусственного полива плитам ровной, широкой дорожки между душистыми клумбами, с каким ходили по персидскому ковру на приём к какому-нибудь шейху послы завоёванных им стран. Она была напряжена до дрожи в коленках. Михаил не замечал или не подавал вида, что  понимает её состояние. Он шёл уверенно, на полшага позади Лики, и ей казалось, что она без спроса забралась в чужой двор, откуда её могут прогнать в любую минуту. Всё это она не могла выразить словами, но чувствовала себя неуютно.
Вошли в просторный холл.
- Извини, я на секунду, - усадив Анжелику на огромный кожаный диван, Михаил исчез. Лика стала прилагать все усилия, чтобы держаться с достоинством. Только руки были предательски холодны. Вернулся Михаил:
- Пойдём, нас ждут.
У массивного стола, покрытого белоснежной крахмальной скатертью и уставленного множеством сверкающих столовых приборов, стояла одетая со вкусом женщина.
- Мама, вот, познакомься – Анжелика.
Лика сделала шаг навстречу, но Михаил слегка придержал её за локоть:
- Это Надежда Эдуардовна.
- Очень приятно, - Лике показалось, что женщина никогда не заговорит, так долго длилась пауза, но та мягким, приятным голосом пригласила к столу, потом спросила:
- Вы учитесь?
- Заканчиваю… Но, я уже работаю в солидной фирме, - и тут же подумала: «Зачем я сказала, что фирма солидная? Словно цену себе набиваю… или оправдываюсь…»
- Это хорошо, - пропела Надежда Эдуардовна, аккуратно промокнув салфеткой пухлые губы.
Лике ужасно хотелось пить, но она не решалась прикоснуться к фужеру с минералкой, боясь сделать что-то не так: «Господи! Должна же эта пытка когда-нибудь кончиться…» Михаил оживлённо говорил о чём-то с матерью. Лика испугалась, что пропустила из-за волнения что-то важное – вдруг её спросят.
- Почему Вы не едите? Вы не голодны? – спросила хозяйка. Анжелике показалось, что на неё  смотрит улыбающийся удав.
- Нет… Да… Я уже ела. Извините…
- Миша, что же ты не предупредил девушку, что у нас принято потчевать гостей?
- Мама, ты её совсем смутила. Пусть не ест, если не хочет.
- Конечно. Как угодно. Анжелика, а кто Ваши родители?
- В каком смысле?
- В прямом. Кто они? Где работают?
- Мама преподаёт… в гимназии. Отец - строитель… прораб.
- Ну, что ж… Прекрасные профессии… Нда.
Анжела покраснела – захотелось встать и уйти. Она отвернулась к окну, сдерживая дыхание. Через какое-то время мать Михаила поднялась из-за стола:
- Надеюсь, вы меня извините, но я вынуждена вас оставить. Миша, мне нужна твоя помощь. Будь добр, отлучись со мной на минутку. Очень приятно было познакомиться, - обратилась она к гостье, чуть наклонив голову.
- Мне тоже было очень приятно, - сказала Лика, стараясь копировать улыбку и выражение лица Надежды Эдуардовны. Оставшись одна, Анжелика поникла – раздражение, усталость и растерянность подавляли её волю. Было ощущение, что она здесь лишняя. И не к чему придраться. Всё было очень мило. Вернулся Михаил.
- Отвези меня, пожалуйста, домой, - боясь расплакаться, Лика не смотрела ему в глаза.
- Ну, что ты, котёнок? Перенервничала? По-моему, всё было прекрасно!
- Просто великолепно. Отвези меня домой.
- Ну… хорошо… конечно. Хотя, я… Знаешь, я попрошу шофёра, он тебя отвезёт. У меня ещё назначена встреча с клиентом.
Лика, молча, кивнула.
          … Эти воспоминания были так живы, что она мотнула головой, стараясь выдавить их, отвлечься. Лёжа с открытыми глазами, она долго смотрела на тени на потолке от ночника. Сон медлил… а ей так хотелось забыться…
        … Жутко промозгло на улице. Анжелике вздумалось ещё раз побывать на набережной. Денис с сожалением сообщил, что отец взял машину, придётся добираться на общественном транспорте. Автобус дёргался и сталкивал их, словно ему было интересно посмотреть, как они поведут себя. Лика невольно упиралась руками в грудь Дениса, в конце – концов, он решительно обнял её, сделав серьёзное лицо:
- Ничего личного. Это, как способ не травмироваться.
Та насмешливо посмотрела ему в глаза:
- Сейчас придумал или уже проводил испытания на ком-нибудь?
- Не волнуйся – надёжный метод.
- Молодец – мягко выкрутился, - она стала смотреть в окно на размытые туманом картинки городской жизни. Потом они шли пешком, скользя по неочищенным от снега дорожкам и ёжась от ледяной сырости.
Набережная встретила их сильными порывами ветра и пустотой серого  горизонта. Подтаявший снег утратил свою праздничность, словно застиранная накидка, которой временно укутали дорогую мебель. Местами чернела земля с остатками сухих травинок.  Лика с сожалением смотрела на грязные, мокрые лавочки, на колючие чёрные, разбросанные ветром, обломки веток.
Холодно. Мутно. Тоскливо.
- Даже, если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, ни тебе ни мне… - вспомнились ей любимые строчки.
- Так! Есть предложение.
- Пойти в кафе?
- Нет. Пойти в гости.
- Опять? – Лика изобразила возмущение, - Куда на этот раз?
- Ко мне.
- Интересно…
- Спокойствие! Я, конечно, не святой, но с головой дружу. Или ты меня боишься?
- Вообще-то ты не производишь впечатления наивного человека.
- Я произвожу разное впечатление. Сейчас я предлагаю, пока что, просто погреться. Ну, холодно же!
- Ты специально меня заморозил?!
- Я?!!! Кто канючил:  хочу опять на набережную?
- Хорошо. А кто у тебя дома?
- Никого. А! Кот. Он тоже воспитанный – не бойся.
- А где родители?
- Так они же на машине поехали в гости  к друзьям – почему я и безлошадный сегодня.
- Ладно… И правда такой холод…
      …Лика отметила, что дом строился с любовью: крытая веранда оригинально выступала полукругом, арочные окна были обложены тёмной каймой, небольшой балкончик увит виноградом, дотянувшимся с веранды, скошенная крыша венчала мансарду. Дворик казался небольшим, но было видно, что ухожен. Денис старался непринуждённо шутить, включил телевизор:
- Давай чего-нибудь поедим?
- Давай.
- Я пока поставлю тебе классный фильм. Думаю, тебе понравится. Анжелика смотрела фильм, немного удивляясь, что он нравится Денису – это был сентиментальный рассказ о собаке, сохранившей верность умершему хозяину до конца своих дней. Довольно скоро бутерброды с сыром и ароматный кофе уже стояли перед Ликой на небольшом столике, на ногах были тёплые, мягкие тапочки, плечи согревал вязаный, пушистый платок. Всё это делалось, молча, – она заметила, что Денис, заботясь о ней, одновременно смотрит фильм. Конец был трогательный. Лика повернулась, чтобы что-то спросить, и опешила, увидев, в глазах у Дениса слёзы.  Она ожидала любой реакции, но только не такой. Ей стало неловко, но он сам повернулся, грустно улыбаясь:
- Интересно, есть ли у людей такая верность?
- Не знаю… - Лика испытала странное чувство тревоги, нежности и удивления. Плачущий мужчина не клеился в её сознании с тем, что она вообще знала о них. Она понятия не имела, как ей на это реагировать. Захотелось погладить его, как ребёнка, по голове…
Её взгляд отвлёк огромный рыжий кот, трущийся о ножку стола.
- Пришёл? Опять дрых на батарее? – Денис взял его на руки, почесал за ухом, - Вот, прошу любить и жаловать – Ржавый.
- Ржавый? – Лика залюбовалась котом.
- На приличное имя он не тянет – обжора и лентяй, но умеет быть приятным собеседником.
- Ты любишь разговаривать с котом?
- Умнейшая морда, между прочим.
Лика гладит кота, растерянно смотрит в окно. Ей почему-то трудно остановиться на какой-то одной мысли, ощущении, словно плывёт в чуть покачивающейся  лодке по медленной речной глади, опустив руку в ласковую воду. Кот, пригревшись, урчит, то выпуская, то пряча когти.
- Везёт же Ржавому… - хитро, с мечтательной ноткой в голосе, словно сам с собой, говорит Денис, садясь у её ног. Смотреть ему в глаза Лике сложно -  в его чёрных расширенных зрачках прыгают смеющиеся чёртики, дразня и лаская. Она отпустила кота, встала:
- Зависть плохое чувство, - сказала сдержано, - А где твоя комната?  - неожиданно спросила она, обойдя сидящего у её ног Дениса.
- На втором этаже…
-Можно посмотреть?
- Пожалуйста…
Они поднялись по винтовой лестнице в мансарду. Комната небольшая, но уютная. Дверь на балкон закрывали тяжёлые портьеры так, что в помещении было сумеречно. Лика про себя отметила порядок на письменном столе, застеленную аккуратно кровать и отсутствие разбросанных по стульям вещей. Она подошла к балконной двери, раздвинула портьеры: мелкий, частый дождь нахлёстывал по перилам, отбивая свой неведомый, но мелодичный ритм. Голые ветви раскидистого дерева, брошенные порывом ветра,  обхватывали балконные прутья, сливались с ними, и со вздохом выгибались, когда ветер отступал. На гладких плитах вздрагивали, покрываясь мурашками от водяных брызг, блестящие лужицы, поглотившие серое небо. Виноградные лозы змеились тёмным сплетением, впиваясь  цепкими объятьями во всё, что попадалось на их пути, и шептали остатками засохшей листвы, словно в забытьи. По углам балкона и на развилках деревьев ещё белели снежные наплывы, но дождь сминал их, делая безвольными, податливыми. Дождь подчинял всё своим желаниям, и властвовал над всем, что ощущало его сильные и нежные прикосновения.
Анжелика, обернувшись, увидела Дениса сидящим в кресле у стола и листающим какой-то журнал. Казалось, её присутствие не волновало его.
Она подошла, забрала журнал, присела рядом на стул:
- Знаешь, у меня месяц назад должна была состояться свадьба…
- Что же случилось?
- Не важно… Я рада, что она не состоялась…
- Я тоже рад.
- Мне страшно… Страшно сделать глупость, страшно ошибиться, страшно быть одной, страшно жить, как мои родители… Я не знаю… Это звучит глупо…
- Отпусти себя на свободу, и всё само собой решится.
- Что решится?
- Если делать то, чего боишься,  страх пройдёт – останется опыт.
- Интересно… Странно – почему-то мне хочется тебе верить…
- Потому что ты чувствуешь -  я не обижу тебя.
Лика видела его глаза, но теперь они были совсем другими, незнакомыми, нежными – так смотрят на детей… Не было во взгляде привычной игривой искорки – свет лампы проникал в его зелёную глубину, извлекая ласковое тепло и грусть. Денис протянул руку ладошкой вверх:
- Я могу говорить тебе много хороших слов, но мне кажется это лишним…
Лика сняла с плеч вязаный платок, и настольная лампа тускло притихла под его пушистым абажуром…
             … - Раньше я думал, что первый в жизни поцелуй самый яркий и первая женщина… А теперь я боюсь говорить банальности… Но, ты…
- А я боюсь, что придут твои родители…
- Не придут, - он накручивает на указательный палец каштановую прядь её волос, касается пульсирующей на шее жилки, - Бабушка назвала тебя ангелом. Помнишь? Вот здесь между лопатками должны прятаться два крылышка…
- Щекотно… Дай мне твою руку.  Ого! Какая чёткая линия жизни!
- Там должна быть ещё одна линия жизни – твоя. Найди её.
Лика смеётся:
- Моя – у меня на руке.
- Нет! Они должны быть рядом. Иди ко мне, куда ты убежала?
- Я не хочу, чтобы ты думал…
- Я не думаю, глупыш, я знаю: ты – ангел… земной ангел. А я – хранитель… Интересная мысль – я буду тебя охранять, получится: ангел – хранитель. Разве он не может состоять из двух половинок и оберегать что-то важное?
- А тебя бабушка назвала фантазёром. Она права: тебе хочется думать, что жизнь – это одна твоя большая фантазия. Так не бывает. Ты нафантазировал…
- Ты опять мне не веришь? Теперь-то какой смысл? Вот – прячешь лицо… Женщины странные существа: когда они смущены, прячут лицо, даже если на них нет одежды и логичнее было бы…
- Денис!!
- Что? Мне ужасно нравится смотреть, как ты смущаешься.
- Ты – чудовище! – она смеётся.
- Ты мне это уже говорила вчера, - шепчет он, дыша ей в холодные ладони,  - Я согрею… не бойся…
- Послушай, мне уже пора…
- И губы у тебя холодные…
- Ты…Уже поздно…
- Конечно… поздно… молчи… Слушай себя…
- Но…
                …Сквозь сон Анжелика слышала мягкое урчание – приоткрыв глаза, увидела сидящего у кровати рыжего кота, шёпотом позвала:
- Ржавый, иди, иди… Ну, не бойся…
Кот потёрся о простыню, но остался сидеть на месте.
- Как хочешь! – Анжелика повернула голову и только теперь поняла, что её так обрадовало при пробуждении: в проём между портьерами рвалось сумасшедшее яркое солнце. Его слепящая дорожка пересекала половину комнаты, заливала кровать весёлой желтизной – словно золотистой пыльцой с балкона  входило морозное солнечное утро. Денис спал. Лика, подперев кулачком щёку, смотрела на игру лучей в его ресницах, в коротких завитках волос на ещё почти мальчишески нежной шее. Было что-то беспомощное в приоткрытых губах, в выражении чуть улыбающегося лица…Захотелось расправить складку у бровей – Лика очень осторожно провела мизинцем по морщинке… Шевельнулись ресницы, смахнув солнечную пыльцу, вспыхнули зелёные огоньки в глубине приоткрывшихся глаз, исчезла мягкость губ, растянутых улыбкой, черты лица, утратив трогательность, по-мужски огрубели:
- Какое утро… И ты рядом… Красивый сон…  - он потянулся, закинув руки за голову.
- Ты так хорошо спал… по-детски…
- Только не говори, что ты испытываешь ко мне материнские чувства - я этого не переживу, - смеясь, попытался обнять. Лика ловко выскользнула, накинула лежавшую рядом на стуле его рубаху, пошла, притягиваемая солнцем, к балкону и замерла в изумлении: всё, что вчера звучало, струилось, стекало и лилось, сейчас замерло, прозрачно переливаясь цветами радуги – ледяным сиропом застыло на ветвях, дорожках, крышах домов и слепящими брызгами наполняло пространство, отражая солнечные лучи. Словно за ночь на город вылили расплавленное стекло и оно, затвердев, хрустально сковало всё вокруг. У Лики захватило дух…
- Как… здорово…
- Согласен.
- Да – нет! Подойди!
Денис, обмотавшись простынёй, зашлёпал босыми ногами. Подойдя, присвистнул:
- Да… Достойно удивления. Но, мне больше нравится живое, теплое и не менее красивое создание природы – он взял Лику на руки:
- Сегодня я Ваш раб, королева! Кофе? Чай? Яичницу будешь?
- Буду! Но, вчера я была ангелом, - засмеялась та.
- Ангелы не едят яичницу. Полежи – я скоро. Только, пожалуйста, не приводи себя в порядок – дай мне полюбоваться твоими глазами без этих ужасных наростов на ресницах.
- Хорошо. Если тебе не нравится эффектность, буду серой мышкой.
- Напрашиваешься на комплимент?
- А это лишним не бывает, между прочим.
- По заказу не могу. Всё должно идти от сердца, от настроения, искренне…
- Ой! Надо же! А почему же ты тогда искренне вчера не признался сразу, что родители приедут только через два дня? – Анжелика, делая вид, что хочет его задушить, крепко обхватывает за шею.
- А зачем? Чувство опасности обостряет ощущения,  - падая с нею на кровать, хохочет Денис.
- Ах, так?! Да ты просто матёрый соблазнитель! Дон Жуан!
- Я просто наблюдательный.
- Всегда?
- Всегда, когда мне интересно. Вот сейчас мне интересно, как ты отреагируешь на предложение провести сегодняшний вечер с друзьями в клубе.
- Неожиданный переход!
- Всё просто – Ленка звонила. Они договорились замутить всей компанией.
- Почему – нет? Кстати, где обещанная яичница?
- Уже бегу.
Несколько минут после его ухода Анжела лежит, разглядывая комнату: «С милым рай в шалаше… Кажется, это и есть тот самый шалаш… И что дальше?»
Жужжание сотового прерывает раздумья – она смотрит на высветившееся окошко с номером, отключает телефон и медленно убирает его в сумочку. Скрипят ступени деревянной лестницы – улыбающийся Денис несёт завтрак:
- Свежие устрицы в лимонном соусе!
- Вы уверены?
- Абсолютно! Только что самолётом из Лозанны.
- Какой-то странный у них вкус…
- Это новый повар экспериментировал.
- Увольте его немедленно!
- Как прикажете, королева. Только тогда готовить придётся Вам.
- Ну – вот! Началось: « Я поведу тебя к краю вселенной, я подарю тебе эту звезду…» А на самом деле – вот тебе, дорогая, кастрюля… - Лика смеётся, но в душе ей как-то становится смутно и грустно…
- Это жизнь.
- Ты уверен?
- Конечно. А как же иначе? Женщина готовит, мужчина создаёт условия для этого.
- Устаревшие данные. Сейчас женщины могут сами создавать элементарные условия.
- Чего же они тогда хотят от мужчин?
- Наверное, создания условий для чего-нибудь другого…
- Например.
- Например, для комфорта, отдыха, веселья…
- Понятно…
- У тебя другое мнение на этот счёт?
- Ну, почему же… Просто у меня другие возможности, и женщине придётся с этим мириться.
- Но, можно же постараться для любимой…
- Можно. Но, если уж разговор зашёл о любви, я считаю, что для любви есть вещи по - важнее комфорта и прочих современных прелестей. Например: стремление быть рядом, понимание, доверие, забота, ласка и тому подобные ценности, без которых любовь теряет смысл. А если все силы тратить на создание комфорта для любимой, то на всё остальное, выше перечисленное, просто не хватит времени и желания.
- Понятно… Хорошо сказал. Доходчиво…
             … Дорожная сумка забита под завязку, а ещё одну мать утрамбовывает едой. Анжелика не спорит – бесполезно. Обычная суета прощального дня отвлекает от грустных мыслей. Забегала Ленка, блеснула слезой, пообещав как-нибудь приехать в гости. Не приедет. Стараясь не думать о Денисе – он всё не звонит – Лика идёт к себе  и, забравшись с ногами на диван, достаёт косметичку, но потом закрывает её, смотрится в зеркало:
« Чего же ты хочешь, девочка? Принца… Принцы живут во дворцах – ты там уже побывала… Помнишь? Так, чего же ты хочешь?... Счастья…».
- Анжелика! К тебе пришли, - голос матери радостно - растерянный.
Лика выходит и замирает - на пороге стоит улыбающийся Денис, но его почти не видно за охапкой белых роз:
- Я пришёл просить твоей руки.
- Это шутка?
- Почему шутка? Разве этим шутят?
Анжелика краем глаза видит, как мать пятится в кухню, решив не мешать их разговору. Очень тихо.
- Ты молчишь? – его глаза уже не улыбаются, но губы растянуты и напряжены.
- Денис… Я не знаю, что тебе сказать…
- Скажи то, что думаешь.
- Я думаю, что это… что так… ну… Разве так можно? И потом - я уезжаю сегодня…
- Какое это имеет значение? Ты же приедешь.
- Да. Не знаю…
- Я понял.
- Подожди.
- Не нужно. Я понял.
…Анжелика собирает лежащие белым колючим холмиком у её ног розы, собирает долго, медленно, боясь уколоться – ей кажется, что если прибавится ещё хоть капелька боли, то… Она не хочет слёз – это глупо и бесполезно…