Это было на войне. Колонна БТРов медленно шла по ущелью. Справа и слева возвышались скалистые горы. Все это было красиво и величественно. Только поднимавшаяся пыль мешала Алеше любоваться закатом зажатого между скал солнца. Он чувствовал мощь своей колонны, созерцая картину заката из люка механика-водителя БТР-70. Длинной железной змеей цвета хакки Алешина колона уходила в глубь ущелья, навстречу заходящему солнцу.
Прозвучал взрыв... Второй... Колонна остановилась. Далеко, над авангардом колонны и в самом ее конце клубился черный дым. Через несколько секунд начался гранатометный обстрел всей колонны. Командир Алешиного БТРа прокричал, что колонна в засаде, что прийдется принимать бой и надо продержаться минут 30. Алешин армейский друг Ростик взлетел на место башенного стрелка и начал поливать еле видные из-за пыли и дыма верхушки ущелья из башенного 14.5 миллиметрового пулемета. Алеше казалось, что огонь исходил от каждого камня, каждого куста этого проклятого ущелья. Пули целовали корпус БТРа, навязчиво напрашиваясь в гости, казалось все это длится целую вечность, хотя с начала обстрела не прошла и минута. Величественные горы для многих парней превращались в каменную братскую могилу. Алеша что-то кричал Ростику, хрипя и надрывая горло, какой-то бессмысленный набор слов. Они орали и стреляли вслепую. Очень скоро "дети гор" попали и в их БТР...
Открыв глаза, Алеша увидел голубое небо с белыми облаками, обрамленное верхушками скалистых гор. В ушах гудело. Выстрелов и взрывов уже не было. Его тащили на носилках.
Уже в палате госпиталя, когда из скрипящего на подоконнике кассетного магнитофона хриплый голос Высоцкого тянул: "лучше гор могут быть только горы...", закусив губу и сжав кулаки, Алеша вспоминал закат солнца в горах, увиденный через люк БТР-70...