1
Нинка Серёнина – очень положительная женщина со всех точек зрения: смекалистая, хозяйственная, чистоплотная. Окна Нинки всегда вымыты, блестят, наличники покрашены, во дворе ни соринки, грядки ровные, ухоженные. С утра Нинка то в огороде, то в птичнике, то во дворе. Но сплетен на Нинкин счёт в посёлке Халявино хватает. И всё из-за мужиков. Не приживаются они у Нинки. Да мало того, каждый новый Нинкин хахаль чего-нибудь такого вытворит, что хоть стой, хоть падай. Не везёт бабе на мужиков. А уж если так долго не везёт, то невольно думаешь, не в бабе ли дело.
- Во мне, наверное, всё дело, - подумала и Нинка, стоя в прихожей перед зеркалом, когда утром Санёк, последнее Нинкино увлечение, не нашёлся ни в кровати, ни в туалете, ни во дворе. А поскольку дело было ранним утром, а Санёк ещё тот любитель поспать, то вывод мог быть только одним. Санёк слинял, прихватив все свои веши, включая зубную щётку, подаренную Нинкой. Но как оказалось в результате экспресс-ревизии не только свои. Пропали и те, которые Санёк за время проживания уже привык считать своими. Так исчез электрический чайник, два больших махровых полотенца, пара золотых серёг, и совсем непонятно зачем, флакон туалетной воды «под французскую».
- Подлец, - глотала слёзы Нинка, яростно взметая метлой кучу пыли. – Дрянь, ведь как вареник в масле катался. Пришёл, пожрал, посмотрел телевизор. Семь каналов – только успевай переключать. Опять пожрал и не абы чо. Всё свеженькое, вкусненькое. А я, дура… Дура и больше никто. Кто он такой? Да никто. А я то да сё. Пылинки сдувала. Да пошёл он!
Он уже часа два как пошёл, а жить нужно было дальше, да и не привыкла Нинка долго кваситься. Была в этой череде приходов, уходов – встреч и расставаний какая-то подлая закономерность, которую Нинка никак не могла охватить целиком. Погружённая в свои невесёлые мысли Нинка смела мусор и громко хлопнула крышкой бачка.
- Нинуль, - свесилась через забор баба Валя, - а Нинуль. Санёк-то где?
- А тебе он за какой надобностью, - огрызнулась Нинка, занявшись грядкой со свёклой. – За молоком пощёл.
- Это с сумками-то? Не иначе как менять барахло на сепаратор?
- Слушай, тебе-то чо надо? Чо ты лезешь везде? Тебя мало Петрович гонял голой по огороду?
- А любил шибко, вот и гонял. Ревновал, выходит, я-то в молодости какая была! Ой, да что говорить! Только вспоминай теперь…
- Ну и вспоминай на здоровье! Чо ко мне лезешь? – увесистая свёкла точно угодила бы в лоб бабе Вале, если бы та с похвальной для её возраста прытью не уклонилась от неожиданного подарка.
- Тю, скаженная! И сказать ничего нельзя. В твоём возрасте умнее уж надо быть. Скачешь, как недойная коза по огороду. Ни детей, ни плетей, а так, хрен знает што, - плюнула баба Валя и бодренько направилась в сарай.
- А не твоё дело! - крикнула вслед Нинка, понимая, что это не аргумент и, вообще, почему она должна кому-то, что-,то объяснять и тем более оправдываться.
Но дома она расплакалась, уронив голову на стол среди рассыпанной свёклы и помидоров. Выплакав за полчаса полугодовой запас слёз, Нинка встала, умылась и начала прикидывать, что ей нужно за сегодня сделать. Выходило, что сделать нужно много чего, и времени для страданий просто не оставалось.
Во-первых нужно было срочно мчаться на работу, забежав по дороге в аптеку за валерьянкой. Во-вторых, забрать у Ленки долг В-третьих, съездить в Передельниково за новыми занавесками. Была ещё одна до конца не оформившаяся мысль, слегка царапавшая обострённые нервы. Но Нинка отбросила её до окончательного дозревания.
На работу Нинка опоздала минут на пять и сразу плюхнулась на своё место за весами. Напарница Тамара уже сидела, уткнувшись носом в кучу бумаг, похожая в новых очках на учёную лошадь. По тому, как трогательно Томочка принесла кофе в пластиковом стаканчике и подсунула два бутерброда, Нинка поняла – всем уже всё известно.
– Ну и плевать, - решила она, сделав глубокий вдох для успокоения нервов.- Плевать и растереть.
Так уж получилось, что первым человеком, кого увидела Нинка, приехав с первым мужем Гришкой Колонцом в посёлок, была Тамара на девятом месяце беременности. Тамара как-то до неприличия подробно рассматривала Нинку. Может её поразил предельно открытый Нинкин красный сарафан, может восточные серьги, задевающие открытые плечи, а может она просто пребывала в тот момент в совсем другом измерении, случайно зафиксировав взгляд на Нинке.
Более тесное знакомство состоялось полгода спустя, когда Тамарин муж Кеша обнаружил свою жену с Нинкиным мужем под старой раскидистой яблоней в собственном саду. В посёлке только ленивый не пересказывал после историю, как Колонец носился по саду, пытаясь натянуть штаны под нецензурные вопли Кеши, и увёртываясь от комьев глины. Тамару Кеша тоже слегка поколотил в основном за то, что под яблоню был постелен роскошный клетчатый плед, за которым ещё мать Кеши выстояла длиннющую очередь в областном центре.
Нельзя сказать, чтобы для Нинки этот скандал был полной неожиданностью, нет, её первый муж и раньше преподносил сюрпризы, но то, что история стала местным анекдотом, настолько взвинтило её нервы, что она решилась на аборт на пятом месяце.
- Сволочь, - орала она так, что слышно было в обоих концах посёлка, - чтоб тебе, кобелю, провалиться. Вместо того, чтоб по дому чего сделать, шаришься по Халявину, кому б под юбку залезть. Зараза несчастная!
Колонец, частично осознав гнусность своего поведения, сначала валялся в ногах, потом перекопал весь огород и покрасил фасад дома. Жизнь пошла своим чередом со следующей беременностью, но и этому ребёнку не суждено было родиться.
Следующей пассией Колонца стала Наталья Викторовна, заведующая клубом, рыжая и толстая. Потом маленькая чернявая Софья Магарадзе, подыскивающая в посёлке дом для покупки. Потом местная ночная бабочка Алка, которую Гришка, видимо, решил наставить на путь истинный, поскольку с ней и отбыл в неизвестном направлении.
К удивлению жителей посёлка Нинка с Тамарой и Натальей сдружилась, они захаживали к ней в гости, распивали чаи, а, может, что и покрепче. Но факт дружбы наличествовал. Тамарку после декретного отпуска Нинка устроила на весовую, а Наталья периодически заходила к ним с литературными новинками. Все они по своему переживали исчезновение неверного Колонца, внёсшего кучу эмоций в довольно однообразную жизнь, но дело было в прошлом и делить было больше нечего, кроме воспоминаний, а прелесть возможности поделиться воспоминаниями тоже нельзя исключать.
- Хоть два года, но с настоящим мужиком, не то, что некоторые всю жизнь с дерьмом,- обычно отвечала Нинка на попытки ей посочувствовать, что резко уменьшило их количество.
Колька Беспутнов появился на горизонте в конце зимы, просто неотразимый в шуршащей кожаной куртке и голубоватой норковой шапке. На пальчике у Нинки заблестело золотое кольцо с крупным янтарём, которое невозможно было не заметить. Роман развивался по классической схеме, чувства крепли, возникла потребность жить вместе, которая и реализовалась в кратчайшие сроки. Колька перевёз свои незначительные пожитки в ухоженный Нинкин дом. Жили всем на зависть весело. Колька любил застолья, но, справедливости ради следует уточнить, никогда не напивался и Нинку не гонял. Хозяйство пошло в гору: завели бычка, корову. Играя мускулами, Колька на зависть соседям метал сено, рубил дрова, а ближе к осени собирался закончить постройку гаража для будущей машины. Нинка в очередной раз собралась родить ребёнка. Подобрали имя – Вася или Василина.
Исчез Колька в районном центре. Шофёр Мухатов говорил всем, что Колька уехал на серой «Ауди» и не очень добровольно, но скоро на Нинку начались наезды с требованием выплаты крупной суммы. Ушли не только все Нинкины сбережения, но пришлось продать и бычка с коровой, а также золотое кольцо. О ребёнке Васе или Василине Нинка проливала слёзы за бутылкой самогона, который она начала варить для поправки финансового положения и дегустировать для поддержания жизненного тонуса.
- Да, жизнь такая непредсказуемая, а сколько спецэффектов, - рассуждала Наталья, пытаясь утешить Нинку.- Ты просто представить не можешь, что тебя может ожидать.
- Ну уж, какая-нибудь очередная фигня, что ж ещё. Кому-то пряники, а мне одни огрызки.
Вот Наталья-то и подсунула Нинке очередной огрызок, а именно Санька Зашмонского. Он приходился десятиюродным братом новому мужу Натальи Витальке Битюку. Ютился у них на кухне, где устраивал на ночь раскладушку. Парнишки был тихий, к рюмке особо не прикладывался и по хозяйству помогал с охотой. О своей личной допоселковой жизни Санёк много не распространялся. Женат не был, дети в паспорт не вписаны, образование среднее специальное – сварщик. Познакомились у Витальки на дне рождения. Все пили, о чём-то говорили, перекрикивая друг друга, а Нинка смотрела на русую голову Санька и представляла, как посадит его на колени и, перебирая русые волосы, будет рассказывать что-нибудь интересное. Неважно что, главное, чтобы он слушал. Так и получилось. Санёк замечательно слушал, изредка кивал и никогда не перебивал. Но сам почти не говорил. Иногда это Нинку раздражало.
- Рассказал бы что-нибудь, что ты всё молчишь и молчишь, - выходила она из себя.
- Нин, разве мы обо всём не переговорили, - закрывался он газетой.
- Да ладно, пускай молчит, - думала Нинка,- всё лучше чем другие орут да матерятся, тоже ничего хорошего.
Не сказать, чтоб Санёк приносил бешенные деньги, да и к хозяйству был более чем равнодушен, но всегда выглядел чистеньким, ухоженным, и поесть вкусно любил ещё как.
2
- Вот так возилась с ним, возилась, а благодарность – где она? - к обеду Нинка совсем расклеилась. От избытка переживаний захотелось спать, и она откровенно зевала над очередным стаканчиком кофе. Приторные сочувствия Томочки облегчения не приносили. На поверхность выплыла уже чётко оформленной утренняя мысль, снова царапнув больное место.
- Да, нужно решиться, - сказала себе Нинка. Поэтому, когда после обеда в весовую просунулась рыжая лохматая голова Натальи, Нинка сразу выпалила: - Всё, я знаю в чём дело, это порча. Срочно иду к Барвинихе.
- Что за ерунда, - возмутилась Наталья. – Ну сбежал мужик, ну и что? Прямо таки рядовой случай.
Ну, не скажи. Рядовой… - Нинкины глаза странно заблестели. -Это какой же рядовой, когда за три года третий муж линяет.
- Делай как знаешь, - вмешалась Томочка. – Вон Любашке с Тихого Барвиниха как хорошо помогла. За два года уже второе дитё родила, а ведь пять лет маялась.
- Дитё…, - повторила задумчиво Нинка.
Барвиниха, или Барвинюк Анна Степановна работала раньше заведующей Халявинской аптекой и могла бы считаться очень красивой женщиной, если бы не горб, который хотя и не был большим, но придавал фигуре странные очертания. В перестроечные годы Барвиниха пересдала аптеку и отправилась учиться на открывшиеся курсы экстрасенсов и колдунов. Вернулась она с дипломом народного целителя 1 категории, но много о полученных знаниях не распространялась и жила уединённо, построив довольно странные сооружения, в которых со слов жителей посёлка выращивала жаб и пауков. Занималась она и садом-огородом, но несколько необычным. Сама Барвиниха называла его «мой лесосадик». Лесосадик представлял собой удивительное место. В центре его протекал неизвестно откуда взявшийся ручей, рядом с пышными грядками с укропом цвели никому из жителей посёлка неизвестные травки ( нельзя, конечно сказать, что были они большими знатоками флоры), на камешках грелись змейки.
- Тьфу, - плевались проходящие бабы, но сами шастали к Барвинихе, кто за чем: кому средство от головы, кому от живота, чаще, чем в аптеку.
Свой визит к Барвинихе Нинка запланировала на вечер. Послеобеденное время тянулось медленно. Ближе к вечеру Нинка начала нервничать: конечно, одно дело сходить за порошком от бессонницы, а тут, считай, решить судьбу. Карма, опять-таки…будь она неладна.
Барвиниха стирала бельё. Вручную. Это очень удивило Нинку.
- Денег, что ли на стиральную машину нет, - подумала она, но вслух спросила: - не тяжело руками-то, машиной же быстрей и легче.
- Да у меня одной и не скапливается столько белья, чтобы машину заводить, а потом при стирке машиной бельё заряжается отрицательной энергией. Ему тепла рук не хватает. – Барвиниха встряхнула простыню и бросила её на верёвку. – ну что, пошли, изложишь с чем пришла.
- Вы бы заканчивали, я и подождать могу, - промямлила Нинка.
- Закончу, закончу, времени у меня больше чем достаточно. Со временем проблем вообще не должно быть, оно как резина, куда хочешь, туда и растянешь, - как-то туманно высказалась Анна Степановна и, вытирая руки, направилась к дому.
- Ну, пошли, - подумала Нинка, внутренне вздрагивая как перед кабинетом стоматолога.
В комнате, куда Барвиниха пригласила Нинку, было светло, чисто и, даже можно сказать, довольно стильно. Полки были забиты книгами, а в углу светился зелёный экран компьютера.
- Вот, сидела, работала, а потом устала и решила постирать. Ничто так не нормализует кровообращение как мелкие постирушки, да и мыслям дают возможность переключиться, - Барвиниха села перед компьютером и пристально посмотрела на Нинку. – Есть проблема – есть решение, я слушаю.
- В общем-то Вы знаете про мою жизнь. Всё как-то беспутно, не то, что у людей. Не знаю, что во мне не так. Я уж и стараюсь изо всех сил и дома и на работе, копеечка к копеечке, лишнего не потрачу, всё в дело, в дом. Кому помощь сильно нужна, не откажу. Ну почему у меня так получается, что счастье стороной обходит, бьюсь, как рыба об лёд и всё без толку, - выпалила Нинка, чувствуя, как к горлу подступил комок.
Барвиниха сунула Нинке в руку вышитую салфетку. – Откуда она у неё взялась, в руке у неё ничего не было, и не вставала, - мельком подумала Нинка. Мысль пришла и тут же улетучилась. Нинка уткнулась лицом в мягкую ткань и от души разрыдалась.
Сквозь собственные рыдания она слышала приглушённый голос Барвинихи, - Да не так у тебя всё и плохо, Нина. Счастья, говоришь, нет. А счастье, это что, кусок масла, что ли, заморозил его и лежит оно, а ты каждый день отщипываешь потихоньку и радуешься. Счастье явление мимолётное Летал человек, парил, а на следующий день скучный ходит. Что случилось? Ровным счётом ничего, прискучило ему то, что вчера вызывало взрыв эмоций. Ничего не изменилось, а счастья значительно поубавилось. Ему что-то новое нужно. Такой вот обычный человек несамодостаточный.
- А что такое самодостаточность, - оторвавшись от салфетки спросила Нинка.
- Это другая тема для разговора, к ней нужно как следует подготовиться, - строго оборвала её Барвиниха. – Разговор идёт о тебе, в жизни у тебя много всего происходило, даже слишком много, и значения многих событий ты не понимала, как нужно. Я помню, как вы с Григорием появились здесь. Ты же вся светилась от счастья. Не так что-ли?
- Так, - прошептала Нинка. – Тогда я счастливая была.
- Вот видишь, так оно и было. Может и короткое время, но какое яркое.
- Ну, может и так, а потом… Он же потом мне всю душу вытряс гулянками своими.
- Да гулял он от души, да сама же ты его и поваживала. А мужик он неустойчивый, крепких рук не чувствовал, вот и разболтался. Но жалеет он, что оставил тебя. Точно знаю, жалеет.
- Откуда?
- А это уже моё дело, - отрезала Барвиниха. – А с Колькой Беспутновым, что плохо было?
- Нет, не плохо, но его тоже нет. Может пропал где, ничего не знаю.
- Да не пропал он никуда, просто тебе не стал мешать новую жизнь налаживать, ты ведь почти и не ждала его. И возвращаться мужику стало некуда.
Нинка чуть не прикусила язык, удерживая рвущийся наружу вопрос, откуда Барвинихе известны такие подробности.
Та немного помолчала, глядя в окно и задумчиво произнесла; - А Сашеньке вообще сначала подрасти нужно, а потом уж семью заводить. Он и ушёл взрослеть. Всему своё время.
- А я-то как, я, - почти выкрикнула Нинка. – Ни детей, ни плетей. Голый двор, да кол посреди двора.
- Насчёт детей ты сама всё решила, что не нужны они тебе.
- Да как решила, как решила, сами видели, что было, как без мужа их воспитывать?
– Нинка прикрылась салфеткой и выдохнула, - а дура, наверное была, ну убежал мужик, ну и ладно, а дети-то мои были. Да, ничего не вернёшь, всему своё время. И тащилась бы я не в пустой дом, а бежала бы к нему, ребёночку и он ждал бы меня и любил…
- Ладно, Нина, поздно уже. Иди домой, всё у тебя образуется. Будет и полный двор и кол посреди двора и любить тебя будут. Нужно только хорошенько обдумать, чего ты хочешь на самом деле. А это тебе, - протянула она малюсенький пакетик,- посадишь в удобном для тебя месте.
Нинка не стала ничего переспрашивать, сунула пакет в карман и вышла за дверь, очень удивившись, что на улице стало совсем темно.
- Сколько же я времени просидела у Барвинихи? – подумала она,- кажется и пришла совсем недавно.
3
Встав под фонарём, она осторожно развернула пакетик, в нём лежало блестящее малюсенькое семечко. Теперь Нинка вообще перестала что-либо понимать, но думать ни о чём не хотелось.
Ещё она почувствовала себя ужасно голодной и, прибежав домой, набросилась на вчерашний суп, который хлебала прямо из кастрюли. На душе было пусто и неопределённо, но в то же время во во всём теле ощущалась необыкновенная лёгкость, казалось, оттолкнёшься от ступенек и полетишь. Но экспериментировать с полётами Нинка не стала, а схватила маленькую лопатку и прямо перед домом вскопала землю, куда осторожно высадила семечко.
- Всё, - удовлетворённо подумала она, полив его водой.- А интересно, что же всё-таки вырастет?
Все следующая неделя оказалась занятой какими-то мелкими делами, которые тем не менее требовали их завершения. Нинка почти не вспоминала про посаженное растение, когда в субботу обнаружила, что из земли появился зелёный стерженёк. И всё – никаких листочков.
На ощупь стерженёк был мягким и влажным. Кожица отливала матовым блеском.
- Ну надо же, что выросло, - подумала Нинка и полила росток, заботливо взрыхлив землю.
Через неделю росток приобрёл весьма странные очертания. Он значительно прибавил в объёме, особенно увеличившись в высоту, а у основания ростка появились два округлых бугорка.
- Это уже определённо на что-то похоже, но никак не на цветок, - возмутилась Нинка, утром споткнувшись о разросшееся растение. – Прям, прикол и только.
Масла в огонь подлила баба Валя. – Нинка, - заорала она ни свет ни заря, - ето чо такое? Мужик што-ли в земле лежит причинным местом наружу или ты торговать кой-чем собралась. Дефицитный товар, дефицитный. Я и очки нацепила, чтобы разглядеть получше. Ну хрен, вылитый хрен. Где взяла-то?
- В Караганде, - быстро нашлась Нинка. – Ты, что ли, тоже решила себе посадить?
- Да мне уж зачем? Это молодым развлечение, а мне один срам. Тьфу,- плюнула она в сторону ростка.
- Так вот, баб Валь, ещё будешь орать, поймаю и на него посажу. Понятно? – и Нинка быстро направилась к изгороди.
Бабу Валю как волной смыло. Но это было только начало. Любопытные потекли к Нинке со скоростью работы сарафанного радио. Одни медленно проходили мимо, как бы невзначай оказавшись возле Нинкиного дома и просто искоса бросая взгляды во двор как бы из ненавязчивого любопытства; другие подолгу глазели на диковинное растение, обсуждая его достоинства; третьи откровенно ржали и показывали пальцами: ну надо же и такое бывает; и наконец, пожилые женщины, а проще старушки откровенно неодобрительно отворачивались, увидев такое непотребство.
Сначала Нинку раздражало повышенное внимание. – Срамно-то как, - думала она глядя тёмными вечерами в окошко и надо же как Барвиниха подшутила. – Хотела даже сходить к ней на предмет выяснения отношений, но та куда-то исчезла. Дом стоял пустой и даже змейки без хозяйки забились под камни. Потом Нинка решила растение вырубить, но, уже взяв лопату в руки, передумала. – Пускай растёт, никому ведь не мешает.
4
Растение и росло. Остановившись в росте, оно решило зацвести и зацвело мелкими беленькими цветочками, которые густо обсыпали верхнюю часть ростка. Издали они были похожи на белый мох и слегка мерцали в темноте.
- Ещё лучше, - расстроилась Нинка.- И чего с ним делать теперь, не дай бог весь двор зарастёт этой хренотенью.
Посидев на крылечке, она ушла в дом, где уселась перед телевизором, поскольку делать особо было нечего, и даже задремала, но вдруг её насторожил какой-то шорох
Вооружившись шваброй, Нинка осторожно высунула нос за входную дверь. Во дворе стало тихо.
- Кто здесь? - заорала Нинка.
- Тише, тише, чего разоралась, - кто-то осторожно приподнялся с земли.
- Кто здесь? - уже тише повторила Нинка.
- Да я это, я…, - к крыльцу подошла Аня, живущая наискосок от Нинкиного дома.
- И что ты здесь делаешь, - спросила Нинка. В самом деле что можно делать в Нинкином дворе поздно вечером Ане, с которой Нинка общалась постольку поскольку изредка встречая на улице.
- Да вот шла, решила зайти, пузырёк распить не с кем.
- Ага, время ты нашла подходящее. И с чего это тебе вдруг распить захотелось, да ещё со мной. Случилось что.
- Да нет, ничего особенного. Можно сказать ничего не случилось. Просто тоска заела. Зелёная.
- Прям-таки взяла и заела?
- Ага, - кивнула Аня.
Нинка весьма усомнилась в Аниной искренности. Дурацкое поведение, ещё более дурацкое объяснение. Анька явно наводила тень на плетень, но не бить же несчастную Аньку шваброй в самом деле.
- Ладно, пошли, соберём чего-нибудь и начнём тоску разгонять.
- Ага, - опять кивнула Анька с возросшим энтузиазмом.
Накрыть стол Нинка расстаралась, видно соскучилась по застольям.
На столе появились огурчики, помидорчики, кусок ветчины, банка сардин, даже сыр нашёлся в Нинкином холодильнике. Она собралась было пожарить картошку, но вспомнила про две пачки чипсов и махнула рукой, - А пойдёт.
- Пойдёт, пойдёт, - радостно согласилась Аня. Она смотрела теперь на окружающее пространство гораздо веселее и оживлённее.
Выпили по маленькой, потом ещё по маленькой, пересказали последние местные новости, потом ещё выпили, спели про камыш, очень душевно спели, и тут Анька ни с того ни с сего выскочила из-за стола. Ей домой, оказывается, срочно нужно. Нинка выпроводила её за калитку и принялась мыть посуду. Закончив дела, Нинка опять уселась за стол.
- А права Барвиниха, не всё плохо у меня было. Бывало, сядем за стол, с одним, с другим, с третьим. А интересно было бы их вместе собрать вот так, за одним столом. Три любимых мужа, - Нинка представила себе трогающую за душу картину и расхохоталась, - а что, за это надо выпить, - и она выплеснула в чашку всё, что осталось в бутылке.
5
Следующую неделю шли дожди. Мелкий непрерывный дождик продолжался целый день практически без перерыва и тихо шуршал ночью, резко ограничивая ночную деятельность халявинцев.
На весовой гулял сквозняк и было довольно сыро. Нинка сильно простудилась и решила взять больничный лист. В магазине она набрала всяких вкусностей для поднятия жизненного тонуса. Дома было тепло и уютно, по телевизору показывали кучу сериалов, выбирай – не хочу. Из состояния полной умиротворённости Нинку вывел резкий скрип тормозов и треск открываемых ворот. С таким залихватским треском ворота открывал только один человек… Гришка Колонец.
И как в былые времена Нинка выскочила на крыльцо с криком; - Гриша, осторожнее, ворота развалятся.
И он ей ответил как прежде; - Не развалятся, они ещё осаду китайцев выдержат.
О чём они говорили дальше до позднего вечера, осталось глубокой тайной. Желающих придти к Нинке в гости в тот вечер было более чем достаточно, но никого не пригласили дальше калитки.
- Я занята, - говорила Нинка и быстро убегала в дом, а потом и вообще повесила на калитке записку «Дома никого нет».
Колька Беспутнов появился без лишнего шума. Входную дверь он открыл своим ключом, поставил у входной двери огромную сумку, прошёл на кухню и, открыв окно, закурил, шумно вздыхая. Это всё, что увидела и услышала баба Валя, которая прижалась к стене рядом с окном. К тому же она оказалась наказанной за своё любопытство – непотушенный окурок попал ей прямо за шиворот.
Уехал Колька поздно вечером, но без сумки. Задумчивая Нинка постояла на крылечке и ушла в дом.
А следующим утром объявился Санёк, беленький, растрёпанный в застиранной куртке. Первым делом он выложил на стол пару золотых серёг и флакон туалетной воды, которой, правда, осталось на донышке.
- Нин, понимаешь, чайник спёрли, а полотенца грязные. Я их постираю и привезу.
- Да ладно уж, обойдусь. Чай, не последние, - перебила его Нинка.- Ты-то как.
- Да вот так. Устроился, работаю. – мямлил Санёк.
Они проговорили ещё часа два, но о том тоже ничего никому не стало известно. А потом Санёк поспал и во сне он был похож на большого капризного ребёнка. К вечеру он уехал в город на последнем автобусе.
6
Жизнь в Халявине потекла своим чередом. Разговоры про Нинку потихоньку сошли на нет, поскольку появились новые темы для обсуждений: то муж Катьку Заболотную чуть не убил, то Перекатовы стиральную машину купили дорогущую ( интересно на какие такие деньги, то бабку Соломатину в психушку отправили, да мало ли чего ещё. Жизнь постоянно подбрасывает новые сюжеты для оранжировки, тем и живы жители посёлка. Киркорова к ним ведь на гастроли не затащишь.
Так прошла осень, затем зима. На новый год у Нинки собралась довольно большая компания, пили, ели, веселились, но про мужей разговора не было. Точнее сказать, Нинка просто его не поддержала. А потом кто-то заметил, что выпила она всего одну рюмочку домашнего вина, к чему бы это.
К чему, стало ясно к весне, когда Нинка заметно округлилась и расцвела. Она купила себе новое широкое пальто и гордо расхаживала в нём по улице, подметая подолом тротуар Халявина. А к майским праздникам Нинка одела просторное платье, и выставила на показ огромный живот.
- Не иначе двойня, - засудачили в посёлке.
Но народ ошибался. Из родильного дома Нинка вышла с тремя кричащими свёртками. День был ясный солнечный, на грядках цвели нарциссы, а на огороде созревала редиска, салата из которой было в избытке на праздничном столе.
- Вот тебе и на, бывает же такое, - говорил кое-кто. Но разговор как-то дальше не поддерживался. В основном, соседи Нинку поддерживали, кто яйца принесёт, кто молока, кто просто забежит, с детишками посидеть. Медсестра каждый день забегала посмотреть как там да что.
Нинка не просто ходила, а летала, хоть и жаловалась иногда на усталость. Но не скроешь ведь, кода человек по-настоящему счастлив.
А осенью в Халявине неожиданно появился новый директор магазина. Уже в годах, но очень респектабельный. Увидев Нинку в магазине в красном сарафане с белыми и чёрными крупными горохами по подолу, и на душе потеплело. Он как-то всё сразу для себя решил, что эта милая женщина с тёплой улыбкой очень ему нравится.
Оказывается, он давно мечтал о трёх сыновьях, а с прежней женой они заботились только о собаке, которая со временем померла от старости, так уж получилось. Нинка думала не долго, да и что тут думать. Любовь, она в любом возрасте любовь.
За этими событиями халявинцы просто не заметили, что Аня тоже родила девочку. Девочка была на удивление спокойной. Анечка катала её в розовой коляске, хотя родственники отговаривали её от покупки такой маркой вещи. А вот не приставали к коляске грязь и пыль и всё тут. А ещё вокруг коляски всегда летали бабочки, до самой глубокой осени.