Последняя сказка. Часть третья

Последняя сказка. Часть третья.

          Предисловие.
О  воине – оборотне,  по имени Степан.
Ему простому парню, родившемуся в  двадцатом веке, довелось окунуться в загадочные события, далекого прошлого, полные схваток и приключений, погонь и яростных сражений. Он попал в совершенно иное время,  в страну сказок, в то самое, древнее время, где  быль становилась, сказкой.
Он стал участником невероятных событий. Повстречал свою первую любовь и настоящих друзей. Научился ценить дружбу и верность. Стал самым настоящим, былинным героем.
Мы оставили его 122..году, бегущим по бескрайним степям Забайкалья.
Свершив, праведную, как ему казалось месть,  он  отправился искать великого мудреца обиталище, которого располагался в  скалистых сопках  хребта Курунзулай.  Его верный друг и помощник, черный, словно безлунная ночь ворон по имени Амий, летит  в поднебесье, зорко озирая окрестную лесостепь.
У Степана, за время его странствий по былинному, прошлому,  появились не только, волшебные друзья но, и враги могущественные маги и колдуны,  тайный орден задавшийся целью поработить  весь мир. Стереть с лица земли народы, населяющие  древнюю Русь,  истребить их  культуру,  подменив её ценности. Орден, возглавляемый магом по имени  Уло, существом, пришедшим из глубокого прошлого,  неоднократно пытавшимся избавиться от Степана.  Но ему,  порой самым непостижимым образом, удавалось спастись. Вот так он и шел, теряя друзей и любимых  по трудной дороге своей сказки.
 

           ГЛАВА 1.  Волше6ник, что живет в горе.
 
Вот уж сменился широкий простор, ковыльной степи,  редколесьем предгорий  Курунзулая.  Сопки, покрытые колченогим березняком и багулом, постепенно пришли на смену  волнам травяного моря Маньчжура.   Мелкие в этом году ручейки и речушки покрылись робким ледком.  По утрам,  камни вдоль их берегов, покрывались тончайшим инеем.  А огромный, серый, лесной волк, все бежал, изредка отвлекаясь, чтобы поохотится, и  отдохнуть у костра,  обернувшись в человеческий облик. Его напарник, черный ворон, по имени Амий,  садился в такие минуты ему на плечо и рассказывал  о том, что видел из поднебесья. Они ужинали  мясом,  обжаренным на  углях костров, и запивали хрустально чистой водой Забайкальских ручьев.
-Степан, а  далеко еще нам? Спрашивал ворон. Как мы найдем его?
-Найдем,  брат.  Не переживай,  он ведь человек. А человек имеющий жилье всегда оставляет следы.  Мы же с тобой не просто люди, мы с тобой почти звери, а значит, чутье нам подскажет,  где его искать. 
Отвечал, потягиваясь  высокий, русоволосый воин, с пронзительно голубыми глазами.    Ворон, кивал головой и замолкал.  В  их отношениях с некоторых пор почти исчезла речь.   Порой достаточно было кивка головы, взгляда, чтобы понять друг друга.  Так бывает с людьми много повидавшими,  и съевшими вместе не один пуд соли. 
-Степан, а здесь будут жить люди? Ну, вот в этих местах, где мы с тобой странствуем? Спросил неожиданно нахохлившийся ворон.
-Конечно, будут.  Здесь построят города и начнут добывать  золото и другие металлы,  проложат множество дорог. Распашут степь и начнут сеять хлеб и  овес. Машины загудят своими моторами, повезут руду.  Отвечал задумчиво Степан.
-А жить лучше будут? Встрепенувшись, спросил Амий.
-Наверное, лучше, хотя человек, он всегда останется человеком. Ему всегда всего мало, так уж  он устроен.               
-Вот бы увидеть, что будет после нас. Ты счастливый Степа, ты видел бедующее и прошлое,  теперь ты сможешь сравнить, и восхитится  тем,  как все будет прекрасно в будущем. Как хорошо будет в этих и других землях, жить людям.  Говорил мечтательно Амий.
Степан печально кивал головой и молчал. Не хотелось ему  говорить о  том, что  в этих, живописных распадках,  и поймах ручьев появятся,  большие драги, которые разрушат почву и  русла рек,  как потом на их месте вздыбятся горы пустой породы, а  вывернутые с корнем   деревья, лягут кривыми трупами вдоль высохших, исковерканных ручьев.  Ковыльные степи,  сменят заброшенные поля. Результаты множественных, сельскохозяйственных экспериментов. Безжалостный ветер будет выдувать из них плодородный слой,  это назовут ветровой эрозией почв.  Уйдут в небытие, тучные стада дзеренов и степных коз,  волки растают, словно прошлогодний снег.  На месте  волшебных, степных озер, полных жирным карасем и щукой, появятся, гнилые болота, пахнущие соляром, с блестящим радужными пятнами на мертвой воде.
Как объяснить Амию, сыну чистого неба и  светлых ручьев, то, что  вместо привычного дождя весной, на  землю будет падать щелочь,  изрядно обогащенная серой и тяжелыми металлами, продуктами неуемного человеческого прогресса.
Мир, в который попал Степан, был девственно чист, его воздух не был насыщен дымом многочисленных химзаводов,  и еще назывался просто воздухом, а не дьявольской смесью газов по имени смог.
По этому Степан просто молчал,  понимая свое бессилие. А  о людях, что мог он сказать о них, ведь в прожитой им, сравнительно короткой жизни он встречал только своих  односельчан. Порядком спившихся, малограмотных, бедных  людей. Все устремление, которых были направлены порой лишь на удовлетворение  столь низменных желаний, что и говорить об этом было не особо охота. Все  интересные  события происшедшие с ним случились, именно здесь, в прошлом,  и встреча с удивительными существами, и любовь.  Даже первые крупицы знаний, он получил благодаря вмешательству нечистой силы. Степан  слишком изменился, его суждения  стали не столь категоричны, его вопросы приобрели направленный оттенок.  А самое важное то, что он  теперь вовсе не хотел вернуться назад в бедующее. Ему требовалось выяснить,  как и зачем, по чьей же злой или доброй воле он попал сказочный мир древней  Руси, найти ответы на вопросы своей души, для этого он и искал великого мудреца живущего в глубине  Курунзулая.
Ночью, как всегда внезапно в этих широтах, небо затянули  снеговые тучи, к утру разродившиеся добрым, первым снежком. Степан проснулся весь покрытый снежной манной и изрядно продрог. Амий,  успевший куда-то слетать,  рапортовал скрипучим голосом.
-Вот мы Степа и до зимы  с тобой добежали. Хорошо, но дюже холодно.
Степан разжег, потухший было, за ночь костер  и разогрел холодное мясо, в котелке вкусно булькал чай из листьев дикой смородины и брусники.  Ягоды им по пути попадалось неимоверно много. Наверное, потому, что в относительно безлюдном,  нетронутом  Забайкалье просто некому было собирать её.  В распадках сопок и вдоль лесных ручейков, росли и голубика, и брусника, длинные синие ягоды жимолости сыпались на  землю. Только птицы радостно клевали это разнообразие.  Сейчас же осенней порой, когда медведь спешит укрыться в своей берлоге, что под выворотнем вековой лиственницы. Созревшая брусника, алеет кумачом, на фоне желтой травы и  опавших листьев.  Глухари и куропатки, юркие, жирные в эту пору рябчики, клюют ее, набивая зобы  витаминами. Степан,  не раз  подкравшись, пускал стрелу в  птичье многообразие. Лакомились Амий со Степаном,  обжаренным в золе костра  красногрудым глухарем, жирной куропаткой, а уж  про рябчиков и говорить не стоит их ели сырыми, будучи  еще в шкуре волка. Степан, бывало, приносил несколько жирных птичек к костру и тогда пир на весь мир. А заяц?  Никогда до этого не видел столько  этого брата, прямо мазайское царство.  Опрятная, белая шёрстка, то и дело мелькала между  шершавых стволов черноберезника.  Монгольский, кривой лук  Степана, не уставал метать в неё стрелу за стрелой.  Амий,  сытый и довольный,  частенько ради забавы гонял зайчишек своим неожиданным карканьем.  Вот так они и добрались до скалистого, поросшего листвянкой, и сосной  хребта,  будущей, Читинской области, а пока еще  нетронутой,  заповедной земли. Погода стояла не по-осеннему холодной,  хребет был покрыт шапками снега,  а  тучи все бежали и бежали по небу, неся в себе новые, порции ранней в этом году зимы.  Степан, теперь почти всегда пребывал  в волчьем обличии,  рыскал по распадкам, и чашкам хребта,  выискивая хоть малейший намек на жилье мудреца.  Амий то же, не отставал,  ходил по небу кругами,  высматривая дымок костра.
Наконец, на исходе третьей недели, когда они почти потеряли надежду найти следы  пребывания волшебника,  горный мудрец сам нашел их. 
Степан  сидел у ночного кострища,   привалившись спиной к старому выворотню покрытому мхом,  и устало глазел, как медленно тлеет конец толстого бревна.  Котелок с остывшим  травяным настоем  сиротливо чернел на снегу.  Амий, нахохлившись, дремал  на нижней ветке огромной сосны.
-Чего, ищешь,  человече в моих горах? Голос был тихий и одновременно, наполненный той бесконечной, огромной глубиной, словно говорила сама усталая, засыпающая земля.
 Степан встрепенулся и  поднялся, оглядываясь по сторонам, однако вокруг все было спокойно,  ни одна веточка не встрепенулась.  Видно тот, кто заговорил теперь со Степаном,  оказался великим мастером пряток. Степа с трудом поборол  эмоции. Первым порывом было желание грубо выругаться, ибо голос не только застал его  врасплох, но и напугал.  Он откашлялся и произнес.
-Здравствуйте. Если вам не трудно, пожалуйста, появитесь, а-то, как-то не удобно говорить, не видя никого перед собой.
-А разве перед тобой ничего нет?  Вот, например это дерево. Старая  сбросившая на зиму иголки лиственница, вдруг качнула ветвями.   – Или этот куст. Куст  в ответ  помахал веткой.  В  мире много живого, способного изъяснятся,  с известной логикой.  Продолжал вкрадчиво голос.  – Тебе ли не знать об этом.  Ведь ты и сам не тот за кого себя выдаешь.
Степан недоуменно переводил взгляд с куста на куст.
-А кто я? Открыв рот, спросил Степан.
-Ну, на данный момент времени ты молодой оборотень. Хотя не совсем оборотень в  понимании этого слова. Ты скорее нечто среднее между человеком, весьма глупым кстати, и, волком тоже не блещущим умом.  – Так что же ты искал?
-Мудреца. Начиная снова злиться, сказал Степан.  Голос,  хихикнув, продолжил.
-Ну, так ты его нашел. А дальше? Что тебе от него  надо?
-Стать  умным, сильным, познать истину, наконец.
-Ты слаб?  Или глуп?  И что такое истина, которую ты бы желал познать? В голосе сквозила усмешка.
Степан подумал и сказал.
-Теперь не знаю. Было время, когда считал себя сильным. Но встретил сильнее себя. Думал, что умный, но встретил умнее. Теперь сомневаюсь.  Вот и пришел к вам.
-Сомнения есть первый шаг на пути к истине. Ты начинаешь мне нравиться. В голосе промелькнула более серьезная нотка. По крайней  мере, из него исчезла усмешка.
Степан вдруг осознал,  что его испытывают,  и  на его невидимом загривке шерсть встала дыбом, он невольно напрягся.
-А каким ты видишь небо в солнечный день?
-Степан на миг задумался, ища невидимый подвох,  и почесав  в затылке, ответил.
-Таким, каким оно предо мной предстанет, то есть я увижу, то, что увижу не более.
-Кто эта птица, что всегда с тобой? Это не совсем ворон.  Не прячься пернатый друг выходи.
Степан только сейчас заметил, что Амий забился под корни выворотня и трясется, словно осиновый лист на ветру.
-Это мой друг и соратник. Дух, вселившийся в птицу,  по имени Амий. Сказал Степан, беря, Амия на руки, и поглаживая по  нахохленным перьям.
-Так.. Так.… А ну дух рассказывай, как тебе это удалось?
Амий потоптался  и, смутившись, ответил, почему-то шепотом.
-Да Степа помог. Он мне птичку эту изловил,  а остальное:  дело техники как он говорит.
-Ну, дела, такие события творятся кругом. А я ничего про это слыхом не слыхивал. А ну пойдем со мной. При этих словах  по снегу от костра  покатился сам по себе сучек,  оставляя за собой неровный, след  по этому,  следу и  двинулись Степан и Амий.
Дорожка получилась вовсе не близкой, наконец, сучек остановился возле  высокой и крутой как Степанова жизнь скалы.  Немного потоптавшись на месте,  Степан шагнул во внезапно возникший перед  ним  зев пещеры. Скала  сама по себе раздвинулась, а за тем снова вернулась на свое  определенное её от веку место.
Взорам Степана и Амия открылся огромный светлый зал, мраморные стены которого светились сами по себе. «Странно».  Подумал Степан.  «Снаружи вроде гранит, а внутри мрамор?».
-Не мрамор, а известняк.  Вкрадчиво произнес голос над ухом.  Степан даже обернулся, но никого ни увидел у себя за спиной.  Голос тем временем продолжал.
-А светло, потому, что  использую энергию перво-взрыва,  его частицы до сих пор пронзают все окружающее пространство и присутствующую в нем грубую материю.  Понимаешь,  о чем я говорю?
 -Ну, довольно смутно. Ответил Степан.  – Когда-то давно читал  об этом книгу. Но мало что понял.   
-Это  похвально, что в столь юном возрасте ты уже причастился к источнику познания.
А теперь пройди в следующий зал там  и пища и  отдых.
Степан по  привычке поклонился в пояс и прошел далее. Действительно в следующем зале их ждал  довольно роскошный  стол, сервированный таким образом, что и для Амия нашлась специальная посуда. К стати все блюда были горячими и свежими.
Степан налил себе немного воды в бокал из горного хрусталя и,  промочив горло, сказал.
-А ты сам хозяин  не отужинаешь с нами?
В ответ на его приглашение  возле стола возник  вдруг выросший из камня стул.
Двери напротив бесшумно раскрылись, и в зал вошел  огромных размеров кот, на шее его висела массивная золотая цепь. Кот подошел к  замершим в удивлении друзьями и на секунду окутавшись дымком, превратился в благообразного старичка, невысокого роста и  с аккуратной бородкой. Однако глаза  старичка все еще оставались с вертикальными зрачками.
Степан нахмурил брови. Ему вдруг вспомнился  давний разговор с нечистью. Тогда  леший и кикимора, предупреждали его категорически. «Не доверяй,  Коту».  И вот теперь он  Степан попал в царство этого самого кота.
-А не тот ли вы кот ученый, что  пытался помешать мне,  разбудить Вещего Олега?  Невольно напрягшись, сказал Степан.
-Тот самый. Хотя если честно, то  не так уж и мешал. Поверь мне мальчик, если б захотел этого в серьез, то тебе вряд ли,  удалось так просто добраться до  Олега. Просто планы мои, в какой-то момент изменились, точнее они совпадали с планами этой убогой шайки колдунишек, что пытаются,  внедрить прогресс, уничтожая народы.
Ученый кот при этом мило улыбнулся, и продолжал.
-Степан,  я давно ушел от  мирских проблем, занявшись единственно достойным занятием, для такого существа как я.  Постижение законов вселенной, её тайны, её вопросы,  заботят меня гораздо больше, чем номинальная власть над вечно меняющимся человечеством. Старик налил себе,  чару вина и немного отпив, смакуя, не спеша, продолжил.
-Меняется все вокруг, циклами изменяется климат, времена года сменяют друг друга,  гаснут и вновь зажигаются звезды.  Возникают и распадаются новые соединения веществ,  и все это процессы  которые стоит изучить. Время у меня теперь есть,  я наконец-то сумел победить старость и, почти неуязвим с точки зрения болезней,  все эти качества я открыл, изучив особенности мозга,  можно сказать я открыл его предназначение.
Степан слушал, открыв рот, забыв про еду и вино, зачарованно глядя на старого кота. Ему казалось, что с ним говорит сама истина, на столько  голос его был  наполнен какой-то гипнотической мелодичностью. Даже Амий забыв о еде и выпивке,  внимал голосу кота, открыв клюв.
Наконец ученый кот замолчал. Степан встряхнулся и  попросил.
-Послушай кот, возьми нас к себе в ученики, нам все равно некуда идти, враги наши настолько сильны, что я чувствую себя неспособным противостоять им.  Всякий раз, когда мы вступали в схватку  с ними, мы теряли друзей, любимых,  а победа все отдалялась и отдалялась.  Я неплохо владею, мечем, умею становиться волком,  знаю пару тройку заклятий, но этого ничтожно мало.  Теперь я хочу разобраться в себе и в своей борьбе. Понять, наконец, что вокруг меня происходит.
-Это похвальное желание. Но  прежде подумай, прошу тебя, для чего тебе нужны знания. Как ты собираешься  ими воспользоваться.  Только лишь для борьбы с врагами, или ради мести.  - Если ты решил получить  знания, для того чтобы облагодетельствовать человечество,  то не стоит и начинать, сей трудный и тернистый путь. Гораздо легче прожить  жизнь героя  размахивающего сверкающим мечем,  нежели  изгоя и отшельника.  Ты будешь терзаться тем, что, зная правильное решение, не сможешь подсказать его людям.  А не удержавшись и подсказав, увидишь, как они его исказили и переделали в силу своей неграмотности и лени. Тебе придется ежеминутно бороться с самим собой, заставлять себя трудиться, ограничивать, и смирять свои желания.  Путь  твой будет становиться все трудней и трудней,  ты забудешь  об отдыхе,  жажда познания станет для тебя единственной жаждой, а глад твоей души будет лишь заглушаться новой порцией знаний.  Путь  ученого труден и радостен.  Но каждый новый ответ на вопрос, ставший победой в  этой гонке, станет и поражением потому, что каждый ответ, это есть лишь вершина айсберга  знаний.  Ты пройдешь через унизительную пытку  неведенья.  Вот почему, прошу я тебя, - крепко подумать, прежде чем дать мне какой либо ответ. Старик вновь окутался дымком  и, оставив в воздухе, на миг улыбку Чеширскго кота, исчез. Степан и Амий долго сидели за столом, наконец, Амий сказал.
-Степа, если ты, таки решишь остаться здесь,  то и я  остаюсь. Мне тоже некуда идти. Может быть, мне удастся найти заклятье, которое превратит меня в человека. Голос ворона  был каким-то грустным.
-Ладно, брат,  поспим  немного,  утро вечера мудренее.  Степан  устроился на скамье, прямо возле стола и глубоко вздохнув, крепко уснул.


Глава 2.  Кот Хоренхеб.

Вот так Степан и Амий остались в горе ученого кота, по имени Хоренхеб.  Такие имена были у жрецов Египетских богов.  Кот, по имени Хоренхеб хоть и не был жрецом, но все же происхождения был египетского.  Вообще,  это древнее, почти всемогущее существо  родилось когда-то, на берегах Нила,  отцом его стал  пролетающий по своим делам  какой-то  залетный бог, а матерью  богиня одного из  мелких ручьев впадающих в Нил.
Детство свое,   маленький котенок Хоренхеб провел в обиталище  тростниковых котов, играя и забавляясь с ними,  гоняясь за мелкой  живностью что, живет в  зарослях речного тростника. Так бы и прошла его короткая, по сравнению с жизнью других, волшебных существ жизнь, среди  игр и охот. Если бы не  встреча с маленькой девочкой  из прибрежного племени, которое занималось рыбной ловлей и собирательством.  Этот народ только недавно узнал огонь,  и стал пользоваться им для приготовления пищи.  Хоренхеб подружился с маленькой кривоногой  Ра-мирех,  и стал жить в  тростниковой хижине на берегу ручья.  Теперь они часто были вместе, подолгу гуляли по илистым берегам  великого Нила,  и  девочка гладила котенка, и пела ему  грустные  длинные песни, в которых, к сожалению, было мало слов, но много мелодии и чувства. Маленького  Хоренхеба, так сильно волновали эти чудные звуки,  буря эмоций, вызванная этими нехитрыми песнями,  ещё долго потом, не утихала в сердце тростникового кота. Он с  удовольствием ловил мелкую рыбешку и птичек для своей маленькой хозяйки.
Так прошли три года, и Хоренхеб был  счастлив, простым,  кошачьим счастьем.
Ему и невдомек было, то, что его  божественное происхождение скоро даст о себе знать. 
На маленькое племя собирателей и рыболовов, напали лохматые люди, пришедшие с севера. Они были большими и  несли на плечах  огромные  дубины, ими они перебили мужчин  и, согнав всех женщин племени в кучу,  погнали их с собой.  Ра-мирех,  они не нашли,  она в это время собирала белые цветы на дальнем  болотце.
Когда девочка вернулась в деревню,  она нашла лишь пепел от сожженных хижин и тела  мужчин,  рыбаков с проломленными черепами.  Хоренхеб тогда впервые, превратился, в человека. Точнее, впервые принял человеческий облик. На глазах у юного плачущего создания, он стал  юношею невысокого роста. Он склонился над девочкой и гладил ее растрепанные волосы  и вытирал  слезы, бегущие по грязным от пепла щекам.
Ра-мирех поначалу не поняла, кто такой добрый утешает её, а когда разглядела в лице неведомого юноши,   черты своего любимого котенка, то прижалась к его  груди и плакала, плакала, ей было страшно. Страшно остаться одной, в этом  большом мире.
Затем они отправились в дальний путь.
Много воды утекло с тех пор, но навсегда,  Хоренхеб сохранил память о маленькой своей спутнице Ра-мирех.
Затем были долгие годы одиноких странствий,  котенок совсем изменился, мир сам по себе менялся вокруг него.  На месте цветущих садов, появились пустыни, племена сливались  образуя народы,  боги приходили к людям и люди,  делали их сильными. Своей верой они творили чудеса.  Появлялись страны, на них нападали  враги. Хоренхеб участвовал в различных войнах, благодаря своему чутью, он стал отличным разведчиком.  Виртуозно владел любым оружием. А время все шло и шло, наконец,  он понял, что живет значительно дольше людей,  его организм не старится и вопреки всему, им пережитому, он остается в одном и том же возрасте, по крайней мере, внешне.  Он стал изучать медицину и стал неплохим лекарем.  Был  лекарем при многих фараонах.  Но  медицина не дала ему искомого результата, - ответа на вопрос. Почему его организм не старится?  Тогда он направил свои стопы в Куш. Там он изучал магию и колдовство, постигал науки перевоплощения, таинства черных религий.
Но и здесь его ждало разочарование.  Тогда он невольно стал применять накопленные знания  для управления людьми. За каких ни будь сто лет, его состояние стало столь огромным, что он мог позволить себе купить целые страны с их  царями и  прочей знатью вместе взятыми. Ему нравилось быть тайным владельцем  такого состояния. Но вот на пути его возник,  бродячий отшельник-скиф. Этот неведомый странник искал истину не для себя не для богов,  и не у богов,  этот человек искал  правильные пути среди людей и для людей. Он был, гоним  невежественными в своей лени людьми. Истовость и душевный жар его, воспламенил  в душе Хоренхеба  пламя   неутолимое. И  Тростниковый кот, приняв свой истинный облик, отправился с ним постигать законы, по которым живут люди. Не имея желания спасать их заблудшие души и, почти не сострадая им, в отличие от своего учителя, кот обладал более объективным взглядом на  человеческие взаимоотношения. Он словно губка, впитывал  законы людей, их правила и вскоре начал анализировать и сопоставлять.   Делать выводы и пользоваться ими.  Хоренхебу открылась истина, что для успешного управления людьми не требуется иметь много денег и богатств.  Порой достаточно лишь знать законы психологии человека,  основные кирпичики из которых складывается его личность, чтобы манипулировать массами,  вовсе не обязательно покупать их за  золото.
Когда через тысячу лет, ему наскучило  управлять людским стадом и поняв, что  достаточно  изучил эту хитрую машину, по имени политика он, было, собрался уйти в пещеры, чтобы здесь в тишине и полумраке камня, понять,  и взвесит все накопленные им знания. Ему встретился Лель. Лель шел и играл на  простой дудочке, но что это были за звуки.
Они перевернули всю душу Хоренхеба. Заставили его вспомнить Ра-мирех.  Его первую и единственную,  бескорыстную любовь. А Лель все играл и пел, и песням этим, внимал весь мир. Боги роняли слезы от его музыки, прекращались войны,  казалось сама любовь, в первозданности своей, текла из его дудочки.
Лель бродил по миру, воспевая все то лучшее, что, есть в человеке его бессмертную душу.  И  маленький камышовый кот, шел вслед за ним, безропотно снося все трудности  пути, лишь бы слышать эти божественные звуки, страдая и радуясь вместе с ним. Это была первая настоящая дружба.  Лель  прошел  Грецию, Египет, великую империю поднебесья, побывал на севере в стране холодных фьордов и  ледяных морей. Везде люди внимали его свирели и боги садились у его костра.  Его называли  по-разному,  всякий народ давал ему свое имя. Его любили женщины разных племен. Много среди них родилось одаренных детей, несущих в своих жилах каплю крови смешанную   с огнем мелодий.
Наконец Лель нашел людей похожих на него  внешне, таких же златовласых и широкоплечих, с  синими, словно небо глазами.  Среди них,  он встретил свою  любовь, по имени Одана, богиню реки Данапр.  И остался с ней,  пока она не родила ему трех сыновей, Липосксая, Арпосксая  и Колоксая. Но и здесь не задержался Лель,  однажды весной, он вместе с котом ушел  в  карпатские горы,  что бы увидеть последнего и змеев Горынычей.  Кот  Хоренхеб остался в Киеве, на берегу Днепра.  В эти годы  впервые  Ящер пытался из своего подземного царства  покорить  людей.  Его адепты  вместе с черными духами преисподни, готовили переворот. Воспользовавшись смутой и войной славян между собой,   ящер, приняв облик  человека, попытался покорить землю.  Но его планам не суждено было сбыться.  На его  пути, встал простой парень из славян, со свирелью в одной руке и  со сверкающим мечом в другой.  Битва была долгой, но все же Лель низверг грозного бога  в его подземное царство,  он сломал ненавистный ему, музыканту, меч  и из обломков выковал  орало.   
Славянские племена  и Скифы, видя,  как истекает кровью их раненный спаситель, воскликнули:  «Сварог!». 
-Это Сварог  он сверг ящера и сварганил нас вместе. Пусть он будет богом, нашим богом.
Вот так Лель, стал Сварогом, а кот остался котом, Хоренхебом.  Сварог-Лель  странствовал уже по дорогам, что ведут через миры, а кот  удалился в пещеры, в горах Сербии.  Где провел  почти тысячу лет в поисках истины, в переосмыслении всего увиденного им.
Он вышел лишь тогда когда на земли славян,  Свароговых,   детей пришли, руссы  во главе с Рюриком  Руяндским. Вышел, чтобы помешать ему, объединить племена полян, потому как видел в этом неизменную угрозу всем, другим народам. Но со временем поняв, что славяне сами справятся с руссами, вновь ушел в пещеры, что бы изучать проблему времени.
 Он снова был один и предавался  размышлениям и опытам со временем.  Ему была интересна  суть этой доселе неисследованной и непонятой ни кем субстанции,  ему страстно хотелось познать законы вселенной. Но и здесь его отвлек визит какого-то существа из далекого будущего. Откуда  пришел этот парень  перевертыш, каковы его цели?
Больше всего  Хоренхеба раздражал тот факт,  что кто-то, уже успел воспользоваться знаниями, которые  были пока недоступны ему. Но,  кот не был бы самим собой, если б не умел подавлять свои душевные порывы.  В своих действиях  Хоренхеб давным, давно перестал руководствоваться  чувствами и  эмоциями. Им управляла железная логика  и прочный математический расчет. По этому он обратил максимум усилий, чтобы понять смысл  вторжения и природу существа сумевшего победить время. 
Каково же было его удивление, когда  он понял, что  загадочный оборотень, не является великим магом и  ученым. Он скорей исполнитель, чьей-то воли, причем не самый профессиональный.  Точнее полный дилетант.  Это и спасало  Степана  в его первом походе, потому, что профессионал четко знающий  свою конечную цель,  легко вычисляем  другим профессионалом, более высокого класса. Степаново поведение было почти непредсказуемо в силу своего незнания  приемов  борьбы и  особенностей  обстановки. Он совершал действия неподдающиеся логическому описанию.  Метался, совершая непредсказуемые поступки, спасая неизвестных ему людей, в общем,  вводил всех в заблуждения. Кот  Хоренхеб, поначалу  пытаясь проанализировать его  действия, приходил к выводу, что перед ним профессионал высшего класса,  и  почти так же вел бы себя  он сам,  доведись ему побывать в шкуре Степана.  То есть, минимум магии,  минимум превращений и больше хаотичного  метания, сбивающего погоню с толку. Но ряд поступков совершенных Степаном,  все-таки убедил  Хоренхеба в обратном.  В том,  что Степан все-таки непрофессиональный разведчик, а скорее удачливый добродушный молодой дурачок,  обманутый кем-то и заброшенный в далекое прошлое.   
Взгляд  тростникового кота и его действия,  в корне  изменились, когда он это понял. Теперь его скорее забавляло   это существо,  бросившееся сломя голову выполнять  чье-то поручение  и  почти добившееся успеха.  Вся  неимоверная удача Степана в его первом походе  состояла в том, что он так и не узнал с кем бороться, и что его самоотверженный подвиг  не имел того  ошеломляющего успеха, который планировался теми, кто его послал.
Степан  сразился с небольшим отрядом нечисти,  охраняющим тело впавшего   в сон  Вещего  Олега,  и даже каким-то образом разбудил  героя древности. Но он не знал, что Олег сам  выбрал путь  отшельничества и  в свое время, сам  ушел от несправедливости мира.  А боги,   помогавшие Степану в его последнем бою,  преследовали  совсем иную цель. Они хотели не допустить прихода христианства и других религий на земли славян.
Но их ждало крепкое разочарование, когда очнувшийся  Олег заявил им,  что не желает больше связываться с ними, и приходу других религий он мешать не будет. Что мол, старое должно оставаться в прошлом, а  новое пусть даже не самое лучшее,  должно само найти себе место в мире. Все должно меняться,  иначе  загниет рано или поздно и разложиться.  А человек мол, взрослеет и его разум растет. Жалел  он только о сожженных библиотеках. Но это уже другая история.   
Степана лишили памяти, подсыпав в вино  определенных трав, и отправили назад в будущее. Прежним хозяевам он стал не так интересен.  И не соверши ошибку  маги  ордена, он так бы и остался в  своем времени.
Все это  хитрый и умный тростниковый кот  Хоренхеб прекрасно знал.  И вот теперь, когда Степан снова оказался в прошлом, лишь благодаря своей любознательности,  неведомая сила судьбы, привела его не хребет  Курунзулай. Где  и устроил одно из своих логовищей, кот Хоренхеб.  Степан  пришел проситься в ученики к  тростниковому коту,   и перед волшебником встал еще один жизненно важный барьер. Ему, накопившему, множество знаний о мире предстояло решить.  Перелить ли нектар знания в пустой сосуд, который представлял, из себя  Степан.  Или продолжать  беречь мед истины, для более достойного ученика……...
В эту ночь по своей, давней, привычке Хоренхеб  так и не уснул.  Утро застало его,  сидящим в лаборатории, где он подперев рукой, подбородок, размышлял о  времени и его парадоксах.  Наконец он решил, что появление Степана и  его просьба, об ученичестве - есть какая-то непонятная пока закономерность, к которой необходимо отнестись весьма серьезно.  Он спустился в покои, где оставил Степана и Амия. Степан, спал сном здорового, молодого человека, завернувшись в  плащ прямо на голом камне лавки. Амий похрапывал  сидя на его плече. Все пока было спокойно.

Глава 3.  Учеба у  Тростникового кота.

-Ну что ты решил? Каким будет твой ответ? Еще раз говорю тебе, путь ученика очень труден. Все трудности и жизненные коллизии, которые довелось тебе испытать  до сего дня, всего лишь  легкий ветерок по сравнению с ураганом который тебе придется преодолеть.  Сказал, пристально глядя в глаза  Степану  Хоренхеб.
 -Я согласен на все. Мне нечего терять. Твердо ответил ему Степан.  Амий только кивнул и сделал глотательное движение.
-Я тоже этой ночью думал, и пришел к выводу, что ты мне подходишь, пусть будет по-твоему. Буду учить тебя. С этого момента ты ученик и не можешь звать меня иначе, чем  учитель. Ты будешь задавать вопросы но,  сначала ты должен сам пытаться найти на них ответы. С этого момента ты будешь учиться логике мысли.  Мысль твое оружие отныне и на веки. Строжайшая дисциплина, и трудолюбие. Вот теперь твой девиз.
Воистину трудна стезя, на которую вступил Степан,  он не подозревал всего с чем продеться столкнуться.. Уроки, которые давал ему неутомимый Хоренхеб,  длились подолгу и заканчивались тьмой вопросов. Степан спешил в библиотеку и,  найдя там,  манускрипты и карты, часами  отслеживал пути и  искал ответы.  Даже во сне, ему  грезились уроки кота.
Хоренхеб, месяцами гонял его в обсерватории,  расположенные в разных  концах света. Они наблюдали звездное небо и рисовали звездные карты. Сравнивали свои карты с  картами  различных ученых и путешественников. Вместе с котом, они опускались  в глубины мирового океана, и там наблюдали  за изменениями, происходящими с шельфом суши. Диковинные рыбы кружили вокруг их магического кокона. Они изучали магию цифр и символов, математику, рассчитывали и наглядно проверяли азимуты. Впервые Степан узнал о таких явлениях как цунами, и смог побывать  в волнах одного из них.  Он узнал, как зарождаются такие волны. Почему возникают вулканы.   
 Отдыхая, Степан и Амий занимались  совершенствованием силы тела и духа, изучали потенциальные и  сверхпотенциальные  способности своих организмов.  Они познали  искусство Йоги. Фехтование с Котом, это не то, что  бряцанье мечем с простыми воинами, это  мелодия, состоящая из гамм божественного искусства клинка. Кот  уделял время и философским беседам за игрой в шахматы,  он цитировал философов Греции, с которыми был знаком лично. 
Зарастра и Фому Аквинского,  Эзопа и  Иисуса.  Он заставлял Степана и Амия переосмысливать, и складно  пересказывать смысл их бесед.  Делать самостоятельные выводы и формулировать темы следующих уроков. Казалось,  Хоренхеб сам помолодел душой,  делясь знаниями со  Степаном и Амием,  его  речь стала звонкой и исполнилась  мудрой снисходительностью. Он как бы заново переживал и  события своей долгой и интересной жизни.   
Что же Степан? Он довольно сильно похудел, его тело приобрело подвижность и необычайную  гибкость, в глазах его горел лихорадочный огонек. Речь его стала необыкновенно связной и напевной, хотя и приобрела определенную лаконичность.  Он мог теперь без запинки читать древние манускрипты, на языках давно исчезнувших  племен. Вычислять пути по звездам, по интенсивности их свечения мог дать им характеристику, и назвать довольно точное расстояние до  ближайших.  Он изучал колдовские ритуалы,  не слепо  подражая их создателям а, пытаясь постигнуть всю их пространственную и временную геометрию.  Пентаграммы превращались  для него не только в набор красивых рисунков, исполненных неведомого смысла. Зная законы математики,  теперь он сам, мог творить заклинания. Он, словно ведун, зная законы построения общества, сам теперь, мог предвидеть развитие тех или иных событий.   
Амий же, преуспел больше всего в философии,  ему легко давалось  осмысление и анализ законов развития общества. Теперь  птах и думать забыл о спиртном,  все его время поглощали книги  и опыты над  составами веществ. Он любил часами повторять эти  опыты, по  преобразованию, и смешиванию, различных растворов и взвесей. Его покорила химия. Впервые узнав состав вин и  медов,  а также браг и прочих, алкогольных напитков Амий чуть не потерял  сознание. Во всяком случае, попросил  у кота  время на отдых.
Амий мечтал создать такой, волшебный по силе своей  эликсир,  который был бы способен вернуть ему человеческий облик.
Степан  перешел к изучению культур, различных народов, населяющих ойкумену. Ему пришлось много попутешествовать в магическом вихре, по странам и континентам. Он с удовольствием разговаривал с мудрецами и волхвами разных народов, интересуясь их этносом,  и  взаимоотношениями друг с другом. Он побывал в кипящем страстями котле  Европы и  на холодном севере,   слушал сказы и  легенды  корелло-финнов,  монгол,  участвовал в охоте на крокодила рядом с пигмеями. Кот сам, много рассказывал Степану о быте этих народов. Заставлял его анализировать и описывать события связанные с приходом новых религий на разные земли. Великая инквизиция, костер которой разгорался в папских землях,  и  борьба с язычеством, все это сильно потрясло Степана.
Заставило его изменить  взгляд на человека  и на общество в целом. Он наконец-то стал понимать причины многовековых традиций.
Как-то летним, жарким вечером,  вихрь принес их на побережье  Эгейского моря на остров Крит. Они бродили по безлюдным  в вечерних сумерках  скалам, отдававшим дневное тепло, и наблюдали закат. Солнце, свершив свой дневной путь, медленно падало  в волны, наконец, мелькнул его последний, легендарный, зеленый луч. Теперь Степан знал, что на самом деле луч этот,  является естественным отражением света преломившегося о кромку моря.  Лучи заходящего солнца  скользят по касательной относительно линзы океана и    человек видящий последний луч воспринимает его как зеленую молнию результат дисперсии.
Вместе с этим пониманием, Степан утратил  магию этого явления, тем не менее, став понятным, оно не утратило  своей прелести и завораживающей притягательности. Степан замечал теперь вещи, ранее недоступные его взгляду, не понимаемые. Он все больше влюблялся в землю, во всех её проявлениях, ему стало нравиться находить объяснения природным,  явлениям.
-Ну, как тебе здесь? Спросил, улыбаясь, тростниковый кот Хоренхеб.
-Почему это море зовется Эгейским? Учитель.  Почтительно спросил Степан.  Кот  ответил не сразу. Несколько минут он смотрел на волны, что лениво гладили прибрежные скалы,  затем тихо сказал.
-Это  название ему досталось в память о печальном конце царя, по имени Эгей. Престарелый отец, из-за роковой ошибки сына, покончил с собой,  бросившись в его воды.
Степан присел на камень,  покрытый водорослями, и приготовился внимательно слушать.
Хоренхеб продолжал.
-Однажды странствуя в этих краях, я услышал от старого оракула  эту  историю.  Эгей, был отцом  героя  Тесея,  который освободил  из плена  Минотавра,  несчастных жертв,  юношей и девушек.  Которые  были отданы на растерзание рогатой твари, что  жила в лабиринте  под этими скалами.  Миллионы лет воды океана вымывали мягкие породы  грунта  из коры, прежде чем образовались пещеры, настолько запутанные, что люди назвали их лабиринтом. Затем, здесь поселился  пришелец, по имени Минотавр.  Существо, которое  ранее было подобно богам,  но утратило все свои добрые качества и постепенно превратилось в жуткое чудовище, питающееся человеческой плотью.
Тесей, убил его мечем, и с помощью клубка ниток, вышел из лабиринта. Меч и нить, дала ему Ариадна, дочь царя Крита,  Миноса. Это по его повелению, каждые девять лет  Афиняне платили дань Криту.  Семью девушками и семью юношами.  Минос отправлял их в жертву Минотавру.   Их отводили в темноту лабиринта, где чудовище удовлетворяло с ними свою мерзкую похоть, а затем, вдоволь натешившись, пожирало их.
Афродита  влюбилась в  смелого Афинянина Тесея,   и решилась пойти против отца. Она помогла Тесею спасти мир от чудовища.  Минотавр был повержен, а  Греки спасены.   
А что касается, смерти Эгея, то она есть результат забывчивости  и невнимательности  Тесея. Уходя в поход,  на Крит он обещал отцу, что в случае победы  его корабль придет в Афины под  белым парусом. Но,  забыв сменить черный парус - на белый,  Тесей совершил роковую  ошибку, стоившую жизни его отцу.  Вот так, ученик,  радость победы порой окрашена в черные цвета траура. Горе и  счастье идут рядом и все благодаря нам или нашей невнимательности к деталям.  А теперь проанализируй по пунктам эту   легенду.
Степан ненадолго задумался, глядя на окружающие скалы и  начал:
-Первое,  факт  выплаты дани говорит нам о том, что  Крит  и  Афины некогда вели военные действия.   Крит победил,  не исключено что благодаря  Минотавру. Второе:  Минос сам зависел от Минотавра, раз вынужден был откупаться то него  жертвами.  Иначе жуткое создание  пожирало бы самих Критян.  Третье: Тесей был молод и силен, и ему явно помогали боги.  Иначе любой другой герой, до него,  мог победить чудовище. Ариадна сыграла роль нити, связующей два народа. Её поступок  привел к единению Крита и Афин.   А что касается  ошибки Тесея, то ее можно отнести   к невнимательности  свойственной юности и  любви. Формально он невиноват в смерти отца. Но его совесть все равно не найдет  себе покоя, когда он осознает весь трагизм своей ошибки. Но будут и   полезные выводы.  Тезей станет более внимателен и осторожен,  более наблюдателен и ответственен. И, наконец, сам  Минотавр,  существо видимо некогда могущественное, иначе оно не смогло бы долгое время наводить страх на людей.  Человек, попав в лабиринт,  рано или поздно терял силы в бесконечном блуждании по пещерам, его воля слабела, и силы его покидали. Наконец истощенный, постоянным ожиданием смерти он попадал в  лапы Минотавра.  Тезей шел в пещеры зная, что его, ждет, поэтому он был более готов к встречи. Все!  Степан закончил и перевел дух.
-Ну, вот ты и  охарактеризовал ситуацию. Сделал так сказать выводы. Некоторые из них достаточно полные, некоторые незавершенны. Но в целом, ты понял достаточно.  Когда вернемся,  изучи мифы  Греции подробно,  сверься с картами и пересмотри  свои выводы критически. Это и будет твоим заданием на сегодня. А теперь в путь. У нас еще есть время для осмотра  дольменов Стоунхенджа.  Я хочу поведать тебе о  Друидах. И по возможности познакомить тебя с их наследием.
Хоренхеб сделал движение, и вихрь, закрутив пространство вокруг них,  бережно понес Степана и Кота  на север,  на туманный Альбион в  страну  английских эльфов.
Странное это место на белом свете - Англия, или туманный Альбион, как её принято называть из-за обильных туманов, что стелятся в первой половине дня  в теплое время года в низинах.  Туманы эти окутывают словно ватой полые холмы, в которых обитают неведомые духи. Есть среди них  враждебные людям, а  иные равнодушны. Но все они  хранят тайны. Тайны далекого прошлого,  времен,  когда на эти земли еще не пришли  римляне и местные племена, ставшие в последствии  ирландцами и бриттами,  а так же шотландскими горцами, жили в мире и согласии с эльфами, троллями  и горными гномами. Но вот, пришли времена, когда  римская империя начала расширяться на запад и восток.  И, на благословенную землю друидов, пришли легионы  Юлия  Цезаря.  Из холодных морей,  из северных фьордов приплывали дракары вольных  скандинавских ярлов.  Гордая и свободная Британия, воевала и воевала, за свою независимость.  Постепенно растворяя в себе,  Норманн, Викингов и  Римлян. Рождался новый народ, который современники называют Англичанами. Первыми столкнулись с захватчиками  Эльфы почти бессмертные существа, считавшие людей Британии чем-то вроде младших братьев. Гномы ушли   в пещеры, подгорный народец предпочел  убраться с пути завоевателей.  Тролли вслед за гномами  ушли,  поскольку истреблялись всеми гораздо охотнее, чем другие  народы. И вот осталась небольшая  кучка эльфов и их последователей  друидов. Друидами,  являлись люди, обязавшиеся служить древним богам и живой природе. Свою древнюю, эльфийскую, магию они черпали от земли и деревьев. Говорят и сейчас, среди Англичан  попадаются люди, несущие в своих венах каплю крови дарованную эльфами.  Обовсем, об этом, поведал Хоренхеб Степану.
Степа и  Кот приземлились в Стоунхендже, знаменитом  храме и  обсерватории  друидов. Огромные дольмены,  были когда-то воздвигнуты  здесь эльфами, при помощи магии и науки.  Место  их постройки, было тоже выбрано не случайно.  Здесь проходят  линии силы,  гигантские, туго закрученные  спирали  магнитных полей. Они отличаются постоянством во времени и пространстве. Тысячи лет,  благодаря этим явлениям, эльфы пользовались  Стоунхенджем, для изучения неба и земли. Они пытались выяснить есть ли возможность проникновения в другие, параллельные, нашей  вселенные. 
Кот долго и  подробно излагал суть  Стоунхенджа как явления природы, Степану.  Заставил  его  окунуться в ауру этого места,  вместе они совершили пару обрядов призванных  открыть суть проблемы. Надо сказать,  что у Степана необычайно развилось чувство интуиции за прошедшие четыре года. Кот  особо настаивал на развитии этого чувства. Он говорил:
-Предчувствие, или интуиция, всегда имеет под собой определенную основу. Мозг наш, сверхбыстро, решает проблему,  но медлительность, с которой мы делаем  озвучивание и взвешивание вариантов, порой губит единственно правильное решение.  Развивай интуицию, она есть дочь знаний и умений, дитя опыта приобретенного в тяжком труде.  Делая трудное дело,  не напрягай, себя до предела. А, делая незначительное, старайся быть собранным и ответственным.
Наконец кода Степан достаточно проникся духом  Стоунхенджа, Кот отправился на поиски своего давнего знакомого и друга. Мага  по имени Мерлин. Все те же, полые холмы, Бервикшира хранили следы пребывания мага, и только такой же, по сути своей маг, способен был обнаружить его пристанище.
Мерлину, старому пройдохе, удалось надежно спрятаться от людей, место, где он  поселился, было надежно укрыто отводящими глаза  заклятьями. Случайно попавший сюда человек,  видел только болотистую, туманную низменность, покрытую редким кустарником вереска и таволожки. 



Глава 4.  Мерлин.

Как только  Степан и Хоренхеб вступили в долину,  вокруг них  словно из ниоткуда вдруг, возникло  огромное количество муравьев. Красные крупные и черные, гиганты величиной с кулак взрослого человека, сновали  по болотным кочкам туда сюда, деловито ощупывая сяжками, ноги  путешественников.
Степан было шарахнулся. «Откуда в этих широтах такие гиганты».  Кот словно прочитав его мысли.  Сказал.
-Это слуги Мерлина. Он всегда отличался некой экстравагантностью, среди магов. Хотя если подумать, сам чем-то походил на муравья. В его поведении  очень много муравьиного.  Мерлин  всегда трудолюбив и усерден,  он почти всегда, брался за самые трудные  дела и задачи.  И благодаря своему упорству….. Кот не договорил.
Воздух вокруг  путешественников внезапно задрожал, и сквозь его искаженную линзу стали  проступать очертания небольшого домика,  северная стена которого упиралась в  невысокий вересковый  холм.  На крыльце его стоял человек  одетый  в длинный серый балахон, и широкополую шляпу.  Его лицо носило следы времени,  глубокие морщины пролегли вокруг глаз,  густые, седые брови торчали, словно взвихренная ветром трава.  Седая же борода,  на конце, была заплетена в тугую косичку,  в руке  Мерлина был  длинный посох из молодого деревца, весь   покрытый затейливой резьбой, в навершии имелся крупный камень тускло сверкающий  в лучах  луны.
 -Ну что ж, проходите, раз пришли. Сказал Мерлин. Голос его напоминал  клекот птицы. «Похож на  голос Амия, - так же картавит». Подумал  Степан. Кот, Хоренхеб тем временем обнимал Мерлина, они дружески постукивали  спины друг друга и  что-то вполголоса  друг-другу, говорили.
-Разреши представить тебе дружище своего ученика:  - Степан.  Хоренхеб указывая рукой на Степана,  заговорил, так что Степа стоявший чуть в отдалении невольно поклонился.
Вежливо и почтительно, держа руку  ладонью прижатой к сердцу. Мерлин в ответ  лишь кивнул. Видно  этим он подчеркнул, что здороваться  с учениками он не привык.
-Должен тебе сказать. Продолжал  Хоренхеб. Это необычное существо,  обстоятельства, о которых я расскажу тебе позже, гораздо подробнее, забросили его из далекого будущего в наше время. Странный парадокс, не правда ли?
В глазах Мерлина мелькнул интерес.
-Чему же,  существо из прошлого,  может научиться у нас?  Спросил  Мерлин, смотря на Степана пристально,  изучающее. Под этим взглядом  Степан почувствовал себя крайне неловко. Казалось, что из глаз Мерлина исходят  сканирующие лучи. Степан, наконец, представил себя подопытной амебой разглядываемой в микроскоп. Он смутился и  негромко ответил.
 -Все сколько ни будь достойные знания, можно получить лишь в прошлом, общаясь так сказать с авторами идей преобразовавших будущее,  кто лучше  них, знает  основы законов, которые в будущем  только изучаются.
-А он льстец,  этот  твой ученик. Впрочем, зная тебя Хоренхеб, я догадываюсь почему. Ты всегда старался избегать прямых односложных ответов.  Глядя на  Хоренхеба,  сказал Мерлин.  – Ну что же пройдемте в дом. Сыро.
Мерлин  организовал  довольно приличный, хотя и целиком вегетарианский ужин.   И подождав  немного,  кода  Хоренхеб и Степан утолят первый голод,  начал расспрашивать Степана  о  событиях далекого будущего.  В основном его вопросы касались будущего Британии. Не удивительно,  ведь  ему  уроженцу этих мест, можно сказать душе английской земли, было  весьма небезразлично  её будущее.
Степан отвечал  настолько подробно,  насколько был знаком с историей  Туманного Альбиона.
-Значит,  монархия, все-таки будет!  Воскликнул  Мерлин, его радость была столь неподдельна, что  Степан искренне позавидовал  Мерлину.
-Англия будет  очень процветающей страной, она испытает много  спадов и подъемов экономики,   будут и трудные времена, когда казнят монарха, гидра революции распрострет над ней свои крылья, но со временем все понемногу вернется на круги своя.  Англичане  будут бороться за независимость   далекого материка  Америка, и  воевать с фашизмом в Европе. Они  с успехом колонизируют Африку, Индию. Их язык, распространившись по всему миру,  станет  ведущим языком технологического и политического общения между народами.  Он подарит множество терминов в другие языки, конечно, сам при этом он  несколько исказиться, впитав в себя слова других языков.
Мерлин  был поражен и восхищен той информацией, которой поделился с ним Степан. 
Он, уже не обращая внимания на тот факт, что разговаривает с учеником и откинув напрочь снобизм. Засыпал Степана вопросами  о будущем мире,  о его основных противоречиях.  Особенно его заинтересовали периоды революционных противостояний в Европе и Азии.
Идеи социалистических и демократических,  преобразований, воззвали у него  хмурое выражение на лица. Он  что-то  оживленно обсуждал с  Хоренхебом.  Их разговор велся быстро и  эмоционально. Оба они жестикулировали и,  отрясая руками, восклицали на всех известных языках.
Наконец Степану было позволено  замолчать и  идти отдыхать.  А  друзья маги  успокоившись, удалились в кабинет Мерлина, дабы обсудить  и проанализировать более степенно и благонравно, как и полагается уважающим себя магам, полученную ими информацию. 
Утром, Степану было торжественно объявлено, что он остается на неограниченный срок  у Мерлина. Дабы изучать  законы магии.
Мерлин вел довольно скромное существование, объясняя это тем, что  в действительности человеку не так уж много надо, для организации быта. В прислужниках мага находилась многомиллионная армия муравьев,  которые играли роль охранников и  снабженцев. А за домашним  хозяйством, наблюдали несколько Брауни.  Эти существа, редко показывавшиеся хозяину на глаза,  были сродни домовым или шишкам, которые обитают в домах простых людей.  И  их основное отличие, от тех известных нам и широко распространенных  домовых, состояло лишь в том, что Брауни, общались с хозяином, используя человеческую речь. Они были довольно остроумны и  не лишены здорового  Британского юмора. Что  сразу понравилось Степану. В  доме Хоренхеба все делалось при помощи  хорошее отлаженных заклинаний и магии. Здесь же, использовался труд живых существ, что неизбежно приводило  к контактам между ними и хозяевами.  Брауни охотно беседовали со Степаном, делясь с ним  фольклором,  который был у них в большой чести.  Они с удовольствием рассказывали ему на ночь сказки  и легенды своего почти исчезнувшего народа. А так же эльфийские баллады и  стихи. Пели на сон грядущий мелодии далекой старины, наполненные глубоким философским смыслом.
В лице Степана они приобрели  внимательного и благодарного слушателя, а так же, что особенно нравилось  Брауни, человека не стесняющегося задавать вопросы. А значит  невольно ставящего себя на одну  ступеньку с ними.
Мерлин оказался не столь требовательным в отношении учебы, и  у Степана было больше времени для  самообразования. Уроки, которые давал Мерлин,  велись в форме напоминающей скорей игру, чем учебу.  Например:
-Что ты думаешь  Степан о многообразии  миров. Спрашивал Мерлин.
-Определенно, есть много вселенных, где могли бы обитать разумные существа. Тому много доказательств, в истории  человечества в целом, и в жизни каждого  в отдельности.
Задумчиво сказал Степан.
-Что мне в тебе нравиться ученик так это твое умение уходить от прямых ответов. Ты умело манипулируешь словами, оставляя себе пути к отступлению. Воскликнул Мерлин.
-Хорошо я попробую ввести тебя в еще большее заблуждение. В глазах Мерлина прятался лукавый бесенок.  Вели принести  корзинку свежих яблок примерно одной окраски и формы.  Сказал Мерлин.
Когда его поручение было выполнено,  он положил три яблока на стол таким образом, что сидящий  лицом к столу Степан мог видеть только  два  одновременно. Сделав это, он спросил Степана.
-Сколько на столе яблок, и сколько ты видишь?
-Три, но вижу одновременно только два.
-Значит  ли что их два на самом деле? Спрашивал Мерлин.
-Нет их три, но мне доступно только два. Не понимая  смысла,  сказал Степан.
-Хорошо представь себе, что ты зашел  в помещение, не зная, сколько яблок на столе. Сколько для тебя было бы яблок?
-Два. Понял Степан.
-Теперь усложним задание. Позови Брауни.
Степан позвал домового.  Мерлин за это время, добавил еще одно яблоко. Брауни выпучив глаза, влетел в помещение.
-Сколько на столе яблок?  Спросил  Мерлин. Брауни робко ответил.
-Три мой господин.
-Теперь, обойди вокруг стола и сажи нам, сколько их  на самом деле.  Брауни быстро обежал стол и,  поклонившись, сказал.
-Четыре, мой господин. Мне просто от дверей невидно было  четвертого.
Мерлин удовлетворенно кивнул и попросил Степана сделать вывод.
Степан долго думал, затем медленно произнес. 
-Если мы не видим и незнаем о существовании предмета, то это не значит, что его не существует.
-Более того,  предмет занимает место, и время в пространстве понимаешь. Ты Степан видел два яблока.  Но знал что их три. И ты был  прав. Брауни видел три, но не знал что их четыре, пока не поменял место наблюдения и когда он видел всего три, он был прав?
-Выходит, что был. Сказал с улыбкой Степан.
-Вы оба знали, что яблок три..   Хотя на самом деле ты видел только два,  а Брауни три.
Но  на самом деле ни ты, ни Брауни не видели пятого яблока, которое я,  укрыл тенью на другом конце стола. Таким образом, и  ты  прав и Брауни  и я,  но я прав потому как я творец ситуации я знаю правила игры, а вы нет. Вы просто наблюдатели.
Продолжи мою мысль, Степан. Сказал Мерлин.
-Истина зависит от числа наблюдателей и условий наблюдения.
-Ну, пусть будет так. Сказал Мерлин. Теперь представь что яблоки  это миры, находящиеся в одной плоскости или объеме пространства и в одном времени. Может ли  наблюдатель одного из миров быть  объективным? А суждения его правдивыми.
-Может, но с точки зрения только этого мира.  Так как он лишен возможности, взглянуть на проблему в целом. Сказал,  подумав, Степан.
-Ну, теперь ты начинаешь что-то понимать.  Смотри  сколько вопросов стоит перед тобой, подключай  математический анализ  и формулируй их. Это и будет твоим сегодняшним заданием.
В  другой раз Мерлин поразил  Степана, задав вопрос как раз  тогда, когда Степан изучал очень трудное заклинание.
-Что есть, по-твоему, магия,  в чем её необходимость и суть?
-Магия это  искусство, помогающее нам изучить  окружающий нас мир.
-В том, что это искусство. Продолжал Мерлин:  - Я не сомневаюсь. Но каково  же, истинное значение магии? Слушай внимательно ученик.
-Магией считается всякое  действо, не укладывающееся в рамки понимания простого обывателя.  Колдун,  творя заклинания, манипулирует  зачастую не  каким-то предметами или  полями. А  играет на невежестве  человека, наблюдающего за ним. Он умело пользуется всякими предметами и бутафорией, чтобы отвлечь внимание клиента. Львиная доля такой, так называемой магии,  состоит  в том, чтобы ввести в заблуждение, и  усилить тем самым  обработку психики обывателя.  Все эти бутафорские штучки с молниями и  огнем, в большинстве случаев отменный гипноз. Человек не понимая простых,  научно-объяснимых явлений, склонен быть обманутым. Таким образом, он оправдывает свою леность  изучать эти явления. Гораздо проще поверить в некий магический фактор, или некоего духа, чем докопаться до истины, почему  появляется молния.  Ведь для этого человеку пришлось бы изучать природные явления,  понять,  что такое электрический разряд. 
Переведя дух и  отпив из услужливо преподнесенного ему Брауни стакана, Мерлин продолжал.
-Ты вот внимательно  вчитываешься в заклятье,  придуманное мною, совсем не зная,  будет ли оно работать. А я, тем не менее, сомневаюсь в этом. Заклятья мой друг.  Рождаются весьма спонтанно, благодаря стечению обстоятельств. На волне душевного состояния. Они есть плод порыва и опыта.  Понимаешь, что  заклятье есть отражение желания. Весь ты, включая душу, и тело участвуешь в этом действе.  Ты  растворяешься в понимании обстоятельств в их так сказать течении.
-А как же быть с обрядами, их роль в колдовстве, какова она? Растерянно спросил Степан.
-Обряды, ритуалы, зачастую  применяются для того,  что бы достичь необходимого душевного равновесия, чтобы, как можно четче  представить себе силы, с которыми ты работаешь. Ты, на самом деле есть  физический объект,  овеществленный во времени и пространстве,  в данный момент времени, ты состоишь из частиц,  как и все вокруг тебя в этом мире.  По этому твоя задача заключается в правильном взаимодействии между твоим телом, мозгом, мыслительным процессом и  окружающей природой, несущей в себе энергетический потенциал. Ты должен достичь внутренней и внешней гармонии, между собой  и силой, которой пользуешься. Будь это  копание земли лопатой или  зажжение священного огня взмахом руки.
-Запомни!  Ты не безграмотный, деревенский колдунишка, что слепо твердит дедовский наговор, чтобы нагнать облака. Ты маг и ученый, которому ведомо, почему и откуда явилась эта туча.  Ты можешь  определить направление движения всего грозового фронта, и предотвратить   появления всего циклона в целом. Вопрос,  стоит ли это делать. Стоит ли вмешиваться в естественный ход  событий, нарушая тем самым природный баланс. Твое оружие есть знания, помноженные на опыт. 
За время, проведенное в доме Мерлина, Степан научился управлять своим телом и духом,  постиг великое искусство  преобразования веществ, используя лишь энергию мысли.  Его понимание  мира переменилось в корне.  Да и сам Степан, уже был настолько далек от того паренька, что  проснулся однажды на берегу озера в  степях Забайкалья. Насколько далеки были Декабристы от народа.  Он прожил у Мерлина почти два года. В одно прекрасное, туманное утро, Степана  подхватил насквозь знакомый вихрь путешествий, присланный Хоренхебом,  и отнес на далекий снежный хребет Курунзулай.


ГЛАВА 5.  Снова у Хоренхеба.

-Привет дружище! Радостно прокаркал Амий,  сшибая реторты и колбы на пути к плечу друга. Его оперение изрядно взъерошенное   было покрыто пятнами,  обесцветившими богатый, черный наряд.  В общем, он выглядел, так, как должен выглядеть самый небрежный алхимик.  Как всегда, от него разило  кислым перегаром. Но, тем не менее,  и Амий и Степан радовались, словно дети встречи друг с другом. 
Кот Хоренхеб, наблюдавший эту встречу  стоя у дверей в лабораторию, тоже довольно усмехался в усы. Ему импонировало, что его ученик, достигший столь многого, не возгордился и не утратил умения радоваться простым вещам.
Степан, сам соскучился по дому  тростникового кота и по общению с Амием. За прошедшие  семь лет с того момента как он принял решение стать учеником Хоренхеба, Степа, привязался к  умному и строгому коту.  Он довольно успешно грыз гранит науки, изменяясь внутренне и внешне,  теперь попрошествии семи лет,  в нем появилась рассудительность, неторопливость  в решениях. Культура общения, с такими людьми как  Хоренхеб  и  Мерлин  заставила его  повзрослеть.
Теперь после  двухлетнего отсутствия, теплый почти отцовский прием, оказанный ему Хоренхебом, очень растрогал  Степана.  Они сидели на площадке высокой скалы с вершины, которой открывался весьма живописный вид прекрасной долины.  Поросшей редким,  листвяным лесом. В лучах заходящего солнца, лесные ручейки, блестели жемчужным блеском. Теплый  летний ветерок, мягко обдувал их лица.  Разговор  тихий и размеренный,  лился неторопливо,  словно дорогое, греческое вино.   Говорили о красоте природы,  о  том, как приятно порой смотреть  на её причудливое спокойствие. Как возбуждающе прекрасен мир,  с его  бурями,  дождями, зимним спокойствием и буйным цветением лета.  Во всем,  видна красота и гармония,  сочетания  силы и слабости.  Сколь хрупок и в тоже время надежен,  полет  сквозь бездну вселенной маленькой живой планеты, колыбели жизни.
-Все что ты можешь сделать. Говорил Кот.  – Это лишь подражание мировой гармонии её бледная копия. Ты сам порожден этим миром;  и твоя задача не копировать его, а пытаться понять законы, по которым он существует. А то,  что  ты восхищен при этом его  смыслом, так это лишь положительная сторона. Она означает, что ты в своих поисках будешь стараться  сберечь уже созданное,  сотворенное. Помни ты не судья  сущему мира, ты лишь часть его. Не будь больной частью.  Не заставляй  мир отторгать тебя, как отторгает организм  заразу.  Изучая окружающую тебя природу, старайся не разрушить невидимых порой нитей, поддерживающих в ней и без того хрупкий баланс. Старайся не использовать без нужды магию,  ибо каждый раз, когда ты её применяешь, ты берешь у неё взаймы. Эти силы потребуют у тебя расплаты, но не в золоте, не в драгоценных камнях, а в кусочках души. Старайся пользоваться знаниями, разумно. Например: вовсе незачем  использовать  магию, что бы разжечь костер.  Лучше приложив усилия собрать сухих веток и высечь искру. Потому что,  всякий раз, зажигая огонь с помощью магии, ты делаешь это легко. А легкость приводит к лености.
Амий  приземлился на подлокотник кресла Степана и оживленно стал рассказывать  ему о  том, что видел  из поднебесья. Оказывается за время своего  добровольного заточения в лабораториях Хоренхеба,  он чуть не разучился летать и  сейчас с удивлением и радостью  ощутил  чувство  полета.   
-Знаешь, Степа, как здорово! Теплые потоки воздуха,  которые давят снизу на крылья. Словно что-то поднимает тебя. Амий верещал  как неопытный вороненок впервые упавший с ветки и вдруг понявший что летит.  – Раньше. Продолжал Амий;  Я просто летал, не задумываясь над природой воздушных масс, благодаря которым можно парить. Теперь  я знаю об  атмосферных явлениях, так много….  полет доставляет мне еще большее удовольствие. Понимать, что за ветра, толкают тебя! Я начинаю находить в полете определенное чувство, сродни поэзии.
«Амий  тоже изменился»; Подумал Степан. Совсем не похож на того дремучего скифа, который превратился в птицу. Теперь, точно можно сказать: - в нем появилась некая премудрость.
Хоренхеб погладил взъерошенный хохолок Амия и сказал.
-Скоро ли собираешься уходить, Степан, и куда направишь стопы?
-Сам понимаешь Хоренхеб, мне хочется побродить по миру,  попрактиковаться. Ведь теория сколь она не прекрасна, требует проверки на практике. Да и  меня все еще тянет к людям. Я теперь словно Амий, давно не летавший. Что-то, что сильнее меня, влечет  познать наяву, мир в котором я оказался. Пожить среди людей, которые  были моими предками. Хотя теперь я все больше сомневаюсь в этом. Очень много из того чему меня учили историки, моего времени  не находит  здесь своего реального воплощения. В последнее время,  я даже склонен думать,  что попал совсем не в прошлое, а скорей в другой мир. Мир, параллельный  моему. Мне хочется самому выяснить это.
Печально  вздохнув, сказал Степан.
-Ну,  что ж,  видно пришло время тебе окунуться в  жизненный океан,  покачаться на  волнах человеческого бытия. Будь осторожен, и помни, что ты всегда можешь вернуться в ко мне, в этот, или любой другой дом, где я буду жить. Копи информацию, наблюдай и записывай, изучай.  Потом когда пресытишься  жизнью, среди людей,  будет что вспомнить, может быть,  вернешься. И вновь сидя у костра, мы будем говорить с тобой о превратностях жизни.
Поутру Степан и Амий отправились пешком  в сторону великой стены, древнего Китая,  впереди, их ждали новые приключения не виданные страны,  великие богатства, радость побед и разочарование поражений. Амий, снова, как и в былые времена,  чертил невидимые круги в  поднебесье. А Степан шагал размашистым шагом, опираясь на  тяжелый,  магический посох, по цветущим лугам и  не пройденным никем тропам  Забайкальской  земли.


Глава 6.  Рыцари, посланники.
 
Дон Педро дэль Санчес, старый,  дородного вида воин, понукал  ленивого  франкского жеребца, не хотящего спускаться по  скользкой от росы траве с холма.
-Иди ровно: - О мама мио. Ленивая тварь! Где твоя совесть проклятое животное,  ты все время жрешь этот  странный овес.  Ну….! Ну,  негодник, Муча-с Мучачос…! О мама Донна!
Наконец,  бравый, лоснящийся от пота конь,  скользя и волоча задние ноги, скатился  таки с холма в низину. Дон Педро, оруженосец благородного франкского рыцаря,  дворянина, Аскольда де Брана.  С облегчением перевел дух. В его ли годы?... таскаться, словно мешок с  фасолью, верхом на  ленивом жеребце по неизвестно,  какому краю света. Среди дремучих языческих,  монгол и  сопровождать  своего господина, благородного рыцаря,  в непонятные походы. Он вспотел, несмотря на  прохладу утра, и, сняв с головы круглый, блестящий шлем  утирал ладонью, соленый пот, обильно стекавший по  его пропеченному солнцем, и изветрянному всеми ветрами, лицу.
-Вот в мое время, было принято ходить не в холодные, даже летом края, а в благословенную Палестину.  – Рыцарь должен воевать в тепле и довольстве.  Когда проклятые, языческие  гурии услаждают слух его  стонами и пением.  Когда мы  с великим Карлом ходили в  крестовый поход во имя   нашего правильного насквозь бога.  Ворчал себе под нос  Дон Педро.  –Тогда,  земля дрожала под копытами наших мулов и  языческие богини востока, подавали нам изумительные напитки.  А танцевали эти  орудия сатаны… . О бог мой!  Как они танцевали!!! От вида этих животов и  бедер, что извиваются перед глазами,  всякий уважающий себя крестоносец. Либо напеться вусмерть, либо  усомниться в вере. Прости меня святая дева! Дон Педро перекрестился. 
 Рыцарь, что ехал впереди благородного Дона, лениво обернулся и, вскинув копье, столь огромное, что нормальный человек принял бы его за оглоблю.  Сказал, грозно сверкнув очами.
-Это было давно Дон Педро. - Теперь мы идем в праведный поход, по заданию Ватикана и должны быть крепки в вере своей,  словно стальной молот. – И не помышляйте  Mai  Frend, о гуриях, это недостойно  воина христова. Такие мысли есть дорога в ад.  Езус Кристос!  Виват, Мария! Вот девиз наш. А вы  все чаще говорите о презренной похоти и пище, которая  вся от  дьявола. 
Рыцарь был очень  молод, на вид ему было лет дадцать, косая сажень в плечах  рост, наверное, два метра, Волосы белокурые, словно  вытрепанный лен, глаза небесно голубого цвета, нижняя челюсть гордо выпячивается вперед.  Доспехи рыцаря черные, словно вороново крыло,  носят следы множества ударов. Хоть они и закалены особым способом, но невероятно тяжелы. Простой смертный в таком доспехе не сделал бы и пары шагов. А  молодой Аскольд в свои двадцать два года, обладавший невероятной силой и выдержкой бегал в них, словно  они были сделаны из простой жести. Его конь столь же огромный, как и хозяин нетерпеливо покусывал  недоуздок. Ему привыкшему к   звону мечей и треску обломленных копий, не терпелось пуститься  вскачь.
Аскольду приходилось постоянно сдерживать слишком живого жеребца. Вот уже два с половиной месяца, как они с Доном Педро  де Санчесом, были отправлены  по секретному заданию  Ватикана,  и самого Папы. На далекий и странный Тибет,  дабы раздобыть некий рецепт,  скрываемый подлыми язычниками от правильного, насквозь, и  справедливого Папы. «Это дело чести всего христианского воинства, добывать святые манускрипты, подло скрываемые язычникам от нас». Говорил, Аскольду  полковой прелат, отец,  Де Брасилиус. Отправляя его в поход,  - С тобой поедет старый, но крепкий еще воин христова воинства Дон Педро, он не раз доказывал всему миру и богу, в том числе, свою преданность идеалам веры и прочей чепухе. Так что слушайся его  сынок…  И  будь достоин… .  При этом Святой отец,  и по совместительству полковой прелат,  Де Брасилиус.  Громко икнул и,  перекрестив рот, погрозил пальцем перед носом Аскольда.
И вот они спустились в весьма живописную  долину,  расположенную в горах восточного Китая в предгорьях  великого хребта Куньлунь. Внезапно  из-за ближайшей,  скалистой гряды показался многочисленный отряд всадников на невысоких монгольских лошадках. Они неслись столь стремительно,  словно собирались обогнать попутный ветер. Не доезжая полета стрелы, они дружно вскинули луки и,  в сторону Аскольда и дона Педро  сорвалась туча  воющих стрел. Рыцари едва успели прикрыться  широкими окованными, сталью щитами, когда следующий залп, более прицельный,  ударил снова. На этот раз  одна из стрел поразила незащищенный глаз   боевого коня Аскольда, а вторая, попав между пластинами наплечника дона Педро, глубоко вонзилась ему под ключицу.  Смертельно раненный конь Аскольда, рванулся в дыбы и, сбросив седока, придавил ему ногу, завалившись на правый бок.  Дону Педро повезло значительно больше, он хотя и тяжело раненный, успел спрыгнуть с коня, как раз перед тем, как его конь, словно ежик, утыканный стрелами свалился на  траву.
Дон Педро, оглушительно матерясь, по-испански, выхватил   огромных размеров лабрис (огромную двустороннюю секиру) и кинулся на быстро окружавших их воинов. Но те, как видно не спешили попасть под удар  огромного топора. Оглушительно визжа и улюлюкая, они раскручивали над головой арканы. Еще мгновение и их жесткие петли захлестнулись на шеях, и телах рыцарей.  Монголы спешились и, связав пленников, бросили их на землю. А сами, отпустив коней,  расположились на краткий отдых.  Кто-то из монгол разжег костер, кто-то освежевал коня Аскольда, уже нарезал мясо  и готовился жарить его на углях.  Аскольд только что, пришедший в себя и  стиснувший  от злости разбитые в кровь губы, надменно взирал на то, как язычники  разделались с его благородным конем. Двое монгол стояли, удивленно обсуждая исполинский,  двуручный меч Аскольда. Один при этом попробовал взмахнуть им и тут же повалился, не сумев совладать с  богатырским оружием.  Аскольд лишь усмехнулся. Монгол, оскалив в ответ зубы, подбежал и пнул  Аскольда по не защищенному забралом лицу.
Дон Педро,  отчаянно матерясь, извивался, пытаясь разорвать  путы аркана. С виду тонкая веревка оказалась неожиданно прочной. Педро помучавшись, плюнул и успокоился.
-Мой друг. Сказал он, переведя дух. -  Как нелепо мы с вами попались.  В какой-то момент я думал испугать их своим грозным ревом. Но эти бестии оказались пуганными.
-Ничего. Ответил, Аскольд де Бран.  – Мы еще вывернемся из этой ситуации, главное не терять веру в господа нашего. Будем тверды,  мой старый друг. Аве Папа!
Монголы, тем временем, уже жарили конину, и пахло одуряющее вкусно. Аскольд корил себя за то, что рот его наполнился  слюной. Ведь это был его боевой друг, конь на котором он проделал длиннющий путь из  родной Нормандии до дикого Тибета. - Но, черт возьми, как вкусно пахнет.......  Зло прошептал он.
Монгольские воины, как бы дразня, матерящегося по-испански дона Педро, проносили лучшие прожаренные куски мимо его носа. Аскольд же, отчаянно сжимавший зубы пытался отвлечься,  вспоминая хотя бы строчку из молитвы. Выходило не очень складно, всякий раз нос его предательски дергался. 
«Во истину, каких только пыток не придумают  неверные, для того чтобы смутить,  чистую, христианскую душу».
Наконец пиршество кончилось, и Аскольд  заметил, что монголы не торопятся покидать ущелье. Их кони мирно паслись на склонах, а  сами воины отдыхали. Чинили оружие и сбрую.
-Ждут чего-то?  Предположил  дон Педро.
Аскольд молчал. Оставалось только ждать.
Солнце начало клониться к  полудню и стало довольно жарко. Железные доспехи изрядно нагрелись.
Аскольд видел как на холме, по которому они спускались утром, появилась одинокая фигура. Человек осторожно спускался с горы, опираясь на массивный посох.   Когда он подошел ближе, стало видно его необычное одеяние и определенно европейская внешность.  Он был лишь чуть ниже самого Аскольда, но по осанке можно было сказать, что  это бывший воин. Прямо на голое тело  была надета короткая безрукавка, из кожи северного оленя,  широкий кожаный  пояс  охватывал плоский, словно доска живот.
Наряд дополняли такие же, как и куртка, кожаные штаны и мягкие сапоги, пошитые  грубой ниткой.
Кроме того, на плече странника, восседал огромный черный ворон, подозрительно косящийся на  монгол. Монгольские воины всполошились, повскакивали со своих мест.
Спешно хватаясь за круто согнутые, короткие луки.
 Старший, видно десятник, прокричал путнику что-то на своем гортанном диалекте. Аскольд прислушался, но ничего не понял.  Странник к удивлению  Аскольда  ответил  на таком же языке. Монголы еще больше насторожились, Аскольд видел, как двое из десяти натянули тетивы луков, обратив наконечники стрел на  странника. Ворон медленно сорвался с его плеча и поднялся, но не высоко. Он тоже что-то каркнул из поднебесья.  Странник ответил по словянски.
- «конечно, кто еще может забрести в эти края как не дикий русский язычник» Подумал Аскольд.
 Русс тем временем продолжал идти на  встречу монголам, как нивчем небывало, опираясь на свой посох. - «Смелый, Русс» Опять подумал Аскольд.  Монголы выстрелили одновременно, звонко тренькнули тетивы пластинчатых луков,  и смертоносные стрелы сорвались, неся на своих концах смерть  Русса.  – Глупый был путник.  Зажмурив глаза, прошептал,  Аскольд де Бран.
Но  вдруг что-то произошло, Русс вместо того, чтобы упасть сраженным стрелами,  спокойно двигался между  монгольскими воинами. Те в свою очередь  стреляли в него, попусту тратя стрелы. Там, где должен был находиться в момент выстрела, русс оказывалось пустое место.  За краткий миг до того как стрела слетала с тетивы, он успевал сделать шаг в сторону, и делал это настолько непринужденно и быстро, что  Аскольд даже залюбовался.
-Что он делает!  Мама мио! Воскликнул восхищенный Педро де Санчес.
Странник тем временем утроил скорость и  Аскольду  в какой-то миг, показалось, что  между монгольскими воинами, мелькает серая молния. Язычники  в свою очередь, бросали бесполезные луки  и, не успевая, хватались за сабли. Но надо сказать, это им нисколько не помогало. Они валились с ног оглушенные посохом странного  руса, словно снопы на ветру.  Через каких-то три-пять минут,  полянка была устлана оглушенными  монгольскими воинами. Странник встал с колена, тяжело дыша и, открыл глаза.
Аскольд  с удивлением и ужасом понял, что  Русс проделал все это с закрытыми глазами.


         Глава 7. Рыцарь храма.

Странник спокойно вязал руки лежащим без движения монголам, движения его: -как заметил,  Аскольд при этом были неторопливы и взвешены словно он занимался этим всю, свою жизнь.
-Откуда взялся в этих забытых богом местах, столь великий воин. Вежливо поинтересовался Аскольд, на  коверканном славян-скифском диалекте, который выучил в корчмах Тмутаракани, будучи там проездом.
Странник  устало поглядел на Аскольда и дона Педро, который  ерзал по траве, пытаясь привлечь внимание. И  сказал на чистом норманнском  языке, при чем говорил странник совершенно без акцента настолько правильно и напевно, как бы смакуя новые слова. Что Аскольд  сразу усомнился в славянском происхождении путешественника.
-Благородные рыцари, не соблаговолите ли потерпеть чуть-чуть. Как только я закончу вязать этих негодников я помогу вам освободиться.
 -Кто вы?   Воскликнули в голос, рыцари.  Их удивлению буквально небыло предела. Челюсть дона Педро отягощенная небольшой бородкой «эспаньолкой»,  стукнулась при этом о нагрудник. А глаза Аскольда округлились.
-Мы не ожидали здесь встретить своего соотечественника, да еще  и благородных кровей. Во истину вас послала сан Николаус, Угодник.  Продолжал, тем не менее, Аскольд.
-Разрешите представиться.  Аскольд де  Бран, владетельный граф из Нормандии, и мой друг и оруженосец. Знаменитый в свое время рыцарь христова  воинства Дон Педро де Санчес, из Мадрида. Теперь представитесь нам, пожалуйста, иначе мы просто  смущены вашим молчанием и поймите это не совсем по-рыцарски.
Странник закончил с монголами и теперь освобождал  Аскольда и  дона Педро.
-Меня зовут простым  русским именем Степан. А товарища моего. Он указал на птицу, парящую в высоте  - Амий. Он говорящий,  прошу не пугаться, к нечистой силе тоже  отношения не имеет.
Аскольд вначале сморщился.  «Подумать только их освободил простолюдин, да еще из этих, как их Руссо-скифян, или скифо-древлян.  Больно много их, нынче бродит по всей Европе».
-Это какой ни будь великий рыцарь. Шипел ему на ухо дон Педро. Ходит по всему свету инкогнито. Собирает сведенья, видишь, даже нам побоялся открыться.
Аскольд, начиная что-то понимать,  уверенно качнул головой. Про себя, он, конечно, решил не трогать щепетильный вопрос происхождения странника. Пусть с ним, живет, как  ему приспичит.
Воин тем временем собрал остатки  жареного мяса в  и пригласил рыцарей отобедать.  Те приняли его приглашение  с достоинством, ибо неудобно отказывать тому, кто тебя спас. Через минуту, их крепкие зубы с удовольствием грызли чуть остывшую конину. Красный сок капал на нагрудники их лат, и стекал по небритым подбородкам.
Аскольд,  наконец, сыто рыгнув, откинулся на  зад, от импровизированного стола и, оперяясь на  локти, запоздало подумал. «Ах, мой бедный, мой верный конь, друг который спасал меня, неоднократно  вывозя с ристалища».
Дон Педро,  все еще похрустывал  мелкими хрящиками смакуя   кусочки во рту.
-А вы еще крепки дон Педро. Произнес Аскольд вяло, через дремотную сытость.
-Чего уж, сила меня, слава богу, не оставляет, и в столь преклонные годы. Ведь мне уже пятьдесят.  Ответил, отдуваясь,  дон Педро. Хотя порой уже не до махания мечем.
-А как там ваша рана?  Спросил Аскольд.
Дон Педро  спохватился и начал стягивать с себя кирасу. Под ней  оказалась небольшая ранка, совсем незначительная,  которую быстро  обожгли, и смазали бальзамом.
Русс сидел молча, ел мало, в основном какие-то корешки из заплечного мешка. И вообще у Аскольда сложилось впечатление, что еда его интересовала лишь в качестве жизненной энергии. Встречал он таких,  арабы их называют аскетами,  или йогами. Для них казалось, не существует вкуса вовсе. Едят мало и редко, только чтобы поддержать  в теле  огонек жизни. Причем теплиться этот огонек едва, едва, хранят его и разжигают  только в случае крайней необходимости.  Остальное время будто бы спят с открытыми глазами, двигаются по течению жизни, словно  ветка по воде.
Еще вспоминал Аскольд  встречу с арабскими ассасинами, такими же быстрыми и подвижными, способными в любой момент взорваться, словно китайский огненный порошок. Но те профессиональные убийцы, смысл жизни  которых, заключен в  убийстве врага. Этот же, ни кого не убил, только связал.
Наконец Странник поднялся, взял в руки посох и, не прощаясь, зашагал на юг в сторону великих гор.
Аскольд, и дон Педро запоздало, подхватив оружие, зашагали рядом. Когда они достаточно далеко отдалились от связанных и, уже приходящих в себя Монгольских воинов  Аскольд вдруг спросил странника.
-Что, мы вот так и пойдем? Прямо пешком?
Странник обернулся, посмотрел на Аскольда отстраненно, словно вспоминая его лицо, и вдруг спросил.
-А что, имеет значение, как идти, пешком или ползком, или верхом?  В конце пути всегда что-то,  ждет нас пришедших или приползших. Важно прийти и понять, что нас ждет. Он обернулся и зашагал дальше, совсем погрузившись в свои мысли. Из поднебесья, к нему на плечо упал ворон и что-то проклацал страннику на ухо. Тот, походя, отмахнулся как от назойливой мухи, шаги его были размашистыми, но ровными.
-Во…..  сказал Аскольд де Бран.  А дон Педро де Санчес  выразительно покрутил пальцем у виска.
К вечеру усталые и потные, они едва тащили на себе пуды железных доспехов.  Аскольд даже выбросил свое копье  и переместил длинный, двуручный меч за спину под уже висевший там щит.
Странник казалось, совсем не устал, шаг его был все так же тверд  и  ворон, невозмутимо покачивался на его плече. Вдруг он внезапно остановился и, подняв голову, стал вглядываться в  вершины близлежащих скал.  Когда Аскольд и Педро добрались до него, он вдруг внимательно их осмотрел и спросил.
-Кто вы и зачем идете в Тибет? Почему вас хотят туда не пустить?  В его голосе вдруг появился настоящий метал. Присущий людям привыкшим повелевать.
Аскольд невольно взглотнул и сказал.
-Мы выполняем задание Ватикана.  Больше рассказать не могу, так как дал клятву веры, небесному престолу.
Странник по имени Степан  покачал головой и небрежно бросил.
-Готовьтесь к бою. Впереди враг, быть может не один.
Сам он невозмутимо зашагал вверх по скалистому склону. Ворон снова ушел  в поднебесья и немного погодя закричал оттуда: - Степа….! Атас…!  Ща бить будут!
Аскольд, и пыхтящий, словно вол на пахоте дон Педро. Скинули щиты и, встав плечом к плечу,  пошли вслед за Степаном. Ту же из-за скалы вышли три гиганта с огромными дубинами наперевес. Они были волосатыми, клыкастыми и  глаза этих подобий человека светились колдовским, желтым огнем.
Аскольд видел, как  загадочный Степан остановился и зарычал на странном наречии,  напоминавшем волчий рык. Гиганты прислушались, в глазах их появилось явное удивление. Затем один из них, стал рычать в ответ, указывая лапой за спину Степана на оторопевших рыцарей. Степан помотал головой,  из стороны в сторону как бы отказывая в чем-то  зверям. Гигант еще раз прорычал, но Степан как видно был непреклонен.
Тогда звери пожали плечами и пошли в атаку, причем столь стремительно, что Аскольду показалось, словно  горная лавина катится на него. Он успел,  взмахнуть  мечем,  пытаясь остановить дубину, летящую в его голову, но меч, столкнувшись с дубиной, со звоном отскочил.
-Езус, Мария! Успел  таки вскрикнуть Аскольд, прежде чем дубина на излете зацепила его шлем самым кончиком. Дон Педро де Санчес оказался куда успешнее, он продержался еще три минуты,  размахивая огромным двусторонним топором, пока чудовище не добежало до него на расстояние одного единственного удара. Удар пришелся в многострадальное плечо, ещё утром, поцарапанное монгольской стрелой. Дон Санчес, крякнул и выключился. Запоздало, помянув богородицу и всех её родственников добрым матерным словцом.
Они уже не видели, как два победивших их великана,  вдруг схватились за горло, бросив дубины на землю. Они повалились, так и не сумев,  вытащить две ладно сработанные, монгольские стрелы у себя из шейных артерий.
Третий великан валялся здесь же, неподалеку, с проломленной посохом Степана головой.
Степан, приговаривая себе под нос:  - Хотели бы выжить,  не лезли бы. Ведь просил по хорошему.  Он снимал тетиву с пластинчатого лука,  который еще утром случайно прихватил  у наиболее ретивого Монгола.  Амий,  сидящий неподалеку на камне,  спросил.
-Слушай Степа,   а я вот думаю,  не много ли приключений на наши задницы, за один день?
-Надо все толково переосмыслить, поищи дружище пещерку поуютнее,  надо бы этих рыцарей в чувство привести. Сказал, снимая с головы Аскольда помятый шлем с  оторванным забралом.
Амий нашел подходящую пещеру  совсем  недалеко, всего в ста метрах вверх по склону. Степан отнес туда раненных рыцарей, и промыв их раны  разжег небольшой костер.
-Слушай птиц. Что-то здесь не сходиться. Смотри.  – Мы с тобой мотаемся по степям северного Китая.  Так? А между тем два товарища, рыцаря прут себе почти без всяких приключений аж на сам горный Тибет. И вот. - Нам приходит мысль. Пойдем, дескать, на Тибет, поболтаем с ламами.
Амий, одобрительно кивая головой, прохаживался туда, сюда и вдруг спросил.
-А эти не проснуться?
-Нет, они под гипнозом. К тому же у обоих сотрясенье мозга.  Ты слушай, не отвлекайся.
Мы себе прем, словно лоси по весне. А тут какой-то отряд монгол, неизвестно откуда здесь взявшийся, грабит местного монаха. Но не убивают, а просто расспрашивают. О двух белых железных демонах, что идут к вершине.  Степан почесал затылок и продолжал. Мы  естественно идем себе дальше, ни о каких демонах не знаем, и знать не хотим. А они тут как тут, связанные, лежат у монголов подмышкой.
-Ну? Сказал Амий.
-Баранки гну.  Монголы просили по-хорошему, чтобы я ушел. Грозили, туда сюда. Дальше ты знаешь,  Ракшасы эти тоже просили не вмешиваться, я уж было, решил их послушаться, а они нетерпеливые  оказались. Ну, да ты сам видел. 
-Теперь Степа нам бы  хорошо узнать чего хотят эти рыцари на  Тибете отыскать. Сразу бы, стало ясно,  почему  на них такая охота.  Задумчиво выговаривал Амий, запрыгнув на храпящего дона Санчеса.
-Это мы рано или поздно узнаем. Важно другое, какая сила нас с ними столкнула?  Вот что? Понятно! Интуиция подсказывает мне, что все это не просто случайность. Может мы с тобой попали в какие-то разборки  Ордена. Тогда дело плохо.
-Сплюнь  Степан. Этой мрази нам только с тобой не хватало. Суеверно каркнул Амий и покрутил головой, невольно оглядываясь.
-Итак,  что нужно ордену?  Кто пытается помешать этим рыцарям, добраться до  монастыря? И каким боком здесь, прилепились мы? Вот первые и наиважнейшие вопросы, которые перед нами стоят. Задумчиво почесывая в затылке, сказал Степан.
-А ты не хочешь немного поколдовать.  Спросил Амий, спрыгнув с дона Педро.
-Чего не хочу, того не хочу. Меньше всего нам с тобой сейчас надо чтобы следы нашей магии обнаружил кто-то из колдунов  Ордена. И тебе не советую.  Будем пользоваться старыми проверенными методами, логикой и анализом.
Ну, перекусим, и спать, чувствую,  теперь интересное времечко наступает для нас.

Глава 8.  В горах Кунлуня.

Аскольд де Бран, проснулся оттого, что солнечный зайчик назойливо лазил по его смеженным,  ресницам.  В пещере было тихо и прохладно,  он поежился, вспоминая вчерашнюю схватку с великанами. Гоблины напали на них внезапно, и если бы не  вмешательство этого загадочного древноскифа с его вороном, на этом поход за чудодейственным эликсиром мог  быть законченным.
-Дон Педро….  Позвал он тихонько.  Где вы?
-Я здесь монсеньор.  О боже, башка трещит, словно пил две недели к ряду.
-А где  наш спаситель?
-Он спустился в низину,  к ручью,  за водой. А этот мудрый демон в птичьем обличии, улетел еще раньше искать тропу  на перевале.  Милорд, а вам не кажется все это странным. До сих пор, на нашем пути встречались лишь  враги в людском обличии, а теперь еще  эти демоны с дубинами. Дон Педро  сидел на плоском валуне, подстелив  на него дорожный плащ и точил выщербленное лезвие своей, могучей, секиры.
-Не знаю, что и думать, благородный дон Санчес.  Сегодня  я обязательно постараюсь выяснить, что за человека  послала Богородица нам на выручку.
Ответил, вставая,  и  трогая руками чистую повязку,  у себя на голове Аскольд.
В этот момент вход в пещеру закрыла тень Степана. Он не торопясь,  прошел к импровизированному очагу и поставил на него котелок с водой. От него пахло чистотой и свежестью, словно, но только что тщательно помылся.
-Месье, Степан. Не соблаговолите ли объяснить нам с доном Педро, что за твари напали на нас вчера и о чем вы перед этим с ними так мило беседовали.  Конечно, примите нашу запоздалую благодарность за то, что очередной раз спасли наши жизни. Но…!
-Ни каких тайн господа рыцари.  Ответил, вытирая руки, Степан.  – Нам повстречались представители давно вымершего племени горных тролей. Существа довольно грубые и примитивные. Вы Европейцы называете их  Снежный человек, или Йети.  А что по части нашей с ними беседы, так тут, по-моему, все ясно.  Я попросил их пропустить нас, опилируя тем, что не причиню им вреда.
-А они?  Спросил,  Аскольд.
-А они сказали, что я им нафиг не нужен,  а нужны им ваши жизни и, мол, я могу убираться восвояси.
-Так что же вы не  убрались? Спросил  дон Педро.
-Не успел к сожалению. Давайте пить чай господа. Невозмутимо предложил,  Степан.
Он, как раз разливал  ароматный, индийский, напиток по кружкам. 
-Откуда у вас  этот божественный напиток?  Месье Степан.  Спросил Аскольд, отхлебнув из кружки.
-О….  Это мне продали замечательные люди,  что везли товары в столицу поднебесной.
-Куда же мы теперь направимся, господин Степан. Продолжал, попивая чай,  Аскольд. При этом  глаза его хитро прищурились.
-Я туда, куда шел,  а вы не знаю.  Согласитесь господа, трудно мне судить о том, куда вы идете, не зная конечной цели вашего похода. Степан улыбался чуть-чуть, одними губами. Глаза его сделались настороженными. – И потом господа, мы с вами знакомы всего лишь день и ночь. Ито, весь день мне приходилось драться, спасая вас, а ночью, ухаживать за вами, бездыханно лежащими  на камнях этой пещеры.
Аскольд  несколько смутился  той откровенностью, с которой все это было сказано.
-Месье Степан, мы  могли бы путешествовать вместе. Делить тяготы похода на троих.  Сказал, отложив секиру в сторону,  дон Педро. Пристально глядя на Степана.
-Хватит юлить господа.…  Если хотите,  чтобы я пошел с вами,  - скажите цель вашего похода. Неожиданно резко сказал Степан.  И прибавил.  Вы не пройдете  без меня и моего друга и дня пути, в этих горах. Он встал и прошел  к выходу, встав спиной к рыцарям, Степан стал вглядываться в одиноко кружащего над вершинами  орла. Тот словно бы что-то высматривал.
Рыцари переглянулись,  и дон Педро украдкой перекрестил спину Степана. Затем, видя, что ничего, не произошло,  хмыкнул и покивал головой.
Аскольд де Бран, сам перекрестился  и громко сказал.
-Зачем же вы сердитесь  месье Степан. Мы   с вами  существа одной расы и надеюсь одной веры. Хотя я признаться не заметил креста на вашей груди. Но это не так уж и важно, если мы поможем, друг другу,  здесь на краю земли,  я думаю, это не будет грехом.
-Допустим,  господа,  я дам свое согласие, и сопровожу вас в монастырь. Не буду ли я в накладе, духовном и физическом. Может все-таки, для начала немного вскроем карты.
Обернувшись, сказал Степан.
Рыцари опять переглянулись,  и Аскольд сказал.-
-Хорошо,  ваша взяла.  Но я вынужден вам напомнить о данной мной клятве. Рассказ мой будет не столь подробен. Хотя в прочем  терять я вижу нам нечего. Слушайте.
-Я граф  Аскольд де Бран,  и этот благородный Дон. Были призваны к великому престолу, где получили  задание от его святейшества,  пустится в дальний и многотрудный поход.
Целью, которого, стал Тибетский монастырь, где монахи изобрели средство, позволяющее человеку продлить срок жизни, практически на неограниченное время.  Нам с доном Педро поручено было достать это средство,  для одного высокопоставленного лица. Задание, данное нам,  содержится в высочайшей тайне, ибо  каждый, зная о том что, мы везем, может задаться целью отнять у нас  этот волшебный эликсир.
Хорошо, если этот человек  будет достоин  бессмертия. А если  вещество попадет в руки негодяя….
-Мы проделали этот  путь, испытывая определенные трудности. Но никогда, не встречали врагов не из рода человеческого. До сих пор нам противостояли лишь шайки разбойников и  одинокие  шпионы - клевреты,  одного весьма могущественного человека, который, как и те, что нас послал, жаждет заполучить эликсир бессмертия.
 Он чуть помолчал, видимо, решая как обойти в своем рассказе, щепетильный момент и продолжил.
-Шпионов этого так сказать лица, мы не встречали с момента,  как пересекли  земли славян и вступили в дикие края, где правят монголы.  По этому, сначала приняли вас за одного из слуг….. Так сказать. Но тогда зачем же вам  оставлять нас в живых?
Степан, внимательно слушавший Аскольда, усмехнулся. 
-Как за чем? Ведь насколько я знаю эликсир все еще не при вас. А вот втеревшись  в ваше доверие, я мог бы позже добыть его, убив вас.   Продолжая гнусно усмехаться, сказал  Степан.
Рыцари подхватились с мест, ища глазами оружие. Но лишь топор  дона Санчеса  оказался под рукой, меч же  Аскольда, стоял в отдалении прислоненный к стене пещеры.
Степан, продолжая ухмыляться, сидел к ним лицом, не предпринимая попытки обороняться.
-Вы издеваетесь…!  Вскричал,  Аскольд де Бран. Мы благородные рыцари!  А не какие-то шпионы, кардинала  Белерендини.
 -Так, стоп! Сказал Степан, вытянув вперед руку.  Ну-ка быстро, кто такой  кардинал Белерендини, и каким боком он к этому притерся?
Рыцари, немного успокоившись, снова уселись на камни. Аскольд, раздраженно продолжал.
-Ну, это то самое лицо, которое пытается нам помешать, и  как мы думали ваш патрон. Он тоже пытается овладеть  эликсиром.
-Так, так, вот и еще факты.  Ну, продолжайте друзья  что замолчали? Степан все еще усмехался.
Аскольд в нетерпении вскочил на ноги и  нервно заходил взад, вперед по пещере. Степан, видя, что молодой рыцарь вот-вот взорвется и  начнет совершать ошибки, например, попробует напасть на Степана, сказал.
-Хорошо. В дорогу господа, мы уже достаточно выяснили. У нас еще будет время поговорить. В этот момент в пещеру влетел Амий.
-Степа…!  Все, в порядке? Он пристально осмотрел помещение и, убедившись, что ни ему, ни Степану ничего не угрожает,  продолжил. – Степан,  шагах,  в стапятидесяти от  пещеры тропа,  по ней и пойдем.  Впереди, ни кого не видно только  в полдне пути камни  какие-то странные, Определенно видны следы обработки. Может близко каменоломни.
Степан молча поднялся, и стал собирать,  веши в мешок.
Они  покинули пещеру и отправились по тропе обнаруженной  Амием.
Солнышко  ласково нагревало спины,  кому в  кожаной безрукавке, кому в стальных доспехах. Идти было не то чтобы легко, но и не трудно, опять же кому как. Одним  неся за плечами легкий мешок с лопотью  и медным котелком, а другим, неся на себе несколько пудов доброй, хорошо закаленной,  английской стали.
Шли, молча, сберегая дыхание. У рыцарей, правда, в  головах что-то кипело, из ушей валил пар,  дон Педро  иногда становился красным, словно вареный рак,  а  Аскольд  бледнел.   
Но рыцарское упорство, истинных Европейцев, толкало вперед,  за этим варваром, что неунывающе,  напевал что-то себе под нос на своем ужасном языке.


Глава 9.  Падре Уло.

Замок,  что стоит нерушимо на побережье  Черного моря, обдувал ласковый, летний ветерок.  Волны лениво наползали на  прибрежные камни, и в них словно распущенные волосы сирен и русалок, вяло шевелились  морские водоросли.
Вечер,  нежнейший вечер, отрада для утомленного жизнью человека.  Кода усталое от дневных забот и дел тело,  лениво  разваливается на мягчайших подушках из лебяжьего пуха. Когда усталых членов слегка касается,  ласковый ветерок, словно оглаживая кожу, он  как бы смывает усталость, принося отдохновение и покой.
Великий маг и волшебник, существо непостижимых дарований и возможностей пришедшее из глубокой древности, когда еще небыло  таких стран как Куш и Египет. Возлежал на мансарде высокой башни, его взгляд был устремлен в дальнюю даль, но не за горизонт, а в более далекие пространства. Он медитировал,  постигая красоты вселенной.  По большему счету то, что лежало на пуховых покрывалах, было всего лишь тело.  Душа же, странствовала  по неведомому астралу, миру в который ни кто не может войти  вдвоем. Только  одному и только отрешившись от земных забот и проблем, можно постигнуть этот удивительный мир. Пройти его тропами и  обрести ответы  на вопросы.
Этим и занят был  волшебник Уло,  его пресыщенному  информацией разуму, требовалось обрести отдых и относительный покой. Слишком много сил он отдавал решению  проблем в последнее время. Уло, создал одну из величайших организаций мира, сеть способную работать  автономно, не требующую какой либо  конкретной управляющей системы.
Назовем её  ОРДЕН.  Люди, участвующие в этом проекте подчас не знали, на кого они работают и каково их место в организации. Они просто делали то, что было нужно для воплощения идей Ордена.  Они шли войной друг на друга,  покоряли и подчиняли, подчинялись и сдавались.  Решали, какой быть Азии и Европе. Их корабли пересекали моря и океаны, неся  в своих трюмах несметные богатства.  Целые народы  рассыпались в междоусобных войнах.
Короли и  шахи теряли престолы и головы, менялись династии. Все это  происходило по точно рассчитанной схеме. Каждая мелочь как, например:  подвернувший ногу конь, везущий, какого ни будь принца по берегу скалистого оврага. Случайная смерть молодого отпрыска древнейшего рода. В результате, которой произошла смена династии в маленьком незначительном королевстве Европы. Все это было результатом  титанических усилий, грандиозных расчетов  и математических вычислений. И должно было в конечном итоге, привести мир  к воплощению ряда идей Ордена.
Способных  объединить человечество в целом.  Сделать его  единым, послушным и сытым стадом. Не способным, рождать героев  являющихся зародышами смут и  революций.
Уло любил науку, которая  спешным шагом приходила на смену  непонятной для широких масс магии, любил за её доступность и ясность.
-Каждый выучит столько, сколько может вынести его разум. Это хорошо, это не противоречит идее прогресса,  общество в котором каждый сможет стать винтиком,  в  единой машине,  все встанут  в новую лестницу. Картбланшем,  в такой машине, будет не знатность рода,  а количество интеллекта и  лояльность по отношению к Ордену. Вот как однажды он выразился.
Хотя вся эта суета с орденом, для Уло, существа, возраст которого исчислялся тысячелетиями, была лишь формой борьбы со скукой.  Его знание человеческой природы, было настолько велико, что если б не врожденная способность сомневаться в очевидном, то есть,  попросту, упрямство, поистине ослиное упрямство. Он давно бы, разочаровался в жизни или сошел с ума.
Его  пресыщенную натуру, всякий раз тешило появление среди разных народов всевозможных бунтарей. Он коллекционировал их характеры, их идеи, их методы воплощения этих идей. И вот,  все реже встречалось нечто новое, способное удивить или хотя бы заставить обратить на себя его внимание.
Таким происшествием стало явление несколько лет тому назад, странного существа способного превращаться в волка, из далекого предполагаемого будущего. Оборотень возник, внезапно разрушив какую-то очередную успешную схему. Причем это загадочное существо  сделало это лишь благодаря случайной переменной, которая полагается при всяких такого рода вычислениях. Волчонок, Белый Вервольф, - под такой кличкой проходил  этот молодой парень в картотеке Уло, промелькнул, внеся сумятицу. Более того, он сумел поучаствовать в покушении на самого Уло, (Падре) как его называли в  ордене. Благодаря его участию и был раскрыт этот хитрый заговор. Падре Уло, тогда лишь слегка пожурил его и отпустил восвояси. Во многом благодаря тому, что  Степану -оборотню, посчастливилось, на время сразится с главным врагом Уло, с его  вечной скукой.
И вот теперь по прошествии нескольких лет когда, казалось бы, о тех событиях ни что не должно было напомнить. Уло вновь услышал о появлении в далеком Тибете,  человека с вороном на плече.  Теперь  оборотень уже не проявлял себя как животное и не менял свой человеческий облик, но не это насторожило Уло.  Кто-то достаточно могущественный, обучил Степана премудростям магии, при этом у мальчишки оказался дар постигать её, не только как науку о заклинаниях.  Оборотень, стремился постичь природу этого явления душой,  то есть чувствовал тончайшие нити магических связей мира.  А этот дар природы как считал Уло, есть далеко не у каждого,  даже опытного колдуна, с многолетней практикой. Это означало, что  взаимодействие с тончайшими энергиями, пронизывавшими каждую молекулу мира, ему дается спонтанно  на уровне подсознания, интуитивно. Такие представители в роду человеческом встречаются крайне редко, их путь как обычно труден и короток.  В лучшем случае это пророки, посвятившие жизнь, каким либо религиозным изысканиям, или сумасшедшие ученые, чей разум быстро сгорает в обильном огне информации, либо гениальные поэты, стихи которых меняют человеческое бытие.
Гораздо хуже, если такие люди добиваются номинальной власти, тоесть, власти над людьми. Их ошибки дорого обходятся человечеству. Но и удачи их  толкают его развитие семимильными шагами сквозь бездну столетий.
Вот  и теперь почувствовав появление такого существа в мировом астрале, то есть его  волевую и магическую  составляющую  Уло  решил проверить,  чем грозит  такое появление  исполнению его грандиозных замыслов. Он испытывал  бурю эмоций связанных с обновлением личности Степана. Наконец-то, у него появился достаточно сильный и непредсказуемый враг. Способный, добавить смысла  в его модель бытия. Вносящий своим появлением фактор непредсказуемой переменной в  разработанную им схему. Все, к сожалению великого мага Уло, было не совсем так.  Тоесть, Степан был, и  он стал именно таким, существом.   Способным оказаться достойным противником скуке великого мага.  Но,  Падре вел свою привычную, полную интриг жизнь, когда  явились  хозяева. Те о ком Уло даже не подозревал.  Хозяева  знаний, в хранилище которых он проник в незапамятные времена.  Теперь ему, существу почти всемогущему в этом мире пришлось впервые покориться желаниям более могущественных существ. Назвавшихся, «ОРГАНИЗАЦИЯ» управляемая Магами-учеными,  сеть которой простиралась по всей галактике, и  пространство и время, не являлись для них преградой. ОРГАНИЗАЦИЯ, контролировала все.  Уло предложили возглавить отдел проведения экстренных операций. Вот  теперь, когда его заметили, и оценили,  Уло начнет свою игру. Игру равной, которой еще не знала галактика. Но для начала, ему нужна была информация, информация и кадры. Выбор его пал на Степана.   До сих пор он считал его своей ошибкой.  Теперь же в голове великого  Уло, созрел план.  По просьбе одного из великих магов-ученых, он организовал  проникновение Степана в легендарную Шамбалу. Это был  шаг, достойный легендарных логиков прошлого и бедующего.  Сделать так, чтобы Степан ничего не почувствовал и не понял. Сделать его основной шахматной фигурой в этом гениальном гамбите,  ферзем на поле пешек, неподозревающий, что им движет рука гроссмейстера.   Он ждал развития событий.
-Ну, наконец! Ты и явился! Сказал не громко Падре-Уло,  существу, возникшему на  полу башни,  словно сгустившемуся из воздуха.  Перед ним встал невысокого роста  ничем непримечательной внешности человек. В не очень опрятной  одежде.  Череп человека был гладко выбрит и на морщинистом, безбородом лице блуждала хитрая  улыбка. Её можно было бы назвать приветливой, если б не жесткий, цепкий взгляд, примечающий каждую мелочь. Продолжая возлежать на пуховых одеялах,  и так и не открыв глаз, Уло указал человеку на внезапно возникшее в нескольких шагах кресло и столик с яствами.
-Присаживайся, перекуси и  начинай доклад. Голос  Падре был мягкий  и шелестел, словно полет осенней листвы. Однако  губы его при этом почти не шевелились.
Человек,  низко поклонившись,  поспешно проследовал к креслу, однако, в его движениях небыло ни капли угодливости  и приниженности, его поклон  смотрелся как дань высочайшего уважения.  Он сел в кресло и неторопливо, не отвлекаясь,  быстро поел.
Затем, когда он утолил голод, вызванный многодневным воздержанием, причиной которому была его почти полумесячная разведка, он  качнул головой,  выражая тем самым  мысль, что голод его утолен, и он готов докладывать  о результатах похода.
Столик, так же бесшумно исчез,  как и появился до этого на террасе.  А Падре, соизволил открыть глаза. О, что это был за взгляд, холод снегов Арктики мог бы поспорить с ним. Глаза  Уло в этот момент отражали  чудовищную бездну веков, - мучения существа вынужденного  нести заточение в телесной оболочке именуемой человек.
Но это продлилось всего лишь миг, однако у  разведчика похолодело все внутри. Он поспешно отвел взгляд.
-Начинай.  Произнес негромко Падре.
-Я и мои шпионы,  облетели все, что можно за это время. Дела идут, так как вы планировали. Несколько отрядов успешно досаждают Хорезму, и восток гудит, словно растревоженный улей. Мы организовали внедрение в шахонаты, несколько надежных людей.  Правда пришлось сделать им обрезание. С усмешкой на губах сказал лысый лазутчик.
-Далее? Это лишь издержки, каково их знание обстановки?
-Они идеально подходят для такой работы. Знают Коран, соблюдают все необходимые обряды их знание арабского идеально.
-Как на счет использования женщин?  Вы я надеюсь, проконтролировали их отбор.
-Да этому уделила огромное внимание  сама  Шинасеп. Две из избранных оказались  прирожденными ведьмами, обе  венгерки из Валашского княжества.  Одна Славянка  она же  бывшая наложница Курдского Паши. Ну, та, что перерезала ему голо в момент страсти. У нас её сын, - лучшая гарнтия её лояльности. Остальные  японки и китаянки, есть впрочем, и финка. Шинасеп возлагает на неё большие надежды.
-Никогда не доверял надеждам колдуний, в них очень много импульсивного, непредсказуемого.  Продолжай.
 -Вы просили осмотреть Тибет. Мой сокол  пока там. Я взял на себя смелость оставить его  постоянным наблюдателем. Ничего необычного тут не происходит. Два тупых, европейских,  рыцаря  ломятся через скалы напрямик к монастырю, с ними ни чем не примечательный, кроме воинского умения нищий, с вороном. Этот ворон пару раз опасно приближался к  моему соколу, но видно ничего не засек.
-Будьте осторожны, этот человек опасен, ты не представляешь,  как он опасен. Он непредсказуем, во-первых, потому что славянин, во-вторых, потому что стихийный Маг, огромных способностей.
-Странно, мне он таким не показался. Он какой-то вялый, мало говорит, магией не пользуется вовсе. Всего один раз видел его за медитацией. Записей, тоже ни каких, не ведет.
-А что ты хотел, что бы маг высочайшего класса пер на ковре самолете  по-над горами и палил молниями на право и на лево. Где же тогда секретность? Время открытого  пользования магией прошло безвозвратно,  колдовство и манипуляция с материей стало прерогативой осторожных, и умных людей. К тому же, учитывай наши меры  борьбы с магией в Европе. Святая инквизиция не дремлет.
Падре - Уло говорил спокойным тоном, он как бы ронял слова,  как роняют птицы мелкие камушки со скалы. Лысый, поклонившись, продолжал.
-Как раз насчет этой компании по борьбе с магами и колдунами в Европе. У нас плохо получается реализация этого плана. Представьте себе,  здесь преобладает все тот же человеческий фактор. Большинство  сжигаемых и преследуемых женщин, вовсе не являться ведьмами.  Монахи с удовольствием жгут людей  из-за перестраховки, они руководствуются зачастую непроверенными фактами, основывая свои судилища  на доносах безграмотных и тупых крестьян. Которые отождествляют женскую привлекательность и  сексуальность с  колдовством. Сами же монахи  в большинстве своем склонны  к мужеложству,  и педофилии.  В Европе полно нищих и беспризорных детей, не исключена вспышка чумы.
-Хорошо,  на этом направлении, мы используем нашего отшельника. Пусть святой затворник позанимается  методами инквизиции.
-Мой господин. Но ведь тогда процесс растянется на несколько столетий!  Воскликнул лысый лазутчик.  – Он как раз ищет  средство, чтобы продлить жизнь в  своем теле. Говорят, Тибетские ламы изобрели чудодейственный эликсир.
-А вот и разгадка! Воскликнул, неожиданно оживившись Падре. – Наши болваны, благородные рыцари  идут его искать. А я то думал, что за игру, затеял наш дорогой кардинал Белерендини.  Хитрый мошенник,  пытается ворваться в вечность, обскакав великого отшельника.  Ну что ж, нам это как раз на руку,  понаблюдаем, чем закончится эта авантюра,  тем более в ней участвует  сам Белый вервольф. Падре встал с кушетки и прошелся, потирая руки. И добавил.
-Ну ладно дорогой мой, иди, работай. На лице его впервые за последние семь лет, заиграла злорадно-довольная, улыбка. Он понимал, что его план начал действовать, и Степан уже движется  по направлению к долине.


Глава 10. Город в горах.


-Буря, грянет  внезапная, сильная, буря. Задумчиво почесывая отросшую изрядно бороду, сказал Степан. И прибавил.  - Надо бы укрытие найти, пока не поздно.
Дон Педро де Санчес,  тяжело дыша  и скрепя нагретыми доспехами, спросил.
-Откуда видно? Ты угадываешь признаки шторма по вон той не значительной тучке?
Степан лишь покачал головой, он внимательно осматривал близлежащие горы, и распадки, пытаясь понять, откуда ждать опасность. Наконец он увидел невдалеке  огромный каменный навес, который сам по себе упасть ни как-бы, не смог. «Подойдет». Подумал он.
Аскольд  де Бран, тоже изрядно взмокший под тяжестью своей ноши, но в силу своей молодости не так сильно уставший, посмотрел на уступ и спросил.
-Не лучше ли найти подходящую пещеру.
-Боюсь, мы уже не успеем. Сказал тихо Степан. В этот момент в ущелье, в котором находились путники, ворвался порывистый, сильный ветер.
  Он, крепчал с каждой минутой,  становясь похожим на ветряного демона пустынь. Его порывы были столь сильны, и грохочущи, что казалось, будто взревывал огромный голодный зверь. Мелкие камни и пыль мгновенно поднялись в воздух,  их стук по доспехам бегущих вслед за Степаном рыцарей, напоминал звуки дробления гороховой лущилки. Амий благополучно разместился в  заплечном мешке Степана, сейчас возился,  пытаясь, спрятать голову под крыло. До навеса они почти доползли, потому что, ни у кого уже небыло сил  не только чтобы бежать,  но даже идти. Сам Степан умудрился не сколько раз схлопотать по голове, небольшими камушками, которые словно пылинки закручивал в себя возникший в середине ущелья вихрь.
-Свяжитесь веревками! Прокричал Степан своим спутникам.  Сам же он обвязал себя за пояс и прикручивал другой конец к скальному выступу.  Когда он закончил,  то ноги его почти отрывались от земли.  Такова была сила порывов ветра, что свирепствовал сейчас в ущелье.  Рыцари, плотно прикрутившись, друг к другу стояли, нелепо шатаясь под порывами ветра качаясь из стороны в сторону.  С головы Дона Педро сорвало   круглый шлем, не выдержал ремень. Это потому, что  дон Педро сильно открывал рот,  и  взопревший ремешок с хитрой застежкой на подбородке не выдержал. Ветер  подхватил добычу, и  радостно взревев, закружил вдоль ущелья.
Степа устало подумал. «Где наши пропадом не преподали». И сам  себе ответил.  «Да везде пропадали».
Ветер рвал и метал еще часа два, за тем порывы его начали слабнуть и стихать. В какой-то миг Степану показалось, что  в урагане мелькнуло злобное, бородатое лицо.  Человек глянул в лицо Степану и оскалился  злобно, ненавидяще. Губы его произнесли какие-то слова, но Степан из-за порывов ветра не разобрал.
Аскольд и дон Педро де Санчес сидели связанные  прислонившись к стене  под навесом. По разбитой в кровь губе дона, стекала алая струйка.  «Он явно без сознания». - Подумал Степан.
-Господа. Позвал он.  - Пора вставать и идти.
-Ненавижу это слово, «Пора идти» Вставая,  ворчал Аскольд.
 Дно Педро встряхнувшись, вытер с губы кровь и с жалостью посмотрел на  Аскольда. Ему старому вояке,  привыкшему стойко сносить превратности походной жизни, было жаль молодого Норманна. Но их невольный спутник уже скручивал веревку и убирал её в походный мешок.  «Из железа, что-ли, сделан этот  Русс. Прет как ихний медведь. Мама мио! Мучос  Мария Грасиес». В слух он ничего не стал добавлять.
До  ночи оставались считанные часы.  Надо было найти  укрытие способное защитить  путников  и  обезопасить их сон.   Дон Педро решил  окончательно разобраться с этим не крестящимся руссом.
Амий уже резал воздух крылом, в поисках пригодного прохода через ущелье, а Степан вышагивал быстрым размашистым шагом вверх, по скалам, ориентируясь на полет птицы. Пещеру им найти не удалось, зато,  перевалив  скальный массив, они увидели долину, которую пересекала широкая вымощенная камнем дорога,  ведущая к небольшому городку. Всюду были видны дымки очагов, и   в  воздухе парили ароматы готовящейся пищи.
 Рыцари несказанно обрадовались и прибавили шагу.  На воротах вросших в землю от старости, видно их не закрывали целую вечность, стоял  бородатый, черноволосый воин с огромным исполинским топором. Обнаженный по пояс, он казалось весь, состоял из сплошных мышц, как только  Степан и рыцари приблизились, но сделал шаг на встречу.
-Подать! Властно сказал воин, протянув раскрытую ладонь в сторону пришельцев.
Аскольд смерил воина презрительным взглядом просвещенного Норманна, воин был одного с ним роста, но явно простолюдин. Иначе он бы сразу догадался кто передним.
Степан смотрел на эту петушиную пантомиму с  легкой усмешкой на лице. Дон Педро, грозно сверкая глазами  и шевеля закрученными в кольцо усищами, бросил в руку стражника серебряный дублон. Воин продолжал стоять,  как не в чем не бывало, вытянув руку.
Аскольд  в негодовании сильно сжал  ладонью рукоять меча, его лицо начало наливаться краской вот-вот, и из ушей благородного рыцаря повалит пар. Степан шагнул вперед и с полупоклоном положил в протянутую руку  воина, ещё дав, серебряника.  Он-то видел,  что в уголке губ воина, спрятана усмешка, и что тот,  как бы незаметно, перенес тяжесть тела на левую ногу. Степа сразу понял, глядя на развитые мышцы стража, что перед ним профессионал, не привыкший выказывать свое умение попусту. Сорвись  Аскольд, и не успеть ему было бы,  вынуть двуручный меч,  стражник, швырнув ему в лицо монетку, рубанул бы  вполуприсяди своим топором.
Дон Педро, тоже что-то почувствовал и,  обратившись к  Аскольду, сказал на франкском.
-Месье, стоит ли обращать внимание на невежественного простолюдина,  к тому же простого стражника.
Рыцарь презрительно надул губы и с поднятым к небу носом, гордо, прошел мимо невозмутимого стража. Степан шедший следом  мило улыбнулся и подмигнул стражнику. А Амий спросил хрипло.
-Любезный друг, есть ли в вашем городе, чем промочить просохшие глотки, усталому, странствующему философу.  Воин, улыбнувшись, указал в направлении гостиницы.
Степан пошел, вперед указывая дорогу усталым рыцарям. Те, в свою очередь, чуя  сытый ужин и отдых, бодро перебирали ногами.
Гостиница оказалась невысоким, всего два этажа и небольшой чердак, каменным зданием. Кроме погонщиков  яков и овец, в ней иногда останавливались воины и странствующие монахи,  реже сюда заносило  богатых купцов, обычно такое случалось в разгар летней жары. Потому, как не гостеприимная пустыня Гоби, иногда давала о себе знать ураганными суховеями.  В основном караваны были Арабскими или Иудейскими, реже это были Славяне, везущие дань ханам Монголии.
Приветливый китаец, содержатель гостиницы, выбежал встретить поздних гостей лично,  потому как все слуги были заняты организацией досуга остальных постояльцев.
Рыцари гордо проковыляли в  двери гостиницы, не удостоив низко кланявшегося хозяина даже кивком головы.
Зато Степан,  остановившись и культурно поклонившись улыбающемуся хозяину, спросил его на чистейшем мандаринском диалекте.
-Почтенный, нет ли у вас двух комнат,  одна из которых не отличается особым комфортом, но и не свинарник. Китаец быстро обежал взглядом фигуру, и посох Степана, задержал ненадолго взгляд на Амии, дремлющем на плече.  Что-то прикинув,  повел его на самый верх, в небольшую и хорошее проветриваемую каморку.
Степан расположился, заказав себе и Амию легкий ужин из овощей и  мяса горного козла.
Амий же, изъявил желание, спустится в низ в помещение, где слышался шум выпивки. При чем с хозяином, Амий изъяснился на ломанном китайском, чем окончательно того обезоружил. В низу слышался рев дона Педро требующего от этих диких китайцев, вина и закуски.  А так же женщин и музыки. Хозяин озадаченно посмотрел на  Степана.
Тот,  пожав плечами. «Что мол, можно взять с дикого, невежественного,  католика, рыцаря». Сказал.
-Идите, любезный,  пока эти цивилизаторы не разнесли вашу гостиницу.
Хозяин не заставил себя просить дважды. Степан еще успел погрозить пальцем Амию на всякий случай.
Степа решил немного помедитировать разобраться с последними событиями.  «во всяком случае, лишними  раздумья не бывают».
Он  лег на кушетку и, проделав дыхательную гимнастику, заставил себя отключится от внешнего мира с его шумом и треволнениями. В астрал Степан так и не научился выходить. Тоесть,  он, конечно, мог впасть в определенный транс, но всегда старался этого избегать. Было в этом действе что-то зомбирующее. Он избрал совершенно другой путь.  Путь этот заключался в том, что, отключая сознание от внешних факторов, Степан становился как бы наблюдателем. Он словно   бродил по огромной библиотеке.   И рассматривал корешки книг. Найдя подходящую, для решения книгу, он читал её.  Обычно в книгах этих, описывались примеры или события происшедшие с кем-то ранее, их реакция на эти события, их методы борьбы с препятствиями. Он невольно прикладывал их опыт на свою ситуацию, сравнивал, делал выводы и  принимал решения. Конечно, этот путь был гораздо труднее того, которым пользовались обычные маги.  У них было принято, решать возникшую проблему, создавая  заклинания. Тоесть, пользуясь какими либо силами,  присутствующими по близости.  Степан же,  почти не колдовал. Он использовал состояние медитации лишь для получения определенной  информации. И как это не странно его решения всегда приводили  к логическому концу.
Вот и сейчас он вспоминал подобные случаи  в истории человечества. Подвергал анализу свои действия,  и  снова и снова, а прокручивал в голове разговор  с рыцарями в пещере.  Наконец он пришел к выводу, что  Орден, с которым он никак не хотел связываться, почти не имеет к рыцарям ни какого касательства. А если и имеет то очень поверхностное, скорее какому либо  чиновнику не очень высокого сана, понадобилось стать бессмертным или поправить, таким образом, здоровье, вот он и отправил в Тибет этих двух обормотов.
Или один из рыцарей темная лошадка. Иначе  их бы убили еще в дороге.
«Надо попристальней приглядеться к этому дону Педро,  что-то не то с этим якобы тупым воякой. Уж больно много молчит, для благородного Испанца». Отметил про себя Степан.
 Немного погодя  совсем в другой комнате обставленной несколько лучше.  Дон Педро де Санчес привязал к ноге сизого, почтового голубя записку.  Ласково погладив птицу по головке и поцеловав, он выпустил её в открытое окно. Но ни он, ни Степан, не видели, как в  высоте под самыми облаками мелькнула тень крыльев серого сокола.  Глаза птицы молниеносно поймали картинку старта голубя. Сокол.   В его нечеловеческих глазах мелькнула злобная искорка.

Глава 11. Венецианская жара
-Боже мой, Мать Пречистая дева!  Что это за жара, разве может человек выдержать эту жару! Восклицал, по-женски всплескивая руками, толстый,  обрюзгший, с тремя подбородками на груди и с жидкой  седоватой бородкой, монах.  Он сидел на  необычно теплой, даже в тени, мраморной скамье в маленькой, увитой плющом беседке. Кардинал Белерендини, а это был   именно он, спасался в ней от нестерпимой полуденной жары.  Лето в этом году выдалось чрезвычайно жарким и если бы не жестокая, необходимость сидеть на такой жаре. И ждать этого невероятно-важного послания,  кардинал  предпочел бы сидеть у себя в замке и наслаждаться  прохладой и великолепными устрицами в сухом вине.
-Велите подать лимонад, брат  ключарь. Просипел кардинал отдуваясь.
-Сей же час, монсеньер. Отвечал маленький суетливый, плотно закутанный в сутану брат ключарь.   Он  махнул кому-то рукой,  и поспешно вернулся к кардиналу.  – Не будет ли еще приказаний монсеньер. Низко кланяясь,  тихим голосом сказал  ключарь.
-О...!  Какая жара!  Где эти негодники? Поторопите их.  Стонал кардинал.
Тут в дверях  беседки возник молодой  совершенно лысый монашек,  он держал в руках  небольшой поднос,  на котором лежали гроздья винограда, и возвышался длинный, узкогорлый  кувшин. По его пузатому боку, стекали капли влаги. Кувшин с холодным до ломоты в зубах  шербетом, рядом с кувшином стояли два невысоких, глиняных, стакана. Поставив, поднос с кувшином на столик беседки, монашек поспешно наполнил стаканы холодным, сладким напитком. Кардинал нетерпеливо схватил стакан, трясущейся рукой, и опрокинул его в рот залпом,  Холодная влага полилась туша пожар, в его утробе, рассеивая жар,  и разливая блаженственную истому,  во внутренностях кардинала.
Не дожидаясь пока служка нальет второй,  кардинал схватил кувшин за горло своими толстыми,  ухоженными пальцами и, опрокинув его пил, пил, пил. До тех пор пока немного жидкости не попало ему вдыхательное горло.  Кардинал Белерендини поперхнулся и  закашлялся. Брат ключарь, услужливо подхватил кувшин и похлопывая по спине  захлебнувшегося патрона,  воспользовался тем, что тот ничего не видит, быстро и бесшумно, допил лимонный напиток.  Так что, кода кардинал разогнулся,  кувшин стоял на столике перед ним. Кардинал взял приглянувшуюся ему гроздь винограда, и неторопливо откинувшись, начал отщипывать от неё, крупные виноградины, игравшие на солнце янтарным светом.
-Взгляните брат ключарь, а не видно ли этой злосчастной птицы на горизонте.
Брат ключарь  отослав низко склонившегося, лысого монашка, пристально вгляделся  в небо.
-Ничего, монсеньер.  Сказал тихим голосом брат ключарь, он почувствовал внезапное недомогание и жар. В животе его вдруг полыхнул огонь, нестерпимая боль скрутила брата ключаря и, успев обернуться, он увидел откинувшегося и недвижимого патрона. По подбородку того стекала струйка слюны, а стеклянные глаза закатились. Но это было последним, что успел увидеть перед смертью  брат ключарь.  Он повалился навзничь, крепко сжимая в руке связку ключей от монастырских погребов.
Юный, лысый монашек, спешно вбежал в монастырскую кухню. Брат кухарь, окинул  вбежавшего пристальным взглядом  и едва кивнул ему, головой. Монашек тут же выбежал в пустой двор, монастыря и  замахал рукой.
Он едва успел  накинуть на руку  кожаный фартук, как из поднебесья на руку ему упал небольшой сокол. Желтый глаз птицы пронизывающе смотрел в лицо монашка.
Мальчик что-то сказал в ухо соколу и, подбросив его, вернулся в подвал где, взяв метлу, стал прилежно  выметать лестницу, ведущую в катакомбы.
Сокол поднимался все выше и выше,  выписывая большие круги, наконец, он твердо встал крылом на воздушный поток и  заскользил по нему на северо-запад, вдоль побережья черного моря.
Тела кардинала и его верного соглядатая,  брата ключаря, обнаружил брат эконом. Это случилось лишь поздним вечером. Эконом решился нарушить благочестивые размышления кардинала, поскольку тот еще вчера дал распоряжения о подвозе дополнительного  галлона  оливкового масла в приход, на нужды  монахов.
Теперь, когда  Прево требовал  пересчитать и  подтвердить ранее оговоренное число поставок,  нужна была печать.  Брат эконом вошел в беседку, заранее кланяясь и в вечернем полумраке обнаружил лежащих в ней, уже начавших вздуваться, кардинала и брата ключаря. Он громко завизжал и, подобрав полы сутаны, вовсю прыть, кинулся в монастырь.
Сокол же, благополучно приземлился на  террасе  одного из непримечательных венецианских зданий.  Горбатый и  грязный старик, слуга, подбежал и взяв его, поспешил спуститься на первый этаж.  Здесь в полумраке лаборатории, где на столах среди множества пробирок и  реторт с кипящими и бурлящими жидкостями лежали старинные манускрипты, его встретил  хозяин сокола. Им оказался  высокий, очень высокий старик,  белая как снег борода его, была заплетена на  датский манер в маленькую косу на самом конце.  Одет был отшельник, весьма просто,  но за кажущейся простотой и практичностью его одеяния скрывалась  сама надежность.  Надежность, вот что привык считать самым важным старый отшельник. С  самого детства он привык доводить начатое до конца.  Однажды решив стать великим магом, он стал им. И вот теперь бережно взяв птицу из рук горбатого слуги, волшебник поместил её в центре пентаграммы, что была  начертана прямо на грязном полу лаборатории. Слуга с поклоном удалился, прикрыв за собой двери.
-Calle Activatys...!  Unsuмus Carboniuss....! Воскликнул  маг, кидая что-то дымное в огонь.
Пламя, возникнув на концах звезды, внезапно взвихрилось и, охватив сидящего в центре сокола, скрыло его из вида.  На миг там, где должен был находиться сокол, появилась пустота, черная  как  бездна космоса. За тем и она стала закручиваться все, ускоряясь и ускоряясь, вихрь, рос на глазах  и вот из вихря шагнул, невысокий худой мальчик.  На нем была надета лишь  грязная, набедренная повязка.  Отшельник сделал приглашающий жест, рукой указывая на стоящий у стола  стул.  Мальчик шагнул и покачнулся,  отшельник подхватил и помог сесть за стол. Оставив мальчика приходить в чувства, маг отошел к  шкафу и налив,  из синего пузырька, стоявшего в нем, несколько капель в стакан дал выпить мальчику.  Прямо на глазах его лицо порозовело, и усталость полета испарилась из его глаз, словно утренний  туман.   
-Ты можешь говорить?  Спросил маг.
-Да повелитель,  я пришел в себя. И  могу докладывать.   Отвечал мелодичным голоском мальчик.
-?
-Кардинал, благополучно скончался, от жары. Его слуга  ключарь тоже мертв.  Епископ что приедет  расследовать обстоятельства их смерти, уже в пути.
-Это тот о ком я думаю?
-О, да мой повелитель. Сказал, мальчик.
-Что ты еще узнал?
-По дороге сюда, мой господин, я видел сокола, что служит самому Падре, он летел в Константинополь.  Юноша вполне пришел в себя и теперь,  сидел на скамье, попивая вино из глиняного стакана.  Седовласый волшебник же, наоборот, с озабоченным видом прохаживался по  лаборатории, то и дело,  сжимая и разжимая пальцы.  Наконец он  остановился и спросил.
-Ты  хочешь опять стать птицей?  Или некоторое время предпочтешь человеческий облик.
-Можно мне побыть человеком,  пару дней?  С надеждой спросил мальчик.
-Можно. Коротко бросил, маг.  Он снова стал прохаживаться  по комнате,  уже забыв о юноше. Тот  тихонько удалился с  блаженной улыбкой на лице.
Волшебник уже собрался, было снова засесть за продолжение описаний, как   вдруг в пустом камине полыхнуло.  И в возникшем  синевато-розовом пламени,  появилось  человеческое лицо. Горячий воздух плавно огибал возникший образ, его дрожание размывало края изображения, отчего оно становилось, нечетким и жутким.
Маска,  возникшая в камине,  открыла  дрожащий рот и произнесла. 
-Буэнос ночес, отшельник. Поговорим?
Волшебник встрепенулся  и невольно глянул на посох стоявший  возле двери.
 Маска,  глухо рассмеявшись, сказала.
-Не волнуйтесь о своей защите, она, безусловно, эффективна  но, увы, не для таких как я.
То с чем вы имеете  сейчас дело  вовсе не колдовство, скорее магия высших порядков почти технология.
-Ладно. Перебил  маску отшельник. Он был крайне раздражен тем, что его защитное поле не зафиксировало вторжения.  Кто ты, и зачем потревожил меня?
-Меня зовут Уло и я маг этой вселенной, скажу больше, я маг этой планеты. Произнесла, улыбаясь, маска.
Отшельник  округлил глаза, весь его вид говорил о том, как он испугался. Внутри него все словно заледенело. Он трясущимися губами произнес традиционную формулу приветствия. Магов ордена.
Маска продолжала.
 – Объясни-ка  мне,  господин отшельник, кратко и доступно, что там за возню ты затеял  в Тибете.
Отшельник, к этому моменту опустившийся на колени,  сглотнул ком внезапно образовавшийся в  пересохшем горле.
-Мессир, Падре, рад приветствовать вас в своей обители, так сказать…   Пролепетал  Отшельник.
-Ну же, дружище не пугайтесь,  я жду вашего рассказа.   Ласково сказала маска и при этом языки холодного огня, охватывающие её, несколько притихли.  Отшельник, склонив голову начал рассказывать. Голос его все еще дрожал.
-Мессир, я ничтожънишй из магов, решил продлить свой жизненный путь  и поправит здоровье.  Говорят, что на Тибете сохранился рецепт  эликсира способного придать силы умирающему организму, так сказать омолодить, и восполнить растраченные ресурсы.
Вот я и послал за ним своего человека.
-Так, так. Значит, всеобщий запрет на эти знания ты решил обойти?  Значит,  былые авторитеты уже не являются для тебя  чем-то сдерживающим?  Ты предпочел сам отщипнуть  кусочек пирога. В голосе маски сквозило ледяное небрежение.
Отшельник задрожал и опустил руки, его губы затряслись, а из серых глаз потекли предательские слезы страха.  Маска продолжала гневно.
-Ты, ничтожный, восхотел бессмертия,  для чего?  Какова твоя истинная цель? Говори…..
-Пощади…!  Могущественный!  Прости, меня, я всего лишь, хотел поправить свое здоровье, за одно провести разведку,  там, в пещерах Тибета находятся древние манускрипты.
Маска вспыхнула с новой силой, что говорило о том, что она крайне разгневана.
Голос её прозвучал словно гром.
-Запрет на эти знания поставлен не нами,  а прошлыми, теми существами, до уровня которых дошли лишь не многие, из ныне живущих. Ты же раб, посмел отправить туда воров или как их там, благородных рыцарей!
-О, высочайший, не гневайся так.  Они всего лишь ничтожнейшие,  безграмотные воины, свято верящие, что спасают Папу Римского от  лихорадки, ищут волшебный, эликсир для его выздоровления.  Голос отшельник все сильнее дрожал, ещё немного и он готов был потерять сознание.  На столько грозен был  гнев Маски.
-Как они планируют добыть манускрипт?
Отшельник вскочил, с кален  подбежав к камину, протянул  маске обрывок карты, выполненный на куске невероятно древней материи, которая каким-то чудом дошла до наших дней, пережив события потопа. 
-Вот что, мне удалось раздобыть. Копия этой карты находиться у них, у рыцарей. Это  ход в древние лабиринты,  пещеры, что ведут в хранилище знаний древних.
-А как, ты собераешся обмануть монахов? Ведь, монастыри  расположены таким образом, чтобы защитить все входы в пещеры Тибета. И как они, твои безграмотные, собираются пройти долину Шамбалы. Ведь это насколько я знаю щель между мирами, заблудиться в которой  может всякий.  Я сам в свое время пытался разобраться с этим явлением.
-Высочайший..!   Я  выбрал этих рыцарей потому, что, они как раз наиболее подходят  для такого похода.  Шамбала страшна лишь существам с избыточной шизоидностью, клеток мозга. Это место, влияет на ложные воспоминания человека, заставляя его принимать их за некую истину, пришедшую свыше, в этом и есть момент её защиты. Мои же посланцы совсем, почти лишены шизоидной составляющей, они даже в своего бога не верят, точнее, чтят традиции поклонения, хотя их ума не хватает даже для того, чтобы запомнить  даже простенькую молитву.  Им не страшны магнитно-вихревые поля Шамбалы, как  не страшны они простым тараканам, или жукам.
-Так….,  я понял тебя, отшельник. Ты решил правильно.  Шамбала недоступна,  тем, кто способен путешествовать мысленно, тоесть имеет воображение.  Попросту она опасна таким людям. Потому как делает из них ложных  пророков, используя их же шизоидность.
Ты говоришь, твои рыцари лишены этого дара, тоесть воображения, они попросту тупы, их мозгу ничего не угрожает.
-Да великий. Я велю им уже в пещерах, выпить дурманящий раствор способный сделать их совершенно беспомощными  в  смысле даже той, мизерной,  доли  фантазии, которая в них присутствует.
-Однако ты хитер отшельник! Воскликнула  маска Уло, в огне камина.  Ты таскаешь каштаны из огня, стоило раньше к тебе присмотреться. 
Отшельник встал с колен, его немного ободрили слова маски.  Он почувствовал, как напряжение уходит из их беседы.  Постепенно его страх начал отступать. Однако маска Уло  хихикнув, продолжила.
-А знаешь ли ты отшельник. Что к твоим рыцарям по дороге присоединился весьма могущественный маг.
-О, Я догадывался, что здесь что-то не то. Но принял в начале его не за мага, а за простого проводника.
-А, тебя не насторожил тот факт, что в горах Тибета, твои дуроломы-рыцари, нашли проводника европейца? Ты считаешь, что европейцы знают  горы лучше монахов?
Отшельник растерянно потер лоб, затем сел на стул и опустил руки.
-Что же теперь будет? Сказал он дрожащими губами.
-А вот, надо было раньше, озаботится защитой своих посланцев.  Ты знаешь?  Что этот маг, спас их и от монгол, посланных  разведкой посла.  И от волшебного вихря, который как я думаю, ты сам за ними послал. И от ракшасов, посланных монахами.   Ну, все отшельник, теперь я беру операцию под свой контроль. А ты сиди и жди, ты уже достаточно много совершил ошибок.  Если ты будешь мне нужен, я найду тебя, даже под землей.  С этими словами маска Уло исчезла, так же как и появилась, бесшумно и быстро.
Отшельник еще некоторое время сидел на стуле, опустив голову, он понимал что попался, и попался на крючок существа, гораздо могущественнее его. Способного уничтожить его в любой момент, просто как ненужный лист пергамента, бросив его в огонь. Ему было не выразимо страшно.
                ГЛАВА 12 Городок, харчевня, монахи.

Степан проснулся, внезапно ощутив какую-то тревогу. В комнате кто-то был. Этот кто-то, тихо и очень редко дышал. Подозрительно редко, для простого,  человека. Так дышат прирожденные воины или  изнурившие себя  ассанами йоги, еще  ниндзя и еще больные сердцем люди,  если перед смертью. Степан лежал, не шевелясь, и не меняя ритма дыхания, словно бы он и не просыпался.  Конечно, первой его мыслью,  было, превратится в волка, и набросится на проникшего в комнату. Однако Степан лежал и выжидал.  Наконец, ритм дыхания гостя изменился. «Ага,  начинает движение»  Успел подумать Степан и то же прыгнул, прямо из лежачего положения. Просто согнутые его ноги  оттолкнулись от низкой спинки кровати, и тело совершило кувырок.  Нападавший, явно не ожидал такого, и поэтому его дан-гьен,  (узкий прямолезвийный кленок, используемый в некоторых школах тайцзицюань. Так называемая школа пьяного меча. Цзуйцзянь.).   Разрубил только соломенный матрас, на  деревянном ложе Степана. Затем меч развернулся и, продолжая движение, должен был разрубить  спину Степана, он её на траектории меча не оказалось.   А Степан уже благополучно стоял за спиной нападавшего. Тот, поняв, что его, опередили, не прерывая движения, перенёс меч через плечо. Пытаясь попасть в грудь внезапно исчезнувшего Степы.  Кисть руки, казавшаяся  воинственному монаху доселе такой твердой,  вдруг жалобно хрустнула, попав в  пальцы Степана.
-Пьяный меч! Это круто!  Сказал при этом Степан. Монах ничего не ответил, он просто попытался вывернуть сломанную кисть из рук Степана.
Степа, стукнул его в основание черепа ребром ладони. Монах беззвучно опустился на  кровать, так и не выронив дан-гьен.
Степан  обошел помещение и прислушался. Звуки  были разные. Хлопала крыльями  летучая мышь, шумел ветерок в листве деревьев, внизу кто-то на два голоса пытался напеть кабалеру, по-испански. Причем оба,  и  хриплый голос дона Педро и тоскливое карканье Амия были белыми и отчаянно фальшивили.  Монах зашевелился.
-Ты если  очухался, то садись, не дергайся,  а то вторую  руку сломаю. И железяку свою брось,  потом заберешь, если живым отпущу. Спокойно сказал Степан.
Монаху на вид было лет тридцать, но могло быть и больше.  Он, потирая здоровой рукой шейные позвонки сел на кровать. Степан смело подошел к нему и протянул кружку с водой.  Монах пристально посмотрел в глаз Степану и,  взяв кружку, отпил.  Затем протянул кружку Стёпе. На его лице лежала печать непроницаемого спокойствия, не смотря на чудовищную боль которую он испытывал в сломанных пальцах.
Степан взял его руку в свои  и произнес мысленно формулу излечения и уменьшения боли.
-А ты крутой мужик, если до сих пор не заплакал. Сказал, отпуская  опухшую руку, Степан.
На лице монаха выступили крупные капли пота.
-Ничего потерпи, через три дня заживет как на собаке, организм у тебя молодой, натренированный, характер я вижу тоже стойкий. Жить будешь,  не помрешь.
-Ты же не мне ничего не расскажешь? Добавил, кивая головой, Степан.   – Ну, тогда иди с богом.  И скажи тем, кто тебя прислал, пусть  больше не присылают. Убивать не хочу,  а поговорить…..  Придет время, сам приду.
Монашек, прицепив меч  к поясу,  исчез за дверью. Степан спокойно лег спать, зная, что сегодня уже ни кто не придет.
Утро в горах,  восхитительной силы восход солнца, когда оно  по-весеннему раскаленное вырывается на небосвод, разгоняя своими лучами, сумрак ночи. Все ночные страхи бегут его появления,  птицы приветствуют его звонким пением,  вон и Амий выполз на подоконник, кашляя и  сморкаясь. 
-Ну, чо? Пернатый…..?  Опять за старое?  Спросил его Степан, занимавшийся во дворе древне индийской гимнастикой.  Он был обнажен до пояса, и по плечам его стекали капельки пота.
-А! Это ты дружище.  Не знаю право, как так вышло? Думал по маленькой, так сказать за знакомство. Отвечал хрипло  ворон.
-Ну ладно смотри, не усугубляй. Узнал чего?
-Узнал.  Сказал Амий.  Понимаешь,  Степа,  мужики они хорошие, справедливые, вот, правда, интеллектом не блещут, и с юмором у них совсем туго. А ты чего ночью вставал, попить, что ли захотел. Я, было, собрался к тебе подняться, выяснить, не случилось ли чего. Да от столешницы не смог оторваться, точнее чтоб не вызывать подозрений продолжал отвлекать противника. 
-Понятно,  а как чувствует  себя  наш благородный рыцарь, де Бран? 
-А, этот, длинный.  Ничего, проснулся,  напялил свои доспехи  и похмеляется в столовой, чем бог послал.  То есть пьет все что горит. Дон Педро храпит как его благородный конь, он вчера пел со мной, акапэлло.
-Я слышал.  Скажи им, чтобы собирались, пора в дорогу. Надо еще коней прикупить, а то им  доспехи таскать несподручно.   На верху послышался шум, словно куча металлолома вдруг решила спуститься с лестницы. Из кухни донесся рев сэра Аскольда де Брана.
Он, отчаянно матеря пречистую деву и все её потомство, пытался встать  на непослушно заплетающиеся ноги. Дон Педро озабоченный шумом, громко спрашивал его.
-Что случилось сэр  Аскольд?
-Ничего благородный,  Сэр Санчес.  Просто упали мои доспехи. Все еще пытаясь встать,   сказал  Аскольд.
-А чего вы поминаете всуе имя покровительницы?  Не уж-то трудно поднять их без молитвы. Продолжал, покашливая строго, дон Педро.
-Очень трудно Санчес.  Ведь я тоже упал вместе с ними. Отвечал наконец-то поднявшийся Аскольд.
-Ну, это в корне меняет дело, мой друг. Спокойно сказал дон Педро. Надеюсь, они не пострадали?
Степан,  слушал этот, вполне серьезный диалог,  открыв рот. За тем, пожав плечами, пошел к колодцу.
Они,  выехали из городка через теже ворота,  правда, на них дежурил уже не тот воин, но Степан все же  расспросил его  о дороге на ближайший монастырь.
Невысокие лошадки, с длинными ушами напоминающие  больших ослов несли их по горам ничуть,  не потея, и не спотыкаясь.  Рыцари и Амий, имели весьма бледный потрепанный вид. Зато Степан,  хорошо выспавшийся, не смотря на то, что его, пытались разбудить, странного вида вооруженные монахи.  Ехал верхом весело, напевая. В отличие от рыцарей он наотрез отказался от седла, и теперь болтал ногами как маленький.
Время от времени он  громко интересовался здоровьем спутников, удивляясь тем, какой у них усталый вид.  Наверное, виноват разряженный воздух,  ведь они,  все  время поднимались над уровнем моря. Рыцари злобно поглядывали на Степана, но видно стесняясь, что  Степан узнает о их недостойном, благочестивого христианина пьянстве, помалкивали. Амий мирно дремал на плече, не отягощенный раскаяньем.
Ближе к полудню они остановились на берегу живописного, горного ручья.  Напоив коней, расположились обедать.  Степан как всегда разжег костер и готовил, а рыцари, вволю напившись ледяной воды, развалились на склоне и отдыхали, в ожидании обеда.
Когда из котелка заструился запах восхитительной ухи,  их благородные, рыцарские  носы,  резко задергались.
-Кто же вы на самом деле, месье Степан. Вы сражаетесь, словно  эти загадочные монахи воители, готовите, будто вы повар самого Папы, знаете множество языков, словно полоумный ученый. Сколько ещё талантов скрывает эта ваша безрукавка?  Приговаривал, подходя Дон Педро де Санчес. При этом на лице его блуждала хитрая полуулыбка.
-Я просто восхищенный странник, идущий по миру, вслед за ускользающей истиной.
Проходите к  котлу господа, рыцари. Вам не помешает укрепить силы этой ухой. Ведь в рыбе, как известно много фосфора, который дает силы костям.  Сказал Степан, беря в руки деревянную ложку.
Рыцари навалились на уху, Дон Педро  обжигаясь  и отчаянно дуя, так что брызги летели, хватал ложкой ускользающие кусочки разваренной форели. Аскольд,  схватив кипятка на язык, теперь с завистью и удивлением взирал на то, как уплетает дон Санчес. Степан же ел, аккуратно сдувая парующий жар с бульона. Амий от еды отказался, зато с удовольствием приложился к фляге с водой.
-Ваш воистину,  мудрый ворон, пьет вино, как наш полковой прелат,  а истинный католик, наш прелат, пьет его словно воду.  Заметил, глядя на Амия дон Санчес.
-Да уж есть за ним такой грешок. Строго взглянув на Амия сказал Степан.
Амий, не поднимая глаз,  ответил.
-Я не могу иначе господа. Душевный пожар, полыхающий под этими перьями, приходится время от времени заливать чаркой, другой, легкого винца. При этом развел в стороны крылья в жесте оправдания.
-Чарочкой!!!!! Другой!!!!  Удивленно воскликнул, Аскольд де Бран.  Да вы драгоценный Амий, выпили добрую бочку, этого пойла, вчера. Уже засыпая, под столом, я слышал, как вы пытались разбудить дрыхнущего дона Санчеса, чтоб он составил вам компанию в тосте.
-Да вы что! Воскликнул обиженно Амий.  Разве может  ученый, перепить благородного рыцаря, да еще героя крестовых походов?   
В этот момент в  нагрудник дона Санчеса ударила стрела. Только благодаря исключительной крепости и закалке доспеха дон Педро не пострадал.  Из-за камней начали выскакивать, невысокие желтолицые  воины в кожаных доспехах.
В руках каждого  из них был лук, стелы смотрели острыми наконечниками в лица путешественников. Нападавшие быстро и умело скрутили руки и ноги  рыцарям и Степану. Степа, в какой то момент увидел, как Амий ни кем не  замеченный в суматохе, подобрал клювом стрелу, сунул её себе под крыло и завалился за один из камней.
 Дон Санчес отчаянно матерился, по своей рыцарской, благородной привычке, Аскольд сохранял истинно нормандское спокойствие,  одним словом истинный ариец.
Степана в отличие от рыцарей, ещё и пинали, и били тростниковыми  древками копий.
Наконец к ним подошел  пожилой, лысый воин,  с длинной, но редкой бородкой и  начал расспрашивать. Обращаясь преимущественно к Степану. Он говорил на Тибетском диалекте.
-Ты тот самый  воин, что победил  злых ракшасов,  дня назад в ущелье?
Степан, сплюнув кровью,  ответил.
-Не победил,  а попросту убил.  Они не понимали законов вежливости и, кроме того, сильно торопились. Ты вот тоже торопишься. Смотри, смерть любит  торопливых.
Воин вскочил, в сердцах пнул Степана подвздох,  и крикнул ему прямо в лицо.
-Ты умрешь!  Подлая белая свинья!  Мои воины растянут твои кишки  в этом  ущелье, на потеху воронам.
-Они что у тебя любят потешить ворон? Странно, а я думал они воины, а не скоморохи.
Лысый подпрыгнул как ужаленный  и стал пинать  Степана.  Тот  сколько можно сильно сгруппировал мышцы и попытался отключить сознание.  Лысый, наконец, устал и изрядно отбил ноги, в мягких сапогах, об этого вдруг ставшего твердым как камень  человека, повернулся к связанным рыцарям.
-Теперь ваш черед,  железные свиньи.  Вы умрете как ваш раб, только медленно, ваша кровь вытечет из вен медленно, и муравьи будут растаскивать вас еще живыми.
Сэр Санчес плюнул в лицо лысому и тут же был зверски избит набежавшими воинами.
Аскольда тоже били, за тем их отнесли к  воде, а  лысый,  сидя у костра, достал письменные принадлежности стал что-то писать.  Мелкую записку он привязал к ноге  белого голубя и пустил его в небо.
-Завтра утром сюда явятся монахи, он принесут нам вознаграждение, за поимку этих белых.  Отдыхайте воины,  можете зарезать их коней.
 Степан медленно приходил в себя,  он приказал своей крови, двигаться в два раза быстрее, через некоторое время  он почувствовал, как к отбитым местам, начала возвращаться жизнь. Ссадины и  мелкие ранки затягивались прямо на глазах, если раньше его организм излечивался в волчье шкуре,  то теперь он научился управлять метаболизмом и в человеческом обличии,  усилием воли, он мог ускорять приток крови к больным местам и поднимать температуру,  или замедлять течение химических процессов в  различных органах.
Воины умело расправлялись с конским мясом, жарили его на вертелах над кострами, поливали соком и посыпали солью. Запах стоял изумительный.  Кто-то догадался, принести  чеснок и приправы. Запах усилился, и Степан услышал рядом с собой, как  под железными доспехами рыцарей,  урчит в их животах. Дон Педро, несмотря на полуденную уху,  шумно глотал слюни.
-Сэр Аскольд они опять съедают вашу лошадь,  почему же именно вашу?  Спросил задумчиво дон Педро.
Аскольд де Бран, только хмыкнул в ответ. 
-На этот вопрос, наверное, может дать ответ наш многомудрый спутник. Да, сэр Степан? Продолжал философствовать дон Педро.  Вот подумайте сэр Аскольд, в прошлый раз, когда какие-то немытые воины, поедали вашего коня, вашего боевого друга, не раз спасавшего вашу жизнь. Такого  хорошо прожаренного, такого вкусного. Как раз и появились вы сэр Странник. Чудесным образом победили,  монгол и спасли нас, не только от смерти, но и от голода, помните, как мы потом доедали коня сэра Аскольда. Дон  Педро, глотнул слюну. Аскольд взревел, словно раненный бык.
-Прекратите вы!  Как вам не стыдно?  Мы с сэром Степаном молча переносим страдания плена,  а вы издеваетесь над нами, зная, что мы испытываем ужасный голод и неудобства. 
Сэр Степан, как вы думаете?  Что с нами будет?
Степан  уже почти развязавший руки,  лежал спокойно, выжидая время. Он повернул голову к Аскольду и ответил.
-Этот лысый, наверное, их командир,  он говорил, что утром за нами явятся какие-то, монахи. К стати вы не  знаете, чем мы успели досадить монахам? 
-Не знаю,  клянусь Пресвятой девой, не знаю. Сморщился Аскольд. Я  совсем запутался,  уже не знаю кто враг кто друг.  Мои мозги окончательно превратились в кашу.   И  теперь я решил действовать,  слушая сердце.      
 -Многим людям это помогает. Пожимая плечами, сказал, Степан.  Его взгляд был устремлен в поднебесье, где кружил  черный, ворон Амий. Степан закрыл глаза и мысленно заговорил с птицей.
-Амий….  Амий…  Позвал Степан.
-Я здесь, дружище. Прозвучало у него в голове.
-Покажи картинку, что там с верху видно?
Амий поднялся повыше и спроецировал мысленный образ  в сознание Степана. Степан увидел, как далеко за перевалом к ним приближалась цепочка людей в красно-желтых одеждах.  «Поближе».   Попросил Степан мысленно. Так и есть по наши души идут. Семеро монахов поднимались по скалам,  опираясь на длинные посохи. За спинами каждого было оружие,  у кого какое, и длинные древки  Гэ (боевой полутопор, полукопье)  и  Да-Дао (большой меч), а первый из монахов, опирался  при ходьбе на древко самой настоящей волчьей метлы, многолезвийного клевца. С такой скоростью им идти примерно часа три.  Так что будут они здесь не утром, а  ночью.
-Амий…..  А вот интересно?  Ты в небе я на земле, контакт мысленный.  Так?
-Так.
-А  почему так перегаром воняет?
-А ты глаза открой. Я уже давно приземлился,  понял. 
Степан открыл глаза и увидел Амия топающего у его изголовья. Лысый от костра  закричал.
-А вот и ворон, прилетел глаза клевать! Смотрите воины,  страшный победитель ракшасов, сейчас сдохнет как собака.
Воины заржали, указывая костями которые грызли в сторону рыцарей. В  полутьме было видно, как тело Степана дернулось и замерло.  Один воин подошел к  замершему  Степе и, пощупав яремную вену, крикнул.
-Ты сильно пинал его,  Ли-Чи-Шин!  Он помер.
Лысый подбежал и  тоже склонился над телом Степана.  Он взял за волосы бесчувственную, холодную голову  Степана  и вгляделся в зрачки, те были полностью расширенными.  В сердцах он пнул мертвое тело  и сказал.
-Жаль теперь цена его значительно ниже.
Воин прикрыл попоной тело, и разбойники  вернулись к  кострам.  Рыцари молчали, ни кто из них не ожидал такой необычной развязки. Когда вдали, показались монахи, лысый Ли-Чи-Шин, велел, сбросит попону с мертвого и  тащить его  к костру.  Воин откинул покрывало и вскрикнул испуганно. На месте мертвого Степана лежали скрученные веревкой камни.
В лагере поднялся переполох,  недосчитались троих  выставленных в дозор воинов и  лошадей.  Лысый был в бешенстве, но бегал и пинал, всех кто попадался на его пути.  Рыцари заснувшие было, удивленно пялили глаза  не сразу поняв, что произошло. 
Старший монах,  остановил бегущего воина и спросил его.  Услышав ответ, он обернулся к  остальным и кивнул.  Монахи тут же взяли в  круг, лежащих, связанных рыцарей.
Один из них внимательно оглядывал близлежащие, к лагерю скалы пытаясь запомнить расположение камней.
Однако даже его опытный взгляд не сумел уловить момент, когда один из валунов медленно и бесшумно сполз в расщелину. Степан поднялся и стал наблюдать за монахами стоящими вкруг его связанных спутников и за  бестолково суетящимися,  разбойниками.
Лысый раздавал пинки, направо и налево, срывая зло на  разбойниках. Монахи же,  сохраняли внешнее спокойствие.  Лишь старший из них, несший в руках грозную волчью, метлу, всматривался в скалы, медленно крутя головой.  «Сканирует».  Понял Степан.

ГЛАВА 13. Погоня.

Утро в горах Тибета,  наполнено необычайной свежестью.  Это объясняется необыкновенной близостью небес с их вечной, благословенной прохладой.  Тихонько похрустывали веточки в кострах, в котелках кипела вода или похлебка. Воины, разбойники, и монахи  медленно двигались вокруг костров. Каждый был занят, каким либо делом.  Одни застыли в позах йоги, читая утреннюю мантру, другие готовили пищу. Отряд, посланный на поиски сбежавшего Степана, еще не вернулся.
Над лагерем в безоблачной выси, одиноко кружил горный орел. Птица  медленно шевелила крыльями,  держась на встречных потоках ветра.  И ни кому было невдомек, что её глазами на все что происходит в низу, смотрел спокойно могущественный маг и волшебник Уло-Падре.
Аскольд де Бран, проснулся оттого, что кто-то пытался, развязать ему связанные и затекшие руки. «Что за мерзавец, пытается освободить меня, не спросив должного согласия». Подумал он, окончательно проснувшись. За тем, поняв, что его, наконец-то освобождают и, осознав, что это путь к спасению, он чуть не заорал от радости, во все горло. Но чья-то, мозолистая, пахнущая псиной ладонь, вовремя зажала ему рот. Вот, наконец, узел поддался, и  Аскольд смог пошевелить затекшими руками.  Рукам это не очень понравилось. Тут же, по ним побежали мелкие мурашки и  прочие букашки Аскольд, в ответ  захотел выругаться и прогнать невидимых насекомых. Но все та же ладонь, продолжала сжимать ему лицо. 
Аскольд огляделся стараясь не привлекать к себе внимания. Вокруг их, с доном Педро тел, стелилось небольшое облачко тумана, необычайно густого. Аскольд подумал.  «Как это странно? Никто, не обращает на туман внимания».  И действительно ни воины-раздойники, ни монахи, не обращали на  туман, никакого внимания.  Аскольд поднялся на ноги и протянул руку недоуменно озирающемуся дону Педро.  Из тумана перед их лицами возникла рука и поманила. Оба синхронно кивнув головами, пошли за темным призраком медленно, и бесшумно бредущим  впереди. Призрак двигался  с такой скоростью, словно он был лишь тенью скользящей над камнями. Аскольд же, и дон Педро вовсю спотыкались о невидимые камни и валуны, возникающие на их пути. При этом шум, который они поднимали,  казалось, был слышен в преисподни.  Фигура призрака вдруг резко остановилась и голосом Степана сказала.
-Господа мы будем бежать, пока не оторвемся от погони, они пока еще не хватились нас,  время на нашей стороне. Постарайтесь не слишком бренчать вашими латами.
Сказав это, призрак сорвался с места, так же бесшумно и быстро. Рыцарям приходилось поторапливаться,  чтобы не терять его из вида. Они внезапно выбежали за пределы тумана, и Аскольд  увидел Степана, с их скарбом за плечами, бегущего по склону холма с немыслимой скоростью. Он огляделся и удивленно вскрикнул. Оказывается, они успели перевалиться через хребет, и теперь их путь лежал в скалистую долину. Дон Педро оглушительно, матерясь и  грохоча о камни своими латами, несся рядом.  Усы его грозно топорщились, и весь его матерящийся образ, говорил о решительности и упорстве. «Воин креста господня!»  Подумал Аскольд.  Вот так же, наверное, он пер в Палестине, не разбирая дороги, по благородному, по-рыцарски, стукаясь головой о камни.
Аскольд,  постояв, заспешил за доном Педро.  Этот немыслимо скоростной русс, несся по скалам как ветер. «А ведь еще все оружие наше на себе тянет».  Устало подумал,  де Бран.
Он бежали, день, два, или вечность, по крайней мере, так казалось Аскольду.  Наконец Степан остановился, и  положил на  камень с плоской вершиной оружие рыцарей, еще через десять минут, воины христова воинства подковыляли к нему. Степан разводил костер.  Аскольд  попытался разогнать навязчивых красных мушек, что вились перед глазами, но с трудом смог поднять руку.  Ноги его подкосились, и он опустился лицом вниз на землю.  При чем хлопнуло так, что показалось, будто-бы это земл,я скакнула ему в лицо. Рядом отчаянно хрипел дон Педро.  Старый рыцарь тоже бежал, хотя лицо его было белее мела.  Степан  негромко напевал что-то поднос и жарил какое-то мясо на углях.  Постепенно аромат жаркого достиг носов рыцарей,  Аскольд вдруг почувствовал, как его желудок подпрыгнул  и радостно вцепился в кишки. Голова вдруг перестала кружиться, а  руки начали сжиматься. Ноги понесли тело на  запах независимо от желания хозяина. Да если честно сказать,  у хозяина все мысли были длинной ото рта,  до желудка.
Дон Педро уже бодро грыз какую-то косточку,  о чем-то оживленно беседуя со Степаном, Аскольд присел к костру и  начал жевать протянутую ему тушку птицы, одну или две  не заметил, не его это рыцарское дело, куриц считать.
-Господа!  Поев,  начал Степан. Мы наконец-то оторвались от преследователей, и теперь наш путь лежит через перевал, за которым нас ждет чудо страна, Шамбала.   Готовы ли вы, испытать трудности подъема,  и тяготы пути.
Аскольд, на миг, оторвавшись от еды, ответил.
-Мы в походе и  наш долг проникнуть в храм и взять то, что по праву должно принадлежать миру, христианскому миру. Поправил он сам себя. И вскинув к небу глаза, перекрестился обглоданной костью.
-Ну что ж  тогда в путь.  Сказал, вставая, Степан. 
-Когда  я вернусь в свою благословенную богом Нормандию, то первым делом закажу всем своим друзьям,  рыцарям.  Что где бы, они не встретили русского путешественника, пусть бояться его слов «Вставай и  пора в путь - дорогу».  Проворчал под нос Аскольд.
Снова они бежали,   карабкались по скалам и  кувыркались в камнях.  Степан бежавший налегке впереди, то и дело поглядывал в небо, где высоко кружил черный как ночь ворон. 
Погоня осталась далеко позади, монахи, как и их слуги, разбойники не сразу поняли, что им умело, отвели глаза,  и  только  обнаружив пропажу, организовали погоню, но  и тут их сбил со следа ворон.  Он кружил высоко, над  северной долиной, выдавая присутствие своего хозяина.  Но когда уставшие разбойники вскарабкались на перевал,  то  он растаял так же внезапно, как и появился, а следы, ведущие совсем в другом направлении, удалось обнаружить лишь  утром.
-Шива! Воскликнул в сердцах  главный воин монах,  Это был сам  Шива! Только ему подсилу было увести пленников.  Монахи, невзирая на опускающиеся сумерки, кинулись по следам оставленным Доном Педро на камнях в виде царапин.
Однако ночь заставила их прекратить на время преследование. Тогда как Степан видящий в ночи аки  мудрая птица филин,  шагал и шагал, со своими спутниками  по горным, звериным тропам.
 Амий теперь сидел на плече Степана устав, и дремал, рыцари, пыхтя в своих доспехах, упорно ползли, цепляясь  за камни вверх по склону хребта. 
Утро застало их высоко над долиной, Амий  подкрепившись холодными остатками вечерней трапезы, снова кружил в поднебесье.  А далеко в низу, среди камней долины  виднелись фигурки монахов и разбойников. Теперь их разделяло огромное расстояние.
Степан  шедший впереди   внезапно почувствовал чей-то пристальный взгляд на себе. На самой грани восприятия мира,  на кромке ощущений, будто бы кто-то хотящий остаться незамеченным, но отчаянно желавший следить за ними, кинул краткий взгляд на Степана и его спутников. «Да, а ты хитер брат». Подумал Степан. Амий  воспользовался мысленной речью, прошептал.
-Степа, ты чуешь? За нами кто-то следит.
Степан так же мысленно  ответил.
-Я давно это понял, и только ждал момента, когда он проявит  себя.  Этот  дружек крепок. Его не так то просто вычислить.
-Степа на перевале нас ждут. Пока не понял кто, но кто-то очень подвижный и страшный.  Мне  такие не известны.  От него не пахнет  органикой,  он, скорее камень, чем  животное.  Может быть это страж?
-Пожуем, увидим.  Ответил полушепотом Степан. Наша она везде не пропадала.
Через пару часов страж проявил себя, внезапно сорвался крупный валун и покатился на встречу путникам.  Мелкие  ящерки, что грелись в лучах полуденного солнца,  испуганно шарахнулись. Дон Педро вскинул секиру и встал в стойку. Аскольд  вынул двуручный меч из-за спины. 
Степан просто проследил траекторию валуна и  чуть-чуть отошел в сторону.  Камень пролетел  мимо.
-Хозяин!  Позвал Степан громко, Объявись, будь добр.
Каменный человек, вышел из-за выступа скалы. Не высокого роста, широкоплечий.  Скорей мужчина, чем женщина, черты лица как-то неярко выражены. Так бывает, если время хорошее поработало своим резцом.  Каменный голос произнес на древнекитайском наречии.
-Кто вы путники решившие нарушить покой великих камней. Как вы посмели  вступить во владения времени. Отвечайте или умрите.
-Ну, ты не горячись. Быстро  ответил Степан на том же диалекте. Если сторож, то понятно, сторожевая служба и все такое.   Нам бы ко храму пройти.  Так сказать причастится, коснуться вечного,  и прочее. Сам понимаешь  влечение души, поиск истины.
-Многие приходят сюда за знанием, и только чистые душой и помыслами обретают  частицу мудрости.  Голос каменного стража гремел словно камнепад.
-Вот-вот и ещё земляным червяком.  С улыбкой на губах сказал Степан.
-В тебе  странник много иронии,  ты умрешь позже других. Продолжал страж.
-И на том спасибо.
-О чем вы так мило беседуете? Спросил, вертя головой,  Аскольд де Бран.
-Все о том же, о вечном.  Взглянув на него, сказал Степа. И добавил, обращаясь к стражу.
-Ну, чо пустишь? Все одно погибать.
Страж  вдруг рассмеялся и сказал.
-Вали, проходи.  Если помрешь, хоть землю удобришь, для всяких зеленых. Им  тоже пища нужна.
-Вот так бы сразу.  А то, как посмели,  как угадили?  Нет по нашему по простецки.
Страж немного отступил, пропуская Степана и его спутников в  открывшуюся внезапно пещеру. Рыцари недоуменно переглядывались и перемигивались. Вот мол, какого скифа, повстречали,  он и воин отменный, и с  бесами на их наречии калякает, просто  швец, и жнец и в дудку гудец.
А Степан уже мирно беседовал о чем-то со стражем приобняв по-дружески того за плечи, у входа в пещеру.
Тут из пещеры вышел, шатаясь  невысокий, худой человек в грязных лохмотьях. Он чего-то шептал себе под нос. Взгляд его был каким-то диким,  движения рваными и возбужденными.  Степа спросил стража.
-Что это за чудо?
Страж,  усмехнувшись, ответил.
-А…!  Это.  Это просветленный, очередной.  Иногда выходят из долины всякие…..
Там им, дескать, свет истины открылся.  Нока, спросим, что на этот раз.
Страж снова встряхнулся и грозно вопросил на языке фарси.
 -Как твое имя, и что вынес ты из царства истины, божественной Шамбалы?
Путник непонимающе посмотрел на стража за тем проморгавшись начал вещать.
-Открылось мне, - ИСТИНА,  где-то рядом! И есмь я, не просто десятник, обозного отряда строительной тысячи, а есть я бог! И дорога моя лежит теперь на Горный Алтай, где как сказал бог всеобщий, должен я  стучать в бубны шаманские, и нести свет истины, в головы баранов заблудших. А за место этого, они отдадут мне и последователям моим, все свои деньги. Ибо сказал господь непонятные пока слова.   - Руби, мол, капусту, стриги ботву, пока горячо. И голодная смерть тебя стороной обойдет.  А дураков дескать, всегда на твой век хватит.
Степан недоуменно переглядывался со стражем. Страж почесал в каменном затылке и развел в стороны каменные руки. «Дескать, а я чо».
-А может его  прихлопнуть нафиг, и дело с концом. Чо мучится, будет, да еще народу, сколько смутит, собьет с пути так сказать. Сказал, подумав, Степан.
-Не надо меня хлопать.  Пискляво сказал новоиспеченный пророк.   Я теперь вечный, и имя мне  Боголюбомудра, или Вишнопудра. Не помню точно. Но, и не так это важно.  А мой путь – путь дурака!!! А своего прошлого имени, мне бог не велел разглашать. Дескать, оно  доверия не внушает.
 Рыцари  тем временем  выжидающе топтались у входа в пещеру, поглядывали на Степана и стража вопрошающе,  мол, долго болтать будешь,  надо быстрее сбегать в храм стащить  секрет эликсира и деру.
Страж подтолкнул Степана к входу  и сказал на последок.
-Ты возвращайся быстрее, чайку попьем, поболтаем. Степа, обернувшись, попросил.
-Слушай каменный.  Ты мне пообещай по-человечьи. Если я  из Шамбалы таким же «Верфелопупом» вернусь. Он кивнул на пророка.  – То ты уж меня сам прихлопни по быстрому, что б не мучился. Ладно?
Страж, улыбаясь, кивнул, каменной головой. Не дрейфь, мол, прихлопнем в лучшем виде. Степа облегченно вздохнул, Амий и рыцари вошли в пещеру. 
Глава14  Путь  в пещере.

-А что, господин Степан? Кто это был, что за оборванец вышел из этой пещеры, и о чем вы с ним разговаривали так долго?  Спросил дон Педро.
Степан минуту молчал, просто шел, внимательно глядя под ноги. О чем-то размышлял. Амий сидел на его плече, по привычке крепко вцепившись в кожу куртки, когтями.
-А. Этот, - ответил задумчиво Аскольду Степа. - Это просветленный дервиш. Шаман. Или просто дебиловидный-шаманоид.
-Язычник значит. Успокоившись, сказал, глядя на Аскольда, дон Педро.
 -Можно сказать и так.  Все мы язычники в какой-то мере.
-Мы истинные католики, воины креста господня! В негодовании воскликнул Аскольд. Его рука сжала рукоять меча.
Степан, обернувшись, снисходительно улыбнулся. – Я вовсе не против католиков, да и вас вместе с ними.
Аскольд смерил его презрительным взглядом, что может знать об истинной вере человек, не носящий креста, и поминающий каких попало богов, да еще матом.
Дон Педро предостерегающе зашептал ему на ухо.
-Сэр, будете осторожны, он опасный! Очень опасный противник. К томуже, может нам еще пригодится.  Да и не время, здесь в логовище языческом, диспуты о вере вести.
Аскольд недовольно скрипнул зубами, но все же, убрал руку с рукояти. Даже прошептал, сквози зубы, «Аве Мария, Езус Кристос»,  к сожалению больше ни чего вспомнить не смог. Да и не к лицу благородному, норманну всякие, иудейские молитвы запоминать. Пусть у попов голова болит. Рыцарское дело геройски махать мечами, во имя бога и во здравие Папы, Римского.
-Благородные сэры, не дуйтесь на меня. Спокойно сказал Степан.  Мне действительно не важно как зовут бога, Иса, или Аллах, или Будда.  Не стоит ссориться в дороге, из-за таких пустяков.
Аскольд впал в размышления  о странном руссе, который запросто разговаривает с демонами из камня и о его птице, черной, словно безлунная ночь и пьющей вино, как полковой прелат. Дон Педро  на всякий случай поглядывал за ним. Потому, как сшибались и расшибались брови, на лице сэра Аскольда ему было ясно, что  благородный рыцарь увлеченно занят самой трудной для рыцаря работой. Он думает.
А загадочный скифодревлянин, все пер по каменному полу пещеры, не разу не спотыкаясь, словно всю жизнь только этим и занимался, тоесть бегал по  Шамболам да с демонами дрался.
«Определенно что-то здесь не так». Качая головой, думал Дон Педро.
Потолок пещеры то поднимался на немыслимую высоту, то опускался, так что  рыцарям начинало казаться, будто он падает на их головы. В дрожащем свете факела, который держал впередиидущий древляноскиф, плясали какие-то зловещие, языческие тени. Пугая и дразня рыцарское воображение. Дон Педро то и дело, хватался за рукоять секиры. А сэр Степан все шагал, напевая под нос какую то песенку и не оглядываясь на благородных рыцарей едва поспевающих за ним.
Вдруг за одним из бесчисленных поворотов, они увидели странные двери. Они стояли посреди обширного зала и были закрыты на простую щеколду.
-Странно, какой дурень поставил здесь двери, когда нет стен? Воскликнул дон Педро. Обходя двери по кругу. Степан, который в отличие от рыцарей уже сталкивался с  таким феноменом, медленно обходил двери  по кругу, внимательно изучая их. 
Аскольд де Бран, топтался, стараясь изо всех своих рыцарских сил почесать затылок, начисто забыв о шлеме на голове.
 Наконец Степан скромно постучал в двери. Доски дверей были теплыми и шершавыми на ощупь. Звук был какой-то странный, так звучит пустая деревянная бочка.  Щеколда, запирающая двери с одной стороны выскочила, из паза и дверь со скрипом открылась. Степан в профиль видел дверной косяк и готов был поклясться, что двери с наружной стороны не шевельнулись, хотя он ясно видел, что с внутренней стороны из-за двери выглянула какая-то рожа.
-Чего приперлись, Спросила рожа на древнем диалекте. За плечами её клубился какой-то подозрительный туман.  Он шевелился, все время норовил пролезть в щель, но какая-то невидимая сила удерживала его.
-Да мы ничего, мы так. Гуляем помаленьку,  сказал  удивленно Амий.  Рыцари одновременно закивали головами как китайские болванчики.
-А ты чо?   - Сказала рожа.  Говорящий что-ли?
Амий, смутившись, ответил.
-Зачем только говорящий, я ещё и поющий, когда выпью, Да и вообще мудрый.
-Ага…. Сказала рожа. А эти железяки с тобой? А оборотень, тоже с тобой?
-Ага, эти с нами. Сказал Амий. А оборотня Степа зовут, он тоже говорящий, и  иногда даже умные вещи.
-Ну и компания у вас. Продолжила рожа. Чо, проходить будете, или так поболтать приперлись, так мне с вами болтать некогда мне еще прозревших отсортировать надо. Скопилось понимаешь ли.
-Будем, будем, проходить, будем! Воскликнули в голос Амий и Степан. И этих с собой возьмем.
-А они-то зачем? Спросила рожа.  Тоже в пророки возжелалось?
-Нет, эти по заданию. Сказал Степан, кивнув головой рыцарям.
-А….. В храм, значит, прут. Воровать чего?  Ну да не мое это дело, пускай прут, у нас всякого завались? Сказала рожа, открывая дверь.  И добавила.  - С вас по полтине, а за этих целковый.
-Ну и цены тут у вас. Каркнул возмущенно Амий.
Рожа недовольно скривилась.
– А ты думал вас таких ухарей, бесплатно за мудростью пустят! Шамбала все-таки!
Степан отсчитал положенные деньги и положил их в услужливо возникшую перед ним из воздуха мисочку.  Рыцари бегло крестились и шептали молитвы. При чем вперемешку с матом.
Рожа испарилась, точнее, растаяла в тумане и Степан с Амием, а так же с рыцарями, шагнули в туман, другого мира.
Впереди лежал все тот же каменный коридор, только в отличие от стен первого  он оказался мраморным.  Вдоль его стен, располагались огромные двери из белого металла, напоминающего металлопласт,  из будущего, из того времени, когда родился сам Степан.  Из двадцатого века.
Степан положил потухший факел на мраморный, гладкий пол коридора. Стены  которого, испускали мягкий, нежный свет.  Они двигались вдоль дверей коридора, борясь с желанием заглянуть в любую дверь.
Наконец Степан  подошел к одной из дверей, и приоткрыл ее, повернув ручку.  Вид, который открылся путешественникам, поверг рыцарей в ступор, а Степана заставил крепко задуматься. В зале, что открылся их взорам, вдоль стен, на каменных ступенях в позе лотоса сидели мумии. Это были существа только внешне похожие на человека,  с несоразмерно большими головами,  абсолютно лысые, форма носов на их лицах напоминала раковину моллюска.  Точно также закрученная, спиралевидная, имеющая на конце небольшое отверстие.  Во лбах существ имелся третий глаз, отличающийся от  двух других формой. У некоторых существ он был слегка приоткрыт. Глаз не имел зрачка, он был словно залит черной как ночь пустотой.
Путешественники медленно шли вдоль бесконечных рядов, безмолвно сидящих в холоде каменных пещер существ. Степан чувствовал, что если попробовать разбудить какую либо мумию, то  будут огромные неприятности. Каждое тело существ в отдельности находилось как бы в коконе из туго закрученных магнитоэлектрических полей. Попытка  коснуться этого поля, могла оказаться для незадачливого исследователя последней. Степа покосился на рыцарей. Каждый их них сам словно стал  нелепо дергающейся в свете коридора движущейся мумией в скрипящих доспехах. Рыцари шли вдоль рядов, открыв в  немом удивлении рты. Амий тоже присмирел на плече Степана. Степа, используя мысленную, телепатическую речь спросил ворона.
-Слушай пернатый. Что ты об этом обовсём думаешь?
-Напоминает, склеп.  Но какой-то странный склеп, словно  бы они не мертвые, но и не живые. А так, спят, одним словом хранилище. Также мысленно ответил Амий. И  прибавил.  – Выпить охота, от этого всего.
-Ну,  я вобщем-то так же думаю.  Сидят здесь хранятся  до поры, до времени так сказать, законсервированные. Интересно,  что в других залах?
-Мы это-то зал до конца не прошли, а уж  в другие-то, сколько времени надо, что бы заглянуть.
-А у нас времени вал, ходи заглядывай туда сюда, хоть всю оставшуюся жизнь.
-А как с рыцарями быть? Спросил так же мысленно ворон.
-Пускай себе чешут куда шли, им же эликсир нужен. А мы здесь останемся, может быть  библиотеку, какую найдем, надо же узнать кто эти носатые, и почему они в состоянии консервации здесь хранятся. Может статься это инопланетяне, какие. Сказал Степан.
-Сэр Степан.  Как вы думаете кто эти люди?  Наконец решившись, спросил  дон Педро.
-Не знаю любезный дон. Это загадка, которую мне придется еще разрешить. Прошу только не пытайтесь пока их трогать. Это крайне опасно. Ответил Степан.
-Да мы и не думали касаться этих демонов. Сэр Степан. К стати в одном из древнейших склепов в Палестине мне доводилось видеть изображение одного похожего демона, вот уж не думал, что придется увидеть целый сонм этих бестий. Продолжал не громко рассуждать дон Педро.
-А что говорили  об этом ваши тогдашние спутники, благородный дон. Спросил Амий.
-Мои спутники тогда были заняты несколько э…. иным,  они успешно освобождали сундуки со скарбом, лежащим в гробнице. Ну, всякий золотой хлам, который мы потом пропили в заведениях прсвященной Европы. Во славу Богородицы…. Почесав бороду, сказал дон Педро.
-Не дело, истинного христианского воина, освободителя гроба господня,  думать об изображениях демонов на стенах языческих гробниц.  С негодованием воскликнул де Бран.
Степан пожал плечами и двинулся назад к выходу. Вдруг он почувствовал чей-то взгляд у себя на затылке. В голове зазвонил звонок. Степан, не замедляя шагов и не подавая вида, открыл мысленный канал для общения.  – Прием….  Существа заговорили.
-Ты слышишь нас? Человек? 
-Да, я вас слышу.  Ответил мысленно Степан.
-Мы те, кто были до вас. Предыдущая цивилизация. Здесь хранятся наши тела. Мы ушли много тысяч лет назад,  когда суша погрузилась в океан.  Мы унесли с собой знания цивилизации, могущество которой достигло огромных пределов.
- Ух, ты, круто!!! Почему вы ушли? Степан остановился и, махнув рукой рыцарям, чтобы те продолжали выходить, не ожидая его, обернулся.  Голоса в его голове звучали  негромко, но настойчиво.
-Мы рады, что ты, обладаешь телепатией, хотя и не  обычной для нас формы. Сигналы, испускаемые твоим мозгом, еще хаотичны и  ты не можешь их обрабатывать с должной скоростью. Тебе приходиться облекать мыслеформы в их примитивную ступень. То есть в слова. По этому наша беседа может стать слишком долгой. А время для нас имеет несколько другое значение, нежели для тебя. Мы решили  заговорить с тобой только лишь  потому, что увидели в тебе существо, несколько иного порядка, чем те, что приходят к нам.
-Да уж, представляю.  Мысленно ответил Степан, вспомнив пророка.
-Мы ушли  потому, что пришло наше время, мы стали другими. Да и планета менялась, очередной цикл перемещения. Ты не понимаешь, о чем мы говорим, поэтому просто слушай, осмыслить и понять, ты сможешь и потом. Мы оставили лишь каплю знаний выраженную в  том, что ваша цивилизация считает религиями в силу своей молодости. Но вы избрали пути  технологии, и пытаетесь изменить окружающее пространство, подгоняя его под свои параметры. Мы же изменялись сами, тоесть меняли себя, поколение за поколением, пытаясь гармонировать с окружающим миром. Вы  иные, но это не значит что  хуже. Просто условия вашего обитания более жестки. Климат меняется слишком резко, вы боритесь, пытаясь выжить. И если мы,  пытались приноровиться к похолоданию, изменяя метаболизм клеток, то вы просто зажгли огонь в своих жилищах, надели шкуры убитых вами животных. Будьте осторожны,  природа мира, тоже имеет свои пределы, тоесть изменять её икуственно можно до определенной критической точки. За этим пределом окружающие изменения выйдут из-под контроля. Начнутся необратимые процессы. Вы уже сейчас, почти истребили тех существ, которых считаете нечистой силой, а  ведь они тоже частица баланса.
-То есть религии это часть ваших знаний, доставшихся нам в наследство.  Спросил Степан.
-Да,  только они искажены вами, у вас высокий потенциал выживаемости. А религиозные принципы призваны, как раз сдерживать человечество,  ограничивать его стремление разрушить баланс мира, в котором живет Хомо  Сапиенс.
-По-вашему вы были совершение нас, только потому, что не разрушали баланса, Тогда почему же, вы исчерпали себя?
-Мы не исчерпали своего потенциала, мы его как раз сохранили. Но мы попробовали изменить устройство мира в целом. Совершили ошибку. Серия катаклизмов возникших в результате этого эксперимента, должна была привести к гибели нашей цивилизации. Часть нас отправилась искать другой мир во вселенной, а часть осталось, чтобы дождаться более подходящего момента. Но мы не рассчитали, что ваш вид разовьется так стремительно. В первое время мы контактировали с вами. Затем у нас начал исчерпываться внутренний ресурс. Мы уже говорили, климат менялся слишком быстро. По этому мы решили ждать. Мы впали в состояние «Саммати». Что означает сохранение и  ушли под землю. Мы точно рассчитали наиболее безопасное место на планете. Эти пещеры менее всего подвержены влиянию времени и природных катаклизмов. 
-И долго будет длиться ваше добровольное заточение?  Спросил Степан.
-У вас другая система счисления времени. Вы пользуетесь циклической системой отсчета. Тоесть считаете циклы, прошедшие со времени какого либо события. Выбираете систему координат, а за  начало принимаете это событие.  Ведете отсчет в кусочках времени диктуемых вам обращением планеты вокруг своей оси и вокруг  светила. А мы в отличие от вас, рассматриваем время как колебательное движение, отрезки которого  просто наполнены значимыми событиями. Тоесть время для нас сравнимо с кругами на воде. Сейчас, время для нас, имеет лишь выжидательное значение, поскольку мы вынуждены бездействовать. А бездействие есть само по себе событие, и оно не имеет большого значения. С точки зрения нашей цивилизации. По-вашему, мы незнаем, сколько еще миллионов циклов пройдет, и кода настанет момент изменения мира, вызванный вашей техногенной катастрофой. Мы считаем, что вы болезнь мира. Но если мир считает,  что ему надо поболеть, то  пусть болеет, мы не в праве мешать ему.
- Круто!!!! И на том спасибо. А теперь я пойду? Сказал Степан, хотя его так  и подмывало посрубать головы к едрене-фене, этим индюкам.

Глава 15  В Шамбале.

Кода двери за его спиной закрылись, Степан немного поколдовал, изменяя атомную решетку матерьяла дверей. Таким образом, за его спиной в проходе, где раньше была дверь,  ведущая к телам, образовался многотонный, гранитный монолит. 
-Пускай сидят себе в бездействии, хоть до  второго пришествия.
Рыцари смотрели на него удивленно. Видно ожидали увидеть демона, с носом в виде спирали.
-Господа.  Пройдемте дальше.  Сказал Степан,  делая приглашающий жест.
Открывая следующие двери, они видели  замороженных животных и птиц,  целые стеллажи идеальной формы кубов льда,  в  которых находились в состоянии анабиоза, зверушки.
-Каждой твари по паре.  Сказал Степан, закрывая и запечатывая очередной зал.  Были здесь и  хрустальные баки, наполненные семенами и  корнеплодами.   В  одной из пещер,  были и рыбы,  от самых мелких,  до  огромных, словно  горы.
-Прямо склад ГО на случай атомной войны. Мы друг друга перехлопаем бомбами,  а они через миллион лет повыползут, понюхают воздух своими рогулькам,  скажут – Ага подходит -  и давай снова все заселять. Прямо Ноев ковчег. Бурчал себе под нос Степан, разглядывая комнату, наполненную жуками и червяками.  - ЭНЗЭ  на случай техно-катострофы.
Рыцари удивленно взирали на чудеса, которые их сподобил посмотреть Господь. Иногда, крестились боязливо, или сплевывали в зависимости от увиденного. Амий молчал, обдумывал. А у самого Степана на душе муторно сделалось, ведь правы гады, мы сами свой мир уничтожаем, не теперь, а там, в далеком от него двадцатом столетии, от рождества христова. Сами в моря гадим, небо черним, здоровье у нас уже не ахти, да болезни донимают с самого рождения, такие о которых предки и не знали.
Выход в долину открылся за одной из дверей, там не зеленом склоне, росли фиолетовые незабудки и белые ромашки. Порхали мотыльки и бабочки, вниз с горки тек ручеёк, в котором плескалась жирная форель. Над горной долиной, кружили птицы по большей части орлы. Из рощи скакнула тонконогая лань, с маленьким козленком. Козленок дня три отроду, весело прыгал вслед  за матерью, то и дело, отвлекаясь на бабочек.  Путники, вывалились в эту идиллию, грязные, страшные, несущие в себе частицу агрессии, способные сразу вступить в схватку, с оружием на перевес. Амий угрожающе раскрыл клюв готовый бить, крушить затылки и лбы. Рыцари стояли, недоуменно озираясь, плечо к плечу.
-Это просто рай какой-то! Воскликнул  дон Педро. Лань, от его хриплого голоса скакнула в кусты, жалобно заверещав. Любопытные суслики наоборот повыскакивали из своих норок  на склоне холма, вытянулись в струнку.
-Страна непуганых сусликов. Каркнул Амий. 
Небо над головами путников было прозрачно, словно синий хрусталь, и воздух искрился в лучах двух заходящих за горизонт солнц.
-Ты видел! Панически заорал  мысленно Амий.
-Видел, ну два, вижу что два, а ты думал мы  в своем мире по пещерам шаримся. Я это еще подземлей понял, когда мы в двери к роже сунулись. Ответил в слух Степан.
Рыцари бегло крестились, дон Педро по своей благородной привычке еще и матерился.
Аскольд вытирал вспотевший внезапно лоб. Жалобно поглядывал на Степана, мол, объясни что происходит. Ты же у нас спец по демонам, и всяким богомерзким чудесам.
Степа развел руки в стороны мол, сам ни чо не понял.
Огляделись, в низ  в долину божественной красоты вела узкая тропка. Вдруг за спиной услышали шорох, застыли  чутко, резко повернулись, оружие наизготовку. Дверь, через которую попали в невиданный мир двух солнц, закрылась, ни разу не скрипнув и, затянулась камнем,  камень подернулся мхом и теперь уже ни кто не смог бы отличить на нем место, где когда-то была дверь.
-А….!  Громко заорал Аскольд и бросился к камню. Его широкая грудь, покрытая латами, из отличнейшей английской стали, громко лязгнула о камень скалы. Дон Педро, мгновенно побелев, заорал, не обращаясь  ни к кому в отдельности, но ко всем сразу.
-Как…! Как! Такое не могло произойти. Как мы теперь вернёмся назад?  Там  в Испании у меня маленький замок, жена, дети, экономка, наконец, любимые собаки.
Воспоминания о собаках и экономке, совсем доконали его, ноги  подкосились и он рухнув на колени и заплакал.
Степан положил ему руку на плече, стремясь утешить  воина, прошедшего Палестину, огонь, воду, медные трубы и заглядывавшему самому черту в зубы.
-Мы постараемся вернуться друг мой, возьмите себя в руки, вы же рыцарь, а это звучит гордо.
-Спасибо вам, Сэр Степан, хоть вы и не носите креста, да и рожа у вас ещё та,  и демоны с вами ручкаються вась-вась. Однако вы умеете найти нужные слова, чтобы утешить  рыцарское сердце. И вам спасибо,  благородная птица Амий хоть вы  порой жрете вино, словно наш полковой прелат. Но с вами мне как-то увереннее. Вставая с колен  и вытирая сопли, проговорил дон Педро.
-Сэр Аскольд! Воскликнул он, окончательно прейдя в себя и обращаясь к Аскольду, который безуспешно пытался продолбить камень головой в добром, английском шлеме.    - Оставьте безуспешные попытки прорваться. Укрепимся же в вере своей, помолимся черт меня возьми! И двинемся, за сэром Степаном и его другом Амием, ибо мы должны еще найти этот треклятый монастырь и …. Здесь его речь  оборвалась, видно дон Педро вспомнил о конспирации. А как же, воин,  он и в ж…е  воин. Как бы его в ней не крутили.
Аскольд сел возле камня на землю и сложил руки в  молитвенном жесте.
-Аве!  Аве Мария!  Воскликнул он хриплым голосом.
-Хватит кричать, всех сусликов распугаете. Сказал Амий.  И добавил грозно.
-Господа, приведите себя в порядок нам надо идти.
Рыцари, привыкшие к воинской дисциплине, моментом встряхнулись и,  приняв грозный вид рожи лица, зашагали за Степаном, в низ по склону холма.
Тропинка вывела их на прелестный лужок, где паслись тонконогие олени и  снежный барс, растянувшись на ветвях огромного дуба, взирал на стадо сытыми глазами.  Степан моментально выпустил пару стрел в стадо, сшибая скакнувших, непуганых олешек.
Амий одобрительно заверещал, а рыцари, глотая слюни, торопливо кинулись освежёвывать туши. Степан запалил костер, из сухих ветвей и, насадив  оленя целиком на вертел, принялся нарезать печень на тонкие парующие ломти.
Аскольд де Бран и дон Педро с удовольствием вгрызались в  сырые кусочки печени,  их голод казалось, только разрастался от солоноватого, вкуса свежей крови на губах.  Амий, не теряя времени, даром  клевал потроха на поляне. Барс, заинтересованно подкрадывался к  потрохам, то и дело облизываясь. Он пару раз рыкнул на рыцарей, но те, обернувшись как по команде, рявкнули в ответ окровавленными пастями. Зверь понял, -  на этот раз ему встретились грозные хищники, и решил не искушать судьбу, оспаривая не им добытую пищу.
Амий же наоборот, уступил ему шкуры и головы оленей.  Когда мясо  достаточно закоптилось и прожарилось,  Рыцари накинулись на него словно никогда неедали ничего вкуснее. Еще добрых два часа над поляной стоял хруст сочных молодых косточек и довольное кряканье. Наконец последняя лопатка исчезла в  животах с распущенными поясами и ремнями,  а  благородный птиц, лежал совсем не по-птичьи привалясь спиной к валуну и благородно икал. Степан,  который в отличие от остальных просто перекусил, килограммом, другим, сказал.
-Господа,  вы тут отдохните, от потрясений, так сказать прейдите в себя. А я пробегусь туда, сюда,  разведаю, что к чему.
Аскольд вяло качнул рукой, разрешая, а дон Педро всхрапнул негромко и перевернулся на другой бок. Амий тоже, на миг приоткрыл глаз  и что-то хитрое, мелькнуло в черном, как ночь зрачке птицы.   «Вот истинные воины, используют любую возможность поспать и пожрать как люди».  Подумал Степан. Он отошел в ближайшие кусты  и  превратился в серого волка. «Эх,  давно забытые ощущения».  Тенью мелькнул он, мимо рыцарей и лишь услышал, как Амий сказал.
-Дон Педро доставай, Он ушел. Что-то булькнуло и запахло спиртным, но это уже не трогало Степана. Он целиком отдался радостному вольному бегу. Волчий нос звал его в дорогу, манил ароматами нового мира. Степан-волк, бежал и думал о том, какие шутки шутит с ним жизнь, выкидывает перед ним инвариантную карту, карту, которую не убить запасенным заранее козырем. Всякий раз ему приходиться создавать новую игру, приноравливаться к новым правилам.
Вот и теперь судьба дарит ему новый шанс, новый вопрос, целый мир. Думал он и о своих спутниках. Амий пойдет с ним как нитка за иголкой, тем более, что птице, так же как и ему захочется познать новый мир. А вот рыцари?  Эти преданы вере и престолу хотя сами об этом и не догадываются, они дети воистину другого времени, жестокого и прямого словно струна.
Аскольд молод, и силен как бык, крепок духом и телом, думать не любит, предпочитает простые и верные решения,  с таким хорошо бок о бок идти в бой. Но политик некудышний, наивен больно. Дон Педро хоть и потаскан жизнью за бороду и  в разведчиках у кого-то состоит, а все же, такой же, как и Аскольд, только постарше годами.
Кстати, а ведь не зря их, таких, сюда послали, есть у них одна общая черта характера, оба  почти напрочь лишены воображения.  Неспроста это, ох неспроста.
Шамбала, страна загадка, страна которую в моем времени считают миром грез, загадочным миром, где безраздельно властвуют  монахи, ламы Тибета. Ученые двадцатого века пытались проникнуть в лабиринты этих гор, но что-то у них не связалось. Да и Хоренхеб о ней не очень любил  говорить, все как-то вскользь отговоркам. Ну что ж, вот он, шанс изучить её как следует, постичь так сказать, на своей шкуре, что почём. Вот такие мысли роились в голове  Степана, пока он исследовал долину. Длина заканчивалась скалистым берегом огромного горного озера, его кристальная чистота и прозрачность поразила Степана. «Прямо Байкал, да и только!». Подумал Степа. Скалистые берега покрыты мелким кустарником и деревьями похожими на сосну, только иглы этих сосен были похожи на иголки лисвянниц, такие же короткие и жесткие. В ветвях их верещали белки, или зверьки очень напоминавшие их, только короткошерстные.
На берегу озера стаяло несколько фанз. По-видимому,  рыбацких, потому как  здесь же, на берегу сушились джонки, и ветерок трепал растянутые сети. Худые поджарые собаки сновали между домиками. Ребятишки играли озерными раковинами на берегу.  Две женщины, в огромных соломенных шляпах, полоскали белье и складывали его в плетеную из ивняка, корзину. Из леса  вышел мужчина, невысокого роста  в такой же большой шляпе. На плечах его огромная вязанка сухих веток.  Из одной фанзы выбежала девочка и протянула мужчине ковшичек с водой. Мужчина скинул вязанку с плеч, вытер вспотевший лоб и  стал медленно пить. Детишки звонко щебетали, женщины то и дело, вскрикивали на шалунов. Просто рай.  Степан любовался на деревеньку, лежа на теплом камне невысокого утеса, солнышки грели с разу с двух сторон, медленно падали за горизонт,  с другой стороны горизонта,  показался огромный, бледный, диск местной луны.
Степан решил  возвращаться к рыцарям, время прошло достаточно, очевидно местные сутки были длиннее земных.  В долине, где он оставил своих спутников, Степан стал свидетелем странного сражения. Рыцари  нападали, смело на небольшого дракона. Тот в свою очередь вяло отбивался, в результате чего, благородные  победители драконов разлетались, словно консервные банки. Сэр Аскольд оглушительно орал
-Заходите со спины, Э….. С хвоста,  теперь с гребная! Что вы делаете Педро, надо глушить его, глууушить. Ой…..!
-Не мешайте мне сэр Аскольд! Лучше колите его в брюхо. Отвечал, отлетая Дон Педро.  Он то и дело, поскальзывался на сочной траве и падал на зад со всего маху.
Диалог в криках и звоне доспехов о скалы, сразу, чем-то не понравился Степану. Рыцари имели честь атаковать небольшого дракончика, который любопытства ради, спустился с гор, чтобы рассмотреть. Что это так мило блестит?  Блестели разуметься доспехи спящих рыцарей. Маленький дракончик, вовсе не желал кушать блестящих человеков, тем более, что от них дурно пахло. Он вообще питался пока только верхушками деревьев и рыбой.  А человеки, вдруг испугались и стали тыкать его острыми штуками, было очень щекотно, и дракончик стал с ними играть.
Степан вышел из-за куста  и громко спросил. Рыцарей.
-Господа, что у вас тут происходит? Даже на минуту вас нельзя оставить, вы тут же пытаетесь кого-то убить. Я хотел  сказать совершить подвиг. Поправился Степан.
Сэр Аскольд как раз летел кверхтормашками в сторону дуба,  о который так звонко трещали его доспехи. Видимо дракончик решил, что  железному человеку нравиться звенеть доспехами о ствол дуба. Дон Педро героически пытался встать,   но ноги его предательски разъезжались, и он снова садился на свой благородный, рыцарский зад.
-Вас нельзя оставить даже на полчаса, то вы попадаете в плен, к каким-то смешным монахам, то пытаетесь разозлить эту милую зверушку. Продолжал подходя Степа.
-Сэр Степан, быстрее…. он нас разорвет, это же дракон!  Снимая с головы помятый шлем, воскликнул Аскольд.
-Ни в коем случае господа, это всего лишь ребенок. Он еще очень мал и любопытен. Сказал спокойно Степан и подошел вплотную к дракончику.  Дракон был небольшой ростом,  примерно как индийский слон и таращился на мир огромными глазищами полными игривого удивления. Степан вытащил засапожный нож и почесал твердую кожу возле постоянно чешущихся усов дракончика. Тот,  блаженно зажмурившись, вытянул шею, и  плюхнулся  в мягкую траву,  позволяя этому бородаому, делать так приятно.
Амий возник как всегда внезапно, при чем его занесло при посадке так  сильно что, пробежав вынужденно несколько шагов, он завалился в прогоревший костер. Раздраженно каркнув, мудрая,  и пьяная, как чопик из бочонка птица, теперь еще и извалянная в пепле, громко вскрикнула.
-Степан!  Радостно воскликнул ворон. Кого ты раскопал на этот раз? А! Ик…. Это же маленький дракон! Ик…, удивляюсь я на тебя Степа, все время ты кого-то находишь, то этих, смешных. Ик…. рыцарёв, то дракончиков! У тебя сильно развит инстинкт отцовства. Продолжая отряхиваться от пепла, и громко икать, выговорил ворон.
-А где, к стати наши благородные сэры? Продолжал ворон, пьяно щурясь. – А вот вы где, прячетесь господа. Сэр Аскольд!  Зачем вы стукались головой о дуб? Будьте осторожны, это начинает входить у вас в привычку, хотя при  состоянии ваших мозгов, это не так уж и опасно. Но шлем, он же весь помялся! А вы дон Педро, чего расселись, как барыга на привозе, собирайтесь и вперед, там за перевалом я обнаружил небольшой, городок,  и представьте себе господа, там отличнейший кабак!
Амий ненадолго прервался, и Степан успел вставить пару, другую слов.
-Амий и вы господа, собирайтесь мы пойдем в этот самый городок,  пора выяснить  в каком мире мы очутились. Я пока отвлеку этого малыша.
Рыцари, скрипя доспехами и сердцами, начали, охая и стеная собирать пожитки.
-Подумать, только, мы с вами встретили настоящего дракона сэр Аскольд. Да к тому же, геройски с ним сразились. Ммм…..? Задумчиво говорил Дон Педро, поднимаясь и отряхивая травинки со штанов. Сэр Аскольд вообще предпочитал молчать, он только обиженно посмотрел в сторону удалявшихся дракона и Степана. Те не торопясь, тихонько беседуя шли по направлению к лесу. Степан что-то говорил на непонятном рыкающем языке, дракончик же внимательно слушая, шагал рядом, изредка взрыкивая в ответ.
-И все-таки, я расскажу всему рыцарству, когда мы вернемся, что мне довелось сразиться с настоящим драконом. Да еще с вами, сэр Аскольд, плечом к плечу. Говорил дон Педро.
-Только не забудете опустить некоторые подробности, благородный дон. Бурчал  под нос сэр Аскольд, кивая головой на поднимающихся Степана и дракончика, которые уже почти скрылись из вида в лесу.
ГЛАВА16.  В славном городке, Сам-Чун-Ине.

Городок встретил путников вечерним разноголосьем, блеяньем коз, и  криками запоздалых зазывал.  Путники  вошли в раскрытые ворота, на которых небыло стражников. Сэр Аскольд и дон Педро выглядели огромными железными башнями, среди невысоких, одетых в шелк и лен горожан. Встречный люд приветливо улыбался путникам,  что больше всего и настораживало  рыцарей. У себя в просвещенной, лесной, Европе они привыкли видеть настороженные лица, людей которые готовы к бою либо бегству, в зависимости от обстоятельств. Здесь же, им не попалось ни одного, сколько либо достойно вооруженного человека.  Наоборот они были поражены беспечностью местных жителей, которые даже не удостоились окружить город каменной стеной, когда вокруг живут самые настоящие драконы. Аскольд де Бран, хмурил брови и скрипел зубами от такой беспечной глупости. Дон Педро шел, покручивая усы и  строя глазки местным красавицам. Те  мило улыбались в ответ благородному дону, в таких мощных, блестящих доспехах.
Сразу видно, герой! А усы-то, усищи просто, так и топорщатся. Степан шел, неторопливо постукивая посохом, по глинобитной мостовой городка, и разглядывал строения, пытаясь угадать уровень развития здешней цивилизации.
Городок явно был ремесленным поселением,  окруженным некогда глубоким рвом, теперь полностью засыпанным шлаком и заботливо усаженным акацией.  Вдоль улиц располагались мастерские и лавки, в которых продавались  глиняные горшки миски и другая кухонная утварь, жители следующей улицы, по-видимому, специализировались на чеканке по медным и бронзовым изделиям. Всюду раздавался веселый перестук молоточков  и звон множества колокольчиков. Степан спросил какого-то местного зазывалу, как пройти к ближайшей гостинице. Гостиница совместная с небольшой таверной оказалась в центре городка недалеко от здания магистрата.  Довольно уютное трехэтажное, здание украшенное серебряными драконами.  Хозяин оказался по-восточному словоохотлив и приветлив. Городок Сам-Чу-инь, оказался павинциальным, ремесленным, поселением на границе империи  Ху-Ан-Хан. Как рассказал  хозяин гостиницы, империя процветала вот уже сто лет, со дня прихода к власти династии золотого дракона Ан-Хана, потомка  Сю-Хана.  Он оказался приверженцем традиций ограниченной монархии, и  империя  стала  стремительно наращивать благосостояние.  С соседними приграничными государствами, империя вела успешную торговлю.  Своей армии  она почти не имела, зато нанимала северных варваров, для охраны внутреннего порядка и  достаточно прозрачных границ.  Предприимчивые Хуанхайцы, как называли себя жители этой страны,  предпочитали вести политику медленной ассимиляции окружающих территорий. Медленно, поколение за поколением, они поселялись на землях соседних государств, под предлогом торговли  и земледелия, трудолюбивые хайцы, вливались в семьи других племен и народов. Постепенно превращая их в свои.  И все бы было хорошо в империи Ху-Ан-Хана, если бы не тот самый парламентский магистрат. По мере того, как  казна государства росла, соразмерно с его благосостоянием, в обществе стала развиваться коррупция. Каких только мер не принимал  Ан-Хан для борьбы с ней. Но это явление все глубже, проникало в эшелоны власти,  чиновники брали  и брали взятки.  Их казнили  и наказывали. Но  некоторые  успешно откупались.  Империя процветала и загнивала одновременно.
Все это, Степан успел вызнать у  купцов,  скупщиков меди и бронзы, что остановились в гостинице вместе с ними. Хозяин  и все гости были очень удивлены,  внешним обликом странников, особенно тем огромным количеством дорогостоящего, по местным меркам оружия, которым были буквально увешены рыцари. Что касается Степана, то его приняли как странствующего ученого,  изучающего диалекты востока. Амий же сошел за забавную говорящую птицу.  Рыцари, насытившись, удалились в отведенные им комнаты, оставив Степана выяснять обстоятельства их путешествия. Амий с Доном Педро, еще некоторое время посидели за дальним столиком, подозрительно булькая чашами.  А Степан усиленно расспрашивал заезжих купцов о нравах и обычаях местного населения. 
В дверях  гостевого зала внезапно, и абсолютно бесшумно, возник  невысокий монах, с длинной, седой бородой заплетенной в косичку, в руках монаха был длинный суковатый посох.  Хозяин поспешил встретить гостя, низко кланяясь и приветливо улыбаясь.
Монах не спеша, уселся за столик, напортив Степана.
Степа вдруг понял, что монах обладает магическими способностями. Но  эта сила  скорее проистекает из его внутренней энергии, чем из знаний неких магических приемов. «Хорошо, значит,  мы в чем-то схожи».  Подумал Степан.
Он вежливо привстал и поклонился, прикладывая руку к  сердцу, этот жест вызвал у монаха  мимолетную улыбку и  ответный поклон.
-Что-то должно измениться в ближайшее время, если в наш мир явилось такое своеобразное существо как вы.  Сказал вдруг монах, глядя в глаза Степана.
Степан перестал жевать и  минуту молчал. Монах терпеливо ждал.
-Само мое появление уже есть факт какого-то изменения, хотя меняется ли течение реки, если в неё падает осенний лист.  Наконец ответил Степан.
-Нет, но  падение листа означает смену времени года, и вслед за листопадом обычно приходит холод, он то и сковывает реку. Так же негромко сказал монах.
Степан покачал головой.
-Не так-то просто,  изменить естественный ход событий, не прикладывая усилий.
-Я пришел как раз спросить, будешь ли ты, словно лист плыть по течению реки  нашего мира, или твоя цель изменить её течение? Прямо спросил монах.
-Одного желания листа недостаточно, для того, что бы река остановилась, по этому пусть решает река, как поступить с упавшим листом.  Качая головой, ответил Степан.
Монах встал из-за стола и, повернувшись к хозяину, сказал.
-Я отдохну до утра. Когда взойдут оба ока  мира, ты, приготовишь мне воду для омовения.
Хозяин кланялся и пятился, указывая рукой двери комнаты.  - Будет исполнено, будет исполнено. Повторял он.
Степан ещё некоторое время посидел  за столом, обдумывая странные слова монаха, затем пошел спать. Приговаривая по своему обыкновению.
-Где наша пропадом, пропадала. Да везде не пропадала…..
Ночью гостиница пробудилась от шума и  света факелов, по улице скакали множество всадников вооруженных длинными пиками.  Колонна всадников двигалась к магистрату, Городской управляющий и наместник  императора, уже встречали воинов у дверей низкими поклонами. Степан и все кто был в гостинице, выбежали во двор, чтобы узнать, что же произошло.
Предводитель всадников, приподнявшись на стременах над освященной факелами и лунным светом толпой горожан, воскликнул, призывая всех к тишине.
-Прибыли наследники императора!  Громко возвестил он. В столице мятеж, золотой дракон-император, погиб, войско наемников разбито и  лишь немногим удалось скрыться, мы успели вывезти детей, наследников императора. Я,  Ли-Шеен,  сокольничий и управитель охотой империи, призываю город  Сам-Чу-инь,  помочь наследникам и прошу вас, еще раз подтвердить клятву верности династии дракона.
Толпа молчала, слышно было, как комары звенят, танцуя свои ночные танцы, треск факелов и стук испуганных сердец горожан.
-О чем они говорят сэр Степан. Спросил, наконец, Аскольд де Бран.
Степан перевел ему, только что услышанный монолог.  Аскольд побелел и скрежетнув зубами сказал.
-Сэр Степан переведите то, что я скажу.
Степан посмотрел на рыцаря и прошептал предостерегающе.
- Может не стоит вмешиваться во внутренние дела чужого мира.
-Сэр  Степан! Гневно возразил Аскольд.  Мы  обязаны чтить законы рыцарства, даже если находимся в преисподни. А они гласят.  Всякий рыцарь обязан спасать гонимых и  обиженных, защищать женщин и детей. А тут на лицо предательство и измена. Дон Педро де Санчес!  Вы со мной?
-Да я с вами! Благородный сэр Аскольд! Черт вас возьми, клянусь причиндалами святого Роима  Палестинского! Вы сделали правильный выбор,  переводите, сэр Степан на этом тарабарском наречии, то, что скажет благородный рыцарь, сэр Аскольд де Бран.
Усы дона Педро геройски топорщились, в глазах сверкали благородные огоньки. Степан минуту смотрел на рыцарей, потом усмехнулся и сказал.
-Говорите господа,  я согласен стать вашим толмачом.
Аскольд прошел в плотную к всадникам, и вежливо поклонившись наследникам, начал свою речь, голос его звучал громко, по-рыцарски, звонко. Так, что падали листья с ближайших деревьев.
-Граждане славного города Самчуиньска!  Я Аскольд де Бран де Альтаир Нормандский, хочу сказать вам простые слова! Запомните!  Тот, кто предал, - уйдет в забвение. Тот, кто остался верен,  станет вечностью! Единожды мы даем клятву верности нашему вассалу, или господину,  но мы присягаем в своем сердце. Пока мы ненарушим клятвы, мы не потеряем сердце! Все-то, что отличает нас от животных, связано с любовью и верностью! Не уподобляйтесь животным! Вы люди! Помните!.... Тот, кто единожды предал, перестает верить в первую очередь себе. Он становиться, жалок, он теряет душевный покой и свободу открыто смотреть людям в глаза!  В мире, где я родился и вырос,  один Иуда предал своего друга, учителя и господа!  Не будьте иудами, не оставьте бедных и детей того, кто был вашим хранителем!  Помните победа всегда на стороне справедливых, а не сильнейших!  Нет ничего святее правды и чести!  Я!  Помогу законным наследникам престола, добиться справедливости божьей!  Это говорю вам я, Аскольд де Бран Рыцарь ордена Крестоносцев! 
Аскольд закончил говорить, а Степан, вторящий ему на местном диалекте, замолчал чуть позже. Толпа всколыхнулась от гомона и криков, люди потрясали факелами  и призывали богов в своей решимости помочь  принцам крови.
 Ли Шеен, подошел к рыцарям и, поклонившись благодарно взглянул им в глаза.
-Воистину, вас господа, нам послал сам верховный бог! В  других городах нас пытались схватить и отдать в руки мятежникам. Вы помогли нам, вы смогли разбудить дух справедливого негодования, в сердцах этих людей, и заодно поддержали нас. Как нам благодарить вас господа?  Говорил он.
Аскольд вежливо поклонился и ответил.
-Не стоит благодарности, сударь.  Мы всего лишь выполнили долг порядочных людей и теперь  будем и дальше помогать вам.
-Моя признательность не знает границ.  Редко в нашем мире, встречается воистину благородное сердце, способное сделать то, что толькочто сделали вы господин Аскольд. Голосок, который произнес эти слова, был подобен звону малинового колокольчика, ранним утром. Все кто его услышал, невольно обернулись и увидели принцессу, дочь императора дракона, прелестную Ши-лань.  Аскольд де Бран, встретившись с её миндалевидными глазами, покачнулся и побледнел. Его сердце вдруг замерло.  Время  в мире вокруг него, замедлило бег, и по мере того, как долго они смотрели в глаза друг друга, сердце его, вдруг снова забившись, развило такие стремительные обороты, что грозилось выпрыгнуть из грудной клетки. Он покраснел и, схватившись за грудь, пошатнулся. Дон Педро,  со Степаном успели подхватить его под руки.
-Вам сделалось не хорошо? - благородный сэр Аскольд. Сказала, мило улыбнувшись, принцесса.  При этом брови её приподнялись, выражая изумление.
-Нет, моя госпожа. Поспешно ответил ей Степан, - просто господин рыцарь  слишком многое пережил  за сегодняшний вечер. Эта битва с драконом в горах, и еще дальняя дорога. Наши лошади пали.  Объяснил  окружающим Степан. - Давайте теперь разойдемся до утра, а утром решим, как нам быть дальше. Брови принцессы вздернулись вслед за носиком.  Императорская дочь, не снизойдет до разговора с  каким-то нищим философом. А вот сокольничий, своим цепким взглядом искушенного царедворца, отметил странного нищего, который запросто держится рядом с людьми, явно благородных кровей. Рыцари тем временем, осматривали воинов принцессы, их вооружение и коней.  Глаза Аскольда то и дело искали глаза принцессы. Маленький же принц, которому исполнился, едва ли восьмой год,  устало качался в седле, готовый вот-вот заснуть.  Слуги помогли ему сойти с коня и отвели в дом магистра, и наместника, теперь уже бывших. Воины размещались в городе, не забыв выставить посты. Степан  и рыцари прошли назад в гостиницу,  с ними  в обеденный зал отправились и Ли Шеен с  командирами, преданными наследникам.
Подходя к дверям гостиницы, Степан почувствовал на себе и взгляд, тяжелый, словно мокрая одежда. Этот взгляд давил на затылок Степана, он обернулся. Из темноты переулка на него смотрели глаза странного  монаха.
                Глава17.    Революция.

Когда воины утолили первый, звериный, голод и теперь медленно  пригубляли Найское, вино из маленьких кувшинчиков.  Ли Шеен, снова заговорил,  на этот раз, он сразу обратился к Степану, почуяв в нем опыт и знания. Он, конечно, кивнул уважительно рыцарям, говоря тем самым, что он уважает их порыв, но привык следовать чутью царедворца. Аскольд, прибывавший   под впечатлением взгляда принцессы,  не обратил на эту тонкость ни какого внимания. Зато дон Педро ответным кивком подтвердил выбор, Ли Шееня.
-Для начала, кто вы?  И как с вами обращаться?  Сказал довольно прямо сокольничий царя дракона.
-Разрешите, полностью представит вам нашу компанию. Степан слегка качнул головой, говоря этим жестом, что согласен, взять всю ответственность за переговоры на себя.
-Это два рыцаря, путешествующие по заданию  могущественного человека запада, благородные господа и многоопытные воины. Продолжал Степан. О задании я говорить не в праве, скажу лишь, что оно не в коем случае, не помешает вашей мисси по спасению наследников. Я и мой друг, премудрый ворон, путешествуем инкогнито, по странам востока с целью изучения культур,  и накопления знаний. Мы не преследуем, какой-то определенной цели. Скорее наоборот, невмешательство в дела государств и иных сообществ, есть одно из правил которому мы следуем.  Теперь, если не возражаете, хотелось-бы, услышать вашу историю, чтобы иметь более полную картину происшедшего и наметить план дальнейших действий. Сказав, это Степан начал бегло переводить свои слова для рыцарей.
-Мой рассказ прост и печален. Дослушав его, произнес ЛиШеен.  Надеюсь, вы понимаете, что мы находимся в крайне затруднительном положении выход, из которого  пока неизвестен. Вас, нам послал великий Будда,  тем более, что в нашем положении не приходиться отказываться от любой помощи. Династия рушиться вместе с империей в стране воцарится хаос, уже теперь в столичных городах, идут репрессии против сторонников императора-дракона.  За нами организована погоня,  отборные войска повстанцев рыскают по всей стране.
-Теперь если вам не трудно, объясните мне политический расклад сил в государстве. Выслушав его, сказал Степан. Брови сокольничего удивленно подпрыгнули. Он помолчал минуту, затем плеснул вина в чашу Степану и свою. «Странный жест» Подумал Степан. Наверное, выражает признательность.
-Расклад такой. Начал медленно пригубляя вино сокольничий Ли Шеен. – Императору противостоял совет торговых  обьединенний в главе с богатейшими людьми общества. Они поддерживали монарха, но и он в свою очередь не мешал  их манипуляциям с бюджетом государства. Он являлся гарантом исполнения законов. Однако еще одна третья сила, медленно, но верно, набирала обороты и наращивала влияние среди масс. Это союз свободных торговцев,  лидеры этого союза, создали тайную партию, целью которой, было свержение правящей династии и  приход к власти,  так называемого, народного союза. И вот, в один момент, страна превратилась в пылающий костер.
-Что вы знаете о программе преобразований затеянных повстанцами,  и кто их центральный, ведущий лидер? Спросил Степан сокольничего.
Ли Шеен, не переставая удивляться образованности Степана,   стал рассказывать дальше.
-До определенной поры, эти сведенья были доступны лишь определенному кругу лиц, отягощенных заботами внутренней безопасности государства.
-Я понимаю вас.  Но надеюсь сейчас-то, стало ясно, чего добиваются повстанцы. Перебил его Степан.
-Они хотят сделать народ счастливым. Недоуменно развел руками Ли Шеен.
-А разве до этого народ был несчастен?
-Не то чтобы несчастен, но они обещают некоторые свободы и еще, они против правящего класса. То есть, против знати.  А народ всегда завидует знатным и богатым.
-Хорошо.  Как конкретно они собираться сделать народ счастливым?
-Вы задаете слишком сложные вопросы. Но я постараюсь на них ответить. Потея сказал Ли Шеен. Они отбирают богатство знатных и раздают его всем, они разрушают их дворцы и убивают их.
-Понятно. Почесав небритый подбородок, сказал Степан. Кое-где, это уже проходили. Теперь, как нам быть с наследниками.
-Мы попытаемся добраться до магического храма  в горах, где попросим убежища для детей императора. А сами попытаемся организовать,  оставшихся в живых,  сторонников монархии  царя-Дракона, из династии Ан-Хан.
-Тоесть, ближайшей нашей задачей является:  Доставить детей в храм. Напрямую, спросил Степан.
-Да.
-Где вы в последний раз столкнулись с погоней?  И как далеко вы сумели уйти?
-Три дня назад, в  селении у подножья гор, мы прорвались с боем, остатки  отряда еще должны были сдерживать  погоню. Видно это им как-то удалось, раз мы без помех добрались до вас.
В этот момент на улице раздался громкий крик.
-Измена!!!!
Послышалось бряцание металла и первый стон раненого. Все повскакали с мест и ринулись к дверям. Но двери внезапно раскрылись, и на пороге возник,  витязь, облаченный, а дорожный костюм. Он держал в руках огромный, обоюдоострый меч.
 Рыцари обнажили оружие. Витязь что-то пронзительно вскрикнул и из-за его спины в гостиницу стали вбегать вооруженные люди. Воины из охраны принцев,  вступили с ними в схватку. Рыцари, Аскольд  и дон Педро, встретили нападавших дружным ревом. Амий, мгновенно оценив ситуацию, вспорхнул на балку поддерживающую потолок.
Ли Шеен обнажив саблю, вступил в бой с главарем  нападавших. Степан, то же не остался в стороне от  боя. Ему достались несколько противников. Он мгновенно ввел свой организм в состояние боевого транса, когда движение его ускоряются  в десять раз, а движения противников  начинают казаться медленными. Серой молнией, он метался среди нападавших, раздавая удары направо, и налево, под кулаками его, что-то постоянно, противно хрустело.
-Прорываемся к  магистрату!  Кричал Ли Шеен,  молодой сокольничий был с ног до головы в брызгах крови.
Дон Педро  и сэр Аскольд,  плечом к плечу, единым железным тараном, перли на нападавших. Оставляя после себя, искалеченных, стонущих и разрубленных.
 Наконец им всем удалось прорваться на площадь магистрата. Здесь противников оказалось больше, но и местные ремесленники, подтверждая слова клятвы, сражались, помогая сторонникам принцев. Степан сквозь рев боя, слышал голосок принцессы зовущий на помощь.  Сэр Аскольд услышав его,  совсем озверел, меч в его руках превратился в огромный сверкающий круг, все кто попадал под него, оказывались, разрублены минимум на два, три куска.
Теперь все,  включая, Степан, шли за этим тараном, не успевая дотянуться до противника. Сэр  Аскольд, орал  что-то неразборчиво матерное, или религиозное, но не это приводило его врагов паническое бегство. Черты его лица утратили все человеческое, это было само воплощение гнева, мужчины,  идущего на помощь беззащитной даме. Наконец им удалось ворваться в дом наместника и магистра. На полу у дверей и в зале лежали убитые слуги, сам наместник с разрубленным животом, ползал в зловонной луже у дверей в свою спальню.
Маленький наследник престола, восьмилетний принц, был проткнут  копьями повстанцев.
Аскольд ворвался в покои принцессы, словно таран, сшибая наплечникам лепнину стен и углов. Страшный, весь залитый кровью и мозгами с ног до головы. Он увидел как трое разбойников, сорвав с принцессы ночное платье, приготовились совершить гнуснейшее действо. Принцесса казалось, была без сознания. Миг и рыцарь Аскольд де Бран далеко отбросив свой двуручный меч, рукам  закованными, в латные перчатки, стал буквально разрывать на части насильников. Это было страшное зрелище. Революционеры пробовали, было защищаться, при помощи брошенных в спешке мечей, и кинжалов. Но они катастрофически не успевали даже взять в руки оружие. Аскольд рвал их,  ломал руки,  сворачивал головы, словно это  пробки от бутылок. Он рычал как лев. Оставшиеся в живых, вынуждены были бежать со всей быстротой, на которую были способны.  Но за дверями их ждали, Ли Шеен, дон Педро со своей секирой и  Степан  с посохом в кровавых руках.
Никому из напавших, не удалось вырваться за двери магистрата. Степан серой молнией метался среди убегавших. В какой момент, его тело поменяло форму, он даже не понял, видно  это случилось тогда, когда он увидел мертвого маленького принца, истыканного копьями. Волк-Степан, увидев это, стал резать клыками убийц, не давая им шансов выбраться живыми.
Когда сражаться стало нескем,   он снова принял человеческий облик и теперь склонился над мертвым ребенком.
Аскольд, вынес завернутую в покрывало принцессу Ши-лань,  Ли Шеен со слезами на глазах и с немым вопросом подбежал к нему.
-Не успели. Бросил, проходя мимо, с принцессой на руках Аскольд.
-Всем в дорогу! Громко вскричал, вставая с колен Степа. – Ли, дуй в конюшню, вы дон Педро на кухню, гребите еды на дорогу.  Сэр Аскольд, помогите принцессе привести себя в порядок. Шевелитесь господа, нам необходимо уходить как можно быстрее.
В голосе Степана сквозило столько властности, что ни кто, не посмел спорить.
Оказавшиеся живыми служанки наместника, отвели принцессу в покои, чтобы помочь ей одеться, а слуги из тех, кто еще не разбежался, помогли собраться воинам  и взять все необходимое для дальнего пути.
Дон Педро, старый и опытный вояка, набивал  дорожные сумки, продуктами, опустошая кладовые наместника. Амий, как его собутыльник успевал давать ценные советы. Степан обошел весь дом, собирая документы и  сундучки с казной, справедливо рассудив, что принцессе наследнице, еще пригодятся остатки казны, которые обязательно растащат слуги под шумок. Самого  наместника, безнадежно раненного, он попросту аккуратно умертвил, понимая, что его раны все равно смертельны, а ждать зверской смерти в руках революционно настроенной толпы, наместник не хотел.
-Иногда доброта обретает весьма странные формы. Сказал себе тихо Степан. Через полчаса  все было готово к  бегству. Принцесса пришла в себя и теперь бросала благодарные взгляды наполненными, слезами глазами на  Аскольда, который кое-как, оттерев кровь с доспехов, старался держаться поблизости, грозно озирая пространство, весь напряженный, словно сжатая пружина.
-По коням!  Скомандовал Степан. Вы знаете дорогу к храму? Спросил он, Ли Шееня.
-Храм высоко в горах,  примерно в трех днях отсюда. Там начнется тропа, которая при удаче выведет нас к нему.
-Вперед!  Сэр Аскольд держитесь ближе к принцессе. Сказал приказным тоном Степан. На востоке забрезжил рассвет двух солнц, когда кавалькада всадников ведомых, Ли Шеенем,  покинула предместья  городка Сам-Чу - Иня. Впереди был трудный поиск храма, поиск,  от успеха которого зависело спасение принцессы и,  как понял Степан счастье и душевный покой сэра Аскольда.
Три дня, отряд пробирался средь горных вершин к заветной тропе. Наконец  на выходе из очередного ущелья ЛиШеен, обнаружил признак тропы. Это был камень с характерным названием, КА-ГА, означающим ворота. Он лежал у подножья скалистого утеса покрытого снегом, и высокими стройными деревьями. Здесь, высоко над уровнем моря в разряженном воздухе гор, деревья были почти без ветвей, их стройные тонкие стволы тянулись к солнцам, вечно скрытым белыми как пух облаками.
-Разобьем здесь лагерь и станем ждать. Сказал слезая с коня Ли Шеен.
-А что если мы сами пойдем  в монастырь по этой тропе? Спросил Степан.
-Вы что, не знаете таких элементарных вещей? Это же всем известно! Удивился  Ли.
-Представь себе на миг, что есть люди, которые не знают таких вещей в твоем мире и расскажи поподробнее.
-Хорошо.  Садясь на камень, сказал Ли Шеен. Монастырь этот основан давным-давно, ещё предки человека, поклонялись долине, которая путешествует между мирами. Это место является воротами, ведущими в иные миры.  Раньше, в незапамятные времена, входы в долину охраняли могущественные драконы. Дети реки времени. О! Это, были могущественные существа. Они были способны путешествовать через пространство и время. Они и охраняли миры друг от друга. Существует легенда, по которой, сами драконы создали долину, куда спускались боги разных миров и другие могущественные существа. Проходили тысячелетия, и ткань мира менялась. Она становилась иной. Я не могу объяснить это, потому как не понимаю всего этого. Просто передаю то, что проповедуют монахи. Монахи пришли вслед за драконами. Те передали им знания, великие знания, благодаря которым монахи теперь охраняют вход в долину. Воротами в неё является монастырь. Эти монахи отважные воины и стоики по натуре. Ведут неприхотливый образ жизни, все свое время, отдавая служению богу и упражнениям позволяющим поддерживать частоту и силу духа.  Они творят чудеса. А попасть в монастырь можно только с проводником из него. Иначе человек, который решиться сам идти по этой тропе рискует заблудиться. Эта тропа имеет магические свойства. 
Степан  медленно пошел обдумывая легенду рассказанную Ли Шееном.
«Странно.  Думал Степан. Миры похожи друг на друга, их раздирают одни и те же противоречия, он подвержены революциям, эпидемиям, войнам природным катаклизмам. Все одинаково, меняются лишь декорации. В моем мире тоже есть легенда похожая на эту,  тоесть где-то в Тибетских горах есть монастырь, в который направлялись, мои славные рыцари, чтобы найти рецепт волшебного эликсира. И попали бы, наверное, не сверни они в одну из многочисленных дверей в пещере. А что если монастырь существует во всех мирах сразу. Некая объединяющая все миры структура. И тот коридор, с рожей и теперь эта долина. Видимо не всем, можно проникнуть в  эту долину, и как найти выход, тоесть те двери, которые ведут назад  в наш мир. Придется крепко об этом подумать.
 -Сэр Степан. Дон Педро спешил вслед за ним.  Сэр Степан,  я хочу с вами поговорить.
-Слушаю вас сударь.  Вы хотите поговорить о нашем влюбленном.
-Да сэр Степан. Я хочу сказать вам, что сэр Аскольд пропал, тоесть, но с нами, но с его сердцем сделалось что-то невероятное. Со мной как-то пару раз случалось что-то подобное похожее на насморк.  Весьма болезненное чувство. Но к счастью быстро проходило. Сэр Аскольд же, похоже, болен серьезнее. Он ни ест, не пьет, даже отказался сыграть со мной в кости. Дыхание его останавливается, когда он смотрит на эту девчонку.
 -Это пройдет, благородный дон, мне ли вам объяснять, как быстротечна эта болезнь. Вы опытный искушенный жизнью воин, и как говориться не раз окунались в огонь любви и страсти. Но жизнь диктует свои условия и рано или поздно любовь, горящая, словно лесной пожар, превращается в просто костер, а затем в дым кухонного очага.
-Вы так мудры, господин Степан.  Вы умеете из простых слов складывать фразы цветущих букетов. Наверное, вы много испытали в жизни, раз умеете поддержать любого, кто пошатнулся.  Я старый воин.  И сразу разглядел вас.  У вас натура полководца и стратега. Такие как вы, способны вести в бой огромные войска.  Вот только меня смущает вопрос вашей веры.
Степан недовольно сморщился.
-О….. Господин Степан, если я затронул слишком щепетильный вопрос, то простите.
-Ничего благородный дон вы правы, мне давно надо было объясниться с вами. Раз обстоятельства столкнули нас  и заставили биться плечом к плечу, то приятно знать о плече, на которое собираешься опереться гораздо больше. Что ж, я готов поведать вам о своих суевериях,  или верах как вам угодно.
-Хым….?
-Слушайте.  Давным-давно в начале времен был бог. Так начинаются многие религии или религиозные трактаты, о них. Моя, религия, ни чем не лучше. Итак, бог затеял какую-то перестройку, в результате которой и получился взрыв.  Мириады мельчайших частиц пустились в полет по бесконечным просторам вновь родившейся вселенной. Затем они как-то случайно, а может быть закономерно,  сложились в планеты и миры.   В животных  людей и других тварей, все здесь зависело от прихотливой игры тех же частиц.   Прошли мириады лет, прежде чем в результате множества химических процессов, возникло сознание, у одного вида живых организмов. Мне кажется не зря. Мне кажеться возник вопрос, который вселенная захотела озвучить, понять на уровне сознания. Тоесть, она изобрела уникальный инструмент. Способный говорить, думать, анализировать, наблюдать, изучать, любить, наконец. Этот инструмент наполнен эмоциями, чувствами. У него наряду с естественными потребностями, еще существует тяга к познанию окружающего мира.  Теперь по прошествии лет, мне все яснее становится роль человека во вселенной. Он и есть бог, просто человек…. каждый, кто стремиться познать окружающий мир, изучить его, а не просто прожить химический процесс, воплощенный в совокупности клеток называемых человеком. Он, ЧЕЛОВЕК, способен рождать миры, целые вселенные живут в его воображении.  Миллионы и миллионы лет, неслись частицы вещества, из которого мы состоим по бескрайним просторам вселенной. А что касается молитв и обрядов. Так мой господь не прост, он меня рабом не называет, и вообще ни как не называет. Он учит меня думать, оставляя решение за мной, он дает мне выбор.  И не пугает глупым адом или скучным раем. Степан закончил говорить и взглянул на дона Педро.  Тот стоял раскрыв рот, и  глядя стеклянными глазами на Степана.
-Вы великий ересиарх вселенной!  Воскликнул дон Педро, наконец. - Вы сам, злой гений воплоти. Вот почему вас слушаются драконы и каменные бесы,  вот откуда ваше умение биться,  словно сам ангел войны. И это ваше очарование.  Эти люди, которые едва знают вас, уже готовы идти с вами на самые куличики к черту. Боже  мой! Мама Мия!  Святые причиндалы! Вот это испытание! Восклицал, крестясь, дон Педро де Санчес старый рыцарь, прошедший Палестину.  – Но, тем не менее. Я пойду с вами до конца сэр Сатана-Степан. Вы смутили меня и теперь, я готов познать в этой жизни все. Коли богу угодно, чтобы я шел плечом к плечу с настоящим демоном, то я пойду до конца. В конце концов, не каждый может похвастать, что дрался плечом к плечу с самим …..!  Дон Педро погрозил небу с двумя солнцами кулаком.
-Благодарю вас дон Педро вы настоящий воин. И я горжусь тем, что встретил столь смелого воина на своем пути. Сказал  торжественно Степан. Но вернемся в лагерь.
В лагере воцарилась идиллия, на кострах разогревалось мясо, и кипели котелки, уставшие воины, расседлав коней, поили их из ручья.  Аскольд, терпеливо сидел на камне, возле шатра принцессы, боясь оставить свой пост, даже по нужде. За последние три дня его лицо порядком осунулось, и в глазах появился какой-то странный блеск.
Дон Педро, сразу же заспешил к нему очевидно, чтобы сообщить новости. Степан прошел по лагерю.  Из тех воинов, что привезли наследников в город, осталось всего семнадцать человек, это были воины отборного полка императора-дракона, по этому да еще благодаря помощи рыцарей и Степана им удалось одолеть превосходящие силы погони.  Теперь воины отдыхали.
-Ли? Спросил Степан.  – Когда прейдут монахи?
-Не знаю.  Они приходят когда им угодно, ни кто не вправе указывать им.  Они спросят нас, зачем мы пришли, а затем решат, как поступить.
-А ты что решил?
-Я возвращусь, когда решу что принцесса в безопасности. И начну борьбу с тиранами, свергнувшими моего господина.
-А чем лучше твой господин для народа, чем эти революционеры?
-Он был добрым и справедливым, он любил свой народ и верил, что идет правильным путем, хотя и совершал ошибки, в свое время мы могли переловить и казнить бунтарей по одиночке. Но монарх решил, что оппозиция полезна, что она указывает на недостатки правления.  Он даже прислушивался к одному из главных оппозиционеров к Шен-Цун-Гу,
-И что? Он делал выводы из того, что говорил Шен-Цун-Г.
-Да он добавил несколько поправок в свод великих законов, якобы делающих жизнь простых торговцев и земледельцев легче.
-И что?
-В результате этого недовольство еще больше возросло, а Шен-Цун-Г  стал во главе оппозиции.
-Теперь ты хочешь собрать войско и напасть на столицу?
-Да  я верну справедливость на земли Ху-Ан-Хана.  Ты пойдешь с нами?
-Я еще не решил, но время еще есть. Подождем  монахов. Сказал задумчиво Степан, и встал, чтобы пройтись вокруг лагеря, перекинувшись волком, его так и подмывало  поиграть в прятки с местной  луной.
                ГЛАВА18     Выбор.

Монахи появились ночью,  как и положено загадочным, хитро-мудрым, существам по статусу и по роли. Часовые как им  и положено в случае с монахами, ничего не заметили.
Принцесса мирно почивала в своем шатре, перед сном набродившись вдоволь вокруг лагеря,  верный и печальный Аскольд де Бран, бродивший за ней по пятам  и певший ей песни  как заправский министрель теперь мирно дремал в полглаза у дверей шатра. Степан, набегавшись вволю в округе и поужинавший горным козлом, которому в этот вечер не повезло. Тоже спал словно сурок, свернувшись клубком на  свежем воздухе, возле костра. Амий и дон Педро де Санчес, храпели в обнимку, с бочонком Наснского вина, которому тоже не повезло.  Воины спали, крепко сжимая в руках оружие на случай нападения. В общем, в лагере царил мир и покой.
Тот самый монах, с бородой заплетенной в косичку, молча и быстро прошел между спящими прямо к  Степану.  Степа, почувствовав чье-то присутствие, открыл глаза и сонно спросил.
-А! Это ты?  Товарищ, служитель культа.
-Ты обещал не вмешиваться. Строго сказал монах.
-Ничего я не обещал, это ты молол какую-то ахинею про речку и  листопад.
-Не притворяйся, оборотень.  Ты отлично меня понял и тогда и теперь. Такой как ты не должен вмешиваться во внутренние дела мира. Ты несешь в себе знания способные изменить естественный ход вещей. Эти  знания не принадлежат, ни этому миру, ни этому времени.  Распалялся монах.
-Ты мне проще скажи,  возьмете ребенка к себе, пока заварушка не кончится?  Сказал Степан, вставая, при этом он оказался на две головы выше монаха.
-Послушай Шива,  ты не в праве поступать так.  Есть же непреложные законы, нарушение которых вызовет глобальную социальную катастрофу.  Понимаешь? Дети императора должны были погибнуть. Так говорили звезды, и если бы не ваше появление, то  все так бы и шло, своим порядком.  Злобно шипел монах.
-Не понимаю, и понимать не хочу, принцесса осталась жива, да еще к тому же влюбилась в нашего парня. А он хоть и тупой, порой, словно чурбан, зато благородный и добрый. Ясно? А звезды пускай берут свои слова обратно, за базар отвечать надо. Скрутив рогульку из пальцев, и тыкая её под нос монаха, сказал Степа.
Монах устало сел на камень рядом со Степаном. Оба некоторое время молчали. Затем монах тихо попросил.
-Если можешь, не применяй законов, к которым этот мир еще не готов, пускай люди, делают свой выбор сами.  Этот мир моложе твоего.   И ему еще не приходилось испытывать социальных катаклизмов подобных этому. Пусть люди сами ищут правильную идею, и если даже эта идея ошибочна. То пусть они сами поймут это. Без твоего вмешательства. Не торопи время, оно и сознание должны идти соразмерно и синхронно, свом чередом. 
-Ладно.  Попробую побыть простым воином. Только не вздумайте мне мешать. До того пока парнишка не влюбился, я вообще не хотел вмешиваться ни во что. Теперь у меня есть задача. Я буду стараться, что бы он выжил. Ясно?
-Ясно. Сказал монах. Хотя мне непонятно для чего нужно что бы эти два юных сердца объединились.  Ведь судьба один раз пыталась это предотвратить. Но ты помешал. Смотри Шива, не играй с судьбой.
-Судьбы пишут люди.   Глянув в глаза монаху, сказал Степан. – Я пошел будить принцессу, и постарайтесь, что бы с ней ничего не случилось, пока мы отсутствуем.
Монах ничего не ответил. Хотя Степан вдруг почувствовал, что монах испугался, и этот страх, предавшийся Степану, был страхом не за себя, Такое чувство сродни страху утраты покоя, ожиданию душевной смуты.
Степа не стал вдаваться в подробности своих ощущений, просто приказал себе забыть об этом. Монахи стаяли и ждали невдалеке, пока  Принцесса со слезами на глазах прощалась со своей невольной свитой. Аскольд был черен лицом. Губы его были крепко сжаты, он почти не дышал. Лишь глаза его пожирали облик уходящей от него любимой, той единственной, ради которой билось теперь его храброе сердце.  Боль была такая невыносимая, что  казалось, оторви взгляд от любимого образа, и тут же упадешь наземь замертво. Дон Педро подошел сзади  и ненавязчиво, любя стукнул его по шее обухом своей секиры. Аскольд рухнул, потеряв сознание. Дон Педро прокричал монахам и принцессе Ши-лань.
-Уходите скорей, пока он не очнулся, хватит уже мучений. В его голосе было воистину отческое сострадание и мука.
-Монахи, подхватив принцессу подруки, и повели её по тропе. Как только они сделали несколько шагов,  воздух задрожал, и они словно испарились.
Степан сморщившись сказал Ли Шееню,
-Ну, собираемся. Нам предстоит нелегкий путь в столицу.
Отряд быстро собрался и,  усадив все еще не пришедшего в  себя Аскольда и на всякий случай связав его, отправился в  путь. Целью этого пути, являлась столица империи Ху-Ан-Хан, город Нан-Хан-Пин. Две долгие недели, сменяя коней и  покупая припасы в маленьких, селеньях отряд шел  в окружающие столицу леса.  Страна пребывала в хаосе и беспорядке, везде горели усадьбы богатых чиновников империи,  сами чиновники,  а равно их жены,  и дети, лежали со вспоротыми животами вдоль дорог. Их трупы смердели, но не кто так и не решился похоронить преданных сынов империи.  На невольничьих рынках продавались дочери и жены  бывших господ и  чиновников империи.  А в каждом мало-мальски  подходящем для этого поселении восседал народный суд, состоящий из трех представителей угнетенных классов. Крестьянина,  мелкого купца и  ремесленника. Конечно, некоторые провинции остались верны империи, и в них еще был кое какой порядок.  Но войска повстанческой армии вели успешные бои в этих направлениях.  Говорили что на севере, страны  восстание провалилось и сейчас двоюродный брат императора собирает армию, что бы двинуть её на  столицу, для подавления  восстания.  Ли Шеен, говорил, что:  на самом деле население северных провинций не так уж и велико, и что бы собрать там достаточно боеспособную армию потребуется много,  денег и времени. А в стране тем временем горели посевы риса и ячменя,  разбойничьи шайки вдруг, по выползали из своих лесных нор, и теперь смело мародерствовали на дорогах. Отряд верных имперских, северных наемников из  Свободобратии  прятался в лесах, вокруг столицы  убивая всех,  кто появлялся в его досягаемости.  После  казни императора-дракона эти  уцелевшие варвары с длинными чубами на бритых головах, и вооруженные острыми, тяжелыми, саблями, попробовали, было прорваться через юг в свои земли. Да их остановил командир наемников Варяжько,  одноглазый. О нем слагали легенды, мол, он, скинув  с себя кушак, расстелил его перед отрядом и сказал.
-Умрет тот, кто за него переступит. Мы поклялись лечь костьми за императора и ляжем, иначе будет перевод нашему роду, нарушившему слово!
Степан, услышав об этом,  обрадовался. - Знать есть в этом мире за что бороться.
Аскольд был чернее ночи, но в один из вечеров он молчавший вдруг встал у костра и сказал.
-Я, Аскольд де Бран,  принес клятву своей даме сердца, вашей царевне Ши-лань. А это значит, я поклялся и вашей стране в её лице, и сделаю все, что в моих силах, что бы добыть для неё трон.
С этих пор он прилагал много усилий что бы объединить, и обучить отряд особого назначения, отряд безжалостных карателей и убийц. Вооруженный стальными доспехами, которые добывали в подвалах, и складах разрушенных домов знати.
Отряд рос, не по дням а по часам Ли Шеен уже возглавлял добрую тысячу бежавших от революции.  Знатные люди сумевшие уцелеть, приветствовали появление сокольничего императора, а имя принцессы стало символом победы. И все-таки их было мало, очень мало.  Ли Шеен, решил проникнуть в столицу Нам-Хан-Пин. Что бы выяснить остался ли кто-либо из сторонников империи за её стенами.
Лазутчиками вызвались идти трое воинов из бывшей свиты принца и как не странно дон Педро. Степан сказал ему, что придется снять любимые доспехи, и дон Педро минутку поколебавшись, ответил так:
-Если надо, то  надо и нечего на меня так смотреть. Рыцарь он и без доспехов как рыба об лед. Ясно?
-Ясно. Сказал Степан.  Той же ночью  лазутчики проникли в город. Правда, до стен их проводил, незримой серой тенью, огромный, пепельно-серый зверь.
В столице революционеры,  наконец, смогли установить  какой никакой порядок, хотя грабежи продолжались и ошалевшие от чувства безнаказанности разбойники по ночам правили кровавый бал. Народ по началу встретивший  Шен-Цун-Га и его компанию криками радости,  и принявшийся разорять имперские здания вместе с ними, теперь почему-то пробовал одуматься.  Шен Цунговцы, разграбившие  казну и богатства крупных чиновников, теперь начинали грызться между собой. Провизия и топливо  в столицу не поставлялось, крестьяне и ремесленники, увлеченные революционными преобразованиями, боялись везти товар в столицу, поскольку все те же банды разбойников,  назвавшихся сторонниками Шен-Цун-Га, грабили на всех дорогах в свое удовольствие. Шен-Цун-Г,  попросту не успевал уследить за  лавиной все нарастающих беспорядков.  В мелких городах власть стали захватывать криминальные элементы, которые, сколотив шайки, объявляли себя новыми господами и   заново перераспределяли награбленное  обрадованным народом добро. Но больше всего  стычек,  происходило из за дележа земли.  Собственность государства и  императора плодородные, земли, принадлежащие знати, теперь  стали объектом кровавых разборок. Один предводитель революционной шайки,  захватывал, другой именем революции отбирал. В столице же, Шен-Цун-Г пытался собрать армию, начавшую дезертировать к родным пепелищам.    
Сам Шен-Цун-Г, мечтатель и идеалист по натуре, тяжело переживал последствия  кровавой революции, он и его ближайшие соратники мечтали совсем не о том. Народ не понял своих благодетелей, и начал  воплощать совсем не то, что хотели последователи Шена.  Теперь Шен-Цун-Г  пребывал в ярости, все валилось  у него из рук. Ближайшие соратники предавали его мечты один за другим. Шен,  столкнулся с реальностью совсем далекой  от  той честолюбивой мечты, о рае, где нет ни рабов, ни господ, и все счастливы в созидательном труде. Он пытался объявить войну мародерам и бандитам, но его соратники уже по уши завязли в грабежах и мародерстве сами.  Нашелся даже один, который предложил себя в качестве нового монарха, мотивируя это тем, что он якобы из клана тигра, древнейшего клана правителей Ху-Ан-Хана.
Вот такие сведенья принесли, вернувшись из города, лазутчики ЛиШеена, Дон Педро рыскавший по столице в отребьях и  с Амием на плече успел составить подробную карту казарм, и охраны революционных войск в городе. И  всеже нападать на город было еще очень рано. Степан на совете  просил подождать еще месяц, а за это время постараться истребить как можно больше главарей революционеров, и составить подробные списки разбойников и  их шаек, места их так сказать  работы. То есть леса и  укровища. Затем постараться еще больше  усугубить помехи для доставки провианта в революционные города. Вести информационную войну. Настраивать народ, который в скоре начнет голодать, против революционеров Шен-Цун-Га.
ЛиШеен, просил Степана и Аскольда, отправиться с ним в соседнее государство Шриманка,  что бы просить помощи  и войска у тамошнего правителя.  По слухам происшедший в Ху-Ан-Хане переворот и свержение династии нашли живейший отклик у правителей некогда дружественной Шриманки. И так  Ли Шеен,  Степан и печально-злой Аскольд, выехали под покровов ночи  из лагеря  сторонников принцессы, что бы отправиться я столицу Шриманки, Праану.

ГЛАВА19  Остроухие.
-Послушайте. Благородный сэр Аскольд.  С тех пор как  вы расстались с прелестной Ши-лань в просто сам не свой, нельзя же так переживать. Я надеюсь, принцессе ничего не угрожает в обители  монахов. К тому же это место священно.  Говорил  как-то Степан, Аскольду де Брану, на одном из привалов. Ласково потрескивал ночной костер,  спать не хотелось,  ночи в этом мире были просто божественные, теплые и почти без комаров и мошек.
-Сэр Степан,  я печалюсь вовсе не оттого, что расстался с Ши,  мои мысли летят далеко вперед. В те времена, когда мы все-таки победим, и  принцесса займет свое законное место на троне. А мне придется покинуть этот божественный мир, и возвратится в наш. Что бы выполнить задание, данное мне куратором нашей обители, кардиналом Белерендини. Данный мною обет обрекает меня на расставание со своей любимой, единственной, хранительницей моего душевного покоя. Я не боюсь смерти, в бою но, расставшись с Ши, я умру от бесконечной и черной печали. Ведь оставив её здесь, я  не смогу вернуться.
-Не печальтесь мой юный друг,  о  том чего пока не случилось.  Предоставите все обстоятельствам, и постараемся ускорить вашу встречу. Сказал Степан. Путь, который вы избрали, очень труден,  но небезуспешен. Только не толкайте свою буйную голову,  в самое пекло берегите себя, я вас прошу.
Аскольд удивленно  глянул на Степана,  тот отвел глаза. На душе у Степана была тоска. Глядя на Аскольда, и на Ши-лань, он видел настоящую любовь двух сердец, чудо, выше и прекраснее которого нет во всей вселенной. Он вспоминал улыбку своей Зорянки её смех и её предсмертный взгляд, наполненный страданием и любовью. Все-таки время ни такой уж и хороший лекарь.
-Вы сэр Степан столько много сделали для этих людей, почему вы организовали их борьбу. Понимаете, я,  и дон Педро много говорили о том, как умело вы разбираетесь в данной ситуации, о мерах которые вы принимаете, о ваших решениях. Они  порой так просты и так действенны. Вот, например вы велели, отравит близлежащие к городу источники воды, но не сразу, а только после того как войско этих бандитов, ушло из столицы. Мы признаться не видели в этом, ни какого смысла.  Но оказалось наоборот. Когда войска вернулись в столицу, они нашли её еще более недовольной, и им пришлось подавлять бунт. Или вот недавнее ваше решение не беспокоить разбойничьи шайки в самой столице. Вы даже потратили деньги на то что бы заставить их проявить себя, с еще большей силой. Мы тоже недоумевали.  А оказалось, что предателям-революционерам пришлось истреблять слишком распоясавшихся бандитов. Вы сумели столкнуть врагов, почти не прилагая собственных усилий. Гидра сама себе откусывает головы. Знаете, что говорят о вас имперцы.
-?
-Что вы сам демон, воплоти.  Они говорят, что вы как будто знаете, что будут делать противники.  Я хочу вас спросить прямо. Вы сталкивались с бунтами такого масштаба?
-Нет, сэр Аскольд. Сам я, к сожалению, не принимал участие в таких бунтах, и, так же как и вы участвую в революции в первый раз.  Но я старше вас и всегда анализирую ситуацию. Я как бы нахожусь над полем игры и,  зная психологию противника пытаясь предугадать его ходы. Учитесь мыслить стратегически, поставьте себя на место противника. Не стесняйтесь надеть его шкуру, на миг  попробуйте ощутить себя своим врагом. Отбросьте себя. И начните думать, верить  как он. И тогда противник утратит те черты, какие вы ему приписываете, и обретет облик более близкий истинному. Я понятно изъясняюсь?
-Боже дон Педро был прав, вы демон. Вы в двух словах раскрыли мне истину настоящего шпиона, гениальное решение оказывается всегда на поверхности. Почему? Почему вы помогаете нам? Вскричал Аскольд.
-Вам лучше не знать дитя мое. Одно могу вам сказать все, наверное, будет хорошо, если у нас хватит терпения все это вынести. Ложитесь-ка спать, сэр рыцарь, завтра нам предстоит трудный путь.
Ли Шеен и Степан еще немного посидели возле костра за тем Ли утомленный дорогой задремал. Не спал только Степан он сидел спиной к костру и смотрел на звездное небо. Глаза его невольно искали знакомые созвездия. Но небосвод этого мира был другим. «Как странно, культура здешней цивилизации, похожа на земную и флора и фауна напоминают землю, воздух, судя по всему такой же, как был на земле тысячи лет назад, когда земная цивилизация еще не вкусила, от плода технического прогресса.
Внешний облик людей тоже одинаков, и общество развивается по одним и тем же законам. Вот только загадка двух солнц, по идее гравитационная составляющая должна быть очень нестабильной орбита планеты должна иметь  характер, в корне отличающийся от земной. Тоесть планета, в какой то период вращения, должна приближаться к одному из светил на критическое состояние. Но. Этого не происходит. Наверное, одно из солнц просто спутник, солнца основного. Примерно как наша луна.  Тогда  ответ на этот вопрос более близок к истине». Степан пробовал чертить на земле примерную схему местной звездной системы. Выходило что-то похожее на нашу, только планет получалось двенадцать. Солнце с его вечно горящим спутником в центре,  остальные десять вокруг. При чем местная луна, почти равна по объему местному, аналогу земли.   Только расстояние между ними значительно больше. И видимо масса планеты спутника, много меньше,  а кажется равной, скорей всего из за пылевой атмосферы.   Вот о чем размышлял Степан в эту лунную ночь, когда услышал шорох крыльев у себя над головой. Амий, вспорхнул на его плечо, прошипев.
-Тихо атаман. Нас окружают. Они рассыпались по кустам.  Я насчитал человек двадцать, потом сбился со счета, темно больно.  Степан тронул плечо Аскольда и   ЛиШеена, приложив палец к губам. Воины мгновенно проснулись готовые к бою. Степан натянул тетиву на лук и положил рядом с собой колчан  со стрелами.   Аскольд пополз, что бы ни понимать шума, к лошадям привязанным невдалеке.  ЛиШеен пошептал Степану.
-Что будем делать?
-Как только нападут, прыгайте на коней и скачите, Амий выведет вас. А я постараюсь их задержать. И не вздумайте меня ждать, я догоню вас, запомни, ты должен привести войско  из Прааны не позже чем через два месяца, иначе  революционеры оправятся и начнут террор.
Разбойники пошли в атаку,  Амий истошно закаркал, Аскольд и ЛиШеен  повскакивали на коней. Степан пускал стрелу за стрелой. Трещали кусты, тишина ночи буквально взорвалась от криков раненных.  Степа, выпустив стрелы, взялся за  посох,  первый же выскочивший из кустов разбойник рухнул к его ногам, с разбитой головой. Степан, шагнул на встречу разбойникам, молча идущим в атаку.  Удары сыпались на него словно шишки с пробитого кедра. Ему начало казаться, что разбойники пытаются изрезать воздух вокруг него.  «Ну, ребята вы и шустрые, однако» Подумал Степан. - Мне такие еще не попадались.
И действительно на этот раз, как сумел разглядеть в пылу схватки Степан,  противники были необыкновенно живыми, они быстро двигались, и были хорошо вооружены. У всех у них были одинаковые сабли,  длинные и кривые. Степан  пригляделся к внешности нападавших. Это были не люди,  все нападавшие были одеты в широкие рубахи со шнуровкой на груди, а  под шапками черных волос прятались острые уши. Разбойники не кинулись догонять Аскольда и ЛиШеена,  а всей кучей продолжали атаковать Степана. Степан все еще слышал далекий теперь перестук лошадиных копыт, врагов становилось меньше и Степа начал пятится в лес,  уводя оставшихся с поляны, где все еще горел  костер. Внезапно вокруг  Степана образовалась пустота, все разбойники отхлынули от него и замерли, как будто к чему-то прислушиваясь. Степан тоже навострил уши. Внизу в глубине лесного оврага раздались чьи-то шаги, судя по звукам это, было огромное тяжело-дышащее существо. Степан перешел в режим чувств волка. Его ноздри буквально забил запах большого, звериного тела, смешанный с запахом тины и болота.
«Ага,  помощник идет, вот только кому он поможет, мне или  этим чертям».  Пронеслось в голове Степана.
Разбойники или  кем-то посланные демоны предпочли ретироваться, оставив Степана один на один со зверем из болота.  Зверюга приближалась, запах её усиливался, кусты уже трещали совсем,  рядом. Наконец, на поляну перед костром вывалился и сам гость. По виду он напоминал большую лягушку, только кожа у неё почему-то была покрыта плотно лежащими чешуйками, а вдоль гребня  тянулись роговые шипы.
-Ну, привет земноводное.  Сказал Степан. Он наклонился к убитому им ранее остроуху.  И подобрал его саблю, та оказалась хорошее сбалансированной, и  ловко уместилась в руке. Степан немало удивился этому обстоятельству.  «Видать, непростые ребята взялись охотиться на нас, кто-то решил взяться за нас в серьез». В голову почему-то упорно лез последний разговор с монахом.
-Куммммк!  Сказала громко жаба переросток, и длинный словно удавка, липкий язык скакнул из её пасти к  Степану.
«Прямо как в фантастических романах». Успел подумать уворачиваясь Степа. Жаба тем временем сделала глотательное движение, и на краткий миг задумалась, проверяя ощущения. Однако в рот ни чего не попало и, желудок её все еще был пуст.   «Странно».  Подумала жаба и повторила выпад языком.  Однако и на этот раз во рту у неё снова, ничего не оказалось. Степан тем временем выполнял серию кувырков в простонародье называемых сальто Делчива. Он кувыркался, зажав саблю в зубах прямо на встречу пасти жабы. С  такой техникой обороны, жаба еще никогда не встречалась. Обычно её жертвы или просто вяло убегали, или падали теряя сознание, от её благовонного дыхания. Степа же, сразу решил не принюхиваться, что там так отвратно пахнет, а просто решил потыкать саблей в мягкий с виду подбородок  жабы переростка.
Жаба сначала почувствовала некий дискомфорт  в области шеи, затем  просто повалилась, всем своим немалым весом вдавливая воткнутую до половины саблю себе в мозг.
-И всех делов.  Сказал негромко Степан, отряхивая прилипшую листву с  кожаного кафтана и штанов.
Вдруг он почувствовал, что на него кто-то смотрит. Степан ни делая резких движений, развернулся. Из кустов на поляну прыгнули монахи в черных одеждах.
-Странные вы какие-то. Отбивая удар меча, и уклоняясь в сторону, сказал Степан. - Не представились, не поздоровались  и сразу в драку.
Монахи атаковали молча и быстро. Он и Степа не стоял на месте, его движения стали подобны дуновению ветра, словно  вихрь вдруг пронесся между монахами, в результате чего они потеряли свое оружие. Степан остановился и плавно вышел из боевого транса.
-Может быть, пообщаемся для начала. Спросил он, держа в руках охапку мечей.
Монахи стояли, опустив руки,  и молчали. Наконец, один из них сделал шаг к костру и присел на  пень.
Степан,  медленно обошел по кругу всю компанию, и  остановился напротив сидящего.
-Вы что сговорились все, то эти, остроухие с жабой переростком, теперь вот вы со своими мечами. Степа бросил  к  ногам монаха отобранные мечи.
-Ты нарушил наши планы, твое вмешательство изменит ход истории государства, и мира в целом. Ты принес новые методы ведения войны, неприсущие этому миру и этой культуре.
Голос монаха скрипел, словно механический  прибор давно не мазаный маслом.
-Ах, вот в чем дело,  вы просили меня ни вмешиваться во внутренние дела, а я не удержался, что ж,  Я скажу вам.  Мой товарищ влюбился в вашу принцессу, а  я почему-то считаю, что настоящая любовь, есть самая огромная драгоценность  во всей вселенной,  и готов защитить этих детей всеми силами.  Если вам это не нравиться, то  это ваши проблемы.
-Это не мы просили тебя не вмешиваться.  Это светлые,  но в этом наше мнение совпадает. Мы понимаем, что когда такое существо как ты Шива, приходит в мир, то  грядут перемены. И нам главное что бы эти перемены не вызвали глобальных кризисов.  Мы тоже, как и светлые придерживаемся принципа, всему свое время. Все шло по намеченному плану,   и кризис системы должен был  быть неуправляемым изнутри. Такова суть гармонии событий.
-Погодите. Тоесть ты хочешь мне сказать монах, что вы, или белые могли вмешаться и предотвратить то, что твориться?
-Тебе уже сказали в этом мире все должно идти своим чередом. Без вмешательства существ несущих в себе такие знания и опыт как у тебя. Светлые не вмешивались и разрешили тебе пойти в столицу. Но процесс резко изменился, люди теперь вдруг  снова хотят вернуть время вспять,  а это должно было произойти значительно позже, возможно даже не в этом поколении. Скрипел раздраженно, черный монах, в отсвете костра было видно, как по его лысине катится пот. Ты ускоряешь события с немыслимой быстротой. Твои решения не основываются на опыте людей этого мира. Он  еще не накоплен. И в этом мы тоже согласны со Светлыми.
-Темные, Светлые, сколько вас еще? Какое мне дело до ваших  согласий или несогласий, когда гибнут люди, когда цвет нации, образованные и грамотные, лежат кучами смердящих трупов, вдоль дорог. Когда разрушаются школы, и храмы, а учителей распинают на дверях их домов, когда горят поля, а крестьяне, ослепленные идеей всеобщего равенства грызутся из за земли, чужой земли. Я, не на вашей, ни на их, стороне. Я на стороне людей.  Мне противно, когда они ломают свою жизнь, и идут убивать друг друга во имя каких-то глупых и не воплотимых идей,  мне не нравиться когда убивают детей и женщин, когда насилуют и грабят,  прикрываясь красивыми речами о всеобщем равенстве и братстве. Я хочу, что бы этот мир понял, что этой заразой надо переболеть быстро. Что бы люди сами захотели мира и труда. И что б новые поколения помнили одну простую истину. Счастье человек творит сам, неустанным трудом, им он добывает мир и покой,  и что никогда люди не будут равны друг другу, иначе они не будут людьми. Они  имеют разный интеллект, разное воспитание, разные желания,  и различные ценности.  Для одного важна умная книга, другому по душе свиной хрящ и это прекрасно, и пусть они сами выбирают, что им важно,  только при этом пусть  не режут друг другу глотки,  из за той или иной идейки, которая пришла в чью либо амбициозную головенку.
-Ты страшен Шива-разрушитель. Мы пришли, что бы убить тебя, а в результате сидим  и внемлем тебе словно дети. Ты покоряешь людей своими речами, заставляешь их думать иначе. Ты не наш,  ты чужд нашему миру.
-Это ваши проблемы, Я буду вмешиваться, пока буду считать это нужным.  Ни вам черным, ни им белым, ни серо-буро-малиновым, меня не остановить. Так что возьмите свои мечи и  валите к своим хозяевам, по добру по здорову.
Монахи стоявшие вокруг костра медленно растворились в ночи, забрав свое оружие. Степан, еще раз обошел поляну, смотря, нет ли живых среди тех остроухих существ.
«Так и есть, притворяется». Один из остроухих, лежал слишком по мертвому. Степа нагнулся к нему,  предварительно отопнув лежащую рядом с лже-трупом саблю и сказал.
-Вставай бедолага,  пообщаемся, а то земля-то холодная, простатит наживешь.
Остроухий зашевелился, присел и стал стирать налипшую грязь с лица. Степан подкинул веток в костер, от зверюги шел противный, болотный дух, но Степа вроде как принюхался, а на ночь в лес уходить было неохота, да и  устал немного.  Остроухий, наконец, подобрался к костру, видать переборол свой страх, хотя его ещё изрядно трясло. Степан сидел и смотрел на него пристально изучающее, держал,  как говориться за хвост Станиславского.
-Я невиноват. Наконец зашипел остроухий, меня и моих товарищей послали эти в черном, сами за нами пришли, видать проверяли, они всегда нам не доверяют. Хотя и платят хорошо. Они и Глорха разбудили.  Остроухий, кивнул на убитую Степаном жабусю.
-Продолжай.
-Если бы мы знали что ты сам Шива-разрушитель мы бы никогда ни вышли на тропу охоты.
-Теперь знаете,  дальше.
-Монах сказали: -  убейте его просто.  То есть мы обычно вызываем врага на поединок,  а просто убиваем лишь за деньги. Вожак сразу понял, что здесь что-то не то когда ни одна из твоих стрел ни прошла мимо цели, но мы уже не могли остановиться.
-Расскажи о своем народе, вы непохожи на обычных людей.
-Мы не есть человеки.  Мы другие, мой народ жил раньше людей, наши хозяева ушли в другой мир, а мы остались одни, тогда пришли люди и стали нашими друзьями.  Но мы теперь не живем с ними в мире. Люди изгнали мой народ в горы.
-Расскажи о ваших прежних хозяевах. Спросил Степан.
-Они были другими, у них небыло одежды, но они никогда не мерзли, у них небыло еды, но они никогда не голодали. И говорили они носами.
-Нока, представь образ прежних хозяев мысленно. Закрой глаза и  дыши глубоко. Я буду считать, а ты слушай,  Раз.…  Два…. Три….  Голос Степана вдруг заструился, словно вода ручья, в нем вдруг появилась какая-то напевность, а между словами вдруг стала чувствоваться пустота, тягучая пустота бесконечности, уносящая на волнах небытия и  отдохновения.  Остроухий закачался,  впадя в невесомый и легкий транс  гипноз, заставлял его оставить все страхи и усталость прошедшего дня вдалеке. А на смену им приходило тепло  и уют  прозрачной, летней ночи. Степан без труда заглянул в его мысли, прочел образ,  что несла генная память остроухово существа.  Как и думал Степан, это оказались те самые  из хранилища, с улитками вместо носов. Так вот почему у них такие носы внезапно понял Степа. Их носоглотка имела определенное назначение, находящаяся в ней резонансная камера позволяла этим существам, издавать звуки запредельно-высокой частоты.  Звук такой частоты, проходя через спиралевидный нос, получал дополнительную раскачку. Ультразвук!  Вот откуда дискомфорт, который ощутил Степа, разговаривая с ними в пещере.
-Хорошо, приди в себя. Сказал Степан мысленно.
Остроухий, очнулся и удивленно таращил на Степана глаза. 
-Я что уснул?
-Иди домой, и скажи своим, что бы, не ходили за мной,  я не буду трогать вас.
Остроухий вскочил и, не веря своему счастью, кинулся в кусты, однако, отбежав несколько шагов, он вернулся и упал перед Степаном на колени.
-Ты великий и воин Шива людей. Ты благороден, мой народ будет тебя знать.  Мы умеем быть благодарными.
-Иди, иди, чадо пока я не передумал. Махнул рукой в сторону кустов Степан.
Остроухий низко покланявшись, растаял в ночи.
Степан лег спать,  утро вечера мудренее.  Гнаться за Аскольдом и ЛиШееном было бессмысленно, тем более что лошадка его, испугавшись, лягушки, куда-то убежала.

ГЛАВА 20 Казаки
Снова один, в чужом неизвестном  мире,  хорошо еще, что хоть карты есть. ЛиШеен, опытный царедворец и политик распорядился,  скопировать карты страны, а затем  и известных частей материка. Всего на планете имелось три материка и шесть крупных островных групп.  Северный и Южный полюсы были точно так же, как и на земле покрыты шапками льда. Ху-Ан-Хан  страна чистого неба и прозрачных ручьев как называли её коренные жители, распростерлась в основном в горсто-лесостепной местности  в умеренном поясе на одном из двух южных материков. Северный Материк  Симурина  отличался более суровым климатом и  был населен в основном, европеоидами. Тогда как  на двух других материках преобладала монголоидная раса.   Надо сказать, что экватора, ни один материк не касался, и лишь одна группа островов, находилась в  его поясе. Кстати про неё-то и ходили слухи, будто бы она есть остатки ушедшего под воду в результате катаклизма четвертого материка того самого, на котором обитали улитко-носые.
Сейчас перед Степаном открыла свои просторы лесостепь, рассекаемая множеством спокойных, полноводных рек, местами, покрытая грядами невысоких сопок.  В пору летнего цветения, она предстала перед Степаном  во всей красе,  Ему часто встречались поселения и небольшие городки, заливные луга в поймах рек  обильные поля риса  и ячменя. Здесь культивировали и пшеницу её определенную разновидность. Ханцы, трудолюбивый народ, придерживающийся традиций Буддизма, и еще пары подобных религий  сейчас во времена эпохи перемен,  остались верны этим традициям, и порой казалось, какие бы революционные потрясения не  сотрясали столицу, и центральные провинции страны они все же ни изменили основного уклада жизни. Но это было далеко не так. Хоть и перестали со временем  встречаться Степану  развешенные на ветвях придорожных деревьев трупы знати и чиновников,  но все больше попадалось ему вооруженных людей  воюющих как на одной, так и на другой стороне.  Пожар братоубийственной войны, так или иначе, охватил всю страну.  Под видом странствующего ученого, иногда торговца, иногда воина наемника, Степан беседовал с разными людьми. Степа понимал, что большинство из них  так и не поняли, за что воюют и с кем, чудовищность всей ситуации, и её масштабы, ужасали  Степана. Он как мог, объяснял этим людям, к чему приведет их нелепая борьба, что   необходимо прекратить убивать и грабить.   Для  исправления всего что, было, неправильно необходимо было  принимать, иные, мирные меры. Он призывал не слушать бунтарей призывающих полностью,  разрушить старый миропорядок для того, что бы начать строить новый.
Однажды в лесу, Степан столкнулся с отрядом бывших наемников из Свободобратии и их  атаманом Варяжько. Оказывается  Свободобратия,  было государство распологаяющеся на соседнем материке состоявшее в основном из народов  славянского типа. Это были храбрые воины, основным занятием  которых, было земледелие и скотоводство. Соседний материк,  разделенный на три части широкими полноводными реками,   изобиловал заливными лугами, и невысокие горы плавно переходили в  широкие степные равнины и в дремучие леса,  изобилующие  зверем и птицей.  Многоплеменный союз, возглавлял совет Кнезов,  верховных правителей родов и народов.   Избирался  старший Кнез, наиболее мудрый, способный решать споры не только внутри  племени, но и всего союза племен он и руководил советом, пока не становился, неугоден обществу.  Странное это было государство,  границы его были размыты, народ переселялся из одного конца материка в другой, когда хотел,  женился и выходил замуж за кого хотел, на одной стороне материка моногамия, на другой полигамия.  Речь их от постоянных переселений, сильно смешалась, за много лет сложился вполне понятный во всех государствах и землях Посполиттии язык,  «говор», как говорили местные.   Строили города, сами их разрушали, когда воевали,  мирились, снова строили. Наводили мосты  и сами их, рушили, пили крепкое вино, которое другие народы звали горючей водой,  дрались постоянно если не с соседями то между концами одного города, уж точно, верховские били низовских. Национальной идеи не имели вовсе, тоесть она периодически появлялась, когда на их земли вторгался враг. Сразу прекращались все внутренние распри.  Посполиты собирались, осмысливали все, немного грозно кричали, затем все вместе дружно били захватчиков, после победы некоторое время жили мирно, потом снова дрались.   Так или иначе, все они были ветераны, каких либо войн, либо внутренних либо внешних. Каждое поколение их прошло, через какое ни будь побоище. А в основном  народ был покладистый и мирный как осенний медведь.  На материк, который манил богатством  степных, жирных, земель, и подходящих  для пашен степей   с удовольствием приезжали,  и приплывали  эмигранты из других государств,  даже далекие островитяне, с черной, как ночь кожей,  оседали здесь.
Постепенно и они становились такими же посполитянами, а в третьем поколении,  уже так же лихо скакали на конях по степи и пили горючую воду, а их дети дрались плечом к плечу с коренными, посполитянами считая и себя таковыми по праву.
Варяжько атаман и бывалый воин, вышедший в люди лишь благодаря своей прирожденной смекалке и природному чутью, сколотил в свое время отряд отборных  молодцев три тысячи к ряду, один одного проще. Что не воин то и казак. Чубы длинны, сабли востры, морды злы, все в шрамах.  Про таких  говорят из под стоячего подошвы спорят. И нанялся в личную охрану к императору дракону. В тот самый момент, когда настала священная разборка, призванная стать моментом истины, для угнетенного народа Ху-Ан-Хана. Варяжько с отрядом сопровождал императрицу, жену императора на север в гости к двоюродному брату императора.  Так что когда возвратившись в столицу, и обнаружив там бунт, и  анархию по всей форме. Варяжько и его отряд очень расстроились. Схватились, было за сабли, прорывались к горящему дворцу. Но где там.  Пришлось ему выводить своих воинов. Дальше было проще. Покрутились казаки по провинциям, окружавшим столицу, помогли, конечно, кому чем, кому спастись от праведного гнева народного, кому в отряды уйти. Сами же решили остаться посмотреть, чем дело закончится.
Их то и встретил Степан в лесах на пути, а Шриманку.
-А постой-ка дядя.  Куды прешь? Спросил голос из ближайшего куста.  Степан приостановился,  затем приглядел невдалеке подходящий пень, просто подошел к нему и присел, устало, закинув ногу на ногу. Деловито снял сапог, почесал пятку, эдак с удовольствием. Голос уже с оттенком интереса продолжил.
-Силен. Ты дядя не из наших будешь, не из Гарповских. Те тоже не больно то  разговорчивы.
-Не-а,  не из ваших, хотя из таких же шустрых, вон как тот, что за деревом из лука в меня целит. Или  из тех, что пытается ко мне со спины подкрасться. Луку наелся  с салом и думает незаметный.
Тот казак, что медленно крался, заходя со спины Степана, на миг остановился и, махнув рукой, прыгнул. Однако там где сидел Степа, остался один пень, и  лихой казак с маху стукнулся об него, волосатой грудью. Нервы второго тоже не выдержали, и он пустил стрелу в тот момент, когда Степан вставал с пня.   Но и тут что-то, не сработало, Степан, не делая резких прыжков, и без лишней суеты, поймал стрелу возле самого своего лица. Стрелок недоуменно посмотрел на свой лук и потянулся за второй стрелой, однако когда он вскинул глаза, что бы прицелится, Степан уже стоял рядом и держался за его лук левой рукой. Глаза казака полезли на лоб. Да и как не полезть только что противник сидел на пеньке в десяти шагах от него и вот уже отбирает  у него лук.  А другой рукой, вынимает из  за его же  кушака, острый нож и вот,  вот  пырнет  в живот. Его товарищ,  обнимая пень, хрипел от подбитого дыхания, все легкие отшиб.
-Ну, чо, вы все такие суетливые то?  Втыкая нож в ствол сосны, сказал Степа. – Нет,  пригласить путника к костру, покормить,  чарку другую налить.  А вы сразу из лука палить. Ты вот и стрелять то, поди, неумеш,  а туды же.  А этот, давай с пнями бороться. Эй, друг.  Отдышался?
Казаки выходили из засады, молча, удивленно глядя на Степана. Наконец один видать старшой сказал.
-Он! Ей Богу он.  Ихний Шива, значица.  Ну, про которого все местные твердят. Лихо он тебя Петро.  Да и ты Сябр,  тоже хорош. 
-Молчи уж.  Ответил едва пришедший в себя и отдышавшийся казак. 
Степан сидел на том же пне и снимал второй сапог. Казаки подошли поближе. Старшой сказал.
-Бувайте здоровеньки, ваше благородие Шива.
-Да не Шива я. Это меня так местные прозвали. А для вас  Степан,  просто Степан безо всякого благородия. Понятно.
-Понятно чо не понять-то, если так объясняют. Сказал, потирая ушибленную грудь, казак.
-Мне бы с вашим атаманом погуторить? Сказал, наконец, напялив сапог Степа.
-Пойдем уж вашбродь, Степан. Предложил Старшой.
Варяжько встретил Степана сидя на огромном валуне, укрытом шкурой молодого бычка. Внешность у Варяжько была во истину легендарная. Представьте себе сорокалетнего мужчину, косая сажень в плечах облаченного в синий шерстяной кафтан, подпоясанный широким позолоченным кушаком, на котором висели широкие же ножны украшенные серебром и камнями,  в которых покоился гигантских размеров тесак. На ногах атамана были одеты такие же синие шерстяные шаровары и сафьяновые сапоги со шпорами.  На голове Варяжько кроме длинного закинутого за ухо чуба,  золотого кольца в правом ухе, и черной повязки закрывавшей пустую глазницу, небыло ничего. Зато уцелевший, пронзительно голубой глаз  сверлил  пространство как заправское сверло.
-Ну? Задал вопрос казакам  Варяжько.
-Да мы ето, да мы, в общем, Шива пришел. Ответил, опустив глаза, Старшой. Странно было видеть  такого дядю опускающего глаза в полном смущении.
-Ну, и пришел. А вы чего?
-Да мы все как вы велели. Приняли, поздоровались, порасспросили кто да зачем.
-Ладно, вижу как пораспоросили. Ведите гостя.
Степан подошел к камню весь такой важный, значительный. Минуту смотрели друг на друга, ломали взглядом. Со стороны казакам казалось, что два огромных зверя встретились  и теперь выясняют крепость нервов друг друга.
-Да.  Наконец сказали в голос.
-Мы, конечно, всякому верим, люди малограмотные, темные. Шива ты там, не Шива. Позволь проверить? Сказал Варяжько.
Степан понял, что  Варяжько хочет учинить ему испытание на прочность. Что сделаешь так принято, у настоящих-то. Хошь не хошь, а кузов полезай, раз груздем назвался.
Степа, с видимым безразличием пожал плечами.
-Ну, надо  так надо, и я заодно погляжу, на что местные казачки сгодятся.
Казаки зашумели от такого пассажа.  Однако Атаман, повел вдоль линии, своим единственным глазом и общество тут же притихло. Мигом очертили  огромный круг, Казаки разожгли костер и теперь засыпали кромку круга тлеющими углями, Степан и его первый противник оказались в центре мерцающего, потрескивающего огня. Противник Степана,  снял с себя нагрудник из стали,  и остался  лишь в штанах и рубахе. Степа проделал тоже, только нагрудника у него не было, поэтому он просто снял и рубаху, оставшись по пояс обнаженным. Казаки одобрительно загалдели. Степа, повернувшись лицом на восток, громко сказал.
-Я Степан, призываю честных богов в свидетели. Пусть правда будет, а кривда сгинет.
И, повернувшись к противнику, двинулся на него с опушенной к земле саблей.
Противник его, среди казаков войска Варяжько, был отличным рубакой,  жилистый, среднего роста, опытнейший рубака и пролаз,  в прошлом конокрад и разбойник. Он медленно двинулся на Степана  готовый нанести смертельный удар. Степан не дал ему атаковать первому, сабли,  заплясали свой смертельный танец, превратившись в мерцающий вихрь вьющийся вокруг сражавшихся.
Звон сабель слился в единый гул, металла казалось кто-то большой, точит на каменном круге медную болванку.  Многие схватились за зубы.  Скрежет сабель заставил о них вспомнить.
Наконец противник устал. Степан понял это и стал сбавлять темп. Противник, остановился, Степа тоже. Казак выронил саблю из онемевших от усталости рук и, пошатнувшись, упал лицом в землю.
Казаки, подбежав, подняли его и начали осматривать. Наконец один из них, закричал обществу.
-Целый, как есть целый. Только спит как сурок. Унянькали дитятко, засопело.
В круг с согласия атамана шагнул другой казак, широкий словно сарай, здоровый, словно бычок трехлеток.  Кулаки что твоя кувалда,  и имя у него такое же  Куваль.
Куваль приближался к Степану,  решив покончить дело сразу,  кулак его   метил прямо в челюсть. Удар был выверенный, четкий, такими ударами Куваль валил бычков, у себя на родине в  имении кнеза Богодула. Степан по началу решивший, что Куваль шутейно  бьет, пропустил удар. Однако если бы он в последний момент не смягчил его, уклонившись, то лежать бы теперь Степе  с раздробленной челюстью.
-Ах, вот ты как. Помотав головой, сказал Степан. Ну, держи тогда. И  слегка подпрыгнув, он вложил в свой ответный удар весь немалый вес своего тела.
Куваль секунду стоял, затем пошатнулся и рухнул навзничь. Казаки снова подбежали к лежащему второму собрату и  отнесли его в  сторону.
Варяжько сказал.
-А на коне слабо?
-Давай коня.  Все еще приходя в себя от удара Куваля, сказал Степа. Подвели двух норовистых коней. Кровь у них, что жидкий огонь.
Степан подошел к скакуну,  и прыгнул ему на спину, не коснувшись стремян. Конь готовый взбрыкнуть, вдруг замер, превратившись в скалу.  Степан наклонился к его уху и прошептал.
-Веди себя каурый как должен, отъедим подальше, поговорим.  Конь скакнул, взбрыкнул, пытаясь сбросить чужака. Надо сказать, что до этого на него ни кто не решался сесть. И казаки, перемигнувшись, привели его именно Степану. Каурый и седло то терпел на себе едва час другой не то, что седока. Теперь почувствоав на себе Степана каурый в первый раз в жизни серьезно испугался.  Что не говори,  до этого на него садились люди, хоть порой и опытные всадники, но все же люди. А Степа был оборотень, при чем очень странный. Обликом человек, а  природой в него была заложена волчья суть. Каурый струсил и если бы Степан его не предупредил, он бы упал со страха. Теперь ободренный Степаном он исполнял пантомиму, изображая норовистого коня. Казаки заулюлюкали, и лошадки сорвались и помчались, словно ветер вокруг леска вдоль речки задание было такое, проскакав вокруг лесочка вернуться на поляну возле скалы, у которой сидел на камне Варяжько. Сказано, сделано, Каурому небыло равных с в скорости просто он сам не знал об этом. Когда Степан сдавил ему легонько ребра, он полетел словно ветер. Впрочем, оторвавшись от соперника, Степан придержал его и сказал.
 -Не пугайся каурый, я тебя есть, не буду. Я коней люблю, был у меня конек горбунок,
между прочем самый настоящий сын зори, небесный конь. Теперь, подобный облаку летает в поднебесье, украшая небеса моего мира.
-Я  сразу понял, что ты необычный оборотень, и по началу здорово испугался, все поджилки затряслись. А ты ничего, коней понимаешь. Ответил Каурый. Да еще красиво сказать умеешь.
-Хочешь Каурый подружимся с тобой, повоюем в этом мире вволю, поскачем с ветром в перегонки.
-Давай. Я всегда думал, что мне в жизни выпало необычного седока на себе возить.  Вот и вышло, что я тебя встретил. Ответил задумчиво Каурый. На том и порешили, вернулись к камню, и казаки встретили их одобрительным гулом.

Глава 21  Храм Черной Благодати.
Варяжько долго и подробно рассказывал Степану о том, что произошло в государстве, о  том, как готовился заговор, как он рос словно гнойник. Как император дракон боясь за свою любимую жену, и детей, отправил жену  в северные провинции, а вот детей отправить не успел. Степан же познакомил его со своим планом свержения революционного правительства.  Очень расстроился Варяжько, когда узнал, что не уберегли сына императора. А вот тому, что жив сокольничий, обрадовался несказанно.
Конечно, до  его отряда доходили слухи, что кто-то пытается придушить революцию в столице, да еще довольно успешно и про то, что  появился человек, который знает, как добиться восстановления монархии тоже слышали.  Местные называют этого человека Шива разрушитель, а черные монахи даже предложили за его голову хорошие деньги.
Только Посполиты этих монахов послали. Сказали мы, мол, императору клятву дали, и пока хоть один человек из его семьи жив, слову своему верны будем.
Порешили Степан с Варяжько так.
Варяжько, соберет отряд  сторонников императора, сколько можно больший, и пойдет за императрицей, а через два месяца придет под стены столицы. Для объединения с войсками, которые сумеет собрать дон Педро и приведет ЛиШеен с Аскольдом.  А Степан тем временем смотается в монастырь ордена черных меченосцев и разберется, сколько и в какой монете за его голову назначили.  Приняв такое решение,  два дня погуляли.  Пили горючую воду, которая на поверку оказалась крепчайшим самогоном и называлась до боли знакомым названием «Горилка».   Успели немного подраться, в общем, расстались близкими друзьями, как это принято среди настоящих.
Степан отправился к восточному побережью материка, а Варяжькин отряд  отправился на север. Две тысячи казаков уходили,  что бы стать ядром  крепкой армии северян, сторонников монархии и порядка.
Оставшись один, Степан стал думать. Медленно перебирал ногами Каурый,  теплый ветерок чужого мира нес запах хвои, щебетали глупые птахи в листве. – Снова я впутался в какую-то нелепую историю, проблемы совершенно чужого мира  затянули в водоворот событий,  чувств.  Новые лица, взять хотя бы этих казаков.  Мужики как мужики дерутся в чужой стране, за чужую власть  и благополучие, причем делая это со всепоглощающим оптимизмом, отдаваясь решению чужих проблем, мало того рискуя самым дорогим, жизнью.  За что? Почему их глаза светятся каким-то, неподражаемым огнем.  Аскольд беззаветно влюбился в принцессу, другой бы постирался умыкнуть её, да и дело с концом. А этот ведь хочет не просто взять её, он хочет большего, хочет справедливости, он решил что, добившись справедливости, он добьется  и любви.
Или дон Педро, скользкий тип, примитивный вояка, прошедший Крым и Рим, и поповскую грушу. Почему он  впрягся в воз чужих проблем и самоотверженно, скрепя зубами тянет его. Мало того он еще и язык учить стал.  Видно люди, которые встретились мне. Думал Степан. Очень непохожи на  людей двадцатого века,  которых я знал. Те какие-то вялые, опущенные, перестройкой.  Предпочитающие не замечать страдания других, и проходящие мимо лежащего, предоставив ему самому решать свои проблемы. Неужто, так измельчал человек.  Неужто, что бы  понять истинный смысл бытия, человеческого, мне нужно было вытравить из себя все привязанности и понятия морали нашего мира, нашего времени. Почему в наше время ни кто не поднялся и не заревел благим матом, когда удельные князьки единым росчерком пера уничтожили огромное государство, унизили три братских народа, поставив, их друг против друга.  Почему мы, имея, единые корни и единую культуру, которая формировалась тысячелетиями, позволили растоптать  самое дорогое. Дружбу, любовь правду. Здесь люди бьются за чужой мир за счастье и благоденствие, совершенно чужой культуры, а мы позволили попрать свою.  Чувствовал Степан, что нравятся  ему эти люди, вселяют он в него надежду, наполняют его неведомой энергией жизни, а бытье его смыслом. Пусть будет что будет, буду вмешиваться во все. Потому что бороться за правое дело надо, надо потому что иначе нельзя иначе незачем быть рядом с такими людьми.
Вот такие мысли крутились теперь в голове нашего неутомимого Варвара, волка оборотня по имени Степа.
Впереди лежал путь к храму, неведомому храму черных всезнаек, которые могли, но не захотели, знали да не предупредили.  Теперь, когда прекрасное государство легло в руинах внутриусобной воины, они  вместо того что бы помочь, остановить поток льющейся крови и слез, стараться помешать это сделать ему.
-Трудный у нас с вами будет разговорчик, господа цветные монахи.  Сказал в полголоса Степа.
Цитадель черных монахов названных та к вовсе не, потому что покланяются  темным богам.  Просто в отличие от их белых или светлых собратьев, эти служители единого на весь материк культа,  считают, что необходимо создавать трудности в жизни людей, якобы эти трудности закаляют характер человека.  Причем последний, должен испытать как можно больше именно моральных потрясений и переживаний, для того, что бы его путь  после смерти был наиболее короток. Эдакое самоистязание при жизни, для того, что бы облегчить посмертное существование. В идеале земное существование человека должно напоминать ад.  Сейчас кода в стране с единственно устойчивой экономикой, стране,  «полная чаша», как называли Ху-Ан-Хан соседи, разразился кризис, вызванный отчасти их стараниями, поскольку сам Шен-Цун-Г был ярым сторонником  душевного самоистязания, и его фанатический порыв превратил некогда процветающую Ху-Ан-Хан в кипящий котел боли и всенародного гнева.  Можно сказать, что религиозные амбиции черных последователей истины, были удовлетворены, в монастыре уже готовились списки страдальцев  прижизненно испытавших муки разорения и голода, а затем и отчаянья смерти. Кстати сказать, многие в этих списках были еще живы, и скрывались в лесах и пещерах, готовя благодаря стараниям ЛиШеена и его спутников, свержение режима Шен-Цун-Га. А вмешательство Степана вообще грозило  скорым прекращением всего праздника боли.  Степан, не зная о решительной и подлой роли  монахов черного толка в  происшедшей в стране революции. Стремился ускорить процесс свержения революционного правительства. Стараясь, тем самым вернуть страну на рельсы устойчивости и мира. Не попади  в мир Ху-Ан-Хана, странная компания, некому было бы организовать достойного сопротивления.  И страна постепенно скатилась бы в пропасть сплошных страданий,  вызванных репрессиями  Шен-Цун-Га.  Любовь, возникшая между Аскольдом де Браном и принцессой Ши-Лань, оказалась первой ступенькой на пути Степана. Сам некогда испытавший утрату любимой, он все еще переживал  и всякое напоминание, связанное с этим событием вызывало в его сердце гнев, смешанный с оглушительной болью. Он  отнесся к  чувствам молодых людей с глубоким сочувствием и сопереживанием. И поначалу просто хотел помочь воссоединению двух сердец наделенных великим даром любви.  Теперь к этому желанию прибавился праведный гнев, который он  испытал, проявив сочувствие к обманутым гражданам Ху-Ан-Хана. А начав борьбу он привязался к своим спутникам поняв всю праведность их борьбы. Что ж таковы были убеждения  странного Существа по имени Степан. 
Вот и настал день, когда высланный на встречу ему отряд до зубов вооруженных монахов, должен был встретить его в засаде, на подходе к монастырю. Степан знал о готовящемся на него нападении,  ведь он теперь еще и экстрасенс, тоесть маг, хотя в полной мере ни разу не применявший своих способностей.
Каурый вошел в ущелье тихим шагом, и остановился  возле ручья. 
-Слушай хозяин, а мы окружены.  Вдруг развернув умную голову, сказал конь.
-Знаю родной,  знаю.  Они вокруг, прячутся за скалами.
Началось.
Сначала монахи стреляли,  интересные у них были стрелы короткие, тяжелые, медные болты с железными наконечниками. Залп за залпом неслись он к кружащемуся Степану.  На месте где он только что был, вдруг  возник вихрь, магический вихрь, выматывающий силы. Стрелы сталкивались с ним и разлетались в стороны, словно перышки птиц на ветру. Степан кружился  до боли, сжимая вокруг себя пространство, он использовал гравитационные поля, просто  их потоки  разобщенные и недолго живущие, сила его мысли скручивала в тугие спирали, противоположные по значению. Они меняли амплитуду и частоту с немыслимой быстротой. На смену одним вихревым потокам, вставали другие. Пространство то сжималось вокруг него, то становилось упругим, не позволяя медной смерти, коснуться его тела, стрелы меняли траекторию полета, столкнувшись с шаром из полей, они уходили по касательной, врезаясь в камни и  прибрежные кусты. Каурый почуяв залп, стоял, укрывшись от стрел под скальным навесом. Да и монахи не стреляли в коня.  Наконец они поняли всю тщетность залпов, да и стрелы, заготовленные для встречи Степана, иссякли. В ход пошли мечи и другие, колюще режущие предметы. 
Воины монастыря скакнули из за скал, словно клочки черного мрака. Они оказались, подвижны, очень подвижны, ежедневные занятия с мечами оказались, весьма, эффективны. Что не говори, а фехтование у черных было одной из основных дисциплин.   Степан бился посохом, стараясь по возможности не убивать, просто его враги падали оглушенные. Он работал в режиме волчьих чувств, чуть опережая противника. Но силы его после вихря всеже быстро утекали. Нужна была краткая передышка. Монахи словно почуяв это, усилили свой натиск. 
Тут скалы огласились победным криком. В ущелье вбегал отряд остроухих. Они напали на  ничего не ожидавших монахов внезапно, орудуя своим хорошее сбалансированными саблями, они начали  теснить воинов монастыря. Много лет исправно служили остроухие черным братьям, влача жалкое существование в пещерах на склонах гор.  Из поколения в поколение они исполняли их волю. Неся крест страданий и нищеты. Они  в тайне завидовали людям, живущим в долинах, и городах, потому что те жили более мягкой, по их мнению, жизнью, имели право свободной торговли, любви и другие блага цивилизации. Народ остроухих жил под не ослабиваемым влиянием монастыря,  неся моральную повинность. Хотя в его памяти остались и другие хозяева, которые, были ласковы с ними,  правда, считая их народ чем-то вроде домашних зверушек.  Сейчас, когда вернувшийся из похода остроух, поведал им о том, что монахов победил человек, который до этого говорил с ним на равных, и не просто говорил, а  говорил как те древние. Остроухие, решили  пойти против монастыря, с его извечным унижением и пытками.
Монахи отхлынули, оставив своих, раненных и убитых.  Воины монастыря лежали  вперемешку с убитыми остроухими. Весь берег ручья был усеян, телами сражавшихся. На Степана вдруг навалилась усталость и тоска. Монахи бежали, и остроухие собрались вокруг него,  ожидая его решения. Степа устало прислонил ставший вдруг неимоверно тяжелым посох к камню, и сказал.
-Соберем раненных и убитых негоже им лежать здесь на камнях, разведите костры. Сам он сел, прислонившись спиной к камню, и задремал.
Степан проснулся под вечер, голодный как волк.  К нему подошел старейшина Остроухих, Загорян как они себя называли, так как считали, что их родина лежит за горами разделяющим материк надвое. Старый воин он выглядел крепким,  словно окружающие скалы.  Степан спросил его. - Что с мертвыми и пленными? 
-Мертвых мы предали огню, а живые вон там сидят, ждут, когда ты проснешься. Степан глянул на монахов, они сидели крепко связанные, но умытые и перебинтованные.  Степан подошел к ним.
-Кто у вас здесь старший. Монахи хранили гордое, молчание.
Наконец один едва шевельнул бровью.
-Вы будете отвечать? Впрочем, это не важно.  Я вас отпускаю, идите с миром и предайте своим, что не надо больше жертв, хватит проливать кровь. Я иду, что бы поговорить. Монахи встали. Степа кивнул на веревки, что связывали им руки. Загоряне распутали их.
-Идите. Степа кивнул в сторону тропы. Монахи смотрели вопросительно на того, что стоял напротив Степана.  Степан отвернулся и пошел к костру, опираясь на свой боевой посох.
Воины монастыря  развернулись как по команде и зашагали в горы. И лишь их старший негромко сказал.
-Не мы принимаем решения, но скажу одно, мы тоесть все кого ты пощадил, не подними  против тебя меч. Степан вяло махнул рукой.  Мол, раньше надо было думать.
Загоряне жарили на углях каких-то птиц по виду напоминавших уток, пахло одуряюще, вкусно. Степан вдруг почувствовал себя совсем, голодным, коня бы съел. Кстати, а где Каурый?  Ага вон стоит что-то жует уже, во лошадь, не конь а жвачное животное, все время что-то жрет.
Когда голод был утолен, староста спросил Степана.
-Куда теперь пойдем?
-Вы к себе домой, к женам к ребятишкам.  А я к этим черным. Не договорили вроде.
-Нет,  мы пойдем с тобой. Будем говорить с главным настоятелем.   У нас теперь есть что ему сказать, слишком долго мы молчали, теперь слова созрели, и пришло время говорить.
-Ну, раз вы так решительно настроены, то пойдемте. Степан поднялся  и взял в руки посох. Кто я такой запрещать вам.
-Не обижайся человек, ты победил Глорха и сражался, как снежный  демон, но мы пойдем. Так решили женщины.
-Женщины они всегда правы. Сказал Степа садясь на Каурого.
Отряд двинулся в сторону селения Загорян,  Степан ехал, тихо стараясь не отрываться от пеших воинов. Наконец за очередным перевалом показался высокий склон, испещренный множеством пещер.  «Целый город»  Подумал Степан.
В городе их ждал ужас, страшное потрясение.  В пещерах лежали мертвые, и раненные все они были буквально истыканы стрелами, и мечами.  Даже дети с ними поступили страшнее всего.  Им ломали спины.
Как потом объяснил Степану один из потрясенных такой жестокостью остроухий, для того, что бы перед смертью ребенок испытал наибольшую боль.  Это, по мнению монахов, делалось в крайних случаях для того якобы, что бы на  том свете ему было легко и весело.
Степан стоял, опустив руки среди рыданий и стонов, беснующихся в своем бессилии Загорян. Он чувствовал себя виноватым перед ними.  Ведь это ему на выручку пришли почти все мужчины рода.  И не отпусти и не  поговори он с  первым остроухом может быть вообще ничего не произошло бы.
Внутри Степана образовалась сосущая пустота. Он стоял и смотрел, в голове его крутилась мысль.   «А я с  ними хотел говорить».  Степан вдруг перестал чувствовать себя человеком. В нем проснулся серый, беспощадный зверь, зверь вскинул голову к небесам и завыл. Завыл страшно, протяжно, так как воет волк, потерявший всех своих волчат. В этом вое сплелось все воедино, и гнев и жалость, и вызов, вызов монахам. Те, кто его слышал, вдруг поняли, что Степан теперь жаждет смерти, много смерти месть его не знает границ. Загоряне тоже слушали этот вой. Он вошел в их сердца, навек оборвав нити страха. Они тоже стали зверьми полными мести  и  гнева. Вот так и стояли остроухие люди и среди них на возвышенности огромный серый волк, бросивший вызов судьбе.
Вечером, придав мертвых огню, Загоряне, наточив сабли,  и скинув перед боем с себя рубахи, стали в круг и  начали танец мести, и печаль мерно стучали по камню их сапоги, набирая скорость,  они молча скакали, взявшись за руки, Степан скакал  вместе с ними, вобрав в себя ритм их последнего танца. Потом отряд побежал  в горы туда, где находилась цитадель воинов монастыря мечей.
Чтобы войти в храм черной благодати паломник должен испытать телесные страдания по этому к входу в монастырь вели шестьсотен ступеней усеянных мелкими шипами такими, что превращали ноги паломников в кровавое месиво, прежде чем они входили в ворота. Но и тут их мучения не прекращались, они должны были взвалить на себя огромный валун, и нести его по бесконечно длинным переходам, к алтарю бога, который все созерцал и страдал сам, сам в свое время он избрал путь нищего странника, и, удалившись в леса,  обрел там божественную мудрость.  Но люди, в конце концов, извратили все по своему впав в очередное заблуждение.
Теперь, когда отряд Загорян во главе со Степаном  приблизился к  ступеням, их встретил отряд монахов с пиками и мечами на перевес. Но Загоряне уже перестали чувствовать страх, перед ними, что ж они сами добились этого,  надеясь устрашить горцев. Волна ненависти смела воинов, словно водоросли смывает прибой, с песчаного пляжа.  Степан остановился возле ступеней. Загоряне, оказывается, были готовы и к этому у каждого из них в руках вдруг оказались железные стельки, нашлись такие и для Степы. Миг и отряд спешно поднимается по шершавым, шипастым ступеням. Их встретили редкими залпами, короткие стрелы монахов несли смерть,  но все-таки Загоряне  шли, шли, срубая, ненавистные лысые головы с плеч, пытавшихся защищаться монахов Загоряне, неплохо владели своими саблями. Монахи, конечно же, лучше, но Загоряне побеждали.
Побеждали потому что пришли не сражаться, проявляя свое умение фехтовать, а потому что пришли убивать.  Тоесть они не исполняли больше ритуалов, и отбросили в сторону благородные жесты, они мстили, собирая кровавую жатву.  Степан видел, как тают их ряды, а воинов монастыря в каждом зеле за каждым поворотом становилось все больше и больше. «Эх, щитов нет».  Думал Степан.
До дверей главного зала оставалось совсем не много когда позади, раздались громкие шаги. Монахи и Загоряне остановились, слушая грозную поступь. В зал вошло существо, воистину величественное и прекрасное. Его голос прозвучал в залах обители, словно раскаты грома.
-Сложите оружие. Сказал титан, по его одежде бежали языки пламени.  Я посланец бога.  И пришел, что бы судить вас всех, осквернивших дом творца, и нарушивших его законы.
Его лик прекрасный и величественный, был печален.  Золотые словно пшеничная солома волосы ниспадали на плечи широкие словно скалы.  В руках существо держало пучок колосьев риса и ячменя. 
Монахи, выпустив из рук оружие, пали ниц. Двери главного зала отворились, и в них появился настоятель. Старый монах, облаченный в шелковые одежды, опирался на посох  из красного дерева, увенчанный черным прозрачным камнем. 
-Ты много лет, заблуждался. Но теперь ты преступил последнюю грань.  Ради твоих амбиций погибло много людей,  и погибнет еще больше.  Ты призванный соблюдать равновесие между добром и злом, нарушил его, впустив зло в этот мир. Произнесло существо, указывая пальцем на настоятеля.
-Но я лишь соблюдал заповедь, говорящую о том, что человек должен страдать, ведь тот, кто страдает, спасается!  Воскликнул, падая на колени, монах.
-Лишь тот спасется, кто сам избрал путь страданий и самосовершенствования. Ты же убил, заставил, испытать страдания, невинных детей и женщин. Тех, кто много лет доверял тебе. Следовал за тобой.
-Но ведь они были не люди! Продолжал настоятель.  Его борода слиплась от пота. Пот ручейками стекал с его головы. Его трясло, он выронил волшебный посох из рук.
Существо светилось,  страшным огнем горели его глаза. Наконец оно подняло пучок колосьев и направило его на монаха. Настоятель пал ниц, и жалобно запричитал, однако существо не становилось, из пучка вдруг ударила молния,  настоятель превратился в кучку пепла.  Ангел, а это был, скорее всего, он повернулся к Степану и посмотрел ему в глаза.
Степа выдержал этот взгляд. Минуту они ломали друг друга глазами, потом  гигант сказал.
-Не могу сказать, что ты прав, но понимаю, что иначе было нельзя. Будь я на твоем месте я бы,  сделал именно это.
Степан кивнул, мол, и на том спасибо. Гигант добавил.
-Уйдите из храма все.
Луди и Загоряне,  стали выходить из зала, по  мере их ухода стены, за их спинами рушились. К тому моменту,  когда все уцелевшие вышли, монастырь был полностью разрушен.  Гигант остановился.  По мановению его руки ступени очистились от шипов,  а трупы, устилавшие ступени превратились в пепел.
-Что дальше? Просто спросил Степан.
-Ничего. Ответил ангел.  Иди своим путем. И не совершай ошибок, которые совершили эти. Он кивнул себе за спину. – Они подменили  истинные ценности ритуалами,  оправление которых стало для них фетишем.  Будь, осторожен выбирая  путь. Прощай, живите в мире и согласии.   


ГЛАВА 22  Победа.    
В столице произошли перемены. Слухи о том, что храм страданий разрушен,  и разрушен не просто,  а при вмешательстве самого карающего ангела, посланца бога. Привели народ в полное замешательство. Многие  из людей и без того,  терзавшиеся сомнениями по поводу своей правоты, вдруг осознали всю глубину бездны, в которую была втравлена страна. Шен - Цун-Г, совершенной печали, утратив смысл своего существования  и видя к чему, привели его разрушительные действия,  совершил  трусливый поступок. Он просто повесился однажды утром на пеньковой веревке в царской уборной.
Его сторонники в единый миг лишились поддержки жителей столицы и близь лежащих городов. Этому немало способствовали слаженные действия сторонников монархии, возглавляемых, в отсутствии ЛиШеена,  доном Педро де Санчесом.  Которые сумели организовать грамотное, партизанское движение, по сценарию Степана.  Революция страданий,  захлебнулась в самом начале, лишившись своего лидера и тех, кто на самом деле организовал переворот.  Черная благодать расползшаяся по всей стране и учинившая смуту, больше не находила поддержки среди населения.    В этот-то момент и  к столице и стянулись войска  которые сумели организовать Степан и его соратники.
Ранним утром армия, состоящая их двенадцати тысяч отборных всадников Шриманкийцев, возглавляемых ЛиШееном и Аскольдом де Браном, встала у северных ворот столицы. С другой стороны  с юга подошли отряды под началом Дона Санчеса и  Степана.   Свободобраты, скакали на резвых конях вдоль стен столицы, оглашая округу боевым казацким кликом. На высоком холме в окружении своих верных защитников в роскошном позолоченном шатре,  на позолоченном  троне восседала императрица, жена убиенного императора дракона. 
Наконец, ворота города открылись и  на встречу штурмующим вышли представители городской управы. Они шли, опустив головы, безоружные и униженные. Ведь несколько часов назад, голодные и доведенные до отчаянья жители столицы, собрались на площади  и подначиваемые шпионами Дона Педро, стали требовать низложения революционного правительства.  Те из друзей и соратников Шен-Цун-Га  кто еще не сбежал, прихватив награбленное в процессе переворота. А оказался верен  идее своего рано ушедшего лидера, вынуждены были принять отставку.  Теперь они шли  подталкиваемые в спины взглядами толпы, ожидающие суда над собой.
Еще вечером предыдущего дня в шатре императрицы состоялся совет, на который собрались все лидеры и организаторы сопротивления.  Возглавляла этот совет сама Императрица. Женщина сорока с небольшим лет, невысокого роста, но прекрасно сохранившихся форм.  Она относилась к той породе женщин, которые до самой старости не теряют своего обаяния,  умна и  очаровательна. В общем, одна из  опасных особ, женского пола, несущих в себе коктейль из сочетания всех женских чар. С первых же минут общения, она покорила полностья дона Педро, Степана и благородную птицу Амия.  Молча, изредка кивая головой эта сильная женщина,  выслушивала доклады командиров сопротивления.  Дольше всех она проговорила со Степаном.
Степана интересовал вопросы её дальнейшей политики,  меры которые она собиралась применить к восставшим.
-Госпожа.  Говорил Степан. Как вы намеренны поступить с бунтарями и горожанами.
Императрица несколько минут обдумывала свой ответ. Степан прибавил.
-Госпожа,  горожане уже и так достаточно наказаны, они испытали тяжесть голода и  анархии, и теперь их желание сдаться на вашу милость и принять справедливый приговор, есть результат их собственного решения. То, что они свергли Шен-Цун-Говцев, говорит об их раскаянии.
-Вы конечно правы господин Степан. Но  они повинны в смерти моего ужа и что самое страшное  сына. И я обязана поступить жестко по отношению к убийцам.
 -Безусловно, Госпожа Императрица. Вы в праве казнить всех. Но я прошу вас, заклинаю, не начинайте с казней.  Народ ждет справедливости,  они простые крестьяне и ремесленники,  в большинстве своем неграмотные, необразованные люди.  Были просто ослеплены идеями,  внушаемыми им черной благодатью.   Теперь они так же беспомощны, они сложили оружие. Поверив мне на данном этапе,   и не начав репрессий, вы только укрепите свою власть. Они ждут наказания, но, получив прощение, они поверят вам больше, нежели вы ожидаете. Ни кто не верен так, как раскаявшиеся. Ибо они стремятся всеми силами исправить последствия своих деяний.   Я призываю вас к миру.  Госпожа.
-Хорошо.  Господин Степан.  Я выслушала вас и подумаю над вашими словами. 
Когда Степан выходил из шатра императрицы, но перемигнулся  с Варяжько.  Единственный глаз, которого вдруг глянул на Степана с пониманием. Степа понял что  атаман, и любимец императрицы сделает все, что требуется, что бы убедить её в правильности слов Степана.  О том, что  Варяжько фаворит  императрицы, Степан узнал еще тогда при их первой встрече. Он понял это по тому, как  атаман вспоминал её, рассказывая о ней Степану.    
Итак, столица была взята без боя.  В страну вернулся порядок.  Откуда-то повыползли спрятавшиеся и уцелевшие придворные и чиновники. Заново организовали департамент городской полиции и стражи порядка.  Начали восстанавливать разрушенные в пылу народного гнева здания.  На поля вернулся народ, и мастерские заработали в полную силу. Императрица распорядилась о взятии кредита  в соседних государствах. На восстановление хозяйства в стране. 
Степан, дон Педро и  все время тоскующий Аскольд де Бран. Отправились в горы, что бы привести в столицу принцессу. С ними  в качестве почетного эскорта и охраны был направлен и отряд из казаков Варяжько.  Дорога была не близкой и все еще опасной. Поскольку, банды мародеров и шайки разбойников все еще свирепствовали на дорогах  страны.
На одном из привалов между Степаном, доном Педро и Аскольдом состоялся такой разговор.
-Благородный сэр Степа. Начал дон Педро. – Что вы намерены делать дальше?
-Не знаю,  дон Педро.  Я  еще не загадывал на будущее. Но признаюсь, мне понравилась страна, в которой я оказался, да и мир, который освещен двумя солнцами, таит множество загадок.  На которые мне хочется найти ответы.  С другой стороны.   Коридор с дверями в иные миры, через который мы попали сюда, манит меня больше.   Ответил Степан.
-То как вы справились с  задачей по восстановлению справедливости.  Восхитило меня и будь вы, сам демон воплоти, я теперь хотел бы побыть рядом с вами подольше.
 -Что вы!  Дон Педро.  Разве можно приписывать все заслуги мне лично. Ведь это вы сами организовали партизанскую войну в столице.  И провели её по всем классическим правилам. Если бы не ваши заслуги  страна еще не скоро, ох, не скоро выпуталась из этого клубка.
-Вы забываете сэр Степан.  Что до встречи с вами я никогда не сталкивался с  бунтам такого масштаба. Я классический монархист и католик. Даже не подозревал, что могут возникнуть такие противоречия в обществе. Признаться, я многому научился за это время. Вы открыли мне глаза на многие недостатки монархии. И на то, к каким последствием могут привести подобные противоречия.
-Что ж, дон Педро я искренне рад за вас.  Как нам быть с нашим влюбленным?
-Теперь, когда все это близится к завершению. Я признаться оказался в замешательстве.  Помните, сэр Степан мы отправились в   экспедицию,  имея конкретную цель. Добыть пресловутый эликсир, для продления жизни некоего высокопоставленного лица из Ватикана.  В свете последних событий. Представьте себе, сэр Степан я усомнился в праведности нашей цели. Тоесть мы с сэром Аскольдом дали клятву. И намерены сдержать свое слово. Но  сэр Степа, это разобьет сердце нашему другу Аскольду.  А мне очень жаль его. 
-Я вас хорошо понимаю дон Педро. И  признаюсь, у меня в голове уже созрел кое, какой план по поводу   этого. В ближайшее время я вас  с ним познакомлю.  А теперь давайте проверим посты и ляжем спать. 
На лице дона Педро появилась хитрое выражение. Он в первый раз протянул руку Степану для дружественного рукопожатия и  торжественно произнес.
-Я рад сэр Степан,  что не ошибся в вас. Примите мою благодарность и признательность. Хоть вы и демон сэр Степа. Но должен признаться, что вы благородный демон. И сэру Богу  нестыдно за ваши поступки.
Следующие две недели прошли почти без приключений, если не считать пары стычек с шайками разбойников, плохо вооруженных и неорганизованных. Степан несколько минут пообщался с их атаманами. После чего  разбойники, в большинстве своем, местные крестьяне,  сложили оружие и согласились вернуться к родным пепелищам.   
В одно прекрасное утро они подъехали к  камню, означающему начало тропы, теперь оставалось только разбить лагерь и терпеливо ждать.  Монахов хранителей  храма пути межу мирами.  Ласковый свет солнц нагревал латы печального и одновременно радостного сэра  Аскольда де Брана. Любимая была недалеко, встреча с нею означала для него возврат к жизни.  А о последующем расставании он пока ни хотел даже думать. 
ГЛАВА  23   Лама Кы.               

Монах появился так же внезапно, под вечер, когда готовящие в лагере ужин казаки и рыцари, совсем его не ожидали. Он проследовал прямо к Степану и, поклонившись ему, тихо сказал.- Нам надо поговорить.
Степа кивну, и предложил ему пройтись до ближайших скал, где их разговор не мог быть услышан другими.
-Мы ждали вас уважаемый Шива.
-Спасибо.
-Теперь, когда вы вопреки нашим ожиданиям и вашим обещаниям, все-таки вмешались в естественный процесс развития событий. Мы понимаем и даже более того осознаем ошибочность принятого нами ранее решения.  Тем  более вам оказали поддержку силы столь могущественные. Он намекал на вмешательство Ангела.  – Мы согласны сотрудничать  с вами.
-Мне весьма льстит такое отношение, вашего ордена, или монастыря, что там у вас.
Но, тем не менее, ваше решение несколько припозднилось.
-Да не скрою, мы не торопились вмешаться в означенные события. Но поверьте, мы искренне желали их благополучного разрешения. К тому же наши черные собратья как, оказалось, играли в них ключевую роль. И теперь мы вроде как должны вам за своевременное вмешательство.
Степану все больше не нравилось выражение то и дело, мелькавшее на лице монаха.
У него вдруг возникло желание вмазать по физиономии этого, скользкого типа. Он с трудом сдержал себя,  и ответил.
-Не то что бы очень, должны, но у меня есть пара тройка просьб, которые вы могли бы выполнить.
Монах скорчил недовольную рожу,  видно  он в тайне надеялся на что-то совсем иное.
Он немного помолчал, затем  ответил.
-Хорошо господин Шива.  Мы согласны обсудить их и если они не покажутся нам  через, чур …….?  То, возможно, мы согласимся помочь вам.
Степан,  тщательно взвесил каждое слово, прежде чем начал говорить.
-Я  и мои местные друзья хотим, что бы один из рыцарей остался здесь навсегда. Это первое. Второе, вы тоесть ваш монастырь, всеми силами будет стремиться помочь укреплению власти  императрицы,  и сделает, так что бы мир и спокойствие воцарились на землях  её государства.  Нужно что бы вы вели запись всех исторических событий, и мало того сделали её доступной для народа. Третья просьба  имеет, более личный характер.
-Я прошу вас, предоставить мне и моему другу дону Педро пройти через долину в пещеру с дверьми в иные миры. Ну, вот, пожалуй, и все. Если не считать того чтобы вы, покопавшись у себя в закромах, обнаружили там небольшой пузырек с эликсиром, продлевающим срок жизни. Это почему-то очень важно для моего друга дона Педро.
-Хм…. Сказал монах, теребя свою бороду.  Кое-что я могу пообещать вам прямо сейчас. Например, ваш друг останется, этого хочет не только он. Об этом мечтает ещё один человек в этом мире. С вашим отбытием мы тоже не будем медлить, это как вы понимаете, даже доставит нам несказанное облегчение. Потому, как вы есть один из факторов вносящий определенный диссонанс. С эликсиром проблем тоже не будет.  Мы дадим такое количество этого вещества, которого хватит на, несколько тысячелетий жизни. Хотя зачем человеку столько. А вот с ведением исторических хроник?  Вы считаете, что в нашем мире не ведется подобных записей. Просто ни кто не думал делать их достоянием общественности. В храмах находиться библиотеки, в которых при желании можно найти  немало интересного. Но до сих пор считалось что разглашение,  каких либо знаний вызовет ненужный ажиотаж.  Но мы согласны подумать об этом.  В свете последних событий к вашему мнению, пожалуй, стоит прислушаться. 
-Будем считать, что мы с вами договорились, святой отец. Сказал Степан, глядя монаху в глаза. – Когда принцесса будет  здесь?
-Она уже здесь. Неужели вы думаете, что её можно было чем-то удержать,  когда она узнала  о том, что за ней приехали, да ещё кто приехал.
Они пошли обратно в лагерь, где уже слышны были приветственные крики  казаков и  радостно-победный вопль сэра Аскольда де Брана.  Степан отозвал в сторонку Дона Педро и  сотника казачьего  отряда  и о чем-то долго с ними беседовал.
Солнышки уже окончательно сели за скалистый горизонт когда, монах, засобиравшись, сказал.
-Пора, господа.
Дон Педро де Санчес отправился  искать прогуливающихся вокруг лагеря, сэра Аскольда и принцессу. Влюбленные бродили, взявшись за руки не замечая никого вокруг. Сэр Аскольд нежно сжимал в своей грубой ладони, привыкшей к рукояти меча  тонкую ладошку принцессы Ши-Лань.  Они о чем-то ворковали, при чем сэр Аскольд даже умудрялся правильно выговаривать слова  на местном диалекте.  Принцесса изредка посмеивалась, глядя ему в глаза. И этот смех звучал, словно колокольчики  фей.
Дон Педро возник передними неожиданно и громко спросил.
-Что вы думаете за эту чертову погоду благородный мой сэр. Не правда ли прекрасная нынче луна. Клянусь причиндалами всего христово воинства. Что таскалась в Палестину.
Сэр Аскольд де Бран, от неожиданности отвесил челюсть, и пока он пытался осмыслить, что же все-таки сказал дон Педро. Кто-то,  несильно ударил его  рукояткой сабли по затылку. Ноги сэра Аскольда подкосились, и доблестный рыцарь потерял сознание.
Степан в этот момент ласково зажимал ладонью, рот принцессы.
-Не шумите милая. Не шумите. Мы вовсе не хотим убивать или похищать вашего драгоценного рыцаря. Вовсе, даже наоборот мы хотим, что бы он остался с вами.  И вот еще передайте ему эту записку, когда он очнется. Быстро почти скороговоркой проговорил Степан. 
Казаки тем временем для надежности вязали  Аскольда де Брана веревками.
Степан  и  Дон Педро немного постояли над недвижимым сэром Аскольдом, и  дон Педро сказал, перекрестив его. 
-Благослови вас господь сэр Аскольд. Будьте счастливы в этом странном мире, где господь сподобил вас найти свою любовь. Я и сэр Степан выполним то, что было поручено вам. Клянусь всеми……
Тут Степан оборвал этот трогательный монолог, сказав.
-Вперед дон Педро, время не ждет.  Нам надо идти.
Он зашагали по тропе  вверх, вслед за монахом. Степан, опираясь на длинный посох, а Дон Педро то и дело оглядываясь назад.  Но пейзаж за плечами так быстро менялся, что уже через несколько шагов позади них, вдруг оказалась совершенно незнакомая долина с прозрачным озером. Дон Педро на всякий случай перекрестился троекратно и прочел отче наш.
Сколько шли они  по долине, никто не знает. Время в долине монастыря, текло так быстро или так медленно. Или оно то и дело меняло свое направление. Амий, который все это время сидел на плече Степана так и не попытался взлететь. Видно чувствовал ворон, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Монастырь возник внезапно, за поворотом тропы, в одном из ущелий,  ущелье выводило в прекрасную долину, раскинувшуюся почти до горизонта.
Монастырь, величественное, каменное здание с  длинной лестницей из стасорока ступеней ведущих на террасу  перед дверьми. Само же здание одной из своих стен прилегало к скалистой горе вершина, которой пряталась в облаках. Степан и дон Педро невольно остановились, залюбовавшись неземной красотой, «Храма света».  Как его называли сами монахи.  У дверей их встретили монахи, вооруженные  длинными посохами, с каменными навершиями.  Дон Педро тихо сказал, наклонившись к уху Степана.
- Сэр, Степа.  Вы видели их мышцы?  Это мышцы воинов, причем,  очень умелых.
Степан утвердительно кивнул. Их проводили в небольшие кельи, где уже были готовы огромные ушаты полные теплой воды и чистое нательное белье изо льна. Степан и дон Педро долго и с удовольствием мылись. Затем их пригласили на ужин. В  столовой стояли длинные низкие столы, за много лет отшлифованные монахами до зеркального блеска.
Подавали немного риса и  овощей, из напитков имелась только чистая ключевая вода. Степан и дон Педро отужинали в компании молчаливых монахов.  За тем  один из молодых служек, с поклоном пригласил их  навестить покои настоятеля храма.
Настоятель встретил их в небольшом, но уютном зале, расписанном символами веры. Но всех дольше поразила Степана карта звездного неба, которая простиралась  по всей восточной стене.  Она была столь искусно выполнена что, издали, напоминало огромное окно, все звезды и планеты как бы светились на ней своим внутренним огнем.  Казалось, если долго смотреть на них они действительно оживут.  В левом верхнем углу карты Степан разглядел  пелену млечного пути. Только он был изображен не  под привычным для Степана ракурсом.  Так неведомый художник мог его изобразить, глядя  с  другого ракурса тоесть,  не с земли.
-Вы, правы, уважаемый. Это полотно принадлежит кисти неземного художника.  Как бы читая его мысли, проговорил стоящий возле стола настоятель храма Света.   Степан поспешно поставил мысленный экран. По морщинистому лицу настоятеля скользнула тень усмешки.
-Разрешите представиться, дорогие гости. Настоятель  Храма Света,  отец  Кы.
Степан склонил голову,  отдавая дань вежливости  хозяину. Дон Педро тоже вежливо, по-рыцарски раскланялся.  Амий же снизошел до вежливого ответа.
-Мы очень рады ваше священство, можно и чарочку другую за встречу накатить.
-Амий…..  Строго глянув на птицу, прошипел Степан.
Настоятель глянул удивленно на Амия и рассмеялся.
-Принесите мудрой птице воды. Сказал он, повернувшись  кому-то.
Наглый и непосредственный птах проговорил обиженно.
-Спасибо мы уже умылись с дороги. Накатить чарочку другую за встречу это традиция такая, в одной очень милой стране.
Вбежали монахи, неся столик, уставленный блюдами с фруктами и парой тройкой кувшинов весьма вместительных размеров.
Амий тут же скакнул, несмотря на предостерегающий жест Степана, на столик и придирчиво сунул клюв в горлышко одного из кувшинов. На лице птицы появилось блаженное выражение. Он упорно делал вид,  что не замечает, как Степа показывает ему кулак.
-Вот это по-нашему по человечачи. Воскликнул он, благодарно глядя на настоятеля.
-Прошу.  Настоятель сделал приглашающий жест.
Когда все разместились за столиком, появился монашек, который разлил превосходное вино в невысокие, но, тем не менее, вместительные чаши.  На самом дне глаз настоятеля таилась хитринка, когда он сделал небольшой глоток вина. Амий не стал ждать  Степана и дона Педро, а залихвацки накатил из своей чашки. Секунду смаковал, закинув голову назад, затем сказал.
-Ух!  Хорррррошо.
Степан и дон Педро выпили по чаше и  почувствовали, как напряжение последних месяцев постепенно начало оттягиваться, словно волны прилива.
-Что бы, не говорили там, мои подчиненные. Вы здорово помогли нам, разобравшись с этой черной благодатью.  Их заблуждения зашли слишком далеко.  А то, как вы все организовали, делает вам честь господин Степан.
-Ну, тут я должен вам сказать, что моя заслуга не так уж и велика.  Основную работу проделали жители этой славной страны. Скромно ответил Степа.
-О! Уважаемый Степан.  Возмущенно возразил лама Кы. Вы сама скромность.  Вам, наверное, все уши прожужжали о равновесии и естественном ходе событий.  Мои  подчиненные еще никак не могут понять, что ваше появление как раз совпавшее с последними событиями не простая случайность.  Я, например, склонен рассуждать, что ничего не может произойти, нежели как по желанию великого бога.  И появление на развалинах храма черных, посланника его, лишний раз убеждает меня в этом.  Видимо наш мир столкнулся с противоречием, наставшим слишком рано,  и господь прислал нам человека способного помочь разрешить этот кризис наилучшим образом. 
Сказав так, настоятель монастыря встал, и  прошелся по залу, приглашая, Степана жестом сопроводить его.  Степан встал и присоединился к нему.
-А вы не пробовали взглянуть на это с точки зрения элементарной логики.  Тоесть не  торопясь наклеивать на ситуацию ярлык божественного проведения. Да я согласен с вами, что элемент мистики присутствует в  том, что именно в этот момент появились мы. Тоесть люди из другова мира да ещё могущие реально оценить ситуацию, и  более того, вмешавшись, если не предотвратили, то хотя бы смягчили её. Но всеже мы вмешались, хотя честно скажу вам уважаемый лама.  Меня лично очень долго терзали сомнения, стоит ли вмешиваться во все это. Сказал, задумчиво прохаживаясь, Степан.
-Разумеется мой юный друг.  Весь этот спектакль, который устроили мои подчиненные, пытаясь убедить вас, как раз не вмешиваться был мастерски разыгранной комбинацией. Мы и планировали такой исход.  Тоесть вы знающий, чем заканчиваются в истории любого государства, любого мира такие конфликты.  С вашей нелюбовью к насилию, решили, эту загадку максимально в короткий срок. Действуя в противовес просьбам о невмешательстве моих людей.  Надо рассказать вам предысторию событий.  В вашем мире есть человек, существо, обладающее определенным авторитетом в той самой долине, которую вы и направились искать.  Более того, он сумел столкнуть вас с достойными рыцарями, придумав глупейшее задание для них. А монахи, которые преследовали вас в горах вашего мира, лишь играли роль кнута подстегивающего  ваш отряд.  И уж тем более неслучайно вы угодили в наш мир, где произошли означенные события. И уж простите великодушно.  Нашей задачей стало уговорить вас вмешаться. Тоесть применить свои знания о конфликтах такого рода.
Степан остановился  и смотрел на настоятеля выпученными от удивления и обиды глазами. Он понимал, что им кто-то опять попользовался.  Причем так тонко  и осторожно, что ему все время казалось, что именно он сам принимает решения. Он почувствовал себя маленьким мальчиком в руках взрослых дядей, которые,  забавляясь,  бросают мячик и просят его принести. Уверяя его, что этот поступок сделает его намного взрослей.
«Что ж вы своего добились господа. Я, кажется, начинаю взрослеть» Подумал Степан.
-Тоесть вы поняли что, попав в ваш мир, я встану перед дилеммой. На чью же сторону встать. Выберу ли я сторону революционеров или буду помогать Империи? Наконец-то выговорил он.
-Да.  Просто сказал лама Кы.
Степан подошел к столу и, взяв полупустой кувшин, припал к нему  и жадно выпил весь до самого дна. Потом обернулся к ламе и попросил.
-А водки у вас нет?
Настоятель тряхнул в пространство рукавом.  Тут же вбежали мальчики, послушники, неся в руках здоровенные кувшины и поднос  зажаренным поросенком. Дон Педро и Амий встретили это восхищенными воплями.
-Можно еще один вопрос? Спросил Степан.
Настоятель, улыбаясь, кивнул.
-Кто этот человек? Ну, тот, на которого я  для вас отработал.
-Он тебе хорошо, очень хорошо знаком.  В свое время ты пытался убить его. Ответил Кы.
-Уло!!!
-Ну,  я его знаю под другим именем, хотя и это одно из его имен.
-Расскажите мне о нем? Попросил Степан,  наливая в чашку отменной  рисовой водки.
-Ну, коль ты уже работал на него, да еще так результативно.  То думаю пора тебе о нем узнать поподробнее.  Садясь в кресло, сказал монах.
-Итак, слушай.  Он родился в незапамятные времена в одном с тобой измерении  на планете земля.  Не будем вдаваться в подробности его долгой и плодотворной жизни. Скажем только  то, что однажды он узнал о хранилище знаний древней цивилизации, которая населяла вселенную задолго до людей.  И каким-то образом ему удалось в него проникнуть.  Результатом этого стало  то, что малограмотный дикарь превратился в существо почти всесильное в пределах одного мира. Но так и не сумевшее воспользоваться своими знаниями в полной мере.  Он прожил множество веков, неся в себе боль одиночества, и скуку,  смертельную скуку не реализовавшегося творца, совершая множество ошибок.  Одной из них являешься ты. Теперь представь себе  огромнейшую организацию, магов-ученых, которые следят за совершенством и относительным равновесием взаимоотношений во вселенной.  Уло однажды стал её членом, и ему открылось его истинное назначение.  Это произошло как раз, после того как ты попытался убить его. Твоя попытка с самого начала была обречена на  провал.
Но не в этом дело. Уло стал чем-то вроде службы безопасности призванной устранять появление таких ошибок как появление тебя, нарушившего пространственно временной континуум.   Когда вернешься в свой мир, обязательно передай ему привет и подробно расспроси.  Теперь, когда ты работаешь на ДОЛИНУ.  Ты достоин, знать больше. Хоренхеб дал тебе базовые знания, с ними тебе будет значительно легче, втянуться в процесс работы.  Кстати, знаешь, почему тебя назвали Шива-Разрушитель.  Шива это воплощение воинствующей справедливости  карающий меч бога. Ты проходишь под этим псевдонимом, в картотеке ДОЛИНЫ. 
Степан слушал, и голова его шла кругом. Тоесть он теперь не просто оборотень  в  грязно-серой шерсти, без роду, без племени, а вообще крутее яйца всмятку.  Супер-пупер Шива, агент  галактической безопасности.  Мать вашу заногу.
-Давай-ка, за это выпьем.  Сказал заплетающимся языком  Амий. Дон Педро де Санчес уже храпел богатырским сном, прямо на стуле положив руку на рукоять  секиры, по своей давней,  рыцарской привычке.  Степан тоже почувствовал себя изрядно пьяным. Больше всего ему хотелось послать всех, куда подальше, и вздремнуть часок другой, третий  и на оба глаза.  «Где наша не пропадала?  Наша везде теперь пропадала!».  Успел подумать он, прежде чем окончательно уснул.
Служки подхватили его под руки и аккуратно унесли  в келью, вместе с доном Педро.
А вот настоятель с Амием ещё долго о чем-то хихикали, то и дело чокаясь,  и даже говорят   монахи,  под утро спели.


                Глава 24. Дрога в свой мир. 

-Прощайте друзья мои, будьте счастливы в своих исканиях!  Кричал, махая крылом Амий.  Монахи во главе с ламой Кы, вышли к  дверям в камне, что бы проводить Степана дона Педро и Амия в пещеру путей.  Дон Педро шагал бодро, несмотря на вчерашнее.  В его сумке теперь лежал  ларчик с пузырьком,  наполненным волшебным зельем, продлевающим жизнь. Всего нескольких капель его было достаточно, что бы прожить все двести или даже тысячу лет. Выпив его, человек как бы оставался в том возрасте, в котором в первый раз употребил его, весьма значительное время. 
Путь наших героев лежал в Европу. Но с начало необходимо было найти нужные двери, ведущие в свой мир.   Они шли целый день, прежде чем за одним из поворотов увидели двери в стене.  Степан приоткрыл их, увидел знакомый мраморный коридор, Стены его, как и в прошлый раз светились чудным, мягким светом.  Они вошли. Тут их опять ожидало досадное недоразумение.  Одна из дверей, неизвестно куда ведущая, открылась и из не вышел, худой, бородатый человек. Взгляд его был диким абсолютно осветленным. 
-Кто вы?  Воскликнул человек. Демоны или боги?
-Мы люди. Ответил Амий, и добавил.   Правда, с похмелья болеем. Нет у тебя чего?
Человек  округлил глаза, челюсть его, сминая грязную, не чесаную бороду упала на грудь.
-Демоны! Так умрите же демоны! Он вскинул руки, в которых оказался бубен и колотушка и принялся быстро крестить ими Степана, Амия и дона Педро. Причем  делал он это как с право на лево, так и с лево на право, совершенно одновременно. И как это у него получалось?
-Второй, между прочим. Помнишь Степа, когда сюда шли еще одного встретили, шамана этого, как его Вислопупа, что ли? Каркнул на ухо Степану Амий.
-Да не Вислопупа,  а Болюбомудра.  Медом им, что-ли здесь намазано. Прут как грибы после дождя. Хоть режь да в лукошко  клади. Так же шепотом ответил Степан.
-Ты кто, болезный? Тихо спросил дон Педро, кладя руку на рукоять секиры.
-Я воплощение бога на земле, великий шаман и  пророк Висамирон.   
-А кем раньше-то был? Вдруг придержав на всякий случай за локоть, дона Педро и почувствовав  что-то знакомое во всем этом,  спросил Степа.
-Младшим стражником, полицейского приказа. Удивился новоиспеченный пророк.  Потом мне господь явился и отправил меня сюда за мудростью. 
-И ты её здесь обрел? Спросил Амий.
-Точно демоны. Снова сказал Висамирон, глядя на говорящего Амия,   затем продолжил.  - Обрел, а как же.
-И в чем же она? Снова спросил Амий.
-Нет богов, кроме меня и все тут, ибо я есьм, символ бога и солнца. Гордо заявил Висамирон и добавил.     - Остальные все пророки.
Дон Педро скорчил болезненную рожу, вынул из ременной петли секиру и жалостливо стукнул обухом в лоб Висамирона. Приговаривая. 
-Умри с миром дитя.  А то будешь сам всю жизнь мучиться из за ереси своей, да еще, сколько людей с ума сведешь. А так и тебе легче и мне спокойнее.
Степан смотрел на него, открыв рот, и не успевая ничего сказать.  Дон Педро повернулся и сказал ему. 
-Если его вовремя остановить  такого, то, сколько людей спасти можно. А выползет такой пророк на свет, начнет людям малограмотным шарики в голове крутить беда будет.
Степа пожал плечами.
-Жалостливый вы какой, дон Педро. Аж жуть берет.
Амий с сожалением посмотрел на распростертое тело Висамирона, и сказал.
-Лучше бы водку пил,  или самогон какой.  А то поперся в боги, из стражников, а туда же.
Степан не стал их слушать, а просто пошел по направлению  к своим дверям,  одиноко стоящим посреди коридора следующего зала.
Он по привычке обошел их по кругу и вежливо постучал. За дверью послышались шаркающие шаги.  Она открылась  и зеленая рожа спросила.
-Куды прем?
-Домой бы нам.   Вдруг опередив всех, сказал Амий
-С тебя полтина, с оборотня рубль,  а с этой железяки. Рожа кивнула на дона Педро. Ничего не возьму.
-Это почему? Возмущенно воскликнули Амий и Степан. 
-Как почему? Вы нечисть, причем из рядовых,  такими хоть пруд пруди. Вашему брату между мирами за даром шляться не полагается. А сэр рыцарь благородных кровей. Сразу видать, чисто по усам. При этом рожа подмигнула дону Педро хитро прям заговорщически. Дон Педро явно польщенный низко поклонился.
Степан отсчитал положенную сумму, и  они оказались в своем мире. Степан это сразу понял по звездам, что ярко светили  над северным полушарием. 
-Ну, теперь в Европу.  Накопились кое, какие вопросы.  Кому-то придется очень напрячься отвечая. Хмуро сказал Степан.  Они  не торопясь, начали спускаться с горы. В мире царила глубокая осень, и небосвод  здесь высоко в горах уже сверкал прозрачной кристальной чистотой.
Падре Уло у себя в замке проснулся. 
-В кой-то веки удалось заснуть без сновидений,  и то не дали. Проворчал он недовольно.
В углу спальни стоял призрак. Он был высокого роста,  белоснежный, словно струящийся туман. Как и положено призракам слегка дрожал, хотя в спальне было жарко и небыло сквозняка.  Внешне призрак был похож на человека, только в его чертах угадывался облик кошки.  Высокого роста остроухий и длинноволосый  видимо старый.
-Здравствуй Хоренхеб. Зачем пожаловал?
-Здравствуй.  Ответил призрак, звук напоминал дуновение ветра  эдакого морского бриза.
Он произнес.
-Степан явился.  Он побывал в ином мире, познакомился с ламой Кы, и самое, важное, он знает о твоей затее.
-Что ж это должно было случиться рано или поздно.  Степан стал взрослым.
-Я хочу знать. Шелестел Хоренхеб. Что будет дальше?
-Не знаю дружище, ты дал ему знания и умение, а выживаемость у него дай бог каждому. Я хотел использовать его по назначению.  Понимаешь, ДОЛИНА  поручила мне  охрану и быстродействие.  Я хотел бы привлечь вас обоих. С твоим опытом аналитика и с его выживаемостью и способностью приспособится к любым условиям, мы могли бы стать идеальной командой. Как думаешь?
-Думаю что это идеальный вариант. Тем более что после того, что он узнал он наверняка не  успокоиться, а будет искать истину. И, в конце концов, его придется убить.
-Он в любом случае не успокоиться. Ты уже понял, наверное, что у него высокий коэффициент  самостоятельности. Просто у него не хватает опыта. Вставая с кровати, сказал  Падре.
-Ладно,  я встречу его.  И постараюсь смягчить ситуацию, подготовить его как-то.
-Спасибо друг, я всегда надеялся на твою мудрость. В голосе Уло сквозила несвойственная ему теплота.  – Выбери время и приходи, воплоти.  Очень хочется с тобой поболтать, о былом. Мы ведь почти ровесники, пара тысяч годков не в счет. Ведь, правда?
Призрак Хоренхеба, кивнул в ответ и, улыбнувшись, исчез.
               
                ГЛАВА 25. 
Немного об истинном положении вещей


Над хребтом Курунзулай, стоял грозовой фронт.  Незагрязненная смогом атмосферная линза полыхала всеми цветами радуги. Молнии  гневно рубили  нерушимый небосвод,  расщепляя в мелкую щепу самые высокие сосны.  Наливалась  холодной и чистой водой земля. Ручейки несли прошлогоднюю хвою и прочий лесной мусор, с высоких сопок в  бурлящие реки. Степан летел в туго закрученном вихре, любуясь грандиозностью осеннего  неба его всесильного гнева,  его шумящей мощью, которая вливалась в него словно пьянящее вино.  Дон  Педро  пребывал в полнейшем восхищении, изредка что-то вскрикивал, указывая на прекрасные виды, открывающиеся их взорам.
Степан в тайне гордился этим. Приятно все-таки осознавать, что кто-то кроме тебя восхищается видами мест, где ты родился. Когда приземлились, дон Педро сказал.
-Сэр Степан. Неужто это земли, которые принадлежат славянам?
-Да благородный дон. Это все  великая Сибирь.  Это моя родина.
-Велика и прекрасна ваша земля.  Раньше когда я был совсем молодым, думал что земля плоская и кончается сразу после Испании.  Потом побывал в Палестине, Проехал земли Сарацинии,  и Венгрии, побывал в Европе.  Да только  у вашей бабушки на куличиках не был.  Как вы любите выражаться. – Где наша пропадет.  А вот никогда бы не подумал, что так огромна Славия. 
-Просторов, слава богу, хватает. Задумчиво сказал Степан. И добавил.- А отступать некуда.
-Вы часто вспоминаете бога. Сэр Степа.  Видимо не боитесь его, с вашей демонической сущностью я все-таки поостерегся бы. Заботливо попросил дон Педро.
-Да бросьте вы  Педро.  Какой же я демон. Просто немного отличаюсь от вас и только.
-Не настаивайте благородный сэр Степан на обратном. Я все равно буду думать иначе.  Слишком много событий произошло за последнее время, что бы я теперь зная вас и не далее как полчаса назад проносясь с вами над землей в волшебно-демоническом  вихре. Поверил бы, что в вас есть, что-либо человеческое. 
-Думайте, как вам будет угодно дон Педро, для меня вы стали истинным другом, а испытания, которые нам с вами довелось пройти, убедили меня в вашем благородстве и справедливости. Сказал Степан, кладя руку на плечо дона Педро. 
- Степа! дон Педро!  Вы оба мне нравитесь.  Каркнул вдруг свалившийся внезапно с неба ворон.  С вами хоть в тундру за ананасами, хоть в Гоби за минералкой.
Дождь тем временем все усиливался,  и становилось все холоднее и холоднее. Степан мысленно обратился к Хоренхебу.
-Учитель, где вы? Встречайте гостей.
-Я давно за вами наблюдаю Степа.  Проходите, я жду вас.   Куст ильма, внезапно взмахнул ветками окатив дождевой водой и без того мокрых Степана  и дона Педро.  Степа, оглядевшись и поняв, куда указывает куст, шагнул  к лежавшему невдалеке куску огромной скалы, поросшему мхом. Прямо в нем открылись двери, ведущие в дебри скального массива.
Хоренхеб встретил своего ученика с распростертыми объятьями. В его обиталище все было по-прежнему, сухо, уютно  и как-то по-домашнему. Сам Кот ни чуточки не изменился.
-Пройдем в мой кабинет, ученик, нам надо о многом поговорить.  Ласково сказал он, обнимая Степана за плечи.   Кот не забыл махнуть рукой, и что-то мяукнуть себе под нос. При этом одежда на Степане и доне Педро моментально высохла, испустив клуб горячего пара.  Степа понял, что кот всего лишь пошутил. Такому магистру как он ничего не стоило сделать все без особых эффектов.
Дон Педро и Амий остались в зале воздавать должное яствам и напиткам, мудро рассудив, что сытый и пьяный,  умному и голодному,  не гусь свинье.
Степан долго и подробно, как просил Хоренхеб рассказывал ему свою, одиссею в иной мир и то он узнал  от ламы Кы. Кот внимательно выслушал, затем сказал.
-Понимаешь Степа. Нам давно стало известно о сообществе магов, именующих себя ДОЛИНА.  Эта организация в незапамятные времена взяла на себя ответственность, нести  бремя которой по силам лишь богам. Да по сути своей это и есть боги, сильнейшие и могущественнейшие существа разных рас населяющих вселенную которые следят за  естественным ходом событий  и не дают развиваться хаосу. Именно благодаря их стараниям до сих пор уцелели многие цивилизации. Он проводят, грандиозные по своим масштабам операции, используя при  этом различные методы.  Целью их  является сохранение миров.  При этом они оперируют равно как добром, так и злом. Ибо соблюдают вечный закон мироздания, закон равновесия.
-Зачем же им понадобились мы? Мы ведь не так  и сильны, если разобраться.
- В каждом мире есть  существа, способные влиять на  то, каким он будет.  Эти существа, реально представляют себе картину бытия своего мира. Они обычно живут долго, очень долго.  И накапливают определенный опыт.  ДОЛИНА использует их в виде орудий.  Вот как тебя, например.  Ты послужил им именно в таком аспекте. Они просто использовали твое знание,  и твой характер, для того чтобы устранить последствия событий происшедших слишком рано, для Ху-Ан-Хана. Его общество ещё не созрело для таких перемен. И социальная революция такого масштаба,  должна была отбросить цивилизацию  на много веков назад.  Начались бы эпидемии войны голод. Погибли бы множество людей,  а, сколько еще не родившихся так и не увидели бы света двух солнц.  Этого чуда вселенной.
-Но причем здесь Падре?
-Он единственный кто может справиться с такой задачей более эффективно. Вот, например я.  Я долго бы думал, взвешивал все за и против. Потом искал личность, которая могла бы справиться с поставленной задачей. А он взял и использовал тебя. Он смело поставил на ферзя. Тоесть он знает тебя лучше, чем ты сам знаешь себя.  Направив тебя туда, он уже знал, что ты будешь действовать, согласуя свои действия с рассудком, но принимая решения сердцем. Постой Степа,  а вот мы с ним сейчас и поговорим.  Хоренхеб достал из небольшого, хрустального ларчика нефритовый шар и, водрузив его на стол, произнес какое-то мудреное заклятье на языке фарси. 
Вокруг шара заклубился синий туман.  Степану тут же в голову пришли строки одной из популярных песенок, про туман, обман и прочие дела связанные с обликом бородатого хриплоголосого певца, весьма популярного в двадцатом веке. Однако из тумана вдруг возникло лицо Падре Уло. Лицо сморщилось и спросило.
-Ну, кто там еще?
-Это я Хоренхеб.  Ответил кот. – Тут у меня кое-кто  гостит, если можешь, приходи.
-Сейчас.  Бросил Уло и исчез.  Хоренхеб и Степан прошли в отдельный зал, где тут еж зажегся камин. Уло появился  как раз в тот момент, когда Степан и Хоренхеб усаживались в кресла.
Степан тут же вскочил. Уло стоял  возле дверей и пристально разглядывал его.
-Здравствуй «Шеф».  Просто сказал Степан.
-И тебе привет. Как добрались? Все так же, пристально глядя в глаза Степана, сказал Уло. 
-Вашими молитвами «Шеф».
-Не надо иронии мальчик.  Я и сам поверь, испытываю небольшое удовольствие  от всего этого. 
-Так в чем наша задача?
Уло прошёл к креслу и сел по привычке поближе к живому огню. 
-Мерзну я, холодно у вас тут на севере пока добрался, кажется, в ледышку превратился.
Произнес он, кутаясь в  длинный, шерстяной плащ. Хоренхеб до этого сидевший в своём кресле моча, спросил.
-Может быть горячего вина?
-Неплохо было бы согреться дружище. К тому же такой разговор лучше вести, изредка смачивая горло.
Напротив возник столик с кувшинами и чашами. Степан налил в три чаши превосходного подогретого грога, аромат которого способен был свести с ума любого гурмана.
Уло  пригубив начал говорить. Степан присел прямо на пол возле камина. Падре говорил, не торопясь, подбирая слова, как бы смакуя смысл каждого, словно вино.
-Понимаешь Степан. Тебя я выбрал неслучайно.  Ты обладаешь отличной чертой. Ты умеешь принимать независимые от обстоятельств решения.  Мои нынешние коллеги хотят создать организацию, основанную на тонком вмешательстве. Это принцип когда элемент, вмешательства. Тоесть ты в данном случае, способный выполнить поставленную задачу умеет сам принимать решения. При чём не только касающиеся цели, но и в частных случаях.  Например:  Тебя внедрили в конфликт в  Ху-Ан-Хане. Целью внедрения являлось остановить  развивающиеся там события. Но заметь, тебе не предложили сценария  и методов, решения. Тебе предоставили полную свободу действий, полагаясь лишь на твои личные качества характера, опыт  и способности. Ты прошел испытания,  не далее как вчера я предложил коллегам тебя в качестве своего сотрудника. 
-Тоесть меня фактически женили не спрося согласия.
-Выходит так. Помнишь  в храме черных такого здорового, которого монахи посчитали за ангела.
-Ну.
-Это был твой предшественник, он тоже когда-то начинал в подобной службе.
-И что?
-Как что, он охарактеризовал тебя, перед твоим нынешним начальством. Ты подходишь на роль супер героя.
-Круто. Сказал, ставя на пол чашу с вином. И как мне теперь быть?
-А ни как, впрочем, как и мне.  Будем жить, ждать поручений.
-Ладно, а как на счет заговоров против славян и всяких, прочих орденов?
-Ну, я скажу, что не собираюсь совсем бросать это дело, но насчет твоих любимых славянских народов,  готов тебя успокоить.  Они  сами себя губят с огромным успехом. Не могут, прожить без доброй драки сотню лет к ряду, с такими темпами они не скоро станут, опасны остальному  миру. К тому же они вовсе не пытаются его покорить.  А мне вполне  достаточно просто наблюдать за этими процессами, не так скучно жить.
-Хочется искренне верить вам «Шеф».  Да вот никак не выходит. Сказал Степан.
-Тебя никто не просит принимать на веру эти слова, и более того ты сам в этом не раз убедишься.  Вспомни, разве в истории Руси  небыло событий, которые ты хотел бы изменить, или сделать так чтобы они вовсе не произошли?
-Посмотрим Шеф. На этот раз в голосе Степана больше небыло иронии.
-Ну, так ты согласен работать вместе со мной на  ДОЛИНУ?
-Согласен шеф, где наша не пропадала, наша пропадала везде. Тихо ответил Степан. 
-Ну, вот и прекрасно.  Отдыхай, занимайся своим делами, если понадобишься, я тебя найду. Падре поднялся из кресла, поклонился  молчавшему и улыбающемуся Хоренхебу и  растаял, оставив в комнате едва уловимый аромат серы.
-И куда ты теперь, ученик? Спросил Хоренхеб.
-Д вот. Осветил Степан, наливая себе бокал остывшего вина.  Пойду с доном Педро. Хочется посмотреть на того, кому капельки для долгожительства запонадобились.


                ГЛАВА 26. Дон Педро де Санчес.

-Велика и обильна эта страна, смотри сэр Амий какие груши. Мы проехали, затем проплыли её почти из конца в конец, а я все не перестаю удивляться.  Нальем же по чарке за добрых её жителей дружище.
-Нальем благородный дон как не налить, всегда приятно выпить.  И за страну тоже. Вы друг мой оперлись локтем на мое крыло. Ик….!  Не забывайте дружище, что я все-таки птица, хотя и вещая.
-А где наш дружище, сэр Степан. Мама мия!  Мы совсем забыли о нем.
-Не беспокойтесь сэр Педро. Он уже большой мальчик, этот Степан. А как вы думаете, смог бы я, если очень постараться долететь до вашего Мадрида без посадок.
-Судя по тому, как мы с вами сэр Амий опустошили пятый кувшин этой как её, наливайки.
-Наливки….. Наливки, Сэр Педро. Тьфу…! Но и фамилия  у вас Санчес.
-Зря вы сэр Амий, придираетесь к моей фамилии. Ваша вообще птичья.  Не говоря уж о том, как от вас воняет.
В этот момент в дверях харчевни появился Степан. Картина, представшая перед ним булла весьма живописна.  Дон Педро де Санчес  опираясь на свою боевую секиру, пытался почти успешно встать из за стола. Земное притяжение, о котором он даже не подозревал, этому противилось, и он благополучно приземлял свой рыцарский зад обратно на лавку. Сэр Амий изрядно растрепанный и весь в рыбьей чешуе, опирался крылом на предательски круглый бок кувшина. Кувшин то и дело откатывался и благородный птах падал на стол в кучу рыбьих костей. Они явно о чем-то мирно беседовали, изредка перемежая свои монологи матерной связкой.  Остальные посетители харчевни получали удовольствие от этого спектакля.  Хозяин заведения, протирал грязной тряпкой глиняные чашки, изредка поглядывая на дона Педро и поплевывая. На лице его при этом было написано явное безразличие.  Степан подошел к друзьям и сказал.
-Надо идти на пристань господа. В дорогу, пора в дорогу.
-Вот всегда так. Ик….  Как только мы с блаародном птицем, соберемся немного пообщаться, так сказать вспомнить былое, ик….  Облегчить душу. Вы тут как тут, и сразу эти слова.  Вперед! Надо идти, плыть лететь, бежать.  Иногда мне хочется вас перекрестить благородный  сэр Степан.  Ворчал, пытаясь встать,  дон Педро.
 -Он такой, он всегда куда-то бежит.  Нока, положи меня немедленно в свою сумку. Ты разве не видишь, что твой друг утомился. Во дубина, нет в тебе жалости и сострадания.  Ворчал, лежа на столе в куче объедков Амий.
Степан, брезгливо поднял пьяного друга, который уже храпел  и положил его в  заплечный мешок. Отсчитав несколько монет хозяину, он помог встать дону Педро и они, шатаясь, направились  к пристани Днепра.  Где их ожидал корабль идущий через черное море в устье Дуная. А там, вверх по соединяющей пол Европы реке.
По замыслу пославших дона Педро и Аскольда де Брана, они должны были доставить эликсир и свиток с его рецептом  в городище со странным названием Загреб, где их ожидали монахи ордена святого Антония.  Дон Педро должен был вручить представителям святого престола  ларец,   и получить за это причитающееся вознаграждение. Он уже мечтал, как, получив его отправиться дальше в Нормандию, что бы вручит половину родителям сэра Аскольда и расскажет им, что их отпрыск жив и здоров и скоро станет императором далекой страны. А пока они вместе с хозяином купеческого корабля делили невзгоды и трудности водного пути. Благородный птах парил в вышине, изредка распугивая чаек которым не нравилось присутствие сухопутной, или сухолетной птицы на их территории. Периодически смешил команду купеческого корабля тем, что пытался пробраться в трюм, где стояли бочонки с молдавским вином. Однако Степан, зная чем, закончатся такие попытки, категорически швырял в него, чем попало, и грозил выдергать и без того потрепанные перья. В Европе теперь воцарилось некоторое затишье. Её население дружно кинулось ловить ведьм,  подстрекаемое святым престолом.
Так что купеческий корабль почти без помех вошел в устье Дуная и теперь плыл в окружении таких же предприимчивых торговцев.
Отшельник встречал очередного голубя сидя в своем подвале в Венеции. Голубь принес ему столь долгожданные вести.  Рыцари вернулись, и вернулись не с пустыми руками.  Правда, выжил лишь один из них, да кому какое дело до тупого болвана, закованного в железо.  Главное они везут эликсир.
Слуги пришли по зову, покорно склонив головы в черных монашеских клобуках. Их было шестеро, подпоясанные вервием ризы были в пыли. Отшельник встретил их сидя в глубоком кресле.
-Слушаете и исполняйте. Начал он.  Вы немедленно отправитесь в Загреб. Там в замке бургомистра трое монахов Папского престола из ордена святого Антония ожидаю некоего гонца.  Вы должны перехватить его, и забрав  то, что он вам передаст, возвратиться сюда как можно быстрее.
-А что нам делать с монахами Антонианцами? Тихо спросил один из слуг.
-Убить, и гонца убить. На всякий случай. Деньги на дорогу вот в этом мешке. Он указал на мешок лежащий, на вытертом до блеска столе. Исполняйте.  Слуги, раскланявшись и забрав деньги, удалились.
Через три недели Степан с доном Педро и  Амием прибыли в Загреб.  Они оставили коней  на постоялом дворе и отправились побродить по городку, что раскинулся вокруг замка. Замок еще не открыл своих ворот для гостей и слуг,  привозивших провиант. Дон Педро  с Амием на плече отправился к замку, что бы встретится там с посланниками престола.  А Степан  решил побродить по городку  посмотреть как жила Европа в средние века.
Что-то тревожило его, какое-то смутное предчувствие надвигающейся беды. Степан ходил и прислушивался к своим ощущениям, пытаясь угадать, откуда она прейдет.
На не большом базаре, где в это время года торговали в основном, молодым вином и  овощами он  увидел такую картину. Мальчонка грязный и весь  какой-то  оборванный несся на всех парах, удирая от высокого османа, тот грозно кричал на воришку и размахивал ятаганом.   
Наконец кто-то через, чур, сердобольный, подставил ему подножку и под общий смех мальчонка полетел кубарем в огромную лужу. Из рук его выкатилась лепешка и пара спелых плодов хурмы.  Осман схватил его за шиворот и, вынув из за кушака обоюдоострый ятаган взмахнул им, что бы отрубить мальцу голову.  Степан успел перехватить руку османа в последний миг.
 - Я заплачу  вам уважаемый, за этого сорванца. Сказал он  на фарси.
-Зачем вам уважаемый этот грязный раб, к тому же серб.  Он плохо работает, да еще и ворует.
-О уважаемый. Продолжил Степан этот негодник мой единоверец. А даже в Коране говориться помоги единоверцу  в беде, ибо так велит Аллах.
-Хоть ты и чужеземец, ты говоришь языком пророка. А  сам ты, какой веры. Спросил, отпуская присмиревшего парня, осман.
-Я, к сожалению язычник. Спокойно глядя в глаза осману, сказал Степа.
Осман сунул ятаган обратно за пояс, и презрительно плюнув, сказал.
-Три динара с тебя неверный, и мальчишка твой.
-Степа вытащил Одину золотую скифскую монету.
Осман долго вертел ее, в руках пытаясь угадать, откуда она родом. Пару раз куснул, золото было самым настоящим.  Из  того самого кургана, в котором не жил Амий.
Дон Педро неторопливо прохаживался возле подвесных ворот Загребского замка, мирно беседуя с Амием. Когда маленькая потайная дверь, ведущая в подземный ход и находящаяся в соседнем с замком здании префектуры, открылась и из неё вышли четыре  человека облаченные в черный запыленные рясы. Один из них выглянул в окно, префектуры сказал.
-Он прибыл, Валетта, ты слышишь? Он прибыл.
Другой, которого очевидно звали Валетта, ухмыльнувшись, ответил.
-Хорошо, действуем по плану.
Они спокойно и тихо прошли мимо дремавшего на посту у дверей часового, и направились к дону Педро. Валетта издали махнул ему рукой.  Дон Педро де Санчес, обрадовано сказал Амию. 
-Дружище, я предчувствую добрую попойку сегодня, смотри, вот идут наши денежки, большие денежки.
-Твои слова благородный дон да богу в уши.  Ответил обрадовавшийся Амий.
Валетта тем временем подошел к ним, и низко поклонившись, сказал.
-Рады приветствовать вас благородный дон Педро. От имени святого престола. Храни вас пресвятой Антоний. Тем временем монахи окружили дона Педро и сидящего на его плече Амия, плотным кольцом. 
-Где бы нам с вами поговорить, святой отец.
-Пройдем,  вон в тот переулок я надеюсь, что в столь ранний час нам никто не помешает.
Сказал  Валетта, делая приглашающий жест ничего неподозревающему дону Педро.
-Как поживает их высоко преосвященство кардинал Белерендини?  Спросил дон Педро, когда они повернули за  угол.
-Скоро узнаете. Ухмыльнувшись, сказал Валетта.  Они остановились, и дон Педро раскрыл сумку, в которой лежал ларец.
-Вот старый остолоп! Воскликнул он, внезапно о чем-то вспомнив.  -  Я на радостях даже пароль у вас не спросил. Дюжий монах, стоящий с зади его тихо сказал, втыкая в спину дона Педро длинный, граненый кинжал, лезвие которого было покрыто ядом.
-Он вам больше не потребуется, да и незнаем мы его.
Амий истошно вскарнув взлетел и закружился над склонившимися над доном Педро монахами.  Секира, боевая подруга рыцаря откатилась в сторону. Честное оружие оказалось бессильно против предательского удара в спину.
Лжемонахи  выхватив сумку из внезапно ослабевших рук дона Педро. Побежали в сторону постоялого двора, где их дожидались  приятели, держа коней в боевой готовности. На случай бегства.
Амий спустился на раскинувшего руки и исходящего кровью дона Педро. Тот  с выступившей пеной на губах, лежал на грязной земле вяло, шевеля пальцами.
-Держитесь Санчес, я полетел за Степой. Авось успеем вас спасти.  Дон Педро смог лишь недоуменно моргнуть, парализующий тело яд уже начал свое действие.
Амий полетел над городком, высматривая Степана. Тот как раз вытирал плачущему мальцу сопли и  слезы, как мог, утешал маленького серба.
-Степа, Степа!  Беда! Убили ироды, убили нашего Педро. Заорал ворон, увидав Степана. Все кто были на рынке задрав голову, удивленно пялились на говорящего ворона.  Степа, моментально  сориентировавшись, побежал, размахивая посохом к замку.  Амий летел, впереди крича и указывая дорогу.
Когда Степан склонился над холодеющим телом дона Педро. Он молниеносно, вспомнил сильнейшее лечебное заклятье, но оно уже не помогало. Душа рыцаря уже уходила на кромку  между мирами, яви и прави, как говорят языческие волхвы.
Степа держал в руках голову дона Педро, а в душу к нему опять вползал холод, пронизывающий холод пустоты.   Амий что-то тараторил, но Степан уже не слышал его, он отпустил свое сознание, во все стороны, ища эманации тех, кто убил его товарища. 
Он обнаружил их астральный след далеко за городом, шестеро сгустков черноты быстро удалялось, неся что-то блестящее. «Эликсир».  Понял Степан, значит, для его изготовления использовали  магию. «Догоню вас, догоню, порву.  Твари».  Решил Степан.
Он поднял тело дона Педро и направился к зданию магистрата. Из него как раз выходили люди.  Степан положил тело Дона на ступени и громко сказал.
-Префекта сюда.  При этом в его голосе было столько власти, что ни кто и не посмел ослушаться.  Префект,  дородный, седеющий муж, вышел к нему.
-С кем имею честь говорить. Спросил он не менее властно. И  кто этот человек он указал на распростертого рыцаря.
-Я посланник Папы, и этот рыцарь сопровождали ценнейший груз. Теперь он предательски убит, а груз похищен.  Вот вам деньги господин префект, позаботьтесь о спасении души и справьте мессу по доброму католику и рыцарю святого воинства Христа.  Я  ухожу, что бы догнать его убийц. Сказав это, Степан обернулся и пошел к городским воротам, оставив на теле дона тугой кошель, наполненный золотыми монетами.  Когда слуга поднес кошель Префекту, глаза того вылезли на лоб.  А Степан, миновав ворота, быстро удалялся за ближайший, лесной массив.
Горожане, которые из любопытства вышли за ним из города, видели, как за лесом внезапно возник вихрь.  Он туго скрутился и понесся на север с немыслимой быстротой, в сторону  Адриатики.
Посланцы отшельника, поздно заметили серого волка огромных размеров, внезапно скакнувшего на дорогу. За спиной зверя, на ветвях раскидистого дуба сидел черный как ночь ворон он грозно щелкал своим клювом. Прежде чем они вытащили на свет божий, длинные острые стилеты волк прыгнул. Пугая коней своим рыком.  Лошади понесли, позади всадников слышалось жалобное ржание и затихающий вопль умирающего человека. Теперь их осталось пятеро.
Волк остался далеко позади, когда лжемонахи сумели совладать  с взмыленными и успокоившимися конями. Валетта соскочил с коня и, ведя его вповоду,  крикнул.
-Надо отдохнуть до ближайшего замка полдня  пути, лошади устали им нужен отдых. Черт! Откуда взялся этот зверь?
-Он словно ветер накинулся на нас. Странно вокруг так много кабанов, целые стада.  Сказал, слезая с коня, еще один разбойник.  Валетта добавил.
-Придется разбить лагерь. Разожгите костер и привяжите коней, пускай отдохнут.
 Монахи, разбили лагерь прямо в лесу,  насобирав хвороста, разожгли костер, когда поужинали Валетта, приказал дежурить на всякий случай, держась ближе к костру. Они даже не подозревали, что из кустов орешника за ними наблюдали глаза зверя, того самого серого убийцы.
Степан подкрался с подветренной стороны, чтобы кони ничего не почуяли. Усталые лошади хрустели овсом из седельных сумок, привязанных прямо к мордам. Он перекинулся в человека и пошел вдоль кустов к лошадям.  Добрым словом, поминая серого волка, который давным-давно подсказал ему конское слово. Лошадки ушли без звука, ушли, несмотря на вечер и лес не хрустнув  веткой. Разбойные монахи даже не заметили этого, да и как было заметить, если четверо из них спали, а пятый дремал сидя лицом к огню.  Чего в сумерках как раз не в коем случае делать нельзя, Огонь ослепляет,  так  что потом в темноту смотреть бесполезно. Истинный воин, следопыт, никогда не сядет лицом к огню.
Он умер быстро последнее, что успел почувствовать, было хруст своего шейного позвонка. Степан связал спящих быстро и умело. Оставил только Валетту. За тем подкинул в костер сухих веток, которые весело затрещали.  Валетта и остальные проснулись,   долго пялились, глядя на Степана спросонья. Когда поняли что связаны, по рукам и ногам,  загомонили.  Валетта прыгнул сразу, вытаскивая в прыжке кинжал. Этот прием ни разу не  подводил его раньше. Степан ждал,  и разбойник наткнулся животом на упертый в землю одним концом посох.
-Агр..ххх.  Успел сказать Валетта, прежде чем отключился.  Степан ничего, не говоря, взял за волосы одного из бандитов и оттащил его в темноту. Там развязал напуганного до дрожи в зубах монаха, взял его за кисть руки, и быстро нажимая, спросил.
-Расскажешь, кто послал?  И не дожидаясь,  когда испуганный заговорит, сдавил кисть его руки. Кости хрустнули как ветки в костре. Разбойник, потеряв сознание, рухнул. 
Степан вернулся к костру, намеренно вытирая травой кинжал.  Монахи притихли.
-Какой, неразговорчивый  у вас товарищ попался. Спокойно сказал он, и поднял следующего. Тот истошно заверещал.
Амий внезапно возникший из темноты спросил громко.
-Степа можно я глазки выклюю.  Пока живые, они так забавно верещат потом.
Разбойник-монах, которого за волосы  держал Степан, внезапно обмяк. Сильно запахло чем-то неприличным. 
-Ну, вот они еще и засранцы,  к тому же.  Каркнул злорадно Амий. А вон тот моего друга дона Педро в спину ножиком бил.  Указав крылом на дюжего бандита, сказал ворон. Степан подошел к монаху  наклонился и посмотрел ему прямо в глаза.  Молодец отвел взгляд.
-Вставай, сказал Степа.
Монах гордо вскинул подбородок,  попытался толкнуть Степу связанными ногами. Степан минуту стоял над ним и смотрел,  взгляд его был печальным и задумчивым.
-Он, Степа, он даже не сомневайся.  Сказал, наконец, Амий.
Степан развязал монаха и бросил ему  кинжал.
-Возьми и защищайся падаль. Посмотрим, каков ты в честном бою. На лице дюжего молодца появилась злорадная усмешка.  Степан стоял и ждал,  монах ударил, метя в живот,  Степа чуть отклонился, пропуская руку разбойника  мимо, одновременно ударяя по ней ребром ладони. Кинжал выпал из руки монаха. Степан сдавил другой рукой горло убийце.
-Негоден ты мокрушник, подзаборный к воинскому бою. Сказал он, и сжал пальцами глотку.
Раздался хлюпающий звук, и разбойник попытавшийся перехватись свободной рукой Степанову, обмяк.   
-Ну, говорить будем, мрази.
-Будем, будем.  Заревели в голос уцелевшие бандиты.
-Кто вас послал, говорите быстро и четко и можете по одному.
Монахи начали наперебой уверять Степана в своей лояльности и раскаянье. Степа глянул на уцелевших строго. Амий громко щелкнул клювом. Наконец они успокоились и рассказали, кто и за чем их послал,  они готовы были присочинить подробности, но это уже небыло нужно Степану, все необходимое он уже услышал.
Через полчаса, оставив уцелевших бандитов, лежащими и дрожащими, от страха он мчался с Амием в сумке, закрутив потуже волшебный вихрь в сторону Венеции.

«Опять жара.  Осень вроде бы, а все равно жара». Думал сидя на террасе отшельник. Сильно болели ноги, подагра, этот бич пожилых людей, донимала его все сильнее, несмотря на  сильнейшие лекарства и всю магию, которую он использовал для её лечения. 
Он  ненавидел старость, ненавидел лютой ненавистью человека понимающего, что тело его уже не может держать душу и готово отпустить её в небытие, в другой мир.  В старости есть опыт, есть мудрость, но, увы, нет сил. Знания в беспомощном организме становятся тяжелейшим грузом,  порой бесполезным.  Бесполезным потому что их либо нужно успеть передать, либо использовать самому. А как быть, если человек не хочет делиться своим опытом и знаниями. Если ему противно до дрожи, осознавать что этим воспользуются кто-то другой, более молодой и не такой умный и опытный как ты.  Ему благодаря этому откроются новые горизонты, новые возможности. А сможет ли достойно оценить, вкусить плода сего, аки гурман, смакуя,  из чаши удачи и знаний, напиток успеха.
Отдать свое, нажитое, великим трудом, только лишь потому, что сам уже не в силах поднять одряхлевшей рукой плоды дерева своих знаний.  Обидно и жалко когда они молодые и глупые, радуются маленьким  победам, на них устремлены взоры юных дев. А ты, который знает и понимает, КАК,  должен прозябать в тюрьме немощного, дряхлеющего, на глазах  тела.   Отшельник ненавидел весь мир, он мечтал потягаться с великими магами, он мечтал завоевывать и покорять сердца женщин, делать все, чего был лишен, обрекши себя на поиск истины, в погоне за знаниями. Все на что никогда ни хватала времени. Теперь же когда время и умение есть, силы покинули его. Ему нужен был эликсир, нужен потому что, он достоин бессмертия, достоин жизни.  Отшельник ждал, гонцов, мысленно подгоняя ветер который дул им в паруса.  Он  проделал огромную работу, интриги, заговоры, чего только он не предпринимал, чтобы достать его.   
Огонь в лампаде, что горела на столике, внезапно вспыхнул необыкновенно ярко, пламя стало изумрудно-зеленым.
-Опять! Воскликнул перепуганный старик. Рука дернулась в жесте защиты, а губы почти произнесли заклятье.
-Не стоит трудиться, колдунишка.  Ты проиграл, скоро умрешь.  Сказала безглазая маска, возникшая в зеленом пламени светильника.
-Пощади всесильный, я же согласился стать твоим рабом. Падая на колени пред огнем, воскликнул отшельник.
-Нужен ты мне, убогий.  Я пришел сказать, что за тобой придет другой, ты  наступил на хвост белому вервольфу.  Да, да тому самому.  Он  уже приближается к твоему жилищу.
-Всесильный пощади, помоги справиться с ним, молю.
-А вот попробуй-ка сам, или ты не маг. А я посмотрю кто из вас сильнее.  Мне будет забавно это увидеть. Я тут, понимаешь ли, занят кадровым отбором.  Сказала, зловеще улыбаясь, маска Уло.
В это момент на террасу вбежал слуга, он был крайне испуган и весь дрожал.
-Что?!  Что? Случилось, говори урод. Вскричал Отшельник, вставая с колен.
-Там, там кто-то сильный, в низу и он идет. Прямо по нашим телам.  На первом этаже слышался грохот, щелкали разряды молний, вспыхивали огненные шары фоерболы.
Отшельник понял, что грохот приближается, и приготовился к встрече. Впереди него на полу засветилась гектограмма, в центре корой полыхало пламя. Маска Уло засмеялась скрежещущим смехом.
-А ты не слаб, Произнес Уло, из-за спины отшельника.
Дверь на террасу словно вышибло сильным тараном.  Степан стоял и глядел сквозь магическое пламя на отшельника, синими, словно небо глазами. Его рубаха расшитая черно-красным, была порвана и  прожжена в пяти местах, в руках он держал тяжелый, окровавленный посох.
-Fatuum un more! Воскликнул внезапно окрепшим голосом Отшельник, кинув в огонь горсть порошка. Огонь ярко вспыхнул, и  языки его потянулись к Степану.  Степа нетерпеливо отмахнулся, словно от стайки комаров. Огонь пристыжено потух. Уло засмеялся, а на лице отшельника отразилось удивление.  Обычно вспышки такого огня достаточно было, что бы расплавился гранит.  Степан  видно даже не понял что его атакуют, и сказал.
-Твои люди убили моего друга?
-Умри безумец! Вскрикнул пискляво старик, и с его вытянутых пальцев сорвалось несколько ветвистых молний.
-Сам ты дурак. Тихо сказал Степан и шагнул сквозь молнии к отшельнику.  Тот испуганно отстранился, вскидывая руки  в жесте защиты.  Возникшая между ним и Степаном  стена из сжатого до предела воздуха, со звоном лопнула,  потянуло холодом, а Степан взмахнул коротко и резко посохом, и стукнул отшельника в лоб.
Отшельник упал на пол, нелепо дрыгнул ногами и затих.  В углу террасы кто-то зашевелился, это оказался маленький слуга, он пытался спрятаться за высокой китайской вазой. Степан грозно глянул ему в глаза. Юноша просто потерял сознание.
-Зачем ты его так, Степан? Сказал Уло,  который в виде маски присутствовал  в огне светильника.
-А ни зачем. Не нравился он мне, да все.  Не люблю, когда хороших людей в спины ножами бьют, да и плохих тоже.  Скромнее надо быть, Шеф. Спокойно поправляя рубаху, сказал Степан.
-Куда ты теперь?
-Не знаю, куда пошлют, я ж теперь старший помощник, агент, так сказать  с полной свободой выбора. В этот момент на террасу влетел Амий.
-Степа….! Чо…?  Поправился, ого! А это кто в лампе сидит?  А это Шеф. Привет, Шеф, мы вот тут со Степой воюем помаленьку.
-Привет Амий.  Бери своего друга и ко мне, у нас кажется, намечается работа. Уло, точнее его маска растаяла, пламя светильника снова стало желтым и играющим, как и положено  ему быть. 
Степан посмотрел на ворона, поправил взъерошенное перо на голове и сказал.
-Пошли, агент пернатый,  работать будем.



                КОНЕЦ.    17.12. 2003.   ЛЫКОВ  В.  КАЛГА.