Позади люди, мне до них далеко, они на остановке
Ждут у моря погоды, автобуса, сломавшеющегося,
На холоде, но как слепо в крайне физическом мире
Ждать тепла. Белое всегда притягивает чёрное –
это магнетизм. Иногда разумней общаться с зеркалом,
А не с отражениями на улице, где люди одни и те же,
Мир создают в личных клетках.
Я раньше часто жаловался на жизнь, её жестокость и
Людской машинизм, но и сам неживей их – батарейка
Четырёх стен; да и по сравнению с теми, кто живёт
На отрезе мира, в падшей деревне из костей и сена,
Я в раю среднестатистическом. Они не имеют возможности
Пойти к врачу на пороге смерти, не празднуют новый год,
Нечем, да и не с кем…
Они уже старые – непригодные, как молодёжь выражается,
Им бы и в городе кредит не дали, мерзко закрыв
У морщинистых глаз кассу.
Туда где они умрут, чего желают вскоре, не ездит поезд,
А страна великая, огромная, олигархи в первых полосках
Рейтинга мирового, первая леди богаче Соломона.
Туда где они зимой утопают в снегу, осенью в болотах, а летом
В песке – добирается видеосигнал иногда новостной,
в перерывах между рекламой шелковистых волос.
Или еды на все раскраски и запахи, но не каждые родители,
Покупая детям её, задумываются, что объект, имеющий свойства
Несоответствующие его природе – яд. Гносеологически или
Аксиологически, просто для сердца или желудка, печени – не имеет
Для производителей значения; главное, затрат меньше, заменит
Качество химия, а остальное – реклама доделает... но всё познаётся
В сравнении; так печень на левом боку болит от собственной тяжести,
На правом – от противоположных органов, на спине – от пространства
И воздуха, но, а может и от консервантов и красителей.
Так что в каком-то смысле я завидую тем, кто живёт на отшибе,
Умирает, но естественно, не считая политики.
Сегодня мне приснилась заманчивая картина, с точки зрения
Возможностей разума: я в зале сижу на диване, встаю, иду в свою
Комнату и там вижу на диванчике мёртвую бабушку, но проходит время,
Как оказалось – назад, и она открыла глаза, и перестала плакать мама,
Присела на край, взяла мешочек с лекарствами, что-то достала, приняла
И позвала меня, чтобы повернул телевизор, подал ей пульт; она включила
Канал, затем другой, второй и т.д. со словами – нечего смотреть как
Всегда, я спиной ушёл на кухню, встал напротив окна, где вечер сменился
Днём, а цветок ожил; т.е. этот сон ясно сказал, что время повернуть
Вспять можно только во сне, а может вещий был и намёк
на летаргический сон её…
Не знаю, не буду гадать, мир физический даёт о себе знать, и пусть
В бермудском пропадает связь, и туманы закрывают Солнце,
И волны в облачках корабли на дно уносят, там была Атлантида –
Теперь её нет. Там плавали военные – теперь их нет.
Там были рыбы, киты, дельфины – теперь на берегу их кости, а здесь
Сижу я, и возможно, завтра меня не будет.
Мало теперь пишу о людях, что были в прошлом, т.е. они ещё живы,
Но уже меня забыли, а те, кто рядом – по учёбе забывают.
Но я их помню всех, но слов не нахожу, а вообще память как вода,
Вышедшая из берегов, она может прорвать любую дамбу, ведь та
Рассчитана на определённое давление, и так в любой момент могу
оказаться сумасшедшим.
В мире физическом – даже красота ограничена; так гламурные
Псевдо-красавицы, неспособные на отдачу кроме внешней, делают вид,
Даря возбуждение, таким как я, отдающим углекислый газ растениям и
Хищным, и радующим глаз. Не помню кто автор карикатуры на данную тему,
И следовательно – не имею права за ней укрываться, как те девушки,
Начитавшиеся модельных журналов, но всё же их отмечаю,
При этом холодея сердцем... сила красоты иногда физике противоречит,
Но сам факт её предела – установлен. И если вы сейчас молоды и
Фотография – ваш щит, то не исключайте – этот же ракурс будет для
надгробия удачен.
Я так часто говорю о смерти, и ещё чаще думаю о ней, просто во сне,
А чаще – после, но особенно у окна с видом на январский белый пейзаж,
Где женщина в чёрной шубе идёт по тропе невидимой как смерть с косой...
Но как же без неё – она предлог жить, как и великое окончание,
Человек же – ударение, но чаще знак препинания, остальное
Бесконечно корни вычисляемые. Всё чаще чувствую себя человеком
Никчёмным; всё, что могу сейчас – писать стихи и сдавать экзамены,
Доказывать свою способность быть среди людей, но от них толку как от
смыва унитаза.
Бытовое самообслуживание хромает, но раны заживают, денег
Не приношу, ну так и живу не ради богатства, а может, было бы от меня
Толку, где нибудь на Арбате, в руке гитара или скрипка на край – язык и
Читал богачам с ледяными сердцами исповеди за сотки в шляпу.
Но судьба попрошайки, хоть и готового к суровым реалиям –
Меня не привлекает: во-первых, далёк от Москвы; во-вторых, не готов
Так страну унижать, где привычно, когда родители из детей делают
Автоматы банковские – маленьких или неродившихся, на поездах или
Продажей в спальне тела будущей проститутке матери, ребёнок, чей уже
практически в мусорном баке…
Играть на скрипке мелодии Баха сутками, конечно, забавляет, но
Пространство ограничивает звук, не даёт ему расширяться бесконечно,
В этом закон мироздания – какой смысл в вечной музыке, когда даже Бог
В тишине иногда нуждается… Я не верю экономике, но статистике,
Цифрам т.е., по данным демографического анализа, количество смерти
Превышает рождаемость, и обидно, что неестественно притом что
Женщин больше мужчин в несколько раз, и хоть рождай и рождай, но
Картина обратная; зато набирают обороты сайты знакомств, случайные
Свадьбы, как и их развалы, не событие вершины человеческих отношений,
А скорее комический медный таз... Столкновения наркопритонов до
Массового обезглавливания, и конченные машут худыми руками
на ходу каждом.
Я лежу на кровати, день бежит незаметно, и чем не правее Солнце,
Тем лень подняться. Сначала использую его как ориентировочную
Во времени закладку, затем скрывается за тенью рамы, расплывается
В жалюзи, уходит за угол дома, ночь оживляя. Как вода в бутылке,
Осталось открыть и вылить из снобизма в вечную форму сна, медленно,
Наблюдая, как утекает в никуда; концепция ускорения тут роли не играет,
В противном случае – окажусь на Луне, где Земля останется археологическим
объектом для раскопок далёких предков, недавних людей.
Хорошо придаёт жизни телу движение, особенность офисного стула крутиться
Вокруг мира; стена, звёзды на ней переливаются, шкаф, книги, дверь,
Часть лампочки ослепительная, коричневый расплывчатый объект, блёстки,
Оранжевая пустота, закрываю глаза – тьма, но движение полукруговое
Продолжается – чернота искрящаяся сменяется светом справа, а она
Затемнением слева, открыывааю – и снова стена отчётлива, звёзды,
Шкаф, дверь лампочка, напряжение, тошнота, замер... глаз закатился за себя.
Так много было сказано о любви, в основном ошибочного, эти деления на два,
Красивых, некрасивых, с длинным или, и счёт жёнам, опыт расставаний и т.д.
Не имеет отношения к образу и стремлению быть самодостаточным среди
Всех и быть едиными, ценя выживание. В физическом мире, где
Одушевлённое обычно терпит поражение и измены, даже звёзды в зависимости
От угла зрения и падения света, без конца. И секунда каждая на вес...
Это видение предельного реализма, и не ставьте приставку «бес», как и
Не впускайте беса, вопросом примерно о выгодности войны – она выгодна
Только для политика или фашиста… напряжение в голове опять голод...
за теперь мыслью.