Невидимая рука, сдавливает горло, перекрывая тем самым доступ кислорода. Голова кружится. Страх, ещё чуть и накроет меня своей пыльной мешковиной.
Катастрофа - я беременна.
Меня рвёт в общественном, грязном сортире, «для девочек». Грязном, потому, что неделю назад наша офисная уборщица уволилась, поцапавшись с руководством из-за маленькой зарплаты.
Согнувшись пополам, выворачиваюсь мясом наружу. В белоснежной блузке, юбке – карандаш и высоченных каблуках, фирмы «Fabi»(кажется, это единственная пара обуви, которой я не натёрла ноги), нависаю над грязным унитазом, стараясь, не наклоняться слишком низко – иначе в нос бьёт застаревший запах испражнений, отчего тошнота, только усиливается.
Держись, иначе тебе придётся здесь заночевать.
- У тебя уже токсикоз начался, так рано? – спросил он меня по телефону. В голосе чувствуется подозрение и характерная ему, язвительность.
Плевать, кем он себя возомнил?
Хотя он прав, наверное, действительно, рановато. Может быть, это из-за того, что за последние годы я стала « блевотиком» - чуть что, тошнота и рвота. На желудке отразился пятилетний «стаж» булемички, когда чуть ли не каждый день, а то и по несколько раз на дню, отправляла в канализацию содержимое желудка, в погоне за стройностью. Как жива осталась? Одному Богу…
А, чтоб тебя! Новый спазм. Пищи уже нет, поэтому меня рвёт желчью…
Смотрю на себя в зеркало. Бледная, глаза горят – чистой воды вурдалак, не иначе.
Когда я догадалась, что беременна, ему смогла сказать только с пятой (или десятой?) попытки.
- Гриш, я даже не знаю, как тебе это сказать…
- Говори как есть, хватит тянуть. Ты хочешь сказать, что у тебя сифилис? – язвительная интонация.
- Причём тут сифилис? – я удивляюсь и пытаюсь понять, откуда такие мысли в его голове. Не понимаю, что он откровенно издевается надо мной.
- Ну а что?
- Я беременна – сердце бешено скачет, так, что грудная клетка содрогается от ударов.
- С чего ты взяла?
- У меня задержка более 10 дней.
- И ты сидела?
- Я даже не подумала на это. У меня бывают задержки. Но тут, я заподозрила неладное, когда безудержно захотела погрызть мела…
- Тест делала?
- Нет ещё.
- Так может, ложная тревога. Нужно сделать, а пока, это беспредметный разговор…
На трясущихся ногах, добираюсь до дома. Всю дорогу мне кажется, что от меня прёт блевотиной. В ближайшей аптеке покупаю два теста, разных фирм – так надёжнее.
Утром, мочусь в баночку из - под мёда. Опускаю один тест, второй, выкладываю на поверхность стиральной машины. Да что там ждать – как только зона тестирования намокает, тут же проявляются обе полоски, и на первом, и на втором тесте.
Нервно смеюсь: «Если не видно разницы, зачем платить больше?»
Приплыли. Впрочем, сомнений у меня и не было. Видимо сумасшедшая у нас с Гришкой совместимость – он ни разу не кончил в меня, а матка всосала его сперматозоид, непонятно из каких резервов. То – ли из прозрачной капельки смазки, появляющейся на его члене при возбуждении, то – ли, при повторном акте, что – то попало… А в тот раз было два раза? Нет, один – он спешил…
Отправляю сообщение: «Да»
Тут же перезванивает:
- Что «да»?
- Да – значит – да. Тест положительный.
- Что ты собираешься делать?
- Я думаю…
- А моё мнение тебя интересует?
- Интересует. Но я его знаю. Нужно подумать – для меня это слишком непростое решение.
- Здесь нечего думать, это никому не надо.
- Мне нужно подумать.
- Думай быстрее. Времени слишком мало.
Думаю, думаю, только и занимаюсь этим… Ребёнок, от человека которого люблю я, но который не любит меня. Что его ждёт? Нищенская жизнь, с одиночкой матерью у которой никого нет, даже родителей?
Что я смогу ему дать, кроме попрёков о своей загубленной молодости и несостоявшейся карьере? Как вообще я буду растить его одна, на какие средства?
Что я расскажу ему об отце?
Удержать Гришу ребёнком, я не удержу – это факт. Помощи от него я тоже врят - ли дождусь. Родив, я только разрушу его мирок, с трудом, созданный, к 40 годам, а он ему, очень, очень дорог. Да и девчонок его жалко. Маленькие совсем. Разве они виноваты, что их отец так неудачно разнообразил свою сексуальную жизнь…
- Я сделаю всё что нужно.
- Мадам, я могу предложить вам помощь?
- Нет, ничего не нужно. Я сама.
- Как это не нужно? Как говорится « коль уж вляпался в дерьмо…»
Вот тебе и сравненьице. Когда его жена забеременела, я сомневаюсь, что он это событие назвал столь «замечательным» словцом. Наверняка был на седьмом небе от счастья. А моя беременность – дерьмо, всё верно. Или ты на минуточку забыла, что являешься «развратницей Мальвиной», куклой, без души, сердца и мозгов. А с куклами играют, ломают, а потом выбрасывают.
- Нет, Гриш, не нужно ничего. У меня знакомая в больнице – всё устроит…
Вру, безбожно вру. Не про знакомую – она - то есть, но она врач кардиолог, и что касается обследования сердца, да, пожалуйста, посмотрит, назначит, и, даже бутылки коньяка не возьмёт. В этом случае, она может только попросить за меня, а уж всё, что связано с расходами - на моих плечах.
Мне снится сон. Будто я должна, во что бы то ни стало, сохранить ребёнка. Но не внутри себя, а как - то иначе… Для этого, я рожаю свою матку…Что-то наподобие большого яйца, кораллового цвета, внутри которого угадываются очертания эмбриона… Помещаю яйцо в большую, стеклянную колбу, наполненную тягучей жидкостью. К ней, подходит множество проводков и трубочек. Отхожу чуть назад – любуюсь…Вдруг, вижу, пузырьки воздуха. В страхе прикасаюсь рукой – кипяток! Жидкость закипает, не оставляя моему ребёнку шанса на выживание…
- Свет, привет, спишь? – Ксюхин голос воспринимается, как нечто чужеродное, я ещё там, в своём сне – оплакиваю ребёнка, убитого собственными руками.
- Привет, Ксюш. Проснулась только что… Сон такой плохой… Да и боюсь. Сердце у меня не очень. Вдруг оно наркоз не выдержит?
- Хватит обращать внимание на всякую ерунду! Не ты первая, не ты последняя. Все делают, и ты сделаешь. Я обо всём договорилась. Приезжай.
Молодой врач, в голубом медицинском костюме, внимательно вглядывается в экран монитора, аппарата УЗИ, при этом грубовато вращая влагалищным датчиком внутри меня.
- Месячные, когда последний раз были?
- 7 декабря
- Так, понятно… Беременность, какая по счёту?
- Первая
- Угу,…Срок примерно 4- 5недель. Оксана Владимировна сказала, что у вас некоторые проблемы с сердцем. В этом случае, я бы посоветовал вам фармакологический аборт, тем более срок ещё подходящий. Фертильность восстановится в следующем месяце. Минимум осложнений.
- Я в этом ничего не понимаю.
- Одевайтесь. Вот заключение, с ним к своему доктору и уже решите.
Доктор, Борис Левонович, высокий, плотный мужчина, поглядывает на меня из- под очков в золотой оправе, не переставая быстро писать.
- Уверены? 27 лет, первая беременность, самое время родить. Тем более у вас…
- Понимаете, у меня неразрешимая ситуация… Я не могу оставить ребёнка.
- Понимаю. У вас у всех неразрешимые ситуации, а потом волосы на голове рвёте – сделайте что нибудь.
- Зачем вы так?
- Ладно, дело ваше. Подписывайте бумаги, о том, что вы ознакомлены с возможными рисками.
Вот и все, широким росчерком, подписываю смертный приговор своему ребёнку. Доктор, даёт три таблетки, которые предлагает выпить в его присутствии.
- Завтра вечером или послезавтра утром, придёте для приёма простагландина. Уже сегодня, у вас могут начаться кровянистые выделения – не пугайтесь, это нормально.
Выхожу из больницы, страшно мутит, до дома бы добраться…
В автобусе беременная девушка, так трогательно придерживает свой выпирающий живот. Видимо рожать уж скоро. Она похожа на спелую вишню… Не думай об этом, ты приняла решение. Обратного пути нет.
- Ну как?
Голос вроде довольный...
- Всё в порядке. Мне предложили безоперационный аборт, сказали осложнений меньше и в психологическом плане легче – как будто очередная менструация.
- Я даже не слышал о таком, думал, тебе мини сделают
Живот тянет, болит желудок и область печени, но ничего, жить можно. Тошнота не проходит.… Как спелая вишня… Интересно, какой бы он был, наш ребёнок? Вот было бы здорово, если бы родился похожим на Гришу… и умный такой – же…
- Гриш, а помнишь, тогда… Я посетовала, что у меня маленькая грудь, а ты сказал, что не ищешь грудь. Я спросила, что ты ищешь? А ты ответил, что тебе важен блеск в глазах, помнишь? А ещё ты говорил, что хочешь заполнить вакуум и что любовники – это от слова любить и при этом соединял свои красивые пальцы вместе… Помнишь? Гриш, пожалей меня… Мне страшно…
- Разве ты инвалид?
- Нет, но…
- Тогда не вижу причины для жалости.
- Может быть, ты прав…А ещё помнишь, помнишь, мою первую СМСку, когда я написала, что ты мне нравишься? А ты ответил – «Ты даже не представляешь, насколько это взаимно». Гриш, скажи мне – сла-а-а-дкая…
- Нет, я не в том настроении, чтобы говорить тебе это…
- Но ты хотя бы соскучился?
- Соскучился.
- М – м - м , а как я по тебе!
- Ладно, дорогая , мне ехать пора, итак пробки 9 баллов. Может, ещё найду дырочку… Завтра позвоню. Бай!
- Пока!
Гриша не позвонил, ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю…
Каждый день, я встречала надеждой, что вот, сегодня, он наконец объявится, позвонит или хотя бы пришлёт СМС. Или как бывало, без предупреждения, приедет ко мне на работу… Прижмёт к себе, погладит, скажет что всё в порядке, что он будет рядом…
Из меня текла белая слизь, кровь и при каждом посещении туалета, выпадали ,тёмно – бордовые куски, напоминающие сырую печень с прожилками. Живот болел не переставая. Через 12 дней, после приёма первых таблеток, мне предложили операцию, так как, кровотечение не останавливалось и в полости матки, диогнастировали большое количество сгустков.
По электронной почте, я отправила Грише письмо, в котором сообщила, что мне предстоит операция.Никакого ответа.
Кажется, я на грани. Какой - то мелкий шажок, отделяет меня от пропасти.
Я не могу разбавить боль ничем. Видимо моё сознание деформировалось, и что - то исправлять уже поздно
Не вылезаю из депрессии. Не хочу жить.
То, что я делаю – слабые судороги агонизирующего больного. Может быть, мой разум уже решил всё за меня и остался лишь тот, последний шажок…
Осталось выбрать способ?
Метро. Поезд. Скорее всего, это будет быстро. Сильный удар, а там рельсы под напряжением.
Картина некрасивая – окровавленное, искорёженное тело.… А не всё ли равно мне будет?
Высотка. Балкон. Там пострашнее. Процесс растянется на мгновения, отделяющие меня от земли.
Они могут показаться вечностью. Я знаю, как это бывает, когда время тянется, спотыкаясь о каждую минуту,
подолгу барахтаясь в вязком тумане действительности. Особенно когда кого – то ждёшь или о ком – то скучаешь…
Вскрыть вены или повеситься – это не для меня. Не могу причинить себе боль. Инстинкт самосохранения (ха-ха!) видимо…
Мне снова страшно. Закуриваю, хотя прекрасно знаю, что от этого станет только хуже.
«Шоколадница», напротив храма Христа Спасителя. Ну и местечко я выбрала для суицидальных мыслей.
Осталось ли, ещё во мне понятие греха, или его вынесло ураганом последних событий?
Что-то держит меня в этом мире… Что? Любовь к Грише, надежда на его возвращение?
Официантка приносит большую кружку капучино…Не кружку даже, а кружищу! Пробую расслабиться, отвлечься от тягостных мыслей.
Делаю глоток, пенка пачкает губы… Облизываю… Вкусно.И вроде жизнь не так уж и плоха. Я смогу, я переживу это…
А, чёрт! Серая «Хонда», как у него…Судорожно пытаюсь успеть разглядеть водителя. О чём я снова?
Мало ли в Москве подобных машин. Но поздно, организм уже откликнулся пронзительной тоской,она накрывает меня как волна – в глазах песок, уши отказываются воспринимать звуки окружающего мира.
Волна успела парализовать мой разум…
«Останься – сказала Она – я покажу тебе, удивительный чувственный мир в которым ты будешь повелевать.
Я покажу тебе наивную, чистую любовь и дерзкую, грязную похоть.
Я буду петь тебе грустные песни, и рассказывать весёлые истории. Вот беда, я не знаю весёлых историй! Но я научусь!
Я буду расчёсывать твои волосы, целовать твои ноги. Я буду служить тебе. Ты станешь моим Богом.
Ты будешь купаться в моей любви, как в лучах ласкового, весеннего солнца!
- Нет… Я не могу. У меня есть семья, которой очень дорожу – жена, мой верный друг и союзник; дети, в которых души не чаю.
Есть старушка мать, о которой я должен заботиться. У меня есть любимое дело - книги, которые я пишу.
В конце концов, есть пёс, который тоже требует моего внимания.Видишь, тебе нет места в моей жизни, от тебя слишком много проблем.
- Пёс...Как грустно, что я не стала для тебя кем – то, поважнее собаки…»
Я вижу человека на операционном столе… девушку… Из её горла торчит трубка для исскуственной вентиляции лёгких. Ноги, широко раздвинутые, лежат на специальных подставках… Половые органы и живот, до самого пупка, густо смазаны йодом.
Врачи, тихо переговариваются, позвякивая металлическими инструментами… Не понимаю, что я делаю здесь, в операционной… Как я тут оказалась и кто эта девушка?
- Ну, наконец то, спящая красавица! Ты как?
Сквозь, жирную плёнку, застилающую глаза, различаю Ксюхино лицо…
- Ксю–ю… Где я? Чёрт, горло как дерёт…
- Фигня! Всё позади. Горло дерёт от трубки. Не дрейфь, всё пройдёт.
- Ксюх, что со мной?
- Скажи лучше, за каким лядом ты попёрлась гулять с кровотечением? Ты сознание потеряла в «Шоколаднице». Твоё счастье, что «скорая» быстро приехала…
- Я не помню ничего… Как ты меня нашла, это же не твоя больница?
- Доктор со «скорой» сказал. Он по твоему « чёрному списку» стал всех обзванивать и спрашивать, не знакомы ли вы с такой-то девушкой, которая шастает по Москве теряя на ходу эндометрий.
- М–м–м… У меня же на 16:00 операция была назначена. Времени была уйма.
- Дать тебе по твоей башке, бестолковой. Назна-а-а-чена – Оксанка передразнила меня – А теперь серьёзно. Свет, у тебя осложнение пошло, матку выскребли, по полной, и одну трубу пришлось удалить. Ладно, всё будет хорошо, ты поспи ещё. Потом поговорим.
- Давай, Ксюш, пока – уже еле ворочая языком, сказала я и провалилась в сон.
Мне снится, какой - то дом. Низенький, одноэтажный. Такое впечатление, что из него недавно выехали… Тут и там, валяются позабытые вещи. Убогий диван, колченогий стул, посредине комнаты с ободранными обоями… Комод… Слышу тихий плач… Что это? Подхожу к покосившемуся комоду, с трудом открываю средний ящик. Господи! В нём младенец! Маленький, совсем голый мальчик… Беру его на руки… Стараюсь успокоить…Но тщетно - младенец начинает кричать сильнее, крутит головкой, разевает ротик в поисках груди…
- Господи, помилуй!
Просыпаюсь мокрая - больничная рубашка, насквозь пропитана потом. За окнами ночь. Пушистый снежок, медленно падает, искрясь в свете фонаря. Сажусь на кровати. Очень кружится голова. Соседка по палате, слегка постанывает во сне… Бедная, может быть, ей тоже снится кошмар...
Потихонечку поднимаюсь, очень хочется по – маленькому… Или только кажется? Рубашку бы мокрую снять… Тихонько, босая, держась за стенку, бреду в комнатку санузла…
Надо сказать Ксюхе, чтобы одежду привезла…
Где тут выключатель, он же включатель? Так, юмор вроде проклёвывается – значит не всё так плохо…Ага, вот…
Захожу в душевую, осторожно снимаю рубашку. Как же всё болит, наркоз отошёл, и каждое движение отдаётся болью внизу живота…Как всё болит…
Хоть посмотреть, что там у ме…
Мысли замирают в голове:
Мои половые органы и живот, до самого пупка, густо смазаны йодом.
В операционной, я видела себя со стороны…
T.L.