Переделкинская осень

               

     Переделкино. До сих пор для меня это было чем-то сродни месту обитания небожителей. Далёкой стороной, в которой вряд ли когда суждено будет побывать… И тут мне на полном серьёзе предлагают поехать в Переделкино на Международное совещание молодых писателей. Кто тут станет отказываться? Ощущение будто сон стал явью. Говоришь себе: «Надо же!» не знаю, что испытывала при этом моя коллега Ирина Вахитова, когда то же самое предложили и ей. Наверное, чувства наши были схожи. Первое совещание молодых писателей с Советских времён. До сих пор в подобных масштабах ничего не происходило. Мы поехали.

     И вот: октябрь, Переделкино, тьма. Сойдя на станции, стоим, озираемся. Поздний вечер, до автобуса целый час, куда идти – не знаем. Скучающие таксисты берутся довезти нас за сто рублей. Уставшие от дороги и московских впечатлений мы не торгуемся. Это потом выясняется, что мы, неспешным шагом, легко смогли бы дойти минут за десять… Теперь же, через целых две минуты, эффектно подъезжаем к крыльцу Дома творчества. Выясняется, что нас уже ждут, что на ужин мы опоздали, что всё самое интересное начнётся завтра… Нас расселяют по номерам, и, при свете тусклых уличных фонарей, мы вглядываемся в переделкинскую ночь. Что скрывает она от нас? Что увидим здесь завтра? Утро вечера мудренее. Расходимся до утра.

     У меня двухместный номер, сосед по комнате – якут, Гаврил Андросов. Разница между Москвой и Якутском в шесть часов. В Москве только семь утра, а у него дома в разгаре день. Он хороший сосед, с ним не надо будильника, никогда не проспишь к завтраку.
Пятница, четырнадцатое октября, торжественное открытие совещания. В президиуме И. И. Переверзин, А. П. Торопцев, Светлана Василенко и пр. Все говорят нам напутственные речи. В зале мы, ещё не знакомые друг с другом участники из Армении, Абхазии, Белоруссии, Молдовы, Украины, Латвии, Афганистана и из множества городов России. «Вы участники исторического события», - говорят нам. – «На ваших глазах творится история». Мы же всегда рады натворить что-нибудь и остаться в истории. Нет нудных затянутых речей, всё проходит достаточно динамично. За три дня надо успеть многое. График плотный, всё расписано по часам. Сразу после открытия время семинаров.

     Поэтов и прозаиков поделили на группы. Нас с Ириной определили к Н. Переяслову. Познакомились с ним ещё в коридоре. У него были свои ожидания от семинаров, в рассказах молодых писателей ему хотелось услышать отзвук жизни и проблем их городов, республик… Но нас заботили совсем другие вещи, общие для всех людей любой национальности, социального мы практически не касались. Видимо, он был несколько разочарован, но разбор произведений мы получили: указания на явные огрехи и небольшая похвала некоторых достоинств. Много народу и мало времени. Хотелось послушать всех. Пишущие люди из Кишинёва, Самары, Казани, Нальчика, из разных городов Белоруссии и Украины, поэты из Армении, Абхазии и Дагестана. Мой сосед, Гаврил Андросов, читал подстрочные переводы своих стихов, его попросили прочесть на якутском. Читая по-русски он немного робел, но тут преобразился, незнакомая якутская речь зазвучала как песня. Чем-то древним и могучим повеяло от его стихов. В воображении представились отблески костра среди тёмной ночи, звук бубна, шума тайги… Но вот он закончил и вновь стал тихим, скромным парнем. И сколько же было таких метаморфоз. Семнадцатилетняя кишинёвская поэтесса Катя Щербакова выходила читать стихи, и публика замирала, не смея шевельнуться. Такова была сила таившаяся в этой хрупкой девушке.

     Конечно, семинары не заменят прямого общения. Мою коллегу Ирину Вахитову поместили в отдельном флигеле, в номере с четырьмя соседками. В этом флигеле жили в основном девушки. Удобный домик, в стороне от всех, с кухней и ванной. Всё неформальное общение происходило там. Было только одно неудобство: ближайший магазин закрывался в восемь, другой, на станции, в девять. Но мы приспособились. И вот, после ужина, во флигеле начиналось священнодействие: на кухне собирались молодые люди и… читали стихи. Москвич Николай Калиниченко читал свои стихи вперемежку с бунинскими, другой московский поэт, двухметровый и худой Илья Полуянов, извинялся, просил разрешения и погружал нас в лирический мир своей поэзии.

     Но стоило подняться в номер к девушкам, а там уже сидит компания с гитарой. Они рады всем входящим. Гитара идёт по кругу, и на улицу из открытых окон льются песни «Кино», «Чайф» и всякие другие, какие придут на память. Всё длится до глубокой ночи.
Утром мой сосед Гаврил Андросов, привыкший жить по якутскому времени, встаёт после семи утра. С ним поднимаюсь и я. На завтраке удивительно мало народу, многие предпочитают ему сон. Постепенно Дом творчества оживает, из комнат показываются люди. Побледневший Илья Полуянов спускается по лестнице со второго этажа, вежливо здоровается и уплывает куда-то по коридору. Екатеринбургский критик и поэт Константин Комаров вслух мечтает о минералке. Иду будить девушек. Время семинара.

     Времени мало, график плотный, перед обедом выкраиваем время для музеев. У нас сложилась дружная компания: мы с Ириной, Таня Орлова из Кишинёва и Лёша Сыромятников из Самары. Взяв с собой Гаврила Андросова идём в музей Пастернака и окунаемся в несколько аскетический быт великого поэта. На другой день идём в музей Чуковского, где всё пропитано детским озорством его поклонников и самого хозяина. Жалеем, что так и не удалось добраться до музея Окуджавы. Мало кто знает туда дорогу, а тот, кто знает, не может объяснить на словах, искать самим уже нет времени.

     Последний день. Успеваем забежать на семинар к Светлане Василенко. У неё полно своего народу, но и нам она уделяет внимание. Вечер. Торжественное закрытие. Банкет. Всё хорошо, но шумный оркестр мешает поговорить. Не помню уже, в чьей голове рождается шальная мысль вечером, в десятом часу, идти на писательское кладбище. Своей дружной четвёркой, взяв с собой Катю Щербакову, отправляемся в путь. Придя на место, понимаем, что погорячились. Что мы найдём в такой темноте? И тут с вершины холма раздаётся крик: «Идите сюда!» «Ты кто?» - вопрошаем мы. «Я – Ёж!» действительно, студент литинститута по прозвищу Ёж. Полон романтических чувств он, в это время, повёл девушку на экскурсию, став заодно и нашим гидом. Как собака по следу, петляя по кладбищенским дорожкам, он провёл нас к могилам Пастернака, Чуковского, Рождественского, Арсения Тарковского. Конечно, всё это надо было видеть при свете, но не зайти туда мы не могли.

     Последний вечер. Сидим в номере у девушек. Разговорам нет конца. Ксения Ветер из Украины играет на варгане. Как быстро всё прошло, три дня пролетели как миг. Никто не спешит ложиться спать. Перед расставанием не наговоришься.

     Утром Гаврил Андросов будит меня к завтраку. Он замечательный сосед, я благодарен ему за общество, за утренние прогулки по окрестностям. На прощание фотографируемся в номере. Ему шесть или восемь часов лететь на самолёте, мне четырнадцать часов трястись в автобусе. Дальние расстояния, долгий путь. Вшестером: Ира Вахитова, Таня Орлова, Катя Щербакова, Алексей Сыромятников, Сергей Бударин и  автор этих строк, покидаем Переделкино с ощущением, что прожили здесь как минимум месяц. Расстаёмся в Москве с надеждой, что в будущем, Бог даст, свидимся. Как быстро всё прошло. Но в памяти осталась эта переделкинская осень, которая будет вспоминаться ещё долгие-долгие годы.