Мысль, что его паства вместе с ним размышляет, за какие такие грехи им с женой дан Господом больной ребёнок, наполняла душу Святого отца смятением и страхом. А вдруг и в правду придумают не весть, что и поверят. Как потом с ними разговаривать, в глаза смотреть, объяснять, что не «верблюды» они с женой. Предъявить наличие чего - либо так легко. Доказать отсутствие чего либо иногда бывает не возможно.
Как, служа верой и правдой Господу объяснить не твёрдым в вере прихожанам, что стучи и отвориться тебе? Только вот что отвориться? Отец Дмитрий был ярым противником абортов. Готов был растить столько детей, сколько сможет родить его жена. А вот совсем не иметь детей готов не был. Всегда повторял прихожанам, что дети не что иное, как проявление милости божьей. Дети они от Бога. Молись, и будут услышаны молитвы каждого… И воздастся каждому по делам его. И ждал, что и ему воздаться по делам его, праведным.
Когда Любочка, наконец – то, на четвёртом году супружеской жизни забеременела, он всю её беременность провёл в состоянии религиозного экстаза. Мир сиял, молитвы шли из сердца, проповеди были искренними. Его приход ожил, расцвёл. На службах и в будний день народу не протолкнись. Как раз за три дня до рождения дочери закончили с ремонтом храма. Купола позолотили.
Как же он был тогда счастлив, приняв благую весть о беременности жены, как божью благодать, снизошедшую на его жизнь. Как награду за стойкость и веру. Чудо - чудное. Дивны дела твои Господи! Щедро даришь ты милость свою, всему живому. Всяк в свой час будет награждён и обласкан.
Знать бы, как всё обернется, каким ударом по крепости его веры окажется рождение дочери. По другому бы пел. Росла дочь, а вместе с ней и обида на неё. За то, что она не такая как все. Скажи, кто до рождения дочери отцу Дмитрию, что он станет стесняться своего дитя, порожденного им самим из плоти своей и крови, не за что бы ни поверил.
Сколько же скверны выжала из самых сокровенных глубин его души эта маленькая уродка - его дочь. Ни какие похвалы чужих людей в адрес дочери не могли переубедить его в обратном. Напротив заставляли всё сильнее сердиться на дочь.
- Вот уже добрые люди жалеют меня, приободрить стараются. Думал Святой отец.
- Дочь хвалят, потому, как он уже стал достоин только их жалости. А ему хотелось, чтобы его прихожане гордились им, и уж ну никак не жалели. Не обижали сочувствием.
Так считал Дмитрий и копил в сердце обиду на дочь. Вот ей богу не замечали, бы люди её так легче было и ему смириться с бедой – неизлечимой болезнью дочери, но куда там. Она же во всюду суёт свой веснушчатый носик.
Однажды Зоя стала свидетелем кражи. Прихожане неспешно подтягивались к воскресной обедне. Десятилетний мальчик Миша вдвое старше её стащил на Зоиных глазах кошелёк из сумки своей матери. Взял оттуда деньги и вернул кошелёк на место. Зоя остановила Мишку и удивлённым шёпотом спросила:
- Ты что вор?
- Нет, я же у мамы взял.
- Ты без спроса взял. Значит ты вор. Я тебе теперь не смогу верить.
Зойкины, чёрные, глубоко посаженные глазки, казалось, насквозь прожигали Мишку, праведным гневом.
- Да ладно тебе. Пошли со мной я и тебе тоже батончик сникерса куплю.
- Ты взял деньги, чтобы купить шоколадку? Удивилась Зоя.
- Да. Если бы я попросил мать, она бы ни за что не купила мне.
- Дурак ты Мишка. У меня бы попросил или у людей. Кто ни будь бы, и дал.Воровать то зачем? Пойдём со мной. Шептала Зойка и тянула мальчика за собой в сторону своего дома.Мишка смекнул, что шум поднимать она не собирается. И пошел за ней. Зойка довела его до дома. Усадила на скамеечку у крылечка и поковыляла в дом.Пока Мишка соображал, как ему лучше отсюда улизнуть Зоя вышла из дома с большой коробкой шоколадных конфет «Вечерний звон» и протянула Мишке.
- На! Тут много! Ты наешься.
- Это ты чё у бати украла?
- Нет, это мои конфеты. Мне их крёстная подарила на мои именины, в День Ангела.
Мишка, как - то съёжился весь, положил коробку на скамейку и собрался бежать. Паршивенько было у него на душе в тот момент. Зоя снова сунула конфеты Мише и посмотрела на него. Глаза её сияли удивительным светом. Вся она излучала вселенское всепрощение. Михаил обалдел. Он то точно знал, не достоин он такого отношения к себе со стороны кого бы то ни было. Понял без конфет он не уйдёт. Зоя не отпустит. Взял конфеты и встал со скамьи.
- Миш Христом богом прошу, не воруй ты больше, а перед мамой покайся. Она простит. Она же не знала, как сильно ты сладкого хочешь. Вором то, как жизнь жить? Считай сам у себя жизнь и крадёшь.Мишка ушел.
Вскоре к отцу Дмитрию на исповедь пришла женщина и потрясла его своей историей.
Она детально рассказывала сколько раз она покрывала своего сына вора. Мальчик воровал, а она покрывала его. И не знала, как быть. И маялась оттого, что её слепая любовь к сыну делала её участницей его прегрешений, которые раз за разом становились всё наглей, все огромней.
Святой отец содрогнулся от того, сколько же боли может вместить человеческая душа. Порадовался, что само собой раскрылась мучавшая и его тайна. Кто - то повадился забирать пожертвования прихожан из стеклянного ящика. Он уже три раза менял замок, а вор всё крал и крал.
Все выслушал святой отец. Всё понял. Все грехи отпустил любящей матери. Дабы не огорчать бедную женщину на её пути к духовному совершенству. Одно ему было трудно принять. Женщина считала, что в счастливом избавлении её Миши от порока. В его остановке на пути грехопадения главную роль сыграла маленькая, больная девочка, которую наш Всемилостивый и Всевидящий Господь послал её сыну и всем нам. Это она смогла вразумить его и тем спасти его душу. Мишенька сразу, после встречи с ней, тем же вечером открылся матери. Рассказал всё покаялся и слезно умолял мать простить его.
Теперь женщина верит копейки чужой не возьмёт. И потому она выполнила просьбу сына. Купила коробку дорогих конфет. Сын сам выбирал. Ему бы она, конечно, такие не купила. Не по карману, дорого. Бедно живут, но сын просил, открыто и не себе, а девочке той приятное хотел сделать. Вот она и купила. Хвала господу услыхал он её молитвы, помог ей сына на путь истинный наставить. И конечно долгие лета той девочке, через дела которой явилось в мир чудо Господне. Чудо спасения её сына.
После таких исповедей отец Дмитрий возвращался домой в прекрасном расположении духа. Жена собирала на стол. На кухне. На самом видном месте стояла нарядная коробка дорогих конфет:
- Откуда конфеты? Кто принёс? Кому принесли?
- Миша принёс Зое. Хороший мальчик добрый. Вот с нашей Зоей дружит.
В раз испортилось настроение у отца Дмитрия. Стал подозревать мать Миши в задабривании его через дочь. Мол, теперь, когда батюшка знает, кто вор так его надо задобрить. А как? Да через дочь. Поверить в светлый след оставленный Зоей в этой истории он ну никак не мог. Не похожа его дочь на ангела. Вон, как супом его тогда облила.
Люба в тот день пошла в женскую консультацию. Дмитрий согласился остаться с пятилетней Зоей и накормить её обедом. Накрыл стол. Разлил борщ, по тарелкам. Позвал Зою. Она послушно пришла села за стол. Пару раз заботливо подсказала ему где, что лежит. Рассказала, как мама делает то или иное действие. Подсказки были здравыми, советы своевременны. Забота маленькой дочки могла бы растрогать кого угодно, но только не Диму. Нет ей прощения в его душе. Вина доказана. Она посмела родиться уродом в его семье. Виновата по факту рождения.
Девочка осторожно попробовала суп. Категорично заявила:
- Очень горячий!И вопросительно посмотрела на него, ища совета. Казалось, она понимает, что ему хочется, как можно скорее разделаться со всем этим кормлением, общением с ней.
- А ты плюнь в суп, он остынет.Раздраженно заметил Дима.
Зоя тут же без раздумий плюнула в суп. Зачерпнула полную ложку, без промедления отправила к себе в рот и проглотила. Какое то время она шумно дышала открытым обожженным ртом. Потом, как то справившись с первым шоком боли и обиды. Серьёзно посмотрела на отца и сказала:
- Я верю тебе, а ты обманул меня. Ты сказал, плюнь в суп, он остынет. Я плюнула,суп не остыл и обжог мне рот.
Пока он ехидно посмеивался. Определённо девочка – дурочка. Зоинька посмотрела на отца. Вынула из супа ложку и со словами:
- Господи прости мою душу грешную…
Опрокинула тарелку с супом прямо на колени улыбающемуся отцу.
- Горячо? А у меня во рту даже кожи нет, мне ещё больней.
Наказывать чертёнка не стал, но и простить не простил. Этот случай лишь приумножил давнюю обиду на дочь.Разве они с женой не сделал всё, что было в их силах, чтобы помочь ей избавиться от последствий родовой травмы. Трудно было отцу Дмитрию смиренно принять тот факт, что его единственная дочь инвалид детства и придётся смириться со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поначалу он ещё тешил себя надеждой на волшебное исцеление девочки.
Он помнит, как возвращаясь после службы, замер вместе с женщинами, провожавшими его, при виде удивительного зрелища. На коляску с младенцем опустилась стая синиц. Слышался детский смех, и птицы не боясь, садились на ручку коляски, на крышу, на протянутые ладошки дочки. Словом вели себя так, как если бы ребёнок был частью их птичьей стаи.
Потом подобное зрелище обрадовало его значительно меньше. Надежды на выздоровление дочери таяли. И Дима всё яснее отдавал себе в этом отчёт. Как–то по весне он стоял во дворе больницы и поджидал жену. В коляске сидела двух летняя Зоя. На коленях у неё лежал пакет с картошкой фри купленный им в Макдональдсе для жены. Пока Дмитрий высматривал жену. Зоя занималась скармливанием картофеля двум воронам.
Любочка помниться долго, потом умилялась, до чего же они слаженно действуют эти вороны. И какие же они смелые, ручные прямо из рук у Зоиньки еду берут. То ещё шоу. Зоя аккуратно выкладывала на своей ладошке три картофельные полоски и протягивала вороне. Ворона важно и осторожно, как то по – особому, наклонив голову, забирала гостинец в клюв и улетала его прятать. На смену ей прилетала вторая и процедура повторялась. Птицы не боялись девочку, и они прекрасно ладили.
Вот эта вот Зоина способность общаться с животными сильно не нравилась Дмитрию. Самое неприятное в этом так это то что, все их окружение приходило в священный восторг, если случайно становилось свидетелем Зоиных выходок.
Зойка мало помалу научилась ходить, сильно приволакивала травмированную ножку, но уже шустро, так передвигалась без посторонней помощи. Дима был в гостях у своего друга по духовной семинарии Отца Ивана. Пока хозяин дома показывал Диме свой приход. Женщины готовили еду, обменивались рецептами. Зоя ускользнула из под контроля взрослых. И быстро нашла себе новых лохматых друзей. До сих пор Диме не ясно, как она перелезла на чужую территорию к двум узкомордым колли. И если б не заливистый Зоин смех не отыскали бы её так скоро. Пока искали хозяина собак, Зоя успела устать. Так и уснула под надёжной охраной своих новых друзей - двух рыжих, лохматых собак породы колли.
- Ну, у тебя Дим не дочь, а чисто ангел умилялся Иван. Не торопясь будить спящую в обнимку, с двумя большими псами девочку.
Дима только тяжело вздыхал в ответ. Хорошо ему. Можно восторгаться чужими странностями. Вон жена уже третьим беременна. Парни у них росли, что надо крепкие, белоголовые мужики. Нормальные, здоровые дети. Перед прихожанами не стыдно.
Как же Дмитрий завидует ему, и поделать с этим низким чувством ничего не может. Вот в какую пучину ада опустила его Зоя самим фактом своего рождения, своей увечностью, своими вечными попаданиями в истории.
Люба тоже хороша, то понести не могла, то родила не ведомую зверушку- дочь. Теперь вот опять не беременеет. Господи, ну за какие прегрешения мне это испытание? Чем прогневил, чего не так сделал? Господи ну вразуми уж раба своего окаянного…
- Э-э-э! Дим да ты ни как скис? Думаешь, поди, Господи, за что мне это? Только друг мой на этот вопрос ответа нет. Ты по-другому спроси. Для чего она пришла к нам, в этот мир? Какой дар несёт в себе её увечье? Чему служит её душа. Ну,ты только посмотри на неё, ведь чистый ангел.
Чуть было не рассказал тогда Дима своему другу Ивану о том, какой Зоя ангел.Позавчера весь вечер учил её пользоваться ножницами. Настаивал, что бы дочь держала ножницы в правой руке, она же сама научилась работать левой ручкой. Зойка, сильно поначалу вопила. Ну, мол, больно ей. Потом взялась демонстрировать, что ей удобнее ножницы в левой руке держать. Правда, надо отдать должное левой рукой Зое удавалось довольно ловко совладать с ножницами. Но Дима принялся настаивать на своём. Надо, мол, правой рукой. Зоя так не считала и сказала ему:
- Ты делаешь мне больно. У меня уже мозоль на пальце от ножниц. Я больше не хочу сегодня учиться.
Скупые слёзы катились из глаз девочки. Дима решил настоять, не потакать дочери в своенравии. Возьмет моду отца не слушаться, как потом её воспитывать? Сказал строго:
- Давай ещё. Тренируйся.
Зоя посмотрела на него, как - то странно. Взяла у него из рук ножницы. Ткнула ими Димину руку. Пошла кровь.
- Тебе больно? Спросила она. Он кивнул.
- Я же тебе сказала мне больно, а ты не понял. Теперь ты знаешь, что такое больно.
Ну что вот с ней делать? Любое благое дело до абсурда доведёт.
А Иван туда же ангел. Ему бы такого ангела в дом. Неделю назад возвращались из бани. Дмитрий был полон решимости, закалять дочь. Заставлял идти пешком и учил прыгать через лужи. Жена начала с тревогой посматривать то на мужа, то на дочь. Демонстративно промокнула капли холодного пота со лба девочки. Зойка старалась не отставать от них. Не ныла, и замирая от ужаса прыгала через лужи, на хроменьких ножках.
К тому же новые ботиночки натёрли ей ноги. На краю очередного ручья. Зоино терпение лопнуло. Она посмотрела на родителей стоявших по ту сторону весёлого весеннего ручья, на свои новые ботиночки. И медленно заковыляла через ручей вброд. Вода доходила ей почти до колен. Что и говорить своенравия его дочери не занимать. Ни от кого помощи не ждёт, на себя с самого раннего детства рассчитывает.
Отец Дмитрий взял бунтарку на руки, поймал такси. Уже в машине разул девочку. Дома Люба остаток дня хлопотала вокруг дочки. Занималась профилактикой. И так здоровья нет, а тут еще такая провокация. Обошлось, не заболела.
Так о чём там говорил Иван? Подумай, зачем она пришла в твою жизнь?
Ну, понятно зачем. Унижать и мучить своего отца. Потому, как для всех остальных у неё находиться масса других способов взаимодействия.
Вот её учительница рисования на девочку не нахвалиться. Это понятно, какая некрасивая женщина устоит перед комплиментами
Педагога по ИЗО Зоя считала красавицей. Другие же люди , в высокой, веснушчатой, толстоватой, хохлушечке, с мягким говорком ничего красивого возможно не видели. Зоя же только вошла, посмотрела и сразу сказала:
- Какая Вы красивая - и уточнила – Там внутри, в душе.
Ну, учительница ей в ответ:
- Иди место себе выбирай. Где тебе удобно.
Ни какой дисциплины в этой ИЗО студии нет. С детьми, по мнению отца Дмитрия надо много строже обходиться. Он даже сам стал дочь на занятия водить. В надежде, что удастся образумить педагога, но случая всё никак подходящего не выпадало. Ни шалили у неё дети, даже если она их на несколько минут оставляла одних. И выходила в коридор для бесед с родителями. Ученики когда хотели вставали со своих мест. Воду меняли, к друг другу в альбомы заглядывали, но не шумели.
Рисовала Зоя левой рукой и педагог не возражала. Отец Дмитрий считал это не правильным, но в учебный процесс не вмешивался. Помнил укол ножницами и не вмешивался. Правда его красавица и там отличилась. Процесс рисования так увлекал её, что Зоя начинала громко петь о том, что она рисует.
-А те-е-епе-е-ерь, я на-а-арису-у-ую же-ёлы-ы-ы м цветом ласковое
солнышко….Горланила Зоя не в силах сдержать свой восторг от самого процесса рисования.
Нет, конечно, педагог спросила остальных не мешает ли им Зоино пение. Выяснилось, что не мешает. И Зоя продолжала петь, рисуя свои картинки.
Похоже одному бедному отцу Дмитрия только и стыдно за дочь. Водить на занятия сам перестал, перепоручил жене.
Зойка на занятия летела птицей. Люба делилась с мужем дочкиными рассказами о походах в студию. Девочка считала, когда она рисует, то восстанавливает силы своей души.Дима слушал, кивал и думал:
- Да что она может знать о душе маленькая, злая, уродливая девчонка. Пришедшая, в этот мир с одной единственной целью мучить его. Любу он понять мог. Она мать и страдает не меньше его самого. Вот и придумывает, как бы дочь в его глазах обелить.
Вон недавно был случай. Люба чуть закрутила гайки. Решила Зою научить самостоятельно косы заплетать. Не стала вмешиваться, банты завязывать. Так эта поганка, как могла сама себе косу обрезала. Люба старалась. Ухаживала за волосами. Отросла коса любо дорого посмотреть. А теперь что, подстригли под мальчика. Цель достигнута, Зоя теперь сама причёсывается. И очень этим фактом довольна. Мать ей не жалко. Дима пол ночи тогда Любаву свою утешал, так она плакала, так плакала. Всё Зойкину косу жалела.
А как всё хорошо было вначале. Любавушку свою он нашёл в иконописной мастерской. Ему её отрекомендовали, как подающего надежды талантливого художника.
Самая его намоленная икона Божьей Матери написана Любой. Дмитрий и по сей день считает её самой одухотворенной из всех икон во вверенном ему храме.А вон оно как все обернулось...
Шестая Зоина зима оказалась тяжёлой для неё. Зоя постоянно болела. Одни симптомы сменялись другими. Воистину как в поговорке – « не понос так золотуха» В феврале, в приёмной больницы девочка подхватила корь. Три дня не могли сбить высокую температуру. Держалась под сорок. Врачи отчаялись помочь. Девочка металась в высоко - температурном бреду. Угасала на глазах. Было, похоже, ещё чуть- чуть и жизнь оставит детское тело. Все боялись не понятных осложнений и готовились к худшему.
Содержание её бреда поначалу удивило Дмитрия. Одни молитвы, либо известные, либо специально сочинённые Зоей по тому или иному жизненному поводу. Оказывается его дочь, знает наизусть даже длинную молитву оптинских старцев. Вразумить своего папу ибо не ведает он, что творит девочка просила Господа, в бреду бессчетное число раз. Поднялась вся скопившаяся обида на дочь. Оказывается она и перед Господом Богом порочит его.
- Так тебе и надо. Сколько моих надежд ты погубила. Сколько всякой скверны через общение с тобой я в себе увидел. Нет, воистину дивны дела твои Господи. Заберешь дочь, слезинки не пророню. С новой силой в тебя Господи уверую. Думал Дмитрий.
Мысль о возможной, скорой смерти дочери очень ему понравилась, хоть и гнеал он ее конечно, но безрезультатно.
О если бы это случилось, Дима бы только обрадовался. Столько бы неудобства из его жизни ушло. Возможно, он даже бы вернул утраченную веру в себя самого в первую очередь. Перестал чувствовать себя уродом окаянным. Чувство своей ущербности росло в нём вместе с его дочерью.
Дима поднялся из кресла и подошел к постели больной дочери. Зоя тяжело, редко и хрипло дышала. Дима приподнял край одеяла и набросил ей на лицо. Вернулся в кресло. Мысль о том, что возможно уже сейчас дочери нет в живых, грела его душу. Он прислушался к дыханию девочки и не услышал его. Подошёл ближе. И… потеряв контроль над собой, опустил свою ладонь на лицо дочери. Двумя пальцами указательным и средним начал стал сжимать нос девочки. Шаги жены помешали ему завершить начатое.Дима откинул край наброшенного одеяла с лица дочери. Не ловко поцеловал жену и не говоря ни слова оделся и вышел на улицу.
Холодный февральский ветер зло хлестал по щекам. Каждый порыв ветра Дмитрий воспринимал, как пощёчину. Не убий!.. Не убий!.. Не убий!.. Свистел ветер в Диминых ушах…
Дошел до дверей закрытого на ночь храма. Пал ниц и долго исступленно молился на ледяных ступенях . Желая одного умереть. Он действительно не знал, как ему теперь жить дальше. В одном он был уверен, сам он себе этого своего порыва никогда не простит. Жена отыскала его и повела домой, уговаривая, чтобы не убивался так. На всё воля Божья…
Зоя поправилась. Отец Дмитрий нет. У него так болела душа, что он мечтал об одном сбежать от дочери, от жены, от прихожан, от самой Жизни. Механически выполнял свои обязанности по управлению приходом. Как жить дальше сам не знал. Всё разладилось. Дмитрия стали мучить страхи и подозрения:
- А что если жена догадалась, что он душил дочь?
- А вдруг Зоя всё поняла и всем всё расскажет со свойственной ей прямолинейностью?
- Страх Божьей кары был наверное сильнее всего.
В школе закончился учебный год. Зою Любаша отвезла вместе с бабушкой на лето в Крым. Море, солнце, фрукты. Может окрепнет.
- Второй такой зимы я не переживу – заявила жена и увезла дочь. Отец Дмитрий не возражал.
Как-то ему позвонил его друг - отец Иван и тоном, не терпящим возражений, попросил приехать, по какому то срочному и важному делу. Дмитрий приехал.
Отец Иван посмотрел на друга и сказал:
- Не знаю вправе ли я говорить тебе, но Любаша твоя не хочет больше жить. Не вообще, не с тобой. Борется с мыслями о самоубийстве. И не будь в ней так крепка вера в то, что самоубийство страшный грех она давно бы наложила на себя руки.Но с тобой она определённо хочет развестись. Не хочешь узнать почему? Сердце у отца Дмитрия камнем рухнуло вниз. Определённо она знает, что он душил Зою. Дмитрий с трудом сглотнул. Облизнул враз пересохшие губы и глухо спросил:
- Почему?
- Вначале обещай мне, что простишь её. Дмитрий кивнул
- Она призналась мне, что зимой во время болезни дочери желала её смерти.
Говорит, сил не было видеть её страдания.
Помолчали. Наконец Дмитрий нарушил молчание:
- У тебя водка есть?
- Нет, только кагор только.
- Налей мне стакан.
Отец Иван налил. Дмитрий залпом выпил. Сказал:
- Теперь сядь и выслушай меня, только не перебивай.
- Я хотел задушить свою дочь в ночь на девятое февраля, в то время когда она лежала без сознания и бредила…. И дальше обо всём, и о пролитом Зоей супе, и о ножницах, и о ботиночках. Обо всём наболевшем. Только факты и никаких оправданий, драматизаций.
Отец Иван слушал, временами кивал. Когда Дмитрий закончил свою исповедь за окном алел ранний летний рассвет:
- Прости брат, сказал отец Иван. Зная тебя, я должен был давно догадаться о твоей проблеме. Что я могу сказать? Твоя беда стара, как мир - Честолюбие, гордыня, Не умение прощать себя приводит к не способности простить другого. Кстати. Если сможешь простить Любаве, то, что она родила тебе больную девочку. Думаю она от тебя не уйдёт. Таких жертвенных женщин, как она единицы.
Ну, а тебе сейчас должно полегчать. Таинство исповеди брат, тебе то уж должно быть ведомо, как ни кому другому. А Зою тебе сам Господь послал. Впервые вижу, как ребёнок с пелёнок исполняет роль, учителя для своего родителя. Да тебе брат не бежать от неё надо, а молиться на свою дочь, как на икону. Она же тебе твой духовный потенциал открывает, вытягивая на поверхность всю гниль из твоей души.
Простились, обоим нужно было готовиться к службе.Вернувшись, домой отец Дмитрий, вошёл в детскую. На столе лежал альбом с Зоиными рисунками. Он взял его и открыл. Увиденные рисунки потрясли его своей одухотворенностью. Хотя чему удивляться то Зоя дочь своей матери. Вот и унаследовала её талант рисовальщицы.
Слёзы раскаяния хлынули из его глаз…
В тот день отец Дмитрий постиг смысл фразы – «Плач души о своём несовершенстве»
Осенью Любаша забеременела и родила отцу Дмитрию красивого здорового мальчика.
Физическая неполноценность дочери больше не мучила его, а Зоины рисунки всё чаще наполняли его сердце гордостью за дочь. А что до Зоиного тяжёлого характера то так ли уж он тяжёл? Всегда можно договориться и не перегибать палку. Главное ей верить можно. Она уж точно не соврёт ни за что. Даже под страхом смерти. Вот какую чудесную девочку доверил Господь отцу Дмитрию. Решил, почему-то, что достоин он быть её отцом. Дмитрий не сразу понял это, но ведь понял, в конце концов. И это главное.