Андрюха Шумский запсиховал. Нет, не то чтобы "потерял покой,лишился сна" - так-то уж слишком, а вот запсиховал и всё! Процесс этот происходил внутри его, ходу из души ему не было, и оттого Андрюха чувствовал себя хреново: дёрганным стал каким-то, по выражению жены, нестабильным.
И было отчего.
Засело в мозгу: "Народ понял, народ решил!" Вот врезалось в сознание и всё! И казалось Андрею, что отовсюду звучит эта засаленая фраза. С кем не заговори: "Ну, народ-то понял!" Какую газету не возьми: "Народ решил...", включи телевизор и там о ясном уме и непреклонной воле народа!
Да что ж такое? Всё мы поняли, всё решили, а живётся хреново! Ну, никак Андрей "не вьезжал"! Запсиховал мужик-то, ага...
На ту беду позвал его старый знакомец Николай Николаевич Минаев, дом собрать из бруса. "Помочь надо, вишь ты, старушке одной. Погорела, бедняга, жить негде." Андрюха пошёл.
Компания собралась разношёрстная. Сам Николай Николаевич, Андрюха, Серёга Куделин, молодой среднеазиат Арик, и Анатолий Васильевич Гусин - известный краснобай и правдолюб. Стены сложить из четырёхкантного бруса - дело нехитрое, большого ума не надо. Минаев начал резво - он командовал бригадой. Вначале работали молча, но ведь у русских как? - что в работе, что в пьянке - а поговорить? И по ходу работы пошли разговоры:
- Эх ма, вот поднял сейчас шестиметровый брус, и схватило что-то, - Серёга Куделин поморщился, - и вроде ничего такого не ел сегодня!
Гусин, потихоньку подворачивая паклю в стенке, назидательно изрёк:
- Надо жирного поменьше кушать - искушение это бесовское!
- Тьфу, ё-моё, а я, дурак, всё ем да ем! - Никлай Николаевич, человек крайне иронического склада, деланно махнул рукой.
- "Жирного поменьше", - проворчал Серёга, - совсем ноги носить не будут! Тут у меня забор молодёжь поломала, - погнался за одним - да куда там! Здоровые они, лоси... Я уж на днях пистолет прикупил, газовый, попугать, в случае чего...
- Тьфу, ё-моё, а я, дурак, наоборот - продал! - Николай Николаевич в очередной раз сьязвил.
- Бесы вас водят, - Анатолий Васильевич положил инструмент под ноги и глубокомысленно поднял вверх указательный палец, - бесы! Пистолеты покупают, продают...
Андрюха не выдержал:
- Да что ты всё, Толя: "бесы, бесы!"
- А ты что же, не веруешь?
- Да верую я, только нельзя же всё на бесов кивать! А как же человек-то?
- Да, человек! - Гусин окончательно бросил конопатку, - Не человек - народ! Вот когда весь народ понял...
Тут уж Андрюха вскипел. Да как давай орать, что никакого народа нет, и ничего он, наро, не понял. Да всё это - горячо, с матерком!..
Анатолий Васильевич спокойно выслушал да изрёк:
- Ты, Андрюша, уж больно матерно выражаешься, не дело это - бесовство.
- Хм...Бесовство...Пушкин тоже любил загнуть, что ж, и в нём бесы?
- А ты не ухмыляйся, ты вот послушай...
Я, грешник, частенько по старым церквам да монастырям езжу, и вот однова случилось мне побывать в монастыре древнем, на Волхове. И побывши там, улышал я историю, то ли притчу, то ли быль - уж как хочешь!
Жил, будто, в монастыре том старый праведник Иоанн. Жил в ладу с братией и самим собой, только что-то у него пошло наперекосяк всё: то молитву забудет, то работа не ладится монастырская. И будто бы за спиной у него кто-то ходит всё время да хихикает.
Вот как-то раз увидел он словно тень или силуэт в помещении умывальном. Укрепился тут Иоанн, да и наложил на ту тень крест животворящий. И возник тут перед ним бес - молодой такой, прыткий - а выйти-то из помещения не может, ибо запер, вишь ты крест-то его, на месте пригвоздил! И взмолился тот бес:
- Отпусти ты меня, Иоанн, сними с меня знамение крестное, что хочешь для тебя сделаю!
Подумал-подумал праведник Иоанн и говорит:
- Отпущу тебя, да только ты за это выполнишь мой приказ: отнеси меня ко Гробу Господню!
Тошно бесёнку такие речи слушать да делать нечего - отнёс он монаха ко Гробу Господню, потом обратно принёс. да удалился. Удалится-то удалился, а злобу затаил немалую и стал вынашивать замысел коварнейшей мести.
Надо сказать, что слыл Иоанн среди монастырской братии великим праведником и поклонялись ему люди как святому. И вот. зная это, подстроил однажды обиженный бес так, что проходя мимо кельи Иоанна, увидела братия женщину, в виде непотребном (то есть нагишом почти!), выходящую из оной кельи! (надо ли говорить, что в образе этом был бес?!). Ропот тут пошёл, монахи натурально возмутились и, не откладывая дела в долгий ящик, связали Иоанна, посадили на плотик утлый, да и отправили по Волхову, вниз по течению, обрекая тем самым на верную гибель в полноводной реке с переменчивым норовом.
Усомнились люди в праведности Иоанна...Каково?
Но, Господь, - он всё видит!
Узрел он с высот горних несправедливость горькую, да и направил плотик с монахом вспять, течение Волхова изменив!
Стоят монахи, рты разинув, такую картину увидивши и глазам своим не веря. Но народ понял! Понял, вишь ты, козни бесовские и Божие провидение, пал ниц перед Иоанном, из реки извлечённым и раскаялся!
Во как, Андрюха!
Андрей затоптал окурок:
- А что ж народ-то, сам не мог разобраться? Обязательно ему подсказывать надо? Это хорошо, что Господь увидел, а так что же Иоанну - утопай ни за грош?
- А вот он, народ-то, всегда так - с Божьей помощью, - Гусин победно поднял вверх указательный палец.
- Нет, ты мне скажи: почему нельзя спокойно разобраться, а уж после - принимать решение? Чего хоть всю жизнь на Бога-то надеятся? Ведь сказано: сам не плошай!
- Это бесы тебя водят, - Анатолий Васильевич опять изрёк своё, - мне вот тоже иногда снится: будто кто-то берёт меня за руку и ведёт-ведёт. Вырвешься, побежишь, а он опять - хвать! Тебе не сниться?
- Нет. Только с похмелья. Вообще-то было раз, да не во сне, а наяву. Надрались мы с братом в лесопарке. Лето, жара, а мы водку кушали, - ну, и уснули в кустах! Просыпаюсь: заросли дремучие, непролазные! Куда не пойду - чаща...Давай аукать... Брат проснулся и тоже плутать начал - во как! Хорошо хоть Лёшка Лёвин услышал, да вывел нас, тем паче пили вместе. "Вы чего, - говорит, - орёте? У меня вон, водка стынет в стожке, пошли похмелятся".
И лесопарк-то с детства хоженый-перехоженый вдоль да поперёк, а заблудились! Что - бесы? А я думаю - водка!
- Вот к вам в бутылку бес-то и вселился! - не унимался Гусин.
- Ну, ладно, вселился. Так мы ж не одну её, бутылку-то уговорили, - штуки четыре, а то и пять! Что, во всех бутылках бесы?
- Он, глазу невидимый, кочевал из одной посудины в другую, а после и водил вас по кустарникам!
- Да как же кочевал-то, мы ведь сетку с "водярой" в пруду, по соседству что, держали, чтоб не простыла?
- Вот так и кочевал - вплавь!
- Да ну тебя!.. - Андрей махнул рукой и отошёл в сторону...
...Вечером пришёл он домой. Думал - забудется, развеется. Ан нет: не даёт покоя мысль дурацкая - "народ понял, народ решил"...Надумал: пойду завтра к учителю...
...Семён Викторович Корешков раньше был учителем истории, потом директором школы. Человек он был степенный, убеждений не менял. Моралист, в хорошем смысле этого слова.
- Ты мне, Викторыч, - Андрей заметно волновался, - скажи: почему же народ сначала делает, а потом думает? Ведь каждый из нас в отдельности поступает с точностью до наоборот?! Вот послушай...
Андрюха рассказал учителю всё, что его мучило все эти дни, в том числе и вчерашнюю историю баламута Гусина.
- Ну, что тебе сказать? - ветеран почесал лоб, переступая с ноги на ногу, - это ведь вопрос, в сущности, о роли личности в истории. Людская масса - народ - порой поступает стихийно, на эмоциях, вот и ошибается часто.
- Так как же тогда: "народ понял, народ решил"?
- Ну, зачастую это штампы просто, а вообще-то...долгий, понимаешь, разговор...
Корешков начал было обьяснять собеседнику, только Андрюха всё это и сам знал, а посему стало ему скучно, и смущённо извинившись, он ушёл.
"В храм пойду, к батюшке. Он-то всё растолкует", - думал доморощенный философ, резво вышагивая по направлению к Храму.
Отец Владимир терпеливо выслушал сбивчивое повествование андрюхино, повздыхал, покачал головой да и рёк негромко:
- Падать и вставать - удел человечества. Видно, угодно так Господу. И ничего-то народу не решить без Его помощи, и ничего не понять. А ты, сын мой, укрепи Верой сердце своё и иди с миром!
Поклонился Андрюха и вышел из Храма. Думал успокоить здесь душу свою смущённую - не вышло. Ночью не спалось: вставал, курил, топая по кухне, пил чай.
"Видно никто ничего не знает. Кого же спросить?" И тут его осенило: "К Н е м у надо идти!"
Утром Андрей Шумский на работу не пошёл. Накачал воды, затопил баню, попарился хорошенько, надел чистое бельё, выходной костюм и опять отправился к Храму. На этот раз он шёл неспеша.
В Храме было тихо - будний день, прихожан нет. Купив свечку, Андрюха поставил её у большому распятию, истово перекрестился и стал молится просебя, беседовать с Господом:
"Господи Всемогущий, просвети меня грешного: что же это твориться-то у нас? Делаем недумавши, плачем-каемся, в грудь себя колотим, а после снова лепим глупости! Что ж такое, Господи? Ты уж не гневайся, что отвлекаю тебя по пустякам, только нету мне покоя, Господи!"
Долго этак-то бормотал Андрей, да и впал в забытье, будто сон какой-то. И мнится, что спустился к нему небес мужик - с головой косматой и взором огненным:
- Скажу в чём беда твоя, грешник: Верой слаб ты совсем! Укрепись, забудь распри в сердце своём с надеждой на провидение Божие. Понял ли?
- Понял. А кто ты, спросить позволь?
- Я - Пророк Николай!
- Николай... Это какой же - Нырков что ли?
- Ну и дурак же ты, ей-Богу!
- Тогда что же, неужели сам Рубцов?
- Тьфу ты, Господи - и впрямь дурак! Отступись от мыслей скверных - отступись, отступись, отступись! Это говорю тебе я - Николай Пророк! - и с этими словами косматый мужик долбонул Андрюху прямо по затылку!
Очнулся тот - тишина, никого, только рядом стоит старушонка седенькая со шваброй в руках:
- Мил-человек, отступи-ка...отступи на пару шагов, дай пол протереть, - и легохонько так хлопает его узловатым пальцем в затылок.
Андрюха отошёл в сторону, а в голове: "Отступись, отступись, отступись!" А может быть: "Отступи на пару шагов..."
...Когда он выходил их храма - выглянуло солнышко. Мимо пробежала стайка школьников с весёлым визгом, проехала женщина на велосипеде, за ней - трое молодых парней с картонными коробками в руках. Андрею вдруг стало легко и весело. Он снел с головы кепку, подбросил её вверх и что есть мочи закричал:
- Здорово, на-ро-о-од!!!
Ребята с коробками обернулись, один из них покрутил пальцем у виска, двое других понимающе закивали. Андрюха поднял шапку, надвинул на затылок, деланно поклонился ребятам и пошёл прочь.
Чего психовать-то: народ он и есть - на-род...