Одиннадцать полотен (мистика)
- Все же, герцогиня, я настоятельно рекомендую Вам поехать на эту выставку, - седой Лорд Стемполтон, стоя посреди приемной залы, обращался к молодой женщине в черном одеянии, сидящей напротив, - раз уж Вы получили приглашение, - он повертел в сухих пальцах тонкую золотую пластинку, на которой стоял затейливый вензель в виде буквы "М". – Тем более, что траур не может быть вечным. Траур – это дань памяти ушедшим от нас в мир иной. И не следует превращать его в образ жизни затворницы!
- Право, дядя, я не знаю… - герцогиня Констанс дэ Маруа обмахнулась веером, - и этот художник… О нем ведь никто практически ничего не знает.
- Одни говорят, - заложив руки за спину, сообщил Лорд, - что он родом из России, другие – что он коренной немец. Третьи утверждают, что он выходец из Италии. Сколько людей – столько мнений. Доподлинно известно лишь то, что он именует себя не иначе, как Мастером. Именно с большой буквы. И еще поговаривают знающие люди, будто бы работы этого Мастера способны кардинально менять жизнь человека. Лично мне было бы весьма любопытно взглянуть на его полотна. Тем более что они не продаются.
- Пожалуй, Вы правы, дядя, - после недолгой паузы согласилась герцогиня, - имею ли я честь рассчитывать на Ваше сопровождение?
- Безусловно, сударыня, - кивнул старик, - я полностью в Вашем распоряжении.
Карета, запряженная шестеркой лошадей, вскоре доставила их к зданию Академии искусств, в одном из залов которого проходила выставка загадочного художника.
Подъем по мраморной лестнице также не отнял много времени. Заботливый служитель в длинной ливрее, увидев приглашение, с низким поклоном открыл резные дубовые двери в картинную галерею.
- Ну, моя дорогая, приступим, - азартно произнес Лорд и, ведя под руку свою спутницу, направился вдоль стены к первой картине.
Полотно изображало венчание. Сам обряд уже окончился, и молодые супруги, теперь прочно связанные узами брака, выходили из храма.
На улице царила весна. Бескрайнее, чистое небо проливало на них сверху прозрачную голубизну. Яркое солнце щедро дарило новобрачным свои ласковые лучи. Нежная зеленая травка, покрывала землю. На деревьях, растущих неподалеку, распускались листочки.
Платье невесты на этом общем зеленом фоне ослепительно сияло белым пятном ушедшей зимы. Снятая за ненадобностью фата открывала взору миловидное лицо улыбающейся девушки. Высокие скулы, изящный прямой носик. Широко распахнутые зеленые глаза, словно отражая торжество оживающей природы, блестели счастьем. А руки прижимали к груди икону.
Рядом с ней, в темном одеянии, расшитом золотыми вензелями, возвышался стройный жених. Зрелое лицо, не смотря на всеобщую радость, выглядело сурово. Тонкие губы плотно сжаты. Широкий лоб, гладко выбритый волевой подбородок. И лишь на самом дне темных глаз настойчивый зритель мог угадать искорки веселья.
Толпа зевак окружала молодых. Родня, знакомые, да и просто случайные прихожане – все норовили поздравить красивую пару.
- Ах, молодость, молодость… - мечтательно прикрыв свои старческие глаза, скрипучим голосом произнес Лорд, - держу пари, моя дорогая, они также прекрасны и невинны, какими были и вы с Анри. Эх, какая тогда была свадьба…
- Полно Вам, дядюшка, - скривив очаровательные губки, прервала воспоминая старика молодая герцогиня, - как можно сравнивать меня с такой глупой дурнушкой? И милый Анри, Царствие ему Небесное, совершенно не похож на этого мужлана. Я уверена, что художник никогда не видел настоящего полководца и героя, каким был мой дорогой муж… - В голосе вдовы прорезались плаксивые нотки, и она поспешно промокнула глаза батистовым платочком.
- Успокойся, девочка моя, - по-стариковски ласково запричитал лорд, - у меня и в мыслях не было сравнивать вас с персонажами этой картины. Предлагаю перейти к следующему полотну, - и, взяв вдову под руку, семенящими шажками он направился вдоль стены к очередной картине.
На второй работе художник предлагал вниманию зрителя замечательную цветочную аллею в обрамлении декоративного кустарника, примыкавшую к загородной усадьбе. Рукотворные клумбы весело пестрели всевозможными оттенками красного, желтого, оранжевого, синего и фиолетового. Трудолюбивый садовник был виртуозом своего дела. Живым украшениям не была свойственна природная хаотичность. Напротив, они образовывали великолепные витиеватые узоры, поражающие воображение. Над этим разноцветным лабиринтом порхали крупные бабочки.
Кустарник был выстрижен в виде фигур животных, одинаковых по размеру. Слон, тянущийся хоботом к невидимому дереву, лев, изготовившийся к прыжку, заяц (размером со слона), смешно сложивший лапки на животе, волк, белка, лиса… Дисгармония пропорций производила впечатление даже с полотна.
А вдоль аллеи, наслаждаясь теплой солнечной погодой, неспешно шествовала под ручку отдыхающая супружеская пара. Приятная послеобеденная прогулка.
Даме на вид можно было дать лет тридцать пять - сорок. Приятные черты немолодого лица, хорошо сохранившаяся фигура с тонкой талией и прямой осанкой. Она была одета в легкое кружевное светло-бежевое платье свободного покроя. Голову украшала модная ажурная шляпка, со вкусом крашенная цветами. В одной руке женщина несла над головой невесомый зонтик, нежно голубого цвета, прикрывающий чувствительную кожу от прямых солнечных лучей. Второй держала за локоть своего кавалера.
Им был невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти. Элегантный светлый сюртук тесно сидит на грузной фигуре. Пуговицы расстегнуты, видимо от летней жары. Голову украшает узкополый цилиндр, немного сдвинутый на затылок. Раскрасневшееся лицо обращено к спутнице. Рот приоткрыт. Видимо, супруг рассказывает что-то забавное, жестикулирую при этом свободной рукой. Тонкая тросточка в ней, взмывает куда-то вверх, указывая на нечто, видимое лишь обоим собеседникам. На лице женщины зритель может без труда разглядеть сдержанную улыбку.
- Нет ничего приятней спокойной и размеренной семейной жизни, - улыбаясь в седые усы, прокомментировал картину Лорд, - детишек побольше, а там и внуков… - однако, вспомнив о положении герцогини, недавно ставшей вдовой, тут же осекся. И уже молча направился к следующей работе.
На третьем полотне крупным планом был изображен одинокий всадник, по петляющей дороге во весь опор скачущий прямо на зрителя. Казалось еще чуть-чуть, и лихой наездник буквально выпрыгнет из картины, сбив с ног нерасторопных любителей искусства, и, звеня шпорами, окажется в картинной галерее.
Судя по обмундированию, молодой воитель мог принадлежать к гусарам. Синий шерстяной доломан с золотыми эполетами. Узкие чакчиры, расшитые вензелями, заправлены в высокие сапоги. На голове кивер с султаном, украшенный серебряными шнурами. Сабля в роскошных ножнах, украшенных серебряным окладом, на бедре. Руки в белых перчатках крепко вцепились в поводья. Тело плотно прижато к шее огромного вороного скакуна.
Темные сверкающие глаза воина смотрят прямо перед собой, в пространство над головой зрителя. Рот приоткрыт в хищном оскале.
На заднем плане смутно угадывались очертания родового поместья. Пронзительно синее небо с редкими облаками, желто-багряные оттенки листвы на кронах далеких деревьев, голое, выкошенное поле слева от всадника, говорили о приходе осени.
- Сдается мне, - внимательно разглядев картину, проскрипел Лорд, - что этот герой собрался не иначе как на войну. Ишь, как вырядился, - он хмыкнул. - В молодости кажется что война – это чистая романтика. И лишь с возрастом осознаешь всю абсурдность такого заблуждения. Сколько замечательных жизней обрывается на поле брани, - он удрученно покачал головой.
- Ах, прекратите, дядя, прошу Вас! – звонко воскликнула герцогиня, - не забывайте, что война забрала у меня Анри. Все это еще так свежо в моей памяти… - и она вновь приложила к глазам свой платочек.
- Прости великодушно старика, - отозвался Лорд и сделал приглашающий жест проследовать за собою к следующему полотну.
На четвертой картине художник поместил непристойную сцену самого настоящего разврата. В небольшой комнате находились двое мужчин и девушка. Через приоткрытое окно падал солнечный свет, выхватывая из полумрака овальный резной столик, черного дерева, стоящий посредине. На нем стояло несколько бутылок, лежали на блюде грозди красного винограда, большие яркие персики, зеленые груши и яблоки. Толстые свечи в двух тяжелых бронзовых подсвечниках давно догорели и оплыли, застыв на металле причудливыми переливами. Похоже, трапеза началась еще вечером и продолжалась всю ночь.
Рядом, на массивном стуле, заложив ногу на ногу, сидел светловолосый улыбающийся молодой человек. Худая грудь была обнажена, демонстрируя зрителю молочно-белую кожу. Из одежды на нем были лишь панталоны, заканчивающиеся чуть ниже колен складчатыми оборками. В высоко поднятой правой руке он держал хрустальный кубок с рубиновым вином. Художнику хорошо удалось передать движение, которым обычно сопровождается хмельной тост. Вторая рука была обращена к собеседникам, находящимся по другую сторону стола.
На втором стуле, так же в одних панталонах, расположился темноволосый мужчина, пытающийся усадить себе на колени молодую девушку. Та игриво сопротивлялась, одной рукой пытаясь отцепить от своей талии цепкие руки гостя, надежно обхватившего ее сзади, а во второй удержать свой бокал вина. Внимание удивленного зрителя привлекал обручальный перстень на ее пальце. Хохочущее раскрасневшееся молодое лицо, распухшие губки, распущенные волосы, падающие каштановым водопадом на спину, свидетельствовали о бурной ночи. Подол ночной сорочки, в которой находилась девушка, задрался под опытной рукой любовника и открывал зрителю соблазнительное женское бедро. Одна шлейка прозрачного одеяния соскользнула с хрупкого плеча, наполовину обнажив небольшую высокую грудь с розовым сосцом. Однако развратницу, похоже, ничуть не волновало подобное разоблачение. Ее глаза призывно блестели, и если бы художник мог передать еще и звуки, картинную галерею наполнил бы задорный переливчатый смех.
- Какая безнравственность! – возмущенно вспыхнул старый Лорд, - как можно порядочным людям показывать такое! Ах, пойдемте, милочка, прочь, прочь от этого разврата.
- Да, да… - пролепетала герцогиня, внезапно покраснев, а затем сильно побледнев.
- Что с Вами, моя дорогая? – старик заметил внезапные перемены, происшедшие с лицом спутницы.
- Душно здесь, - справившись с собой, ответила молодая вдова, - совсем нет притока свежего воздуха. Впрочем, - она взяла дядю за локоть, - пойдемте дальше. Я надеюсь, что остальные работы художника не столь аморальны.
Пятое полотно изображало самый разгар сражения. Художник не пожалел палитры для баталии. В хаосе разнообразных красок мелькали зеленые и синие мундиры солдат и офицеров. Блестели вспышки выстрелов. Штыки, сабли, люди, лошади смешались в смертельном противостоянии. Рты, разинутые в немых криках. Кровь, щедро питающая стонущую землю. Небо затянутое густой пеленой порохового дыма.
Здесь еще не было побежденных и победителей. Чаша весов колебалась то в одну, то в другую сторону. А Старуха-Смерть жадно взирала на поле брани, приподняв край черного капюшона своими костлявыми пальцами.
И словно бросая ей неравный вызов, посреди кипящей битвы, застыл раненый воитель, упираясь в землю древком полкового знамени. Сжав флагшток оцепенелыми руками, и навалившись на него всем телом, он поднял высоко к небу залитое кровью лицо и торжествующе улыбался запекшимися губами. "Пока я жив, - читалось в его невидящем взоре, - пока в моих жилах течет еще хоть капля крови, знамя будет стоять, внушая ужас врагам, и вселяя веру в победу в сердца однополчан. И не смотря на то, что отказали простреленные ноги, на то, что из-за тяжелой контузии я потерял зрение и слух, мои руки по-прежнему держат древко. И знамя БУДЕТ СТОЯТЬ! Пока я жив…". А герои не умирают.
- Вот, подлинный образец воинской доблести! – одобрительно махнул рукой старый Лорд, разглядев картину. - Не смотря на то, что являюсь противником войны и считаю, что любое недоразумение всегда можно решить мирным путем, перед истинной отвагой я всегда готов преклонить свою седую главу, - а, заметив вновь побледневшее лицо герцогини, твердо добавил, - а твой Анри был настоящим героем, светлая ему память. Он сумел выжить в том жутком побоище и привел свой полк к победе! И этим, милочка, следует гордиться! Слезы здесь неуместны.
Всхлипнув, молодая вдова, кивнула головой и двинулась к следующей картине.
- Кто бы мог подумать, что он умрет дома в тепле и заботе от полученных ран… - тихо и печально пробормотал старик себе под нос, последовав за спутницей.
Шестое полотно предлагало вниманию зрителя небольшую темную комнату, освещенную одинокой свечой, стоящей на грубом столе в углу. На стене висела закопченная от старости икона с лампадой. Под ними на лежаке распластался бледный мужчина, укрытый грязным стеганым одеялом. Верхнюю часть лица закрывали окровавленные бинты. Худые руки бессильно вытянуты вдоль тела поверх одеяла.
Над страждущим заботливо склонилась сестра милосердия в белом просторном одеянии с красным крестом. Одной рукой она аккуратно приподнимала голову больного, а второй подносила ему ко рту небольшую чашу с целебным отваром.
Или тени от свечи и лампады сыграли злую шутку с сиделкой, или у художника дрогнула рука, но только губы на сострадательном и умиротворенном лице женщины изогнулись в неприятной кривой ухмылке. Совершенно невозможной гримасе отвращения и мстительного злорадства.
На что не преминул обратить внимание зоркий старик:
- Вы только посмотрите на лицо этой целительницы, милочка, - обратился он к герцогине, - не будь она сестрой милосердия, я бы осмелился предположить, что вместо лекарства она подает несчастному жуткую отраву…
На этих словах бледное лицо вдовы стало белее снега, но Лорд бы поглощен полотном и потому продолжил:
- Этот художник, не знаю, кто считает его гением, начинает вызывать у меня неприятное впечатление. Впрочем, все же следует досмотреть его работы до конца, раз уж мы сюда приехали. Идемте же, сударыня, - и они направились далее.
Седьмую картину занимало перекошенное от боли и страха побагровевшее от напряжения лицо мужчины. Обреченные глаза в красных прожилках жутко выпучены. Грязные неровные зубы по-звериному оскалены. Высунутый язык распух и прокушен. Кровь тонкой струйкой стекает вниз по подбородку.
Скрюченные пальцы судорожно царапают тонкую шею, буквально пытаясь разодрать горло. Из под ногтей, глубоко вонзившихся в кожу, брызжет кровь.
Однако зрителю становится очевидным, что это лишь бесполезная саморазрушительная предсмертная агония, не способная принести облегчения погибающему человеку. Не способная дать даже самого маленького глотка столь необходимого ему воздуха. Очевидно, что бедняга умирает от удушья.
- Какой ужас, - потрясенно воскликнул Лорд, - клянусь, этот художник все-таки знает свое дело. Однажды мне пришлось видеть, как во время официального приема был отравлен советник Короля герцог дэ Амбразьи. Ему тогда подсыпали яда в бокал с шампанским. Несчастный умер вот в таких же мучениях, - он указал в сторону картины, - от удушья на глазах сотни придворных. Как объяснил потом королевский лейб-медик, яд способствовал чрезмерному сокращению мышц гортани. Это полностью прекратило приток воздуха в легкие герцога. Спасти его не успели. Убийца был жесток. Ведь существует большое количество ядов, от которых человек умирает во сне, ничего даже не чувствуя. Но в данном случае преступник пытался как раз таки устроить настоящую экзекуцию. И ведь его так и не поймали…
Рассуждения были прерваны легким обмороком герцогини. Старый Лорд, проявив чудеса сноровки, успел подхватить невесомое тело вдовы и не позволил ей упасть.
- Ах, милочка, Вы так впечатлительны, - запричитал старик, - признаюсь, такие картины не для Ваших нежных глазок. Сейчас выйдем на свежий воздух. Довольно с нас картин на сегодня.
- Нет, нет, - прошептала герцогиня, - мне уже лучше. Просто голова закружилась.
- Сударыня, но Вы так бледны, - внимательно посмотрев ей в лицо, молвил старик, - может, все-таки удалимся?
- Я уже в порядке. Прошу Вас, продолжим.
- Как Вам будет угодно, - старик коротко кивнул седой головой.
На восьмом полотне художник изобразил бедные похороны. Зимнее кладбище. Серое скорбное небо. Медленно кружатся редкие снежинки. Несколько одиноких озябших деревьев дополняют унылую картину.
Простой деревянный свежеструганный гроб стоит на земле рядом со свежевырытой могилой. Крышка уже заколочена. Пожилой священник в черной рясе произносит последние напутственные молитвы.
Шестеро деревенских мужичков в тулупах, и две старухи в черных платках ему молчаливо внимают. Худая лошадь, запряженная в сани, стоит неподалеку. Да пара воронов наблюдает за процессией с ветвей ближайшего дерева.
Вот замолчит сейчас священник, гроб с телом медленно опустят в могилу. Забросают комьями замерзшей землицы пополам со снегом. Постоят немного и отправятся в обратный путь. В деревню. Обогреться с холода и помянуть покойника, поди, стол уже накрыт давно.
Томится самогонка в мутной бутыли, стынет чугунок с кашей. Соленые грибочки и огурчики плавают в небольших кадушечках. Тут же и квашеная капуста. Большая краюха мягкого ноздреватого хлеба обернута в ручник.
Жизнь не стоит на месте. Жизнь продолжается.
- Мдя… Прахом мы были, в прах и обратимся, - глубокомысленно изрек Лорд, постояв перед полотном, - это тема вечная для любого вида искусства. Нищий ты или же, напротив, богач, старуха с косой не щадит никого. Ни простолюдинов, ни дворян. Где бы кто не жил. Она всегда приходит бесшумно в свой черед.
Герцогиня с белым, как мел лицом, застыв напротив картины, широко открытыми глазами, не мигая, смотрела на работу талантливого художника.
- Похоже, мастер производит на Вас неизгладимое впечатление своим творчеством, - проскрипел старик, поглядев на замершую женщину. - Идемте, сударыня, идемте же дальше, - и Лорд увлек вдову за собой. Та, словно сомнамбула, поплелась следом к очередному полотну.
На девятой картине в просторной гостиной расположилось полтора десятка человек различного возраста. Убранство одеяний выдавало людей благородных и состоятельных. Пятеро из них сидели на пышных стульях, остальные стояли в ожидании. Глаза всех присутствующих были обращены к молодой женщине, стоявшей у стены напротив. Над ее головой красовался гобелен с разнообразными сценами охоты.
Женщина была облечена в изящное траурное платье. Волосы украшала небольшая черная шляпка. Тонкие руки в черных перчатках сложены на животе. В правом кулачке зажат маленький кружевной платочек. На пальце блестит обручальный перстень. Голова опущена вниз. Взор обращен к полу.
Взгляды, коими собравшиеся одаривали несчастную вдову, были весьма противоречивы. На их лицах читалось презрение, злоба, зависть и даже открытая ненависть.
Рядом с женщиной, широко расставив ноги, замер невысокий мужчина, лет пятидесяти. Форменное платье позволяло знающему зрителю определить в нем служащего нотариальной конторы. В правой руке клерк держал развернутый пергамент с цветной восковой печатью. Левая рука перстом обличающе указывала на вдову. Лицо, абсолютно лишенное каких бы то ни было эмоций, обращено к собравшимся. Немая сцена.
- Держу пари, - весело воскликнул Лорд, - что нотариус только что огласил завещание, по которому все состояние переходит к вдове. А прочие родственнички остались с носом. Вон, какие взгляды бросают на несчастную!
Похоже, эта работа художника пришлась старику явно по душе. Он продолжал неторопливо ее смаковать. То отходил на пару шагов назад, чтобы охватить взглядом всю панораму, то, напротив, приблизившись, тщательно изучал мелкие детали. Поэтому и не заметил, как за его спиной герцогиня, прижав ладони с платочком к лицу, затряслась в беззвучных рыданиях. Однако благодаря поистине несгибаемой силе воле ей удалось справиться с секундной слабостью и взять себя в руки. Лишь лицо напоминало бездушную белую маску…
- Ну, вот мы и подошли к концу, - с легкой ноткой грусти сообщил Лорд, - это последняя готовая работа автора.
Следующая за ней, крайняя, была не закончена и потому завешена черной драпировкой.
- Не понимаю, зачем вывешивать в галерее неоконченное произведение и закрывать его, - он покачал головой, - определенно не понимаю. Итак, что мы имеем на последнем холсте? – с этими словами старик остановился напротив последнего открытого полотна художника.
Десятая картина вновь была посвящена разврату. На широком ложе с балдахином поверх скомканных шелковых простыней в страстных объятиях сплелись два обнаженных, блестящих от пота тела, мужчины и женщины.
Она лежит на спине. Голова была запрокинута назад, глаза прикрыты. Роскошные белокурые волосы разметались по подушке. Лицо перекошено гримасой любовного экстаза. Закушенная нижняя губа приглушает стон. Ноздри широко раскрыты. Длинные ногти впиваются в мускулистую спину любовника, находящегося сверху.
Он, подобно хищному зверю, овладевает своей нежной жертвой, жадно целуя ее в подставленную шею. Молодые глаза на красивом мужественном лице светится торжеством.
Рядом с кроватью около стены стоит шикарное двухтумбовое трюмо на кривых ножках выполненных в форме львиных лап. Прямое зеркало, обрамленное вязью диковинных узоров высотой в человеческий рост. Столик заставлен множеством баночек, пузырьков и флаконов с румянами, кремами, мазями и дорогой парфюмерией, без которых не может обойтись ни одна уважающая себя дама. И среди этого нагромождения, абсолютно не вписываясь в интерьер, сиротливо примостился небольшой портрет с траурной каемкой. На нем – мужчина, облаченный в офицерский мундир.
Одного мимолетного взгляда на его лицо достаточно торопливому зрителю для осознания того факта, что воин с портрета и любовник на ложе являются абсолютно разными людьми.
- Опять безнравственность, - недовольно забурчал Лорд, оглядев работу художника, - видимо, любовный пыл мастера настолько горяч, - он усмехнулся в усы, - что толкает того на такие аморальные произведения.
Он повернулся к вдове: - как Вы считаете… О Боже Праведный!
Герцогиня, с посиневшими губами закатив глаза и выронив платочек, схватилась за сердце.
- Врача! Врача немедленно! – закричал Лорд необычно звучным для старика голосом посреди пустой галереи, подхватывая несчастную и тем самым вновь сберегая ее от падения. – Душенька моя, да что же с Вами творится? Впрочем, не важно. Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас мы выйдем на свежий воздух… - он, развернувшись, повел ее к выходу.
Герцогиня открыла глаза, и отчаянно зашептала:
- Прошу Вас! Ради всего святого! Я должна увидеть последнюю картину!
- Нет, сударыня. На сегодня довольно, - возразил удивленный Лорд, - тем более, что последнее полотно не закончено.
- Ах, дядюшка, я Вас умоляю! – жалобно запричитала молодая вдова, - это для меня буквально вопрос жизни и смерти. Я должна увидеть, что там изображено.
- Хорошо, - сдался старик, - не вижу в этом ничего невозможного, - с этими словами он оставил женщину, сделал несколько шагов к последнему полотну и, протянув руку, рывком сдернул четную драпировку.
Герцогиня стеклянным взглядом несколько мгновений смотрела на картину, затем судорожно всхлипнула, ноги ее подломились, и вдова упала замертво.
Одиннадцатая работа действительно была не дописана. Более того, она представляла собой грубый карандашный набросок, выполненный широкими размашистыми линиями.
Изумленному взору Лорда предстал рисунок картинной галереи с женщиной, сломанной куклой лежащей на полу.
А десять картин немыми присяжными со стен молча взирали на последствия приговора, вынесенного только что суровым судьей и приведенного в исполнение незамедлительно…