3
На следующий день я рассказал о моих планах Лату. Он плакал навзрыд часа два. Я объяснил, что это способ заработать денег, и это – мой шанс, и все в таком духе. Не услышав ничего этого, он обвинил меня в связи с Намигуром и сказал, что знает, что я просто сбегаю от него с новым любовником.
К обеду он успокоился, и ушел по клиентам. И тут явился Намигур с двумя лошадьми. Во всем его облике читалось нетерпение, предвкушение приключения. И я понял, что его ответ на мое предложение – положительный!
- Парень, ты должен мне сорок золотых. – С порога объявил он. – И ты вернешь мне их сегодня.
- Если только я сумею ими испражниться. – Устало улыбнулся я. – У меня не осталось даже личных драгоценностей – я продал их, чтобы выкупить Мейвиса.
- Знаю. И поэтому я кое-что придумал. Едем в город. Все равно лошадей на ночь тут негде оставить. Я их привел, чтобы показать тебе, что говорю дело. Я их купил на все свои сбережения, плюс расчет. Поехали!
И мы поехали. Остановились у какого-то большого дома на Дортмаар-Неор. Намигур пошептался с выбежавшим слугой и тот увел наших лошадей.
- Назад пойдем пешком, а завтра заберем лошадей, и поедем на Север.
- На Север? Завтра? У нас нет ни теплой одежды, ни запасов еды, ни денег. Мы умрем с голоду и холоду в первые же сутки!!!
Но Намигур уверенно повел меня вверх по ступеням.
Нас, очевидно, ждали. Провели в комнату, где у стола сидела пожилого вида женщина. Я проглотил подступивший к горлу комок. Это была жена Пера Таонура. Но самое ужасное было впереди.
- Вот. – Невозмутимо указал на меня Намигур. – Он расскажет вам, что вы спросите.
- Домиарн? – Она даже привстала от изумления.
- Плата как договорились, госпожа. Я подожду в сенях.
И мой спутник ушел, оставив нас вдвоем.
- Что ты тут делаешь? А твой отец знает, где ты бродишь в такое время?
Я не знал, что ответить. Но до меня стала доходить идея Намигура. Он решил продавать мои способности за снаряжение на Север. Гениально. И невероятно унизительно. Но отступать было некуда, в буквальном смысле слова.
- А господин Таонур знает, что вы здесь? Вы искали тайной встречи с кем-то, кто сможет ответить на ваш вопрос. Эта встреча состоялась. Задавайте вопрос. – Я решил перейти в наступление, а также сразу к делу.
- Мне сказали, что организуют встречу с чернокнижником, который поможет мне найти одного моего близкого друга. А в результате я теряю тут время с тобой, неизвестно почему! И поверь, я все расскажу твоему отцу, как только...
Да что же все вокруг такие стукачи, Боже мой.
«Иммаюл, что у нас с «другом»?
«Тэкс... Запрашиваю...»
- Ваш «друг», а точнее сказать, любовник, пропал три месяца назад. И вы правильно подозреваете, почему он пропал. Потому что вашему мужу донесли. Наверное, если бы вы поменьше стремились закладывать других, то другие бы поменьше стремились закладывать вас. – Тут я подумал, что надо бы помягче уже хотя бы потому, что она может разозлиться, и отказаться нам платить. – У меня нет для вас хороших новостей, извините, что так резко.
- Где он?
- Поселение Ховерть на Сириарене. Ищите его тело у трех дубов.
- Откуда ты знаешь? Как у тебя это получается? – В ее голосе вдруг проявилось недоверие. Она все никак не могла соединить для себя два образа – вечно смущенного мальчика, на которого постоянно кричал один из подчиненных ее мужа, и того, кто теперь раскрыл ей так долго мучавшую ее тайну. Честно говоря, я застрял там же. И никак не мог взять в толк, как в одночасье я превратился из незаметного юноши в «чернокнижника», встречи с которым ждут и требуют.
- Наверное не зря господин Таонур однажды посоветовал моему отцу отправить меня на Шалагач.
- Это была моя идея.
- Вы были правы.
Думая уже о своем, она смогла подавить слезы, но не четкое выражение тоски и отчаяния на лице. Встала и направилась к двери.
Я коснулся ее холодной, как лед, руки.
- Мне очень жаль.
И после были только ее удаляющиеся шаги, негромкие голоса за дверью и весело ухмыляющийся, громыхающий мешочком с монетами Намигур.
- Как ты посмел продавать мои способности, о которых я рассказал тебе по секрету, вот так, за моей спиной? – С горечью спросил я.
- Послушай меня, Домиарн, - он впервые назвал меня по имени – ты бедствуешь, сидя на золотой жиле. И все потому, что ты дурак из благородных. Ни один простолюдин не стал бы так выпендриваться. Нужно не голодать, а продавать то, что у тебя есть. И не строить из себя красну девицу-недотрогу.
- Хорошо, хорошо, - я махнул рукой. – Пошли домой.
- Какое домой? Сиди, у нас сегодня еще пять клиентов!
Раздался стук в дверь, и он ушел открывать.
Черт побери!
Я работал до рассвета. Вместо пяти к нам пришло двадцать шесть человек, потому что те, кто получил ответы на свои вопросы, бежали, и рассказывали своим знакомым. Ответы на вопросы двоих мне не открылись. Шестерых из пришедших я знал лично, но к тому моменту первоначальный шок от ситуации прошел, и я чувствовал себя, как девственница, за одну ночь ставшая проституткой. Мне стало все равно.
А за моей спиной туда-сюда ходил Намигур, и, зорко и ревниво наблюдая, чтобы никто не смел меня касаться или лезть без очереди, периодически задвигал ногой под стол очередной мешок с деньгами.
Под утро он вел меня домой через толпу людей, которые что-то выкрикивали, протягивали ко мне руки, и хватались за мою одежду. Несколько раз я снова услышал это слово – «чернокнижник». Что оно вообще означает? Но невероятная усталость заглушила любопытство.
В замке я потерял сознание от нервного перенапряжения, и пролежал так сутки. Очнувшись, узнал, что в ту ночь мы заработали невероятные сто шестьдесят три золотых, девятнадцать укостников и горсть обертонд, которые Намигур даже не стал считать.
Мои улыбавшиеся до ушей друзья помогли мне встать с постели.
- Чем вы занимаетесь? – Я с трудом смог разомкнуть губы.
- Пируем! – С готовностью ответила Натакруна.
На следующее утро мы с Намигуром выехали на Север. Большую часть денег я оставил друзьям.
Мы ехали от города к деревне, и от деревни к деревне. Останавливались на ночлег, где могли, и платили где сеансами ясновидения, а где деньгами, заработанными теми же сеансами, но в другой деревне…
Я выяснил, что мне гораздо легче вступать в связь с умершими друзьями или родственниками запрашивающего информацию человека, нежели работать через Иммаюла. Раньше я очень редко всем этим занимался, и поэтому не делал никаких выводов. А когда пришлось поставить дело на поток, я заметил, что все эти люди стали приходить сами. Иногда случалось так, что я входил в какой-то дом с уже готовым сообщением. Часто – совсем даже не с целью поесть или получить пристанище на ночь, а с целью передать сообщение. Во втором случае я никогда не брал с людей деньги, и это очень злило Намигура. Он также выбирал, где нам остановиться, сколько брать за сеансы, и так далее. И я как-то отдал ему бразды правления ситуацией.
Эта посредническая деятельность начала придавать моей жизни какой-то смысл. Раньше у меня была только моя боль и мои галлюцинации, требовательный и жесткий отец, мучительные поиски себя, и тупиковые отношения с юношей, в котором я все меньше и меньше видел спутника жизни. А теперь вдруг я нашел себя приносящим какую-то пользу.
Сеансы перестали быть для меня чем-то мучительно позорным – тут никто меня не знал, и ничего не передал бы отцу. Оказывается, «позор» это не абсолютное, а очень относительное понятие. Сделав это открытие, я стал меньше бояться себя и своих желаний.
Большой проблемой, однако, оказалась формулировка объяснения ситуации в начале. «Здравствуйте, я принес вам сообщение от вашей умершей матери» раздражало меня хуже песка в ране. Во-первых, она им не мать, а во-вторых – она не «умершая», и часто даже уже и не «она».
Но то, что было яснее ясного мне, не всегда сразу доходило до других людей. До некоторых не доходило вовсе. А картина была очень простой – мы находимся «Дома», решаем родиться на Земле, или где угодно еще, чтобы получить Опыт, пишем Сценарий своей жизни, выбираем «костюм», одеваемся, и выходим на сцену. И уже там, в этом костюме, становимся «он» или «она», играем роль чьей-то матери или дочери, сына, отца, мужа, жены...
«Умирая», мы сбрасываем костюм, и возвращаемся Домой. И Дома, в нормальном состоянии, мы – бестелесны и свободны. Во всяком случае от земной роли. Однако, очевидно, объяснение «Здравствуйте, я принес вам сообщение от свободного сгустка энергии, который раньше когда-то временно был вашей матерью, а теперь вернулся Домой» не довело бы меня до добра, и пришлось научиться подбирать нужные фразы для каждого случая в отдельности, по возможности избегая самой большой неточности - слова «умерший».
На пятый день путешествия нам сказали, что вон за тем лесом начинается земля белобрысых. Мы с Намигуром сели на пригорке, и стали обсуждать эту ситуацию, потому что хотя я ясно понимал, что теперь мы находимся намного севернее относительно Дейкерена, то есть движемся в правильном направлении, ни один из нас не знал, что такое «земля белобрысых», и то же ли это самое, что и «Северный Геймтук»?
Решили, что не узнаем, пока не поедем туда. Где-то час спустя лес перешел в подлесок, и перед нами открылся невероятной красоты ландшафт – холмы, куда ни взгляни. Точно, как в моих снах. Только в моих снах они были покрыты не снегом, а травой, и какими-то растениями с мелкими красными цветками.
И практически сразу же меня пронизало удивительное чувство, которое трудно описать. Как будто я стоял в теплой, приятной воде. И капли воды ползли вверх по моим рукам и ногам, нашептывая что-то хорошее. И каждая из капелек пробиралась под кожу и приносила информацию о том, откуда она, какого она качества, и сколько их еще там, в той темной глубине. Сомнений не осталось – внизу, под нами, находились несметные залежи медной руды. Каждая пробиравшаяся ко мне капелька шептала именно об этом.
Мы ездили по холмам целый день, и голос металла, разливавшийся по моему телу сложными объемными узорами, говорил о том, что мы не объехали и одного процента залежей. Стало ясно, что если я хочу начинать тут какую-то вразумительную добычу, то придется составлять карту концентрации пластов. И также стало ясно, что мы замерзнем от холода, если не прервем работу и не остановимся на ночлег.
Нашли какую-то деревню, где все открывавшие нам двери селяне были блондинами. Все, как один. И все, как один, увидев нас, тут же двери быстро закрывали.
Я не чувствовал голода, что касаемо холода, то после определенной точки я переставал его чувствовать, и дальше температура моего тела могла опускаться как угодно низко безо всякого ущерба, потому что Система брала на себя жизнеобеспечение того человеческого, что во мне осталось.
Единственное, что мучало меня также, как и Намигура – это усталость.
Иными словами, в то время как я мог просто уснуть в снегу, как каменная статуя, или даже где-то больше как деревянный истукан, Намигуру нужен был нормальный ночлег. Да и мне никогда не хотелось терять человеческий облик до такой степени... Но нас никто не пускал.