Двадцать лет тому назад была я молодая-зеленая. Сидела в своем институте и наблюдала какое-то беспорядочное движение вокруг. И нос мой чуял, что большие деньги получают ловкие, бойкие экономисты. Ловкой и бойкой я не была, но авантюрная закваска во мне и сейчас бродит. Напечатала я объявление в газете в разделе «Ищу работу»: «Экономист, кандидат наук, английский язык свободный, опыт разработки бизнес-планов, международного сотрудничества», и еще не помню уже что. Неправды там не было, но не без прикрас. Кто работу ищет всегда приукрашивает.
Еще я абонировала ящик в отделении связи. Объявление с номером а/я выглядело солидно. Дескать, излагайте свои предложения в письменном виде. Довольная своей придумкой, села ждать. Через две недели открываю ящичек, а там … Ну не мешок, а около 10 писем было точно. Отбросив государственные организации, сомнительные предложения от ветеранов афганской войны (торговали линолеумом), я остановилась на международном сотрудничестве во главе с известным питерским вирусологом.
Вирусологу одно частное лицо давало миллион долларов на организацию Центра по борьбе со СПИДом. Лицо было мультимиллионером швейцарского гражданства, одесских корней (очень благообразный такой old man). Имело лицо виды на бизнес в Петербурге. Миллион был замышлен им как подарок, а точнее, взятка городу с целью заполучить 50+1% акций складских терминалов морского порта. В этом и состоял бизнес швейцарского лица по всему миру. Забегая вперед, скажу, что контрольного пакета он не получил, а другой вариант его не устраивал. И что потом швейцарское лицо крестилось, наверное, широким крестом, видя, как морские грузоперевозки с распадом Союза захирели и свелись к мизерным объемам.
Теперь о вирусологе. Был он мечтателем. Для своего будущего Центра присмотрел особняк на территории Боткинской больницы и показывал мне ксерокопии архивных планов. Сдвинув очки на кончик носа, смотрел он вдаль и мечтательно говорил: «И ограду восстановим, и фамильный герб». Я кивала. Меня он метил на должность экономического директора Центра. А пока от меня требовалось готовить учредительные документы, вести переговоры с представителями швейцарского лица, и выбирать форму собственности. На основной своей работе я писала отчеты о дерегуляции телекоммуникаций, а, взяв отгулы, ездила в Москву встречаться с английскими юристами. Вирусолог называл меня adviser.
Форму собственности выбрали экзотическую, - неправительственная организация, филиал “World Laboratory”. Это ООН-новская структура, насколько помню. А у нас это дело возглавлял академик В. С ним и его помощниками тоже пришлось встречаться. Проект будущего Центра получил известность, был распиарен (так бы мы сейчас сказали) в газетах, и на ТВ. Нас все бросились курировать. Помощник академика В., тоже академик, фамилии не помню, консультировал нас. Они в Москве уже давно организовали филиал “World Laboratory” и снимали сливки. Помощник, ничуть не смущаясь, хвастал как прекрасно работает безналоговая цепочка "нефть – компьютеры".
В Питере был только один филиал “World Laboratory”, в одном академическом институте, возглавляемым членкорром. К нему мы тоже с вирусологом ездили за консультациями. Помню, уже в конце полезной и внятной беседы, членкорр попросил меня оставить их с вирусологом вдвоем. Я удалилась.
Ждать долго пришлось. Потом смотрю, вирусолог выходит, еле сдерживая смех. Пошли к машине, он мне и рассказывает, что членкорр соблазнял его миллион потратить на закупки табачных изделий, алкоголя и шмоток. Обещал невероятное и скорое обогащение. Кстати, потом его имя мелькало в каком-то уголовном разбирательстве.
А проект с нашим Центром так и не был начат. Был прием у Собчака, презентация и фуршет в гостинице «Астория». В ТВ мы мелькали. Я заработала какие-то деньги. А потом, получив от ворот поворот, швейцарское лицо исчезло, и проект Центра растворился в воздухе, как и не бывало его.