Осень приходила к ним, будила, тянула в стороны. Осень. Отдавалась щекоткой в самых неожиданных местах, размазывая масло красок по выбеленным стенам.
Один варил суп из кошки, картошки и карандашей. Любил букву К. Он когда-то решил, что она его собственная, кисло-красная.
Другой рисовал асфальт в березовый цвет, березовым соком поил птиц, на бересте создавал книжку-раскраску тому, первому.
Третий расписал 88 ступенек дома под клавиши пианино. И теперь те, кто поднимался до последнего этажа вынуждено, не без натянутой вежливости, прослушивали его церковный тенор.
Осень путалась в деревянных ветках. Березовый асфальт умывался дождливым утром, кипяченые карандаши силились высохнуть на веревке с простынями, а сороковая ступенька фальшивила на полтона.
Пришел ТОТ САМЫЙ, наследил на асфальте, последил за супом, исследовал лестничные клавиши. И принял решение поделить: лист на клеточки, зарплату поровну, а троих по одному. Куриной лапой начертал очерк о том, как осточертело. Поставил крестик, добавил нолик и побрел прочь изливаясь слезами о том, что едва ли отыщется фамилия паршивее его Хо.
Тот Самый приходил нежданно-незамечено. Рассыпая в суп яд миндальных пряностей, стирая белоснежной кисточкой черные ступени... украдкой крал берестяные раскраски.
И вот такой Тот Самый, знаешь ли, всегда тихонечко подглядывает. Маленький "никтошка", втихую вынюхивает, у окружения выспрашивает, чернейшие словечки в карман собирает. Дегтярной гадостной грязью за твоей спиной рисует твой же силуэт.
Напакостит и исчезнет. И из таких вот пакостей - всё его мелкое, серое счастье.
А небо темнело, глотало тени. Любитель "К" у красного костра кропил карты. Тот, что рисовал раскраски, под березой на троих делил сушки. Пианист перочинным ножом строгал ноты и цеплял прищепками на место опавших листьев.
Писалась музыка, разливаясь временем. Трое были кем-то забыты, кем-то забиты крест-накрест гнилыми досками.
Осенним обострением царапалось их внутреннее, сгрызанное, слипшееся, выбиралось, само из себя выкапывалось.
И тогда выбегали они под дождливо-мокрый ветер, чтобы он досуха истрепал их волосы и играли в пятнашки с Тем Самым. И давно не помнилось им, что они всего лишь пациенты клиники – им слепо верилось - содержание важнее формы.