Люблю я собаку за верный нрав.
за то,что всю душу тебе отдав,
в голоде, холоде или разлуке,
не лижет собака чужие руки!
( Эдуард Асадов)
Когда я вернулся из деревни от тёти Клавы для продолжения моего учения, то дома меня ждал неожиданный сюрприз. Папа у кого-то приобрёл маленького беленького и пушистенького щенка и неизвестной породы, мы так и назвали его – Пушок. Пушок был очень красив и чем-то был похож на болонку. В то время породам собак ещё не так уделялось внимание и собачки обычно были не комнатные, а дворовые. Собачки пропадали целыми днями на улице, бегали рядом с нами, сопровождали нас везде и всюду и без всяких ошейников и поводков и никогда не терялись, могли самостоятельно вернуться в свой двор с любого конца города. Пушка своего я очень любил и изготовил ему конуру-домик у самого крыльца, и он там спокойно жил и не было никаких проблем. Часто сопровождал меня в школу и, проводив меня, буквально до самой школы, а это три квартала, возвращался в свой двор и в свою будку. Ничего не предвещало трагедии, и я был уверен в своём маленьком друге, в надежде, что всегда вернётся домой и ничего с ним не случится. Пёсик был понятлив, и после команды – «домой «, возвращался в свой двор, спокойно усвоив трёхквартальный маршрут.
Как-то раз, проводив меня, как обычно, до школы и уже, направившись, домой, Пушок повстречал моего друга Стасика, про которого я писал в предыдущей главе. Пушок решил и Стасика проводить тоже до школы, а тот шёл чуть позже меня в школу. Я как будто чувствовал, и сделал ему замечание – зачем развернул пёсика? Пушка погнали домой, а тот с тротуара выбежал на мостовую и грузовик наехал на Пушка от того только пар пошёл. Даже сейчас не могу спокойно писать - слёзы наворачиваются. Стресс был такой, что я своему другу сразу вмазал от души, на что тот никак не ответил, отнёс трупик к забору, какой-то картонкой прикрыли с рыданиями сел за парту, продолжая плакать, уткнувшись головой в крышку парты.
Видимо, учителям ребята сказали про моё несчастье, и они мне как-то сочувствовали и не заставляли подниматься и вставать, когда входили в класс. Так я и просидел все пять уроков, поскуливая и рыдая, не поднимаясь, а последний урок уже из вредности. Нужно отдать должное, что скорбеть мне никто не мешал, но и не утешал тоже. Пушка, похоронил на косогоре, выкопав ему ямку, и вместо гробика приспособил картонную коробку.
Это была моя первая собачка в жизни и её потерю я долго ещё переживал. Сейчас, вот у меня уже пятая собачка по жизни. Бонифаций, уже породистая – такса, которого я с поводка даже и не спускаю. Ну, к своим собачкам, как и к своим жёнам, я ещё не раз вернусь, и те и другие по - разному сопровождали мою жизнь, доставляя - одни удовольствие, а другие разочарования.