Глава 19.
Одна голова хорошо, а две лучше?
З. Горыныч
В пещере было сухо, тепло и просторно. Освещалась она неярким рассеянным светом, не имеющим определенного источника. Алена прошлась по многочисленным залам и заглянула, кажется, во все боковые комнаты, а Змей все не появлялся. В конце концов, она нашла укромную комнатку, одну из немногих, в которой было окно. В комнате, кроме того, обнаружились столик, большое, в пол стены, зеркало и два мягких кресла. Алена устроилась в одном из кресел и решила, что будет дожидаться появления Змея здесь. Вид на освещенные закатным солнцем горы радовал глаз, а свежий ветерок выгонял из головы все дурные мысли. Стало Алене так хорошо и уютно, что она сама не заметила, как сладко уснула.
Ее разбудил шум. Кто-то вошел в комнату.. Алена приоткрыла глаза и, пораженная, привстала в кресле. Напротив нее стоял высокий, статный мужчина. Черные с проседью волосы. Могучая мускулатура, проступающая под белой шелковой рубахой. В его осанке, взгляде зеленых глаз чувствовалась спокойная уверенность и сила.
- З-змей Горынович? – неуверенно уточнила девушка.
- Алена? Ты здесь откуда?.. – в его удивленном тоне промелькнуло беспокойство. - Снова что-то случилось?
- Нет-нет. Все в порядке, - Алена сообразила, что слишком бесцеремонно рассматривает Змея и поспешно опустила глаза. – Я просто хотела извинится за то безобразие у пещеры... Прости. Это я сгоряча тогда...
- Да ладно, я не сержусь уже.
Змей сел в кресло, закинув ногу на ногу.
«Похоже, что человеческое обличье для него вполне естественно», - с какой-то затаенной радостью подумалось Алене.
- Коли я сразу тебя не пришиб, то считай, что обошлось. – продолжил Змей. - Только другой раз будь осторожнее. Я ведь действительно могу разозлиться и... Потом, конечно, пожалею, но будет уже поздно... Ох ты! – повернувшись в кресле Змей глянул, мимоходом, в зеркало и замер, разглядывая себя.
При этом он смотрел в зеркало так, словно первый раз себя в нем видел. Алена украдкой покосилась на него. Крупные, пожалуй даже не красивые, черты лица, но глаза… Алена тихонечко с тоской вздохнула. Горыныч отвлекся от зеркала, встал и отвесил Алене поясной поклон.
- Ну спасибо, сударыня. Давно меня таким никто не представлял.
- Как это?.. - не поняла девушка. - А кто должен был...
Горыныч озорно улыбнулся, помолодев при этом разом на десяток лет.
- Да ты не волнуйся, - он уверенно провел над столом рукой, и на деревянной столешнице возникло серебряное блюдо, полное фруктов. - Угощайся. А я сейчас все объясню... - Змей придвинул кресло ближе к Алене. – Понимаешь, очень важно, каким именно меня воображают другие. Дракона все представляют более-менее одинаково. Ну, разве что иногда пару лишних голов прилепят, или там какие-нибудь хоботы. Приходится соответствовать... А мой человеческий облик для каждого очень индивидуален. Собственно говоря, я весь - большое зеркало. Появляюсь таким, каким меня ожидают увидеть. Ну, конечно, я и сам на свой облик немало влияю, но это уже во вторую очередь.
- То есть, каждый человек видит тебя в каком-то особенном обличии? Но я тебя только в змеином облике помнила и специально человеком не представляла.
Змей задумчиво почесав бровь, с непонятным выражением посмотрел на девушку.
- Обычно кто меня каким представляет, таким и видит... Поэтому я и сказал тебе - спасибо. Порядком надоело эдаким записным красавцем являться перед девицами. А таким меня немногие видели… Удивительно, как ты разглядела… Впрочем, хватит об этом, - вдруг резко оборвал себя Змей и отодвинулся вместе с креслом подальше. - Ты просто извиниться приехала, и все?
Алена почувствовала, что неудержимо краснеет. Встала, отошла к окну.
- Нет, еще и поговорить.
В окно было видно, как на востоке заалела, коснувшись самых высоких горных вершин, утренняя заря.
- Надо же, рассвет! - удивилась Алена. - А я сюда примчалась еще до заката. Выходит, всю ночь в кресле проспала? А ты принцессу новую, что ли ищешь? Ночами дома не спишь.
Горыныч усмехнулся.
- Что-то вроде того... Расскажи-ка лучше про себя. Как ты к нам, в этот мир попала? Ты нездешняя, это ясно. Местные девицы совершенно другие. Как ты нашла дорогу?
Алена пожала плечами.
- Да я вроде и не искала никакой дороги. Шишки, вот, собирала, - девушка вынула из поясной сумки оставшуюся шишку. - Набрала их штук десять, наверное. Красивые такие, все - одна к одной.
- Очень интересно, - Змей подошел к Алене, провел над шишкой рукой. Стал в нее внимательно всматриваться, даже на вид постарел лет на двадцать. - Шишечка-то необычная. Десять штук! И умудрилась же собрать так много... Раздала, небось, потом, кому ни попадя?
- Точно, - кивнула Алена. - Раздала... Точнее нет: сначала я вышла к берегу моря, а потом раздала. Там леший с водяным за них чуть не подрались... А я ведь моря-то и не видела раньше. Только по телевизору смотрела. Ну, это штука вроде ваших волшебных зеркал, стоит у нас в каждом доме. Только показывает не то, что на самом деле происходит, а всякую ерунду.
- Бывает же такое, - удивился Змей. - А зачем вам кривые волшебные зеркала?
- Многие пялятся в них от скуки, - пожала плечами Алена. - Некоторые даже начинают верить всему тому, что им показывают.
- А показывает все это, небось, какой-нибудь местный Черномор. А сам в это время, пока все в зеркала пялятся, обделывает какие-то свои грязные делишки, - усмехнулся Горыныч.
- Грешно смеяться над убогими, - посерьезнела Алена. - На самом деле там, по ту сторону экрана, целая толпа таких вот черноморов, и тысячи простых трудяг, которые по их указке всю эту ерунду монтируют, передают, пытаются даже что-то настоящее порой показать. Им позволяют иногда, просто ради того, чтобы народ не оторвался от экранов, чтобы так и смотрел все время, надеясь еще что-нибудь настоящее увидеть... Ой, что-то я совсем не про то рассказываю.
- Ты говори, говори... Тошнехонько, небось, живется вам в этом вашем мире с кривыми зеркалами. Вот и захотелось тебе в какой-то новый мир перебраться. Так?
- Наверное... Знаешь, я совсем не скучаю по своему миру, странно, да? Как будто я сюда домой вернулась. Я и тебя, и Бабу Ягу, и богатырей, и еще многих других здесь знаю. В нашем мире о вас много разных сказок написано. А сейчас стоит только припомнить что-нибудь, а потом спросишь здесь - оказывается, так оно на самом деле и было! Или почти так. Интересно, да?
- Интересно, - кивнул Горыныч. – А насчет скуки, так у нас и верно не соскучишься. Все время что-нибудь происходит... А как же твои родители? Беспокоятся небось, что ты пропала.
- А что родители? – Алена пожала плечами. – Я уже давно отдельно живу. Маму я не помню, а отец и мачеха вечно в командировках пропадали. Я в детстве у бабушки жила. А в прошлом году бабушка умерла… Домик в деревне остался, я туда на лето приехала и в тот же день сюда попала.
- Понятно… Да, я про шишки хотел объяснить, - перевел разговор Змей. - Они, по сути своей, такие же, как мои чешуйки. Мир был сотворен, когда разделились два первоначала, две первоосновы. Небесный Огонь - Солнце дает нам свет и тепло. Земная твердь - Великая Змея, пожирающая свой хвост, дает нам плотность, материальность всего, что в мире есть... Яга говорит, что Великая Змея держит на себе всю землю. В высшем, философском смысле это так и есть. Великая Змея - это основа всего материального. А шишечки - можно сказать, что это ее чешуйки. Частички того, что поддерживает в постоянном круговороте, скрепляет и держит весь мир. Сама Великая Змея беспредельна. Велика, как и Небесный Огонь, как весь мир, как все миры, какие ни есть. В то время, когда мир еще только создавался, кроме маленьких осколков, шишечек, появились и осколки побольше. Со временем они обрели разум и стали жить собственной жизнью... Один из таких осколков - я. Другой - Святогор. Есть и еще кое-кто. Мы - разные. Мой кусочек более изменчив, изворотлив умом и телом. А Святогор - он крепче и тверже. Ну, а про детей Солнца и Земли, то бишь Небесного Огня и Великой Змеи тебе, небось, и Баба Яга все рассказала.
- Выходит, моя шишечка и ты... Из одного материала? - Алена удивленно перевела глаза со Змея на шишку и обратно.
- Ага, - самодовольно улыбнулся Змей. – Небось Яга говорила тебе уже, что в каждой такой шишечке сила неимоверная скрыта? А во мне, представь, сколько эдаких шишечек! Потому я и силен, и изменчив... Помнится, представил меня один рыцарь чудищем о семи головах. Так я, не будь дурак, все семь отрастил! - он горделиво выпятил грудь, вспоминая о былом подвиге, но потом, нахмурился и покачал головой.
- Ох и намучался с ними. Мешаются, куда попало огнем плюют, только зря силу тратят. Пока я порядок навел в головах, этот рыцарь три из семи мне снес... Ну потом я его подпалил легонечко. Да и дал ему удрать восвояси. Как потом понял - зря. Надо было дождаться, пока он мне все головы, кроме последней, снесет.
- Почему это? Ведь, когда голову рубят, это, небось, больно!
- А, - он махнул пренебрежительно рукой. - Я могу свой болевой порог регулировать. Не в том дело. Как я мучаюсь, абсорбируя в себя потом отрубленные лишние головы - это отдельная история. Если сожрать их, то перевариваются плохо. А постепенно, через кожу впитывать, это отдельная морока на несколько дней... Но хуже всего, когда после боя голов остается больше одной, как в том случае. Надо ведь было потом уговорить три лишние головы бесследно рассосаться в организме. А они оказались умные! Философские диспуты со мной стали вести. О равенстве, о самоценности разумных существ. Никак, бестии, не хотели самоликвидироваться, - Горыныч тяжело вздохнул. - Нет ничего хуже, чем спорить с самим собой.
- У тебя что же, раздвоение... точнее, расчетверение личности случилось? - ужаснулась Алена.
- В общем, да... И ведь что обидно - пока я эдак вот сам с собой спорю, приходи кто хочешь, делай со мной что хочешь, - Змей усмехнулся. - Утрирую, конечно... Но боеспособность моя в такие дни, на самом деле, резко снижается. Прежде, чем что-либо сделать, приходится все головы убеждать, что надо делать именно это, и именно сейчас.
- Ну и как же ты справился с этим?
- Да никак, - Змей скривился. - Надоели они мне своей демагогией до-смерти. Ну я и откусил их от туловища, одну за другой, пока они спали... И какая, скажите мне после этого, сволочь придумала, что я должен быть многоголовым?
- Да-а, - посочувствовала Алена. - Трудно тебе. А вот я читала в одной сказке... Был там змей о двенадцати головах и двенадцати хоботах...
Горыныча аж передернуло.
- Цыц!.. Не говори тут никому! А то представят еще и придется соответствовать.
- Слушай, Горыныч, - оживилась Алена. - Тут одна штука не сходиться. Прошлый раз ты нам с Ильей рассказывал, как тебе голову, одну, последнюю, отрубили.
- Ну и?..
- Так ты же не потерял при этом связи с телом! Нашел эту голову, обратно приклеил. Что-то тут не сходится.
- Что не сходится? Нащупал и приклеил. Неприятное занятие.
- А те, срубленные, или там откушенные головы... У них ведь тоже связь должна с телом сохраняться. Почему же они не смогли тебе помешать их съесть?
- Так у той головы, которая заедин с телом, связи сильнее. Она всем и управляет. А связь, само собой, сохраняется... Так что, когда я их переваривал, то ощущение было такое, будто я самого себя перевариваю, - он нервно дернул головой. - Слушай, Алена. Что-то мы с тобой плохую тему для разговора нашли... К тому же, все это многоголовие было довольно давно. Молодой я был еще, глупый. Теперь предпочитаю одной головой обходиться. А ты к чему, собственно, этот разговор, про головы, завела?
- Да вот сказал мне тут один, что убить тебя, Змей, можно...
- Меня? Убить? Ха-ха...
- Мечем-кладенцом, - голос Алены был предельно серьезен.
Девушке очень не понравилось легкомысленное отношение Змея к такому важному вопросу.
- Кладенцом? - смеяться Змей перестал. Почесал бровь. - Может, и в самом деле можно. Пока не попробуешь, наверняка сказать нельзя. Вообще-то, по сути я бессмертен, в силу своей полиморфности. Но если, например, разрубить меня на мелкие части, да еще и раскидать их подальше друг от друга, то наверное... Да нет, постепенно соберусь, скорее всего, по кусочкам. А впрочем, ни разу еще не пробовал... и не собираюсь.
- Мечом-кладенцом можно легко порубить на кусочки кого угодно, - покачала головой Алена. - Я видела его в действии. К тому же, у него еще какие-то магические свойства есть. Мы, наверняка, всех не знаем. Кладенец, например, молнии черноморовы к себе притягивал, а потом...
- Я видел, - Змей нахмурился. - А сейчас меч-кладенец у Кощея?
- Совершенно верно. А Кощей тебя не любит.
- Спрятать бы этот кладенец куда-нибудь понадежнее... Если ходят по земле байки о том, что меня можно им убить, то ведь наверняка и до Кощея дойдет.
- Если уже не дошло, - кивнула Алена.
Горыныч заходил по комнате из стороны в сторону. Похоже, он просчитывал какие-то, только ему ведомые комбинации.
- Но ведь и Кощея тоже можно убить! - вспомнила Алена.
- Да? - Змей посмотрел на девушку, удивленно наклонив голову. - И как же, интересно мне?
- Да очень просто! Есть такая сказка, причем не одна... За тридевять земель, в Тридесятом Царстве, в Тридесятом государстве стоит дуб, на нем висит, на железных цепях ларец, в ларце заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце игла. В ней-то и есть смерть Кощеева. Сломать эту иголку, и все, конец Бессмертному!
Горыныч удивленно хмыкнул.
- Что-то я о таком способе борьбы с Кощеем не слышал. А откуда ты, собственно все это...
- Да я же говорила! У нас про ваш мир тома сказок написаны. И все-все здесь в точности, как написано в этих сказках... Ну, или почти все. Есть какие-то расхождения в сюжетах. Но в целом...
- Да отчего же тогда я про Кощееву смерть ничегошеньки не слышал? И дуба, на котором висит сундук, в Кощеевом царстве нет. Уж это я точно знаю. Было время, все там потихоньку исследовал.
- Ну, может не в Кощеевом царстве этот сундук?
- И в Тридесятом такого чуда тоже нет. Я бы знал.
- Но три богатыря-то есть! - Алена победно воздела вверх палец. - Как в сказке, на богатырской заставе. И Кощей, и Черномор, у которого все колдовство в бороде, и Морской Царь, и Садко, и даже ты, Горыныч... Все есть! В сказках наших есть, и здесь - вот они вы!
- Допустим. Но твою теорию следует проверить.
- Ну давай проверим... Вот стих есть, его у нас все школьники наизусть знают:
У Лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том.
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по-цепи кругом...
- Лукоморье, это мыс такой. Недалеко от Неаполя. Там у Черномора летняя вилла, - оживился Горыныч. - Дубов там полно. А история это давняя. На одном и правда была цепь. Черномор, ради очередной своей барской прихоти, заказал себе ученого кота. Ну, ему и привезли. Кот человеческим голосом всякие сказки-песенки петь умел. Посадил Черномор этого кота на цепь, и заставлял его развлекать публику. Коту это, понятно, скоро надоело. Он, не будь дурак, освободился, спер цепь, да и удрал от Черномора. Цепь, правда, оказалась только позолоченная. А сам кот, Баюном его звать, до сих пор у Бабы Яги живет, все от Черномора скрывается.
- Ну вот! Я же говорю!.. - и Алена продолжила выборочно цитировать Пушкина.
Направо - песенки заводит,
Налево - сказки говорит:
Там чудеса, там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит...
- Было дело, - кивнул Змей, вспомнив недавний разгул пьяных богатырей.
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей...
Там на заре прихлынут волны
На брег песчаный и пустой
И тридцать витязей прекрасных
Чредой из вод выходят ясных,
И с ними дядька их морской...
Горыныч согласно закивал головой.
Там ступа с Бабою-Ягой
Идет-бредет сама собой...
Там Царь Кощей над златом чахнет...
- А ведь чахнет, Заморыш! - подтвердил Змей. - Трясется над каждым слиточком. Да еще зачем-то со всех окрестных земель дань собирает. Ну хорошо. Считай, что ты меня убедила. Допустим, у нас тут действительно все так... почти так, как в ваших сказках, - он задумался. - Но дуба, с сундуком в царстве Кощея точно нет.
- Да отчего же он должен быть непременно в царстве Кощея?
- А что же, по твоему, Кощей такой дурак, что поместит свою смерть куда-то за тридевять земель, оставив ее без присмотра?
- Ну, не знаю... - засомневалась Алена. - Мало ли у него может быть причин поместить свою смерть подальше? Ведь все остальное сходится?
- Постой! - Горыныч хлопнул рукой по столу. - Есть тут одно место... Дуб древний, а на нем ларец какой-то, на цепях висит. Надо проверить, не оно ли... Ох, если оно, то я уж Заморышу устрою, я повеселюсь тогда!
Вскочив с кресла, он почти бегом бросился из комнаты в большую залу, превращаясь на ходу в змееподобное существо. Оказавшись в просторном зале он окончательно преобразился и оглянулся на спешащую за ним следом Алену.
- Лезь мне на шею. Да держись там покрепче. Сейчас мигом слетаем.
Через пару секунд, уже с Аленой на шее, он выскочил из своей обширной норы и, расправив перепончатые крылья, стремительно взвился в небо.
Летели они довольно долго, не прекращая при этом начатый разговор. Алена уже перестала различать, когда она говорит со Змеем мысленно, а когда - вслух.
- Так куда мы летим?
- На остров Буян.
- Интересно, откуда у вас с Кощеем такая неприязнь друг к другу? Ведь остальные, ну там Морской, Баба Яга, тот же Черномор, относятся к тебе более-менее ровно.
- Ну, Черномор-то теперь, очень неровно ко мне относится. Думаю, он прекрасно понял, из-за кого погорела его огнеупорная борода. А Кощей... Он не только меня, он вообще всех вокруг ненавидит. Как правильно Лебедь сказала, это его натура природная. Ведь он в семье младшенький. Всегда и во всем он был третьим, последним. Никогда еще не удавалось ему превзойти своих старших братьев ни в силе, ни в колдовском умении. Вот и озлобился на весь свет. Одно слово - Заморыш.
- Да если он такой слабенький, то от чего же его все так боятся? - удивилась Алена. - Морского и то так не боятся, как Кощея!
- Да чего же Морского боятся? Он сильный, а значит, сам никого не боится. Значит, не убьет и не заколдует никого с перепугу. Потому как он уверен в себе, к тому же очень умен. Так что, если никаким специальным образом его не задирать, Морской совершенно не страшен. Тот же Черномор... В нем преобладают, ты уж прости, человеческие качества и пороки. Причем пороков, естественно, больше. Впрочем, я знавал людей, которые, оказавшись на месте Черномора, вели бы себя гораздо более мерзко, чем он. Но, в общем-то, если Черномора специально не трогать, то он тоже не станет козней строить. Разве что увидит в этом какую-то свою выгоду. Что он такую свинью хотел своему старшему брату подложить, когда заколдовал Кольцо Сил, было для меня, честно скажу, неожиданностью. Если этот карла столько лет носил в голове ТАКОЕ, то он, наверняка, способен и на еще какую-нибудь изощренную гадость.
- Ну а Кощей?
- Кощей, совсем другое дело. По-моему, он так агрессивен ко всем именно потому, что сам в себе не уверен. Он готов уничтожить почти всех, кто ни есть вокруг него, то ли из зависти, то ли из страха, что они, вдруг могут уничтожить его... Вообще, у меня создалось впечатление, что Кощей в последние годы копит силы для какого-то великого нашествия.
- Точно! Когда мы были у него во дворце, Бессмертный оговорился, что мол, не время еще для великой битвы, - подтвердила Алена. И по спине у нее от страха побежали мурашки. - Да он ведь намекал, что еще некоторое время, и ни Черномор, ни даже Морской не будут ему страшны! Это что же он такое придумал?
- Точно не знаю. Могу только сказать, что собирает он армию из нежити, из существ запредельных и совершенно бездушных, механически выполняющих все его приказания. Армия слепо повинующихся хозяину могучих убийц, которые отомстят миру за все обиды, настоящие и вымышленные, - Горыныч криво усмехнулся. - Мечта всех заморышей. Кощей, похоже, близок к ее воплощению. У него в лаборатории работают тысячи слуг. Постоянно проводятся какие-то опыты... Ты ведь была в Кощеевом царстве. Помнишь, какой там запах?
Алену передернуло. Она затрясла головой, пытаясь избавится от неприятного воспоминания о владениях Кощея.
- Ну хорошо. А почему Кощей именно тебя так не любит?
Змей горделиво улыбнулся, и в мыслях, и на самом деле, сверкнув всеми тремя рядами белых драконьих зубов.
- А я для Кощея наиболее непредсказуем. Делаю, что мне вздумается, не спрашивая ничьего позволения. Ни с того ни с сего могу сделать ему какую-нибудь пакость. Просто потому, что он мне не нравится... Вот Заморыш и боится меня. Уничтожить не может, и вынужден постоянно в мою сторону оглядываться.
- Насчет уничтожить не может, это еще неизвестно.
- Ну да, - посерьезнел Горыныч. - Помню. Меч-кладенец... Ничего. Если сказки твои не врут, то в скором времени у меня тоже будет кое-что против Кощея.
Так переговариваясь, они летели сперва над сушей, потом под крыльями Змея разлился во всю ширь океан, и, наконец, вдали показался довольно большой остров.
- В самом центре острова этот дуб. На полянке, - Горыныч сложил крылья и спикировал вниз так резко, что у Алены заложило уши.