Чудо в ведре

   

     Зародыш человека пронесли мимо меня в оцинкованном ведре. Дверь в эту палату никогда не закрывается. Сюда, не переставая, завозят серо-зеленых женщин. Дребезжащие каталки тормозят у кроватей, на панцирную сетку которых, как с конвейера, без конца валятся серо-зеленые женщины. Стены палаты морщатся облезающей известкой, но и они не в силах подсчитать, скольких людей здесь не стало. Сердце моё ударилось о Машкин взгляд и замерло. Её глаза кричали моим: «Чуда больше нет!» То самое чудо, что  случилось вчера, минуту назад пронесли мимо меня в оцинкованном ведре. Меня воротит и коробит также, как и Машу. Глаза наши разбегаются по полу и взмывают вверх в самое небо. Небо. Небо. Небо.


     Из коридора слышатся шаги и скрип. Шаги, скрип и стоны. Ещё вчера она была Наташей, которая хотела спасти жизнь своему ребенку. Сегодня, пару минут назад, она превратилась в обычную серо-зелёную женщину, которую везут мимо нас, чтобы сбросить на панцирную сетку. И она падает на кровать, как нечаянно вскрытая банка консервы с ленты конвейера. Ноги её сводит от боли. На животе пакет со льдом. Мне, конечно, жаль эту девушку и я подхожу, чтобы разделить её боль. Маша не может встать, так как отходит от капельницы. Бедная моя вегетарианка попала на профилактику туда, где не родившихся детей скармливают оцинкованным вёдрам.  Мою горячую руку обжигают ледяные пальцы той, что вчера была Наташей, и я не могу больше прикоснуться к ней. Это не страшно, это не больно, это - как-то невозможно. Возвращаюсь к Маше. Её рука прячется в моей и мы сидим молча. Надо идти, но как оставить это едва дышащее серо-зеленое тело?


- Давай вернемся чуть позже? Ей от наркоза ещё отходить. Посадим на такси и все дела, - тихонько говорю я. Маша с видом не кантовать соглашается. Мы идем по коридору. Мимо санитарок и кабинетов врачей.
-Как же так?- с отчаянием в голосе говорит Маша.
-Работа у них такая.
-Как ты можешь так говорить?
-Кто-то трахается, а кто-то работает над результатом.


    Вчера, когда я получила смс от Маши, что нужны убедительные слова, чтобы отговорить человека от аборта, я шла в гинекологическое отделение железнодорожной больницы и не думала, какими они должны быть эти слова. Они нашлись, когда мои глаза встретились с глазами Наташи. Захожу в открытую дверь палаты. Слева Машка с трубкой в руке. Справа под окошком девушка. Сканер сработал: сомневается, душа присутствует, похожа на Патриссию Каас. Сходу начинаю.
-Сейчас ты можешь лишить себя самого большого своего счастья, самого большого своего друга. Муж есть? Нет, но обязательно поженитесь? Ага. Детей хочет? Но не сейчас? А у тебя аборт первый? И ты знаешь, что после детей может не быть?  А он потом захочет, а ты не сможешь. И что он сделает? Родит их!  Ага, только от другой. И что останется тебе? Память, как ты встретила здесь Машу, а она позвонила мне и два незнакомых тебе человека хотят, чтобы через пять лет ты не осталась одна? И  ты будешь корить себя за то, что у тебя всё есть, кроме главного?


-Хватит! Не надо больше. Но ведь врач сейчас придет?
-И с радостью уйдет! Давай, вставай, и валим отсюда.
-Ты, Маша сказала, на радио работаешь?
-Да, работаю.
-Во, прикол! Расскажу своему.- Щеки у Наташи розовые, глаза голубые. Улыбка радости прилипла к губам. Сама она копошится. Складывает вещи в пакет.


« Господи, так мало нужно человеку, чтобы не сделать глупость. Сейчас всё хорошо: она видит нас с Машей. Видит, что мы хотим, чтобы этот ребенок родился на свет. Но через 2 часа она окажется в темноте один на один с этим «своим» который не хочет ребенка, потому что сношался с кем ни попадя и теперь боится, что родится урод. Окажется один на один с этим своим миром, в котором есть место работе и сексу, и в котором его совсем не осталось для Любви. «Господи, дай ей силы! Вот мы её убеждаем, а значит, берем ответственность на себя. Да если будем живы, да разве не поможем мы ей?».


    Глаза троих горят. Наташины вдвойне ярче наших, ведь внутри неё снова занялась жизнь. Мы идем мимо кабинета врача. Я заглядываю туда.
-Уходим! Наташу берем с собой.
-Ну, молодцы! Давайте, девчонки. Представляете? Час назад познакомились и так сдружились?! Ну, и не чудо ли?!- говорит врач уже санитаркам. У них всех в глазах что-то начинает теплиться. А сегодня все это тепло пронесли мимо меня в оцинкованном ведре. Вместо огня в глазах поселилась пустота. Розовые щёки стали зелеными. Стены палаты сморщились ещё больше. Не изменилось только небо – оно по-прежнему было сверху.

6.02.2006