Посвящаю своему товарищу, шофёру Сане Серёгину, который и рассказал мне эту удивительную историю
Как учил Карл Маркс, пролетариат не любит буржуев. Буржуи платят пролетариату тем же. В результате таких добрососедских «дружеских» отношений раньше появлялись крейсеры «авроры» с их победоносно-историческими залпами, песни «Вставай, проклятьем заклеймённый!» и фонари с развешенными на них человечками, смешно дрыгающими своими толстенькими буржуйскими ножками ( а чего дрыгаться-то? Чего суетиться? Надо быть проще и спокойнее – и люди потянутся к тебе!). Всё это прописные истины, хотя сегодняшние социологи (как правило, купленные теми же недодрыгавшимися буржуями) и пытаются доказать-успокоить, что такие милые отношения уже давно канули во тьму веков, что современные буржуи пашут как вьетнамские волы на рисовых плантациях, а пролетарии не хотят обогащаться исключительно из-за своих ленности и склонности к чрезмерному употреблению алкогольных напитков повышенной крепости. Вопрос, конечно, спорный и интересный, поэтому хочу познакомить вас с одной характерной историей, которая произошла не так давно и которая всё-таки подтверждает первоначально высказанную мысль о постоянной классовой борьбе и антагонизме возникающих при этой борьбе противоречий.
Итак, конкретно. Некая бригада гастарбайтеров из Белгородской области занималась (да, кажется, и сейчас занимается) дорожно-ремонтными работами на одном из участков МКАД. Работы там невпроворот, не на один месяц, так что пашут ребята честно и до седьмого пота, потому что очень хотят заработать. И всё бы ничего, но имеется досадный казус, который здорово портит им их пролетарско-белгородские нервы: участок ремонтируемой дороги находится как раз рядом с одним из московских «черкизонов», то есть, огромных оптово-розничных рынков, где день и ночь всё находится в беспрерывном неутомимом движении, и нет (и никогда не будет) абсолютно никакого спокойствия. Да и какое там может быть спокойствие, если, повторяю, все сто двадцать четыре часа в сутки здесь суета, маета, толчея, крики радости, сожаления и скорби, а также огромное количество или снующих туда-сюда, или уже припаркованных автомашин отечественного и иноземного производств. А поскольку , согласно доброй, старинной, русской, народной и совершенно непонятно-загадочной традиции, число машин всегда почему-то значительно превышает число стояночных мест, то паркуются сии автоагрегаты большей частью на обочинах, тем самым серьёзно снижая производительность ремонтно-дорожного процесса. И если с присутствием трейлеров и прочих грузовых машин эти самоотверженные белгородские труженики лопаты, горячего асфальта и задорного мата всё-таки мирятся (шофер – это тот же пролетарий-работяга, то есть, человек подневольный.), то пижоны на иномарках, нагло занимающие дорожные обочины, вызывают у наших героев вполне объяснимую классовую ненависть. Пижоны же, в свою очередь, тоже не считают себя на помойках найденными и делают вид, что в упор не замечают наших честных тружеников. Они ведь как рассуждают: гастарбайтер – он и есть гастарбайтер. Человек даже не второго, а сто двадцать второго сорта. То есть, практически и фактически бесправное крепостное чмо, которое должно сгибаться в почтительном поклоне и срывать с головы шапку даже при их отдалённом пижонском приближении.
- Нет, они уже прямо до самого ливера достали меня своей иномарочной наглостью и детской непосредственностью! - сказал в сердцах некто Толик по кличке «Проклятый заклеймённый!», один из наиболее продвинутых в умственном смысле здешних белгородских пролетариев. Такую мудрёную кличку он получил по переделанным словам в прошлом широко известного пролетарского гимна, потому что очень любит справедливость. Вот чудак! Кто ж её не любит?! Правильно, никто. Сейчас все любят деньги. За которые , кстати, со всеми причитающимися потрохами можно купить и ту же самую справедливость.
– Надо их, буржуев противных, припугнуть, - продолжил он свою глубокую мысль. - Они ведь нас ещё не так достанут, если не припугнём.
- Ага, - согласились с ним товарищи по асфальто-укладочному укладу жизни. – Умный какой. Прям начальник ГАИ! Чем ты их припугнёшь? За них и менты, и бандюганы. В общем, власть всего московского трудового народа.
- Надо подумать, - согласился Толик и сделал задумчивое лицо. И ходил, чудак такой, с таким лицом целый трудовой день, и даже часть производственной ночи. И к утру, шельмец этакий, всё-таки придумал!
В ближайший выходной он смотался на родную Белгородчину, и на следующий день привез оттуда что-то длинное, завёрнутое в мешковину. С загадочным видом развернул свёрток в бытовке, и все присутствующие увидели…пулемёт. Да-да, это было настоящее смертоубийственнее оружие, которое в годы Великой Отечественной войны беспощадно косило несметные ряды немецко-фашистских захватчиков.
- У нас в деревне этого барахла как грязи, - пояснил Толик тем, кто ещё ничего не понял и тупо пялился на страшный боевой предмет. – У нас же такие бои в войну шли, что мама – караул! Так что этого дерьма… - и он с любовью погладил воронёный ствол, -…и сейчас по полям и перелескам полно валяется.
- Ну и зачем ты эту гадость привёз? – спросил его кто-то из особенно непонятливых.
- Буржуев попугать, - объяснил Толик. - Да вы не бойтеся! Он же не стреляет! Это с виду такой боевой, потому что я его скипидаром отчистил, а на самом деле – совершенно безобидная нестреляющая вещь. Если только прикладом по башке наварить, тогда да, тогда чувствительно.
И настал день возмездия! Когда ничего не подозревающие буржуи, привычно-лениво переговариваясь по своим очень дорогим сотовым телефонам, привычно выстроились на обочине и начали вылезать из своих «хонд» и «мерседесов», из-за ближайшей кучи строительного песка поднялся былинный русский богатырь с грозным автоматическим оружием в своих мускулистых былинных руках.
- Ну что, тра-та-ташки нехорошие! – заревел он грозно и одновременно весело. – Дождалися? Вот она, ваша смерть пришла! – и прицелился, чтобы не промахнуться.
В ту же секунду раздалась оглушительная автоматная очередь. Это его верный товарищ, такой же дорожный хулиган-умелец, спрятавшийся тут же рядом, за этой самой кучей, включил отбойный молоток и начал крошить им какую-то каменную глыбу. Буржуи его, понятно, не видели, а треск стоял такой оглушительно- характерный, что ни у кого из «расстреливаемых» не вызвал никаких сомнений по поводу смертоносности издаваемых звуков. Они же эти «трещалки» они только в кино и слышали, потому что от армии все как один «закосили», чем сейчас принято гордиться. Где ж им, глубоко штатским недоумкам, было отличить треск молота-отбойника от работающего боевого пулемёта!
Что тут случилось с этими пижонистыми «хозяевами жизни»! Секунду назад лениво-вальяжные, как обожравшиеся сверх всякой меры коты, они мигом превратились в перепуганных юрких крыс, попадали кто на асфальт, а кто прямо на землю и ,виляя своими отожравшимися задами, проворно поползли под машины или в спасительные придорожные кусты. А беспощадный пулемётный грохот не умолкал ни на секунду! Своим победоносным грохотанием он возвещал о полной и окончательной победе пролетариата над этими лощёными хлыщами, которые сейчас бились в истерике и, извиняюсь, писали от страха в свои дорогие штаны иностранного покроя и стоившие месячную зарплату простого-рядового дорожного гастарбайтера.
- Враг будет разбит! – войдя в раж, задорно кричал Толик-пулемётчик, не давая врагам поднять от земли их склонённые буржуинские головы. – Победа будет за нами! Вперёд, ребята, на Берлин! «Строчит пулемётчик за синий платочек, что был на плечах дорогих!».
Сотрудники милиции приехали удивительно быстро, буквально через пять минут после беспощадного расстрела. Да и понятно: несмотря на сохраняющийся достаточно высоким уровень криминальной обстановки, у нас пока ещё не каждый день расстреливают представителей правящего класса из пулемётного оружия.
- Кто стрелял? – строго спросил красивый милицейский майор и обвёл скромно-покорно стоявших гастарбайтеров проницательным взглядом. На представителей буржуазии он почему-то старался не смотреть.
- И где стрелявшее оружие?
При всей своей мужественной внешности, так соответствующей представителю правоохранительных органов, значительными умственными способностями майор не отличался. «Где оружие?». Как говорится в анекдоте про слона и капусту: «съисть-то он съисть, да кто ж ему дасьть?». Пулемёт белгородские пролетарии, за время своей работы превосходно изучившие местную обстановку, запрятали так надёжно, что его при всем на то желании не смог бы унюхать весь личный состав всех оперативно-розыскных собак всего Министерства внутренних дел Российской федерации.
- Сколько длилось время расстрела? – обратился майор уже к буржуям, поскольку гастарбайтеры держались как партизаны на гестаповском допросе и на задаваемые каверзные вопросы не проронили из своих рабочих уст ни единого конкретного признательного слова. Только «угу» да «угу-гу», «сами мы не местные» и тому подобные упорные уводы от главной темы.
- Минут десять, никак не меньше! – загалдели обрадованные буржуи. – И практически без всякого временного перерыва!
- В таком случае вот здесь… - и майор ткнул на место, где во время расстрела стоял пулемётчик, - должна иметься целая гора расстрелянных гильз!
В его заключении было много логики и здравого смысла. Вероятно, их хватит для его дальнейшего продвижения по служебной лестнице и достижения звания, может быть, настоящего подполковника.
- Но, в таком случае, где же они? – с нескрываемым сарказмом спросил он окруживших местонахождение пулемётчика буржуев. Те жадно шарили глазами по окружающей местности и пристыжено молчали. Гильз не было. Ни одной. Этого не могло быть, но это было. Мистика какая-то!
- Кто-нибудь убит или ранен? – задал майор очередной каверзный вопрос. Вообще-то, следуя законам гуманизма и заботы о людях, его нужно было задать в первую очередь, но майор, несмотря на то, что был слегка коррумпирован, в глубине своей души тоже терпеть не мог буржуев, поскольку и сам происходил из дружной семьи рабочих и крестьян. Его папа в свою трудовую бытность работал токарем-ударником на машиностроительном заводе резиново-медицинских изделий имени Клары Цеткин, а мама – пекарем-передовиком в общественной столовой совхоза имени Розы Люксембург.
- Повторяю вопрос! – чуть возвысил он свой бесподобный по строгости голос. – Имеются пострадавшие или нет?
- Да все они целые! – весело-задорно крикнул кто-то из гастарбайтеров. –Только облегчилися! Чуете, товарищ в будущем обязательно подполковник, какой от них исходит тошнотворный духман! Это от ихнего вывалившегося в трусы кала! Не иначе они на обед горохового супа обкушамшись!
Вот на этом, собственно, и закончилась так и не дошедшая до уголовного дела эта удивительно-поучительная история, которую с полным на то правом можно назвать по-милицейски –ДТП, то есть, дорожно –транспортным происшествием. Белгородские гастарбайтеры и сейчас занимаются на том дорожном участке ремонтно-строительными работами, буржуи по-прежнему мешают им своими иностранными автомашинами и всё так же загромождают своими «железными конями» дорожные обочины, хотя теперь уже не делают из этого культа. Больше того: перед тем как приткнуться и остановиться, они с тревожным видом начинают оглядываться по сторонам, а , завидев гастарбайтеров, стараются не встречаться с ними взглядами. Ведь кто их знает, этих опять пока что внешне миролюбивых пролетариев? В прошлый раз просто попугали, а что у них сегодня на уме? Эти белгородские, они же сплошь потомки фронтовиков, и если их как следует разозлить, то запросто могут устроить всяким буржуям и новую Курскую дугу, и штурм Берлина, и даже Великую Октябрьскую социалистическую революцию с традиционным залпом о смене эпох! У них, настоящих пролетариев, с этим никогда не заржавеет!