Часть третья Свадьба.
(На картинке - Казимир с Эстеркой и детьми, чтобы Вы знали !)
В мужчине ум – решающая ценность
и сила – чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет нас душевность
и многие другие части тела.
_______________________________________________
Введение - крылатые тоже плачут.
Муза Ира, плача:
Охмурят его, окаянные - на двух враз женют ! А у него давление, холестерин !
Муза Тата, хмурясь :
-А у моего еще и сахар вдобавок ! И что это в Минске за вдовушки, мне интересно ?
Муза Клио, высовывается из-за колонны и показывает язык :
- Так вам и надо, восторженные дуры !
___________________________________________________
Глава первая - кулинарная, или старушка Б-жий одуванчик.
Не тоскуй,старушка Песя,
о капризах непогоды,
лучше лейся,словно песня,
сквозь оставшиеся годы.
Эмма - еще та хитрюга. Это она не дала нам штруделя. Вместо него Малка принесла нам от Эммы распоряжение Лейзеру идти за Исааком и "...позвать ребенка на штрудель. Мальчик любит сладкое, заодно и с Голдой повидается". Для Эммы все, включая моих родителей – дети, которых нужно кормить, тепло одевать и жалеть. Включая мою маму, которая не слушалась Эммы лет с четырех. Ну и что ? Эмме не надо, чтобы ее слушались, или, не дай Б-г боялись. Эмме плевать, что на Малке рабские браслеты, а , к примеру, Исаака ждет царская корона – ребенок есть ребенок . Эмме ничего не нужно для себя. Впрочем, нет – ей нужно, чтобы «дети хорошо кушали». С гор сошла лавина Эмминого гостеприимства - кто устоит на ее пути ? Началось форменное светопреставление. Наступил Эммин день - она дождалась благодарных едоков.
Эмма лукавила, говоря, что девочки лучше мальчиков. Мечта Эммы - благодарный едок – мужчина, вроде моего папы. Я ее понимаю. Кормить меня - мучение. Ритка ей не особо интересна, а много ли сьест Малка ? Лейзер не едок - может есть много, может есть мало, вкусно, не вкусно - что дали, то и ест, хоть жареные гвозди. Не голоден - и спасибо. А Исаак - ее мечта. Нет, Игаль, пришедший вместе с Исааком, сьел не меньше. Но он просто ел, пил наливку, болтал о чем угодно, шутил - еда была для него только фоном.
Штрудель был только предлогом. Начали с форшмака, грибочков и натертой редьки с шкварками, куриного же холодного с хреном и паштета из куриной печенки. Но какой стол без фаршированой рыбы ? А блинчики из мацы, а куриный бульон с манделех ? А потом на стол принесли казан с касло-сладким, а к нему - еще теплую халу. Штрудель попробовал только Исаак - даже Игаль сдался. Кизиловое варенье и прочие сладости остались нетронутыми.
Эмма сияла. Она с Исааком сегодня вдохновенно исполнили еврейский народный этюд "К бабушке приехал любимый внучек". Эмма не видела своих внуков уже лет десять - из Регенсбурга в Крым не наездишься, а мальчик соскучился за своей бабушкой Ривкой.
Исаака, надо вам сказать, ростила Ривка - пока Тамара рожала и кормила младших. Он даже думал в детстве, что у него две мамы Ривка и Тамара. Б-же мой, как все банально - даже две мамы - и это уже было, ничего нового в этом мире. У Ривки нет сыновей, только две дочки, вот она и "усыновила" Исаака. Как усыновила, как Вам не стыдно такое говорить,что за глупости - Ривка и в мыслях такого не имела, что вы ! Она без громких слов, шума и пыли сначала просто помогала дочке с малышом, потом у дочки родился следующий ребенок, а Исаак явочным порядком достался Ривке. Сначала переехал к ней жить на месяц-другой, потом до лета, да так и остался. Впрочем, переехал – это сильно сказано, скорее перешел на бабушкину половину дома. Так Ривка стала сразу и бабушкой и мамой - все вместе, а было Ривке тогда тридцать девять, в эти годы многие еще рожают сами.
И компания мальчику нашлась- такой же рыжий мальчик, только на шестьдесят лет старше - Ривкин Лейзер(не путать с Риткиным !) много старше Ривки, он в те же годы как раз вышел на покой. Я Ривкиного Лейзера видела у нас в Вильно. Он вроде Риткиного Лейзера, но побольше и постарше, а так - такое же бесхитростное создание. Вы его прозвище знаете ? Семь королей, Лейзер семь королей. Это стольким королям он строил печи во дворцах – в Праге, Буде, Вене, Дрездене, Мюнхене, Варшаве и Вильно. Так стало у Ривки два сына - Лейзер и Исаак - накормить, одеть, обиходить. И отправить «старе и мале» погулять – ребенку полезно быть на свежем воздухе! Это сколько историй про королей Лейзер Исааку нарассказывал, пока они играли в домино или шахматы, я себе представляю... Вот так и остался Исаак у бабушки - главное, чтобы ребенку хорошо было, а ему у бабушки было таки хорошо. Вот вам и Ривка, которую все считают доброй, но недалекой - а посмотри, как она все повернула - никто и слова не сказал, даже и не подумал. Еще один бабушкин внучек - дело у евреев самое обыкновенное.
Бабушкин внучек, чтобы Вы знали, это как щенок породистый. Сидит на лучшем месте, позволяет себя кормить и баловать, ведь его назначение в жизни такое - чтобы его любили и баловали - он же единственный в мире, рожденный на радость всем! А бабушке - вся его любовь. Вот Эмма просто млеет - Исаак ее идеал внука.
Скажете, Ривка его разбаловала ? Пусть так, но ведь не испортила - мальчик хороший. Да, привык, что все его любят - так ведь и он всех любит. Просто привык этот Исаак, что его все любят ни за что - просто потому, что он есть на свете, такой хороший, красивый, рыжий, ушастый. Исаак в доброте плещется, как рыба в чистой воде - балованый ласковый теленок. Благодарный, хороший - вот как он Эмму благодарит, как хвалит еду - не столько словами, а всей своей радостью, блаженством на лице - будто он опять на диване у Ривки в Кельне. Ну и похвалой - "вкуснее, чем у бабушки"!
Ему приятно хвалить, радоваться, дарить что-нибудь - вот принес подарки и Эмме, и Маргарите. Ну и Малке подарил колечко. Тоненькое, но хорошей работы, золотое с зеленым камешком. Мамочка, можно я надену его ? Можно ! На этот пальчик, мама ? На этот, доця. А лучше попроси реб Исаака - он тебе сам наденет. Исаак улыбается, надевает Малке колечко - носи на здоровье ! - и благодарно улыбается мне. Лейзер уже рассказал ему про Малку, и мальчишка доволен донельзя, но меньше Малки - та просто на седьмом небе. Б-же мой, если Ритка говорит, что я ребенок, то кто тогда этот самый Исаак ?
Малка помогает Эмме, приносит еду. Я ей строго велела кормить только Исаака - я и сама возьму, много ли мне надо. Но хитрая Малка тайком подкладывала мне лучшие кусочки. Не на ту напала ! Я взяла и, когда Малка не видела, поменялась с ней тарелками - ее была все равно пустая, а ей ужасно строго велела всю эту гору еды сьесть. Эмма меня бурно поддержала - девочка такая бледная, худенькая! - но хитрющая Малка не растерялась и стала перекладывать на тарелку Исаака кусочек за кусочком. При этом она смотрела на него так жалостно и умильно, что рыжий мальчик только млел и кушал, Эмме на радость.
Малка пошла проводить уставшую Эмму в ее комнату. Лейзера уже уложили спать - его разморило от Эмминой вишневой наливки. Мы остались вчетвером.
Глава вторая. Застольные разговоры на сытый желудок.
Быть бабой – трудная задача,
держись графиней и не хнычь;
чужой мужик – что пух цыплячий,
а свой привычный – что кирпич.
- Исаак, сказал Игаль - нам сейчас хотят рассказать нечто очень важное, правда, Голда ? Вот жених, вот невеста, вот я, а зачем здесь эта дама с декольте я не знаю. Тайна наверняка в ней, причем глубоко в декольте? Я с удовольствием помогу достать - Исааку еще рано...
Сколько я знаю Игаля, нет того человека, над кем бы он не шутил. Иногда добро, иногда зло, но всегда в точку.
Маргарита зарделась и выпалила :
- Мои сиськи не про тебя - лучше люди есть. Тебе только дебелых вдовушек по дороге мять!
Игаль замахал руками и сделал вид, что страшно испугался Ритки. А вроде бы глупая шутка сняла стоящее в комнате напряжение. Исаак с трудом оторвался от штруделя и уселся поудобнее – сейчас его выход. И какой !
- Голда, сказал Исаак и вальяжно развел руки - я рад, что ты доверилась мне и этому красноносому грубияну и матерщиннику. Игаль, молчать, я тебе говорю , ну иди хоть не матерись, хорошо ? Голду и так травмирует мой детский вид, голос...
Я бы добавила – и следы от штруделя на лице и одежде, но промолчала.
- Тебе трудно говорить, неприятная тема, я понимаю, Голда – так давай начну я, хотя бы как мужчина. Да, Лейзер поговорил со мной обо всем, и давай ты не будешь говорить о своей беде. Представь себе, что говоришь не со мной, а... ну, к примеру, со своим дядей. Да, я люблю штрудель, но с возрастом это не связано. И перестань так рассматривать мой кафтан. Да, на нем крошки – я их потом отрушу, если не забуду. И вот этот самый дядя спрашивает тебя, Голда, а почему ты решила, что ты лучше всех ? Что за мания величия ?
Я утратила дар речи от такой наглости. Этот мальчишка, вымазавший поллица вареньем – мой дядя ?!
А Исаак важно продолжал, размахивая двузубой вилкой, как царским скипетром .
- Вот ты не обидила Малку, спасибо тебе, но почему ты не веришь, что я не обижу тебя ? Разве ты не видишь Игаля за его грубостью, а меня – за детским пушком на щеках вместо бороды ? Внешность, знаешь ли, обманчива. Здесь нет твоих врагов – только друзья...
Я закрыла глаза - и тут все стало на свои места. Исаак превратился в грузного седого мужчину, ровесника моего отца, видавшего виды и знающего, почем фунт лиха, а я - в Малку. Пожалуй так и есть - вместо бабушкиного внучка со мной, маленькой и глупой, говорил много поживший мужчина. Как том говорил Лейзер - две половинки, и обе хорошие ? И мне думается, что он уже все продумал, и знает, что будет. А я - не знаю, не я вижу его насквозь, а он меня. Я опять дура, советовал же мне Лейзер перед разговором с Исааком поговорить с Шмулем. А, была не была, дурам счастье - что еще я хочу узнать о нем, чем мне это поможет? Исаак, похоже, торговаться не собирается, и так на все согласен, но что-то здесь не так...
- Голда, сядь на скамеечку к дяде Исааку и расскажи, что тебе муляет. И не удивляйся - обо мне поговорим потом, у нас еще будет время...
У Ритки глаза как блюдца, Игаль пьет вишневую наливку и улыбается. И все закончилось - "дядя Исаак" стащил с блюда очередной кусок штруделя. К нам вернулся толстенький рыжий сладкоежка - крошки от теста, губы вымазаны вареньем, на лице неземное блаженство. Это не Исаак, а сплошная ужасно стррррррррашненькая тайна, сказала бы Малка -Ривка.
Мы быстро договорились обо всем. Я говорила, а он рассенно слушал и согласно кивал – чего проще. Все, что хочет мой отец - Исаак не ступит ни шагу без его слова, все, что хочу я - две хупы. Доходы, права, титулы и чины - все пожалуйста, даже неинтересно ему, что именно я хочу – мелочи какие, бери, не жалко. Его не это заботит, я вижу - мысли Исаака где-то далеко. Я получила все, что хотела, но не поняла, упустила нечто самое важное, и сталась со всеми невысказаными словами и чуством, что я была в этот раз глупой мышкой, которой кошка сама принесла сыр - кушай, дорогая! Вот только зачем это кошке ? А что должна была на самом деле просить мышка , Вы не знаете?
Ах да, не забудьте - моя свадьба - через неделю, чтобы я знала, надо успеть до Хануки. Рабби Иаков напишет ктубу для Малки. Под хупу с Исааком и мной вместо родителей пойдут Игаль и Эмма , а вместо родителей Исаака мои дядя и тетя. А еще через три дня с Исааком и Малкой под хупу пойдут те же Игаль и Эмма, а вдобавок - Лейзер. И я тоже, но уже как мама. Все, сил нет - доползаю до кровати, где уже сопит во сне Малка и сгорает от любопытства Ритка и проваливаюсь в сон.
Глава третья - два в одном...
Как давит стариковская перина
и душит стариковская фуфайка
в часы, когда танцует балерина
и ножку бьет о ножку, негодяйка.
...флаконе. Мироныч, тебе Игаль жить не мешает ?
Губерман сплюнул и резко бросил плоский камешек, тот подпрыгнул на почти черной морской воде раза четыре, но все же утонул. Мироныч высмотрел следующий, примерился, бросил, но неудачно - камушек утонул сразу.
- Мне всю гальку перекидать в море ? Нормально мне с Игалем, что нам делить - баб ? Ну так Тата там, а Тырца здесь - дело насквозь житейское...
Мы выбрались на море. Сегодня второе декабря, именно в этот день умерла моя мама. А завтра хупа - я женюсь на Голде. Ну вот мы и развлекаемся перед свадьбой - выехали к морю между Кафой и Судаком. Ляпота - мы одни, море как скатерть, солнышко, чайки, бакланы. Хорошо в Крыму, даже зимой.
Как водится, обитатели курортных мест редко бывают на море. Голда никогда не была на пустом морском берегу - только в порту Кафы, а это дело другое. А Маргарита, и, что того смешнее, выросшая в часе пешего хода от моря Малка, моря не видели вовсе. И все три не впечатлились - много плоской соленой воды и глупых птиц, остро пахнет гниющими водорослями. А вот Мироныч при деле - ловко бросает плоские камушки, а те прыгают, как рыбки.
- А мне тесно, Мироныч. Ну сам посуди : нас даже женят двоих отдельно: меня на Голде, а Исаака на Малке...
- А это как ?
- А так ! Мне не пятнадцать, а пятдесят один, понимаешь ? И мне эту Малку трахнуть - ну как дочку, она же дите совсем ! И дело не в том, что "там" за Малку меня бы закрыли лет на десять за педофилию - ты на нее сам посмотри ! Нет, по попе ее шлепнуть, чтобы в краску вогнать - это я да, с удовольствием. Но вот ты сам стал бы ее пользовать ? Свежее мясо, как выражаются наши друзья - немцы, еще и пятнадцати нет - куда свежее...
Мироныч морщится и витеевато высказывается о том, что он детей любит, но совсем не в этом качестве. Ну эту Малку нафиг - какое там мясо, еще молоко на губах не обсохло. А мясное нельзя смешивать с молочным. А что, на ней для Исаака свет клином сошелся ?
- А Игаль твой тоже так думает ?
- Гм..., пожалуй да, тоже не рвется в бой...
- О! А Исаак рвется, для него таки сошелся. Здоровый пацан, у него гормоны, первая любовь и прочая фигня на фоне всех его приключений. Ему всю дорогу страшно было, Исааку этому - Кельн далеко, Талмуд далеко, родные далеко, о диване и варенье я даже не говорю. Он был как в сказке - то ли хорошей, то ли плохой, а ответа он не знал, но очень боялся. Исаак ведь почему мне обрадовался и охотно приютил - я мужик взрослый, он мне и рад. А для Исаака уважать старших - это первое дело, он и потеснился маленько. Чуть что не так - Исаак раз, и спрятался – выручай, дядя, разбирайся сам. Прятался-прятался, а у Эммы мальчик ожил, увидел Малку, будто и не видел ее в степи и переклинило мальчика - сильнее не бывает.
-Что ж он ее тогда в степи не трахнул, ты ему не давал ?
- Дурак ты Мироныч, старый пошлый дурак. Тебе бы только кому чего присунуть. Говорю тебе, в степи Исааку не до Малки было - далеко, холодно, страшно... Влюбился он в нее уже здесь, в Солхате, понимаешь ? А снятся рыжему мальчику сны не о том, как он ее трахнет, а Малкины волосы, глаза, как она ходит, смеется, рожицы строит. Как она плакала помнит, как он ей серьгу надевал, а как – колечко. Ты смейся, смейся - а я которую ночь напролет это кино для подростков смотрю...
- А эта Малка как ?
- Та же ботва, Мироныч - Ромео и Джульета местного разлива. Любовь у них, большая и чистая, а к тому же первая, понимаешь ? Вот подойдет к нам Малка поближе - задвинет меня Исаак в уголок и будет прав. Это нам еще повезло, что Голда так придумала - его на Малке тоже женить, а то бы наломал этот Исаак дров.
Мироныч привычно полез в карман штанов за сигаретой. Сигарет, разумеется, не было, как, впрочем и кармана.
- Мироныч, только не надо песен пионерских о том, чтобы я расслабился и получил удовольствие. Мимо меня это самое удовольствие и так не пройдет, а предвкушение гадкое - как в женские школьную раздевалку подглядывать...
- Ну не скажи - это смотря за кем подглядывать, у нас там такие школьницы бывают...
- Да ну тебя !
Глава четвертая - а в это время Бонапарт...
Век за веком: на небе – луна,
у подростка – томленье свободы,
у России – тяжелые годы,
у еврея – болеет жена.
...то есть Ритка используя подручные ресурсы в количестве одного Лейзера развела костер и занялась едой. Нам с Малкой пришлось удалиться, чтобы не мешать "готовить еду".
Дочка мне попалась на редкость ласковая. Забрала мою вечно холодную руку, целует пальцы, дышит в ладошку..
- Малка, а ты Исаака любишь ?
Молчит, сопит тепленько.
- Значит любишь. Скоро выйдешь за него замуж, разлюбишь меня совсем...
- Не разлюблю ! Раз ты так говоришь - не выйду я за него замуж...ну если только ты разрешишь... А люблю я все равно больше всех тебя...
Отступление первое - педагогическое.
Дети - наши самые большие воспитатели. Им не хватает времени для тебя - и ты находишь время для того, чтобы посидеть весь вечер у папы или сходить лишний раз с ним к маме на кладбище. Приходит это где-то к пятидесяти - с ощущением своей ветхости и хрупкости своего бытия, а тут еще и детям не до тебя. Папа тебе всегда рад, пользуйся - будь сыном! - а ты все так же продолжаешь свой бессмысленный бег - надо зарабатывать хлеб насущный, поднимать детей - а детям все равно не до тебя, спешат они куда-то. И им тем более не до дедушки уже давно, выросли... Внуки, ну да,хоть они и преподадут тот же урок нашим детям преходящи - они проходят через твою жизнь и уходят в свою, а папа - он навсегда.
Я не могу смириться с мыслью, что когда-нибудь мой папа уйдет в никуда. Это неправильно - папы и мамы должны не умирать. Мне лично должны.
Ну что с ней делать ? Я ее обнимаю, а Малка шепчет мне, какая я хорошая, как она меня любит - в тысячу раз больше всех Исааков в этом мире ! Ну все, а то она уже всю меня обцеловала, а мне надо с ней поговорить серьезно.
- Не говори глупости - забирай своего рыжего Исаака ! Но вот расскажи мне, что ты о нем думаешь, какой он ? Представь себе, что ты не Малка, а совсем другая девочка..
Малка морщит лобик, собирает слова. Да, он немножко странный - иногда говорит, как мальчик, а иногда как дядя Лейзер. А еще он должен стать царем - она не знает, каким и где, она только случайно, совсем случайно услышала, как Игаль говорил Шмулю...
Это правда ? Ой, интересненько как ! А раз так, то, наверное, он и должен быть не такой как все, правда ? У него будет настоящее царство, дворец, трон... А ты будешь царицей ! Нет, второй царицей я быть не хочу. Царицей будешь только ты, мама, а я буду просто дочкой царицы, хорошо ? А еще Исаак добрый и хороший, почти такой как ты, мамочка. Только кушает очень смешно и неаккуратно, и ходит тоже смешно - вперевалочку. Она сейчас побежит и позовет его - я сама увижу...
Что я увижу - то, что Малка ищет повод побежать "в сторону рыжего мальчика" ? Хитрость просто немерянная. А ведь она и меня очень любит, и могла бы - так и забрала бы его в мою кровать третьим, на Риткино место. Ну то есть Исаак слева, я справа, а она уж как нибудь посерединке спрячется. Все вместе, дружная семья. Я таким лет в семь промышляла - прокрадывалась по ночам в спальню к родителям. Еще и подушку свою приносила.
Б-же мой, она же наверное Исаака, когда он вдруг начинает вести себя как взрослый, воспринимает как отца – этому козлу Авигдору она всегда была не нужна. А здесь мужчина, защитник, каменная стена, хоть и из рыжего штруделя. Спас ее из когтей старого Юсуфа, обогрел, накормил, утешил. Герой !
Б-же мой, что я делаю ? Эту Малку не замуж выдавать надо - ей надо отца нормального найти. Вот не было бы Авигдора, а вместо Исаака - Игаль, ну так удочерил бы он ее и была бы Малка не мамина дочка, а папина, еще бы и меня к мужу ревновала и защищала папу от меня. Смешно, но и это уже тоже было, со мной в главной роли..
- Малка, а ты меня тогда, когда первый раз увидела, сильно ревновала ?
- Ни к кому я тебя не ревновала !!! Я тебя не любила очень... и боялась, сильненько-сильненько...
- О Б-же мой, чем же я тебя так напугала ? Ты таки настоящая Мышка-Малка !
- Зато я твоя мышка !
- Ну чего ты меня боялась ? Тебе Лейзер говорил или нет, что все хорошо будет ?
- Он говорил... только я все равно боялась. Я вот знала, что не продадут меня страшному Юсуфу - я точненько знала - не продадут. А потом мне даже интересно было - меня еще ни разу не продавали. И не страшно совсем - этот Исаак такой смешной был, что не страшно. И дядя Лейзер там был. И Игаль - он грубый и глупости говорит все время, но не злой. Это он денег дал, чтобы меня купили - целых триста динариев !
- А дальше ?
- Дальше Исаак мне сережку в ухо продевал - так пыхтел сильно, мне смешно стало. Нет, он старался очень, чтобы мне больно не сделать, а пальцы у него толстенькие такие, и не умеет он - ну и получалось очень смешно и щекотно. У него вид был такой чудненький когда он мне вторую сережку подарил. А потом он чуть не заплакал, когда я его попросила... мне ну очень-очень сильно надо было...
- Что надо было, Малка, я так не понимаю ?
- ..ну отойти надо было, чтобы никто не видел... я не знала, мне можно или нет.. знаешь, как стыдно у мужчины такое спрашивать ?
- А Исаак ?
- Ой, я же говорю - у него такое лицо сделалось, будто он очень кислый лимон укусил. А потом он мне кушать принес. Он говорил что-то хорошее, чтоб я его не боялась, чтобы на подушку села, чтобы кушала - а мне так жалко себя стало.. и страшненько - а если бы этот Исаак был злым, он бы со мной все мог сделать, ну... понимаешь, мамочка, все-все - и раздеть при всех, и плеткой бить и ...ну это самое. Ну то, что мужчина с женщиной, ну ты понимаешь... А я тогда с ним... ну не хотела, вот. И ни с кем не хотела...
- Доця, Малка, ну что ты в самом деле такое говоришь, ты же не овечка, не козочка - ты девочка. Ну мышка в крайнем случае, если Исаак так говорит, но на самом деле - девочка. И не стал бы тебя Исаак ни плеткой бить, ни насиловать - я точно знаю. Не надо было его бояться !
- А я Исаака уже не боялась. Не за еду - он когда мне кашу принес, говорил что-то такое, что нельзя было его бояться. Ну.. лицо у него было такое, будто он что-то очень плохое мне сделал, очень-очень плохое, а теперь ему стыдненько стало, что он меня купил, представляешь, мамочка ? А он мне ничего плохого не сделал, мамочка, честно - ни капельки ни чуточки. Даже когда я плакала сильно и не пускала его руку, Исаак не побил меня, даже не сердился. Он только чуть сам не заплакал, вот !
- Что чуть не заплакал – верю. Маленькая, если ты уже не боялась Исаака - зачем же ты плакала ? Ты кого-то другого боялась - Игаля, Шмуля, Яшку ?
- Мамочка, не сердись - я никого я не боялась. Просто мне себя так жалко стало - никому я не нужна, даже мой папа продал меня, как ненужную вещь, а мамы у меня нет. Ой-ой-ой, мамочка, не смотри так, побей меня, но только не сердись - это я очень глупая дура, что так сказала, самая-самая глупая и плохая ! Ты у меня всегда была, только я об этом не знала. Не сердись, мамочка !!!
- Ну разве можно на такую маленькую мышку сердиться ? И бить тебя нельзя - я не разрешаю. Тебе Исаак правильно говорил – девочек бить нельзя. А если будешь не слушаться, я позову Маргариту и мы тебя будем щекотать !
-Мамочка, можно я тебе страшную тайну расскажу, только ты не будешь смеяться ?
- Доця, я не буду...
- Ну, я думала, что моя мама ... ну не совсем умерла.. а стала ангелом ... ну и я с ней разговаривала... А я теперь думаю, что она стала не ангелом, а тобой, вот ! И мне так стыдно, что я тебя сейчас так люблю, а тогда так ненавидела и боялась, прости меня, мамочка !
- Доченька, ну за что тебя прощать ? Ты тогда только привыкла к Исааку - а он, такой дурак, тебя чужой страшной уродливой тетке отдал. Вот ты ту тетку и возненавидела, а не меня - потому, что боялась, мышка маленькая. А я тебя сразу полюбила. Ты такая смешная была тогда, в бане. С тазиком ходила, закрывалась от меня. Тазиком вверх-вниз, то грудки закроешь, то животик. А помнишь, как тебя Ритка по попе шлепнула ?
- Ой, больненько-больненько. А потом я увидила твои ...
Шмыг-шмыг-шмыг... Чмок-чмок-чмок... Хлюп-хлюп-хлюп...
- А я тебя всегда любить буду, и слушаться. И Исаак тебя будет любить и слушаться, или я ему задам! Я не хочу ни царицей быть, ни царевной, никем - только твоей дочкой ! А Исаака мы честно поделим - тебе взрослого дядьку, а мне мальчика...
- А зачем тебе этот мальчик, ты же с ним тогда так "не хотела" ?
- Это тогда было, а сейчас... Мне снилось ... можно я тебе на ушко тихонечко ?
- Малка, не дыши мне прямо в ухо, щекотно ! Перестань смущаться и дурацки хихикать - все хорошо, доця. И ничего такого стыдного, что тебе Исаак снится, и "это" снится - подросла ты, доця, Эмма в твои годы уже первого родила. И смеяться я не буду. И все равно я тебя больше люблю, чем ты меня !
-Нет, я тебя больше - ты настоящий ангел !
- Ну что за глупости себе придумала, какой я ангел - черная, некрасивая ... И разве ангелы кашляют и болеют ?
- Ты- самый красивый ангел на свете, и будешь жить всегда-всегда, я научусь у Эммы - и вылечу тебя. Эмма мне говорила, есть такая трава, если ее заварить в молоке с взболтаным желтком, топленым куриным жиром и медом...
- ...то я умру от этого молока - сразу после первого стакана! Ладно, ты лучше мне скажи, вот как отличить - где реб Исаак, а где просто рыжий мальчик ? Вот тебя кто купил ?
- Меня реб Исаак вроде. Он будто все время не мог понять, почему он рыжий мальчик...
-А это как ?
- А как на Пурим, если мальчика переодеть в Мордехая. Мальчик этот слова выучил, но ни к взрослой одежде, ни к пейсам не привык - удивляется все время, что это у меня такое.
Значит мальчик и дядька - в теле одного мальчика. Устами младенца, то есть Малки, глаголет истина - пора ей замуж, за мальчика. А остальное - мне.
Отступление второе - инвентарно-учетное.
Пути добра с путями зла
так перепутались веками,
что и чистейшие дела
творят грязнейшими руками.
Аполлон, со списком.
-Эпическая поэзия !
Каллиопа.
-Я!
- Лирическая поэзия!
Эвтерпа.
-Я!
- Трагедия !
Мельпомена.
-Я!
....
- Танцы !
Терпсихора.
-Я!
-История !
Клио.
-Я!
Ира.
-Нет,я!
Клио.
-Я есть в списке муз!
Ира.
-А я и так муза, мне списки не нужны !
Клио.
- Я - муза истории Синехерриба и Асархаддона, Наполеона и Гитлера !
Ира.
- А я - муза историй про Красную Шапочку и Белоснежку !
Клио
- Мне служили Геродот и Тит Ливий !
Ира.
- А мне - Шарль Перро и братья Гримм !
Клио
- Я - для взрослых, а ты для детей !
Ира.
- Я - для детей от пяти до ста пяти ! А тебя все равно никто не читает !
Клио
- А твою Красную Шапочку волк сьел !
Ира.
- А ее охотники спасли ! А волка вылечили и сдали в зоопарк !
Клио.
- А твою Белоснежку отравили !
Ира.
- А ее принц расколдовал !
Клио.
- А принцев вообще не бывает !
Ира.
- Принцев бывает! Это только тебя ни один принц не полюбит, и все за твой вредный характер !
Поворачивается и уходит с гордо задраным носом. Клио рыдает.
Аполлон - Аресу .
- Братан, у тебя для меня войны нет ? Какой-какой, минимум столетней !
Глава пятая - а поговорить ?
По странам и векам несется конница,
которая крушит и подчиняет;
но двигатель истории – бессонница
у тех,кто познает и сочиняет.
- Голда, а что ты любишь читать ?
Исаак ждет ответа, но ко мне не повернулся - сидит, смотрит на серые волны. Они его будто заколдовали - сидит, смотрит на них, слушает их. Читать я люблю, но вот зачем эту Исааку ? Сразу и не ответишь...
- А ты, Малка ?
- А я сказки люблю, слушать. Читать я умею, но немножечко - молитвы, ну если хорошо написано, красиво. У мамы Голды полный шкаф книг, я одну посмотрела - красивенько, заглавные буквы и красные, и золотые.
- А про что там было написано, в этой красивой книге ?
- Ой, я не знаю - там все буквы незнакомые, мама говорит - латинские. Так пишут гоим из Каффы. А ты умееешь эти буквы читать ?
- Я умею, Малка.
- А греческие ?
- Тоже умею, но хуже .
- А мама еще и другие умеет, такие закорючечки - ими татары пишут ! Ты умный, но моя мама - самая умная !
- А ты это откуда знаешь ?
- Как откуда - это же моя мама !
Пора вмешаться, а то он (кто из них - или они оба ?) обидится.
- Малка, перестань. И запомни раз и навсегда - для любой жены муж - самый умный человек в этом мире. Так говорит и моя мама, и бабушка Сарра, и Эмма. А доказать это очень просто.
- А как ?
- Каждый расскажет историю, а мы увидим, кто лучше всех рассказал - тот и самый умный !
Я поддамся ! Ритка все поняла. Лейзер и Малка - не рассказчики, Игаль спит. Пусть Исаака считают самым умным - мальчику приятно, а мне не жаль. Я быстро выпаливаю свою историю про Ярославну - скучно и неинтересно. Слушал только сам Исаак, пару раз хмыкнул. Лейзер рассказал о том, как в детстве ездил на козле в хедер, вызвав заметные страдания на лице многократно слышавшей эту историю Малки. Ритка сдалась без боя, а Исаак не подвел - рассказал нашу семейную историю об Эстерке.
Истории об Эстерке в нашей семье – любимый сюжет. Из живущих ныне Эстерку реально помнит моя бабушка Сарра, бабушка Эмма и Немир. Пелка и Ривка по малолетству ничего не помнят. Немир, вдохновенно фантазируя без зазрения совести, рассказывает, «как очевидец», басни о битвах и походах Казимира Великого, которых сам Немир не видел – они случились задолго до его рождения., изредка для порядка поминая Эстерку. Эмма любит вспоминать о Эстеркиных платьях и королевской кухне в Краковском Вавеле, а бабушка Сарра – как она спасла в Лобзове из горящего дома трехлетнюю Ривку. Итак, рыцарский роман, бытописание и триллер я уже слышала. Интересно, какой жанр предпочитает Исаак ?
_____________________________
Исаак рассказал нам волшебную сказку.
Отступление третье - Сказки и былины.
В некотором царстве, в польском государстве, жил был король Казимир. Удался он не в отца своего короля Владислава, прозванного за малость Локотком - был высок и строен, румян и голубоглаз - ну просто глаз не отвести. И решила мать-королева женить его на дочери краковского воеводы прекрасной, но злой Цудке. Не полюбилась Казимиру Цудка, но как ослушаться материнского слова ? И вот пришел он в печали на берег озера и вдруг слышит песню, на непонятном языке, да так красиво - заслушался Казимир, и ноги сами понесли его в ту сторону. Выходит он на берег и видит - плещется в воде девица красоты необыкновенной, а поет - то как ! Казимир бежит к ней, а она испугалась, волосами, густыми да черными, плечи закрыла и говорит:
- Не причиняй мне зла, прекрасный рыцарь, отпусти меня с миром !
- Не бойся меня, красавица - отвечает король Казимир - не будет тебе от меня зла. Только сердце мое не хочет расставаться с тобой - полюбил я тебя всей душой! Любо мне в тебе все - и глаза твои черные, и губки твои кораловые, и зубки твои жемчужные. Не жить мне без тебя ! Пойдем ко мне в замок, сыграем свадебку - будь королевой Польши. Скажи мне твое имя, красавица !
Улыбнулась девица и говорит:
-Зовут меня Эстерка, прекрасный король. И ты полюбился мне сразу - пойду я с тобой и буду тебе верной женой. Вот только королевой я быть не смогу - из другого я народа, еврейского, и веру мою мне оставить никак нельзя...
Ответил ей Казимир на это:
- Будь по твоему, прекрасная Эстерка. Не будет тебе ни в чем отказа и принуждения. И дочки наши пусть останутся в вере твоей, а сыновья - в моей вере.
Так и случилось. Прожили Казимир с Эстеркой многие годы в любви и согласии. Казимир воевал, присоединил к Польше многие земли - в Галиции, Силезии и Куявии, но какая бы битва не гремела вокруг - сердце его было с Эстеркой. И родилось у них два сына и две дочки.
Но вот однажды привезли Казимира с войны раненного. И невелика рана, да не заживает, а королю с каждым днем все хуже и хуже. Понял Казимир, что наступает его последний час и говорит он Эстерке:
- Чует мое сердце - недолго осталось мне жить. Ранил меня отравленным мечом злой чех Рожемберк. И хочу я завтра утром созвать всех панов и воевод королевства Польского, чтобы услышали они мою волю:
-Старший сын мой Немир должен стать после меня королем, а второй, Пелка - герцогом померанским. За старшей дочкой моей Саррой дам я в приданное три воеводства...
- А младшая любимая дочь твоя, Ривка ? - спрашивает Эстерка.
Отвечает Казимир:
- Ей и потомству ее провижу я судьбу высокую, особую! Они станут царями великого царства, какого еще и на земле не было...
Услышала все это злая Цудка и страшным огнем загорелись в ее сердце зависть и ненависть, и темной ночью, когда заснула Эстерка у ложа Казимирова, прокралась злая Цудка и уколола спящего короля отравленной иглой прямо в сердце..."
_____________________
...Это еще и в кратком пересказе - самые цветистые подробности я опустила. Рассказывал Исаак красиво и связно, с романтическими отступлениями и закатыванием глаз, но и фактов особо не путал. Нетрудно догадаться, что в его изложении любимой дочкой Казимира Великого была Ривка, а не моя бабушка Сарра. Меня так и подмывало сказать, что Казимир умер, когда Ривке не было и трех лет, а моей бабушке Сарре - девять, но вспомнила совет мамы и промолчала. Нам с Исааком хоть и рассказали по-разному о прабабке и прадеде, но все еще помнят, что четыре их ребенка - дети одного отца и одной матери. Внуки Немира и Пелки тоже пока еще помнят о своих еврейских корнях, но уже их внуки не захотят происходить от некрещенной жидовки и придумают, к примеру, что их пращуры были сыновьями Казимира и его любовницы-польки Цудки.
Когда Исаак ловко завершил рассказ рыданиями Эстерки и детей на свежей королевской могиле, победа ему была уже обеспечена. Сентиментальные Ритка и Малка забыли обо всем, а представляли себе молодую и прекрасную королеву Эстерку на могиле ее юнного и не менее прекрасного возлюбленного. Исаак не то, чтобы врал - он просто деликатно упустил, что последний Пяст был толст и лыс, много болел, а было ему лет шестдесят, да и не носила никогда наша бабка королевского венца.
Это было настоящее волшебство - на лице Малки было написано огромными буквами, что напротив нее сидит не рыжий конопатый еврейский мальчик, а прекрасный принц, потомок прекрасного и мудрого короля, да что там мелочиться - практически сам король Казимир в молодости, я превращалась в Эстерку, а она сама - в их любимую дочку, то есть Ривку. У Маргариты, повидавшей в Люблине настоящих панов и воевод, картинка рисовалась еще ярче, но уже с ней самой в роли Эстерки, купающейся в королевском пруду в полном дезабилье...
Исаак замолчал. Я выразила восторг. Малка и Ритка со всем энтузиазмом признали победу Исаака как от своего имени, так и за молчаливого Лейзера и спящего Игаля. Мальчик сиял - его похвалили за хорошо выученный урок. Пора и домой. А по дороге я хочу услышать совсем другую сказку - о двух Исааках, старший из которых - бооооольшой сказочник.
Глава шестая - в Эмпиреях.
Везде одинаков Господень посев,
и врут нам о разнице наций
все люди – евреи, и просто не все
нашли пока смелость признаться.
Глава уродлива по структуре, состоит практически из одного большого отступления.
- Шурик, возвращайся, а ? Я соскучилась...
- Ирочка, вот подумай: а если я смогу, то Перекоп я велю перекопать так, что его не перепрыгнут ни Богдан Хмельницкий, ни Манштейн ?
- Может и не перепрыгнут...
- Ну так я попробую...
____________________________________________
Отступление четвертое - эти самые эмпиреи.
Клио - Аполлону.
-Она(показывает на Музу Иру) и своего там оставила, и Гомера прихватила.
Аполлон.
- Ой, не надо столько агрессии ! Вот видишь - они сами расстроены, плачут - наверное сами будут жаловаться и просить навести порядок.
Обращается к Музам Ире и Тате.
- На что жалуемся ?
Муза Тата
- Мы не жалуемся. Мы гордимся !
Муза Ира.
- Да, мы гордимся ! И немножко плачем...
Аполлон (растерянно)
- Папа !!!!!
Появляется Зевс в сопровождении Мойр - богинь судьбы.
Зевс.
- Ну и где эти новые Прометеи ? А, вот они.
Поворачивается ко мне с Губерманом.
- Ребята, пора домой. Вам не судьба.
Мойры, хором.
- Не судьба, ой не судьба.
Клио.
- Гомер, пора - Илиада, Одисея ...
Гомер-Мироныч с размаху бросает в Клио связку пергаментов.
- Да подавись ты своей Илиадой - публикуй под своим именем !
Мойры, хором.
- Не судьба, ой не судьба.
Зевс, Аполлон и Клио хором:
- Пасть порвем ! Нет, лучше моргала выколем !
Я.
- На Мироныча батон крошить ? Да пошли вы все, дурилки картонные !
Зевс пробует метнуть молнию, но та ломается и падает Зевсу на ногу. Громовержец прыгает на одной ножке и неостроумно матерится.
Мойры, хором.
- Не судьба, ой не судьба.
Я.
-Дамы, пошли бы вы со своей судьбой...
Зевс
- Это куда же мне идти ?
Мироныч.
- Да на...!
Зевс(делая вид, что не расслышал)
- Куда-куда ?
Клио(громко, почти кричит)
-Никифор – Аристарх - Христофор - Евгений - Ричард !
Зевс достает новую молнию
- Ах, ты хамить мне ? Ну приступим с Б-гом !
Появляется Б-г - маленький крепкий старикан типично еврейского вида. Одет в белую тунику и израильские красные армейские ботинки. Становится между нами и Зевсом.
Зевс
-Коллега, отойдите, а то хуже будет!
Мойры, хором.
- Будет, ой будет !
Б-г
- Это мне после Освенцима хуже будет ? Еще хуже ?
Пихаются, здоровенный Зевс щелкает Б-га по лысыне. Смеется.
Мойры, хором.
- Хорошо, ой хорошо !
Б-г заметно звереет и врезает Зевсу носком армейского ботинка по голени. Пока Зевс прыгает и матерится, Б-г ломает все молнии об спину Зевса. Из Зевса летят искры.
Ира - Клио.
Такой исторический момент ! Записывай, дура немытая !
Клио.
- Сама дура ! Я такое записывать не буду !
Б-г
- Как хочешь.
Мойры, хором.
- Что будет, ой что будет !
Зевс.
- Коллеги, наших бьют !!!!!!!!!!!
Возникает ряды сидений, типа ООН. В президиуме - Молох, Ваал, Витцлипуцли,Перун и другие крупные гуманисты. Гуманисты поменьше сидят на трибунах. Выступает Апис.
- И все мы, боги доброй воли, не позволим ...
Б-г подходит к трибуне, берет Аписа за кольцо в губе . и сводит с трибуны.
Мойры.
- Зарежет он Аписа, ой зарежет !
Клио
- А на крови замешает тесто для мацы !
Б-г.
- И куда мне это животное девать ?
Губерман.
Животное - в Бобруйск!
Б-г
- А что ? В Бобруйск, животное !!!
Стегает Аписа хворостиной. Тот недовольно мычит, но идет в сторону указателя "Бобруйск".
В сторону президиума.
- И вы, скоты этакие, тоже !
Президиум горестно бредет сторону Бобруйска..
Б-г Зевсу.
- Ну ?
Зевс смотрит с сомнением на поломанные молнии, пробует нахмурить брови, болезненно морщится, машет рукой.
- Бобруйск – это, и в самом деле, недурной городишко.
Потирает голень.
- А лечебные грязи там есть ?
Губерман.
-Грязи есть !
Зевс.
-Вот я и говорю – Бобруйск: свежий воздух, парное молочко, целебные грязи.
А у вас тут душно, пойду я, пожалуй. Девочки, за мной !
Мойры, хором.
- В Бобруйск, ой в Бобруйск !
Б-г оборачивается к Аполлону с Клио.
- А вам что - отдельное приглашение надо ?
Глава седьмая - третий интернационал.
Никто, на зависть прочим нациям,
берущим силой и железом,
не склонен к тонким операциям
как те, кто тщательно обрезан.
__________________________
Картина маслом – 1399
...разбитый Тимуром, хан Тохтамыш не сложил оружия. С кучкой соратников он отошел в Крым, но поскольку московское правительство перестало платить ему дань, то питаться самому, а тем более кормить войско ему было нечем. Пришлось искать объект для грабежа, и уже в 1396 г. Тохтамыш осадил Кафу. Это было безнадежное предприятие. Генуэзцы устояли, а с тыла ударили войска Темир-Кутлуга. Тохтамыш успел убежать в Киев, принадлежавший тогда князю Витовту.
Витовт принял Тохтамыша и оказал ему помощь. Летом 1397 г. литовско-татарское войско, оснащенное новым оружием - пищалями и пушками, выступило из Киева в Крым и 8 сентября у стен Кафы одержало победу над силами Темир-Кутлуга и Едигея… Но уже зимой 1398 г. Темир-Кутлуг нанес ему поражение и вынудил бежать обратно в Литву."
Именно там и именно тогда между Тохтамышем и Витовтом был заключён договор, согласно которому Витовт обещал помочь Тохтамышу снова стать ханом, а тот уступал ему свой Русский улус. На этих условиях Витовт согласился вступить в войну с Темир-Кутлугом и Едигеем.
В 1396 году разбитый Тимуром Тохтамыш пытается утвердиться в Крыму, осаждает Кафу, но изгнан оттуда Темир-Кутлугом.
В 1397 году, 8 сентября, Витовт в битве близ Кафы разбивает войска Темир-Кутлуга и Едигея, вновь освобождая Крым для Тохтамыша. Не тогда ли уже Тохтамыш с Витовтом заключают некий союз?
Но уже в исходе зимы 1397 - 98 годов Тохтамыш, вновь разгромленный Идигу и Темир-Кутлугом, бежит в Киев к Витовту и договаривается с ним ни мало ни много, как о дележе страны: Витовт помогает Тохтамышу вновь занять ордынский трон, а Тохтамыш уступает Витовту свой русский улус, то есть Владимирскую (Московскую) Русь! Об этом договоре, с понятным возмущением, сообщает русский летописец.
...В Киеве кроме практически всех литовских и литовско-русских князей собрались многочисленные польские паны. С польскою конницей прибыли Сендзивой Остророг, Ян Гловач, воевода Мазовецкий, Абраам Соха, Пилип Варшавский, Вареш из Михова, Павел Щурковский герба Грифита, Януш из Домброва, Фома Вержинок герба Лагоды, Петр из Милославля и другие. Все паны, получившие земли в Подолии и Червонной Руси, во главе со Спытком, вооружались и выступали со своими дружинами в поход. Была татарская конница во главе с ханом Тохтамышем и его эмирами. Были орденские немцы. Были воины из Волошских земель. Всего около 60 тысяч воинов, не считая многочисленной свиты, обоза и т.п. Было новомодное изобретение - пушки. Одних только князей насчитывалось до 50 человек.
В середине июля 1399 г армия Витовта перешла Днепр. 6 августа войска противников начали подходить к р. Ворксле.
Противники начали переговоры. Хан Тимур-Кутлуг, ожидая подхода войск эмира Едигея (около половины татарской армии) затеял переговоры с в.к. Витовтом, с целью тянуть время. Тимур-Кутлуг обещал Витовту все мыслимые уступки. Озадаченный уступчивостью хана, Витовт всё не начанал сражения. Войска Едигея подошли 11 августа. Тогда и состоялясь встреча великого князя и эмира. Они находились по разным берегам речки Воркслы. И Едигей потребовал всего того, что Темир-Кутлуг наобещал Витовту, но теперь уже в пользу Орды, а не Литвы (дани, вассального подчинения, первенства в дипломатической переписке, чеканки на литовских деньгах профиля Идигу и т.п.). Самого Тимур-Кутлуга в татарском стане уже не было. Он со своими войсками начал широкий обход, с целью выйти в тыл противника.
Сражение произошло 12 августа 1399 года. После артподготовки Витовт начал переправлять свои войска через реку. Войска Едигея медленно отступали, всё большая часть литовсой армии переправлялась через реку. Когда литовская армия разделилась почти пополам, на неё с тыла ударили войска хана Темир-Кутлуга.
"Все дальнейшее заняло не более часа … строй был сломан, и побежало все.
Тохтамыш, который должен был бы, по крайней мере, удержать лагерь до подхода подкреплений с этого берега, первым ударил в бег, и татары, разметав и растащив телеги, ворвались в почти безоружный обоз. Прислуга - конюшие, повара, возчики метались между возов, заползали под колеса, кидались под ноги своим же кметям, увеличивая сумятицу, и всюду натыкались на конных татар, что, с выдохом кидая вниз кривые клинки, рубили и рубили, устилая землю трупами.
Бесполезные пушки были брошены, а пушкари стадом бежали к ближайшим кустам. Воины на лету хватали золотые и серебряные кубки, тарели, чарки, пихая их кто в торока, кто за пазуху, и продолжали рубить. Им было наказано под страхом смерти не задерживаться и не слезать с коней.
Тохтамышевы люди мчались быстрее ветра вослед за своим ханом, даже не обнажившим оружия. Он-то знал, что оба, и Темир-Кутлуг, и Едигея, выученики великого Тимура, а что такое Тимур, Тохтамыш помнил слишком хорошо!
На фронте армии первым показал тыл, как и предвидел Спытко, пан Павел Щурковский. Со своей бегущею польской конницей он смял пешие полки, в диком страхе разметал строй пищальников, совершивши то, что навряд удалось бы татарам, и гнал всю ночь, гнал не останавливаясь, теряя людей и коней. Меж тем ветераны Идигу, взяв поводья в зубы, окружили немецкую конницу, расстреливая ее из луков. С близкого расстояния граненые наконечники стрел пробивали насквозь литые немецкие панцири. Из ста копий (ста рыцарских знамен), выехавших в этот поход, погибло только девять рыцарей, при неизвестном числе рядовых рейтаров и кметей. А это значит, что немцы, вослед за Щурковским, также первые устремили в безоглядный бег, кидая тяжелое вооружение и поклажу, пересаживаясь на легких поводных коней... Смешался строй полков, татары шли лавой, окружали, били, расстреливали, крючьями стаскивали с коней, добивая на земле длинными гранеными кинжалами…
…Поздно ночью, где-то уже за Ворсклой, добравшись до Бельска, остановились остатки литовского войска, пытались собрать бегущих, подсчитывали и не могли подсчитать страшных потерь. Из воевод спаслись Свидригайло, Сендзивой из Остророга с остатками польской конницы и Доброгост из Шамотуп. Погибли оба Ольгердовича, Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский с пасынком, князем Андреем, погиб Дмитрий Боброк, Глеб Святославич Смоленский, князья Иван Дмитрич Кыдырь, Иван Евлашкович, Иван Борисович Киевский, Лев Кориантович, Михайло Васильевич с братом Семеном, Михайло Подберезский, Михайло Данилович, Михайло Евнутьевич, внук великого Гедимина, Андрей Дрюцкий, князь Ямонт, смоленский наместник, оба волынские князя, рыльский князь Федор Патрикеевич, Ямонт Толунтович, Иван Юрьич Бельский, погибли многие великие польские паны.
Оставшиеся в живых воеводы пытались кое-как собрать и совокупить рать, но еще до зари явилась татарская погоня, и пришлось, бросая тяжелое оружие и раненых, снова бежать. Бежать, теряя силы и загоняя коней, узнавая каждым следующим утром, что татарская погоня тут как тут. Оставшиеся в живых войска таяли подобно весеннему снегу, изматывающая погоня продолжалась день за днем. Иногда кучка польских рыцарей, загнавших коней, занимала какое-нибудь городище, час, два, три отбивались, погибая под стрелами. В конце концов оставшиеся в живых выходили, с черными лицами, проваленными глазами, опустив руки, сдавались на милость победителя, обещая дать за себя богатый выкуп и не очень веря, что татары будут возиться с ними, а не прирежут попросту в ближайшей канаве, как и случалось порой. Идигу полностью выполнил завет великого Чингисхана: преследовать противника до его полного уничтожения. Пятьсот верст, вплоть до Киева и далее до Луцка, гнали неутомимые воины Едигея и Темир-Кутлуга издыхающую литовскую рать. Киев откупился тремя тысячами рублей, Печерская лавра - тридцатью. Было разорено множество городов, городков и сел. Полон тысячами угонялся в Крым, на рынки Кафы и Солдайи.
У Днепра преследователи разделились. Темир-Кутлуг пошел к северу, взявши окуп с Киева, Едигей - к устью Днепра. ...
______________________________________________
- Ты представь, что я выехал бы на моем резвом Буланчике поговорить с Бек-Ярык-Огланом - все бы со смеху померли. Нет, мы сидели в юрте Бек-Ярык-оглана и пили кумыс. Кумыс мне понравился, хозяин юрты - тоже.
Бек-Ярык-оглан, белокожий, зеленоглазый и светловолосый мало напоминал татарина - а уж тем более монгола - здоровенный, под два метра, с налитыми силой ручищами и усищами пшеничного цвета. Таких и сейчас можно встретить возле Узина или Белой Церкви, где и был в годы оны улус Бек-Ярык-оглана. А еще умный и битый, настоящий волк, ценой самое малое в тумен - десять тысяч сабель- смотревший на меня как и положено смотреть волку на жирного ягненка. И если бы не ярлык Тохтамыша он бы меня сьел и кумысом запил...
Ну да, ты здоровенный как дуб и прямой, как копье, а я не то и не другое. Вот только внешность обманчива, моя - особенно. Я тебя, серый волчище, вокруг пальчика обведу! Человек базара и книги всегда обманет человека степи и коня.
Бек-Ярык-оглан до сегодняшнего дня оставался верен своему хану. А куда ему деваться ? Тамерлан поименно помнил тех, кто не давал сбежать Тохтамышу на Тереке и Кондурче, и не простил Бек-Ярыка. Его трижды окружали - Бек-Ярык уходил от погони сам-трое, а последний раз - на Дону - только с одним сыном, оставив в плену всю семью и гарем. Тимур не отправил их к беглецу, как поют уличные певцы - со всех жен и детей упрямого эмира содрали кожу , " в поучение и устрашение" всем, кто не покорится Железному Хромцу. А Бек-Ярык и после этого не покорился. Глупо думать, что мне по силам сломить того, кого не сломил сам Тамерлан. И потом, чтобы держать в повиновении свору шакалов кажется нужен волк ? А это такой волчара, что все беки караимов или капитаны генуэзцев - дворняги перед ним...
- И зачем ты ему ?
- Я ? Чтобы его жизнь вновь обрела смысл.
Бек-Ярык-оглан чингисид, но к трону особо не рвался - иначе уже давно зарезал Тохтамыша. Эмир остался верен неудачнику - Тохтамышу, хану с душой сотника, как сказал о нем один неглупый писатель. Между ним и ставленниками Железного Хромца Едигеем и Тимур - Котлугом - кровь его семьи. И единственная , последняя надежда - сын Берке, моих, то есть Исааковых, лет. А еще - страх и усталость. И он больше не верит в Тохтамыша, Голда. А я не верю Витовту – он сам не верит,что сможет удержать Крым, вот потому и продал твоему отцу привилей на Крым. А Крым мы сами не удержим, Голда. Глупо рассчитывать усидеть на горстке караимских сабель и генуэзских арбалетов - любой татарский эмир без труда вырежет нас, и Витовт нам не подмога. Это горе поправимо, но нужно время. Дай мне двадцать, а лучше тридцать лет – я отолью и поставлю на Перекопе тысячу пушек и мы защитим себя сами от кого угодно – хоть от Тимура, хоть от самого Витовта. Но пока, если я хочу усидеть на крымском троне, нужен настоящий защитник. И я решил - почему не Бек-Ярык-оглан ?
-А что ты ему предложил ?
- Я ? Единственное, что у меня есть - знание того, что будет. Я рассказал ему, что произойдет летом на Ворскле. Или, скорее, может произойти. Ну и пообещал отдельное ханство в Буджаке впридачу. Его сын примет гиюр. Ну и я выдам за его сына свою дочку.
- Но у тебя пока нет дочек !
- Тем лучше, значит, выдам не свою - что поделаешь. Ограничусь названой дочерью - твоей двоюродной сестрой Перлой. Твой дядя Авраам совсем даже не против...
Ну да, был бы он против. С Перлой даже наш возница Йонас переспал, пора девочке замуж, ой пора...
- И Бек-Ярык-оглан поверил тебе ?
- Да. Слишком много я рассказал такого, чего глупый толстый мальчик просто не мог знать - о нем, Тимуре, Тохтамыше, Кондурче. Я этого знать и ТАК понимать не мог. Я для него загадка. А Бек-Ярык-оглан и без меня знает, что такое битва, кто Едигей, а кто - Тохтамыш. Сбежит Тохтамыш, и к гадалке не ходи. Но даже если и не сбежит – куда кму до Едигея, не говоря уж о Тамерлане. Эмир хочет крови Тимура, но чтобы побить Железного Хромца нужна загадка, чудо. Из чудес и загадок выбор у Бек-Ярыка невелик – только я. Эмир сложил два и два - и поверил мне, что ему оставалось ? А потом...
...Потом я сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться - родство. Мы побратались с эмиром и поклялись, что наступит час - мы и потомки Бек-Ярык-оглана укроем друг друга от любой беды - даже от Тамерлана, если он разобьет Витовта и Тохтамыша. Я поклялся к лету перекопать Перекоп так, чтобы Джарылгач соединился с Сивашом и никакое войско не могло зайти в Крым посуху. А Бек-Ярык-оглан будет главным гостем на нашей свадьбе. Что скажут старейшины караимов ? А ничего. Кто из них не рад стать за широкую спину Бек-Ярык-оглана ?
- Исаак, ты должен был бы сначала поговорить со мной !
- А ты бы поверила мне ? Нет, стала бы думать – откуда я знаю, что случится летом на Ворскле, говорила бы с дядей, отправила бы гонца в Вильно к отцу. А время уже не терпит – и я начал игру. И козырь у меня один – я знаю, что будет. Твой отец поставил на Витовта – а я знаю, что Едигей его разгромит. Именно знаю, а не предполагаю – но кто мне поверит ? Только Игаль, но это особая статья. Подумай сама, Витовт с Тохтамышем уже два раза были в Крыму, осаждали Кафу – ну и из этого вышло кроме позора, грабежей и гор трупов? Третий раз будет еще хуже. Но у Витовта сто попыток, а у меня с тобой – одна, Голда, одна. И я решил нарушить все правила, предать Витовта и Тохтамыша, но обязательно выиграть. Плевал я на все договора – им всем грош цена, если победит Едигей. Ты играешь со мной или против меня ?
_________________________________________
Письмо Голды отцу в Вильно, 3 декабря 1398 года
...Вот так поворот сюжета - мальчик вошел в игру и поменял ее правила. Или не мальчик ? Да, отец, ты думал о чем-то таком, но мальчик смешал все карты - я предполагала поговорить с ним об этом после свадьбы. Мама приказывала мне тогда, на Пурим, восхищаться моим мужем с открытым ртом ? Я уже открыла рот.
... и Исаак отдал ярлык на Крым Бек-Ярык-оглану и получил его назад с обещанием защиты и покровительства. Эмиру не нужен Крым, он будет кочевать в степях Буджака. Об остальном, что обещали Исаак и Бек-Ярык-оглан ты уже знаешь из письма Игаля из Губера. И Бек-Ярык-оглан, знающий наши обычаи, решил устроить для нас в последний, седьмой день свадебных торжеств праздничную трапезу в своем доме. И сделает в этот день особый подарок - его сын Берке перейдет в нашу веру и станет Борухом. Я прошу тебя - поверь словам Исаака и отговори дядей идти в этот поход – не будет добра от Тохтамыша !. А завтра я выхожу замуж.
Папочка, спасибо тебе !
_____________________________________
Глава восьмая - свадьба.
Для домашнего климата ровного
много значит уместное слово,
и от шепота ночью любовного
улучшается нрав домового.
Скрипачи резали по живому - не усидеть. Но танцевали, наплевав на все запреты, только три пары - Исаак с Малкой, Игаль с дядиной женой и , вы удивитесь, Ритка вытащила в круг упирающегося Лейзера.
Игаль громко пел, компенсируя энтузиазмом отсутствие хоть малой толики музыкального слуха:
Этот маленький оркестрик
Не даёт стоять на месте.
Hу, скрипач, давай повеселей.
Э-эй!
Разойдись куда кто может.
Музыканты, дай вам Боже,
Спойте-ка для дорогих гостей.
Давно на улице темно, но
Hам расходиться недосуг, друг.
И пусть всё выпито вино, но
Если будет надо, принесут.
А ну-ка, свадьба, свадьба
В жизни только раз,
Может, два, а может, три,
Но это не для нас.
А ну-ка, свадьба, свадьба
В жизни только раз,
Может, два, а может, три,
Но это не для нас.
Эмма всхлипывала от радости - за четыре дня вторая свадьба, мазлтов.
- Дожила, Голдочка, дожила ! Столько лет я мечтала дожить до Малкиной свадьбы !
Я чуть со стула не упала.
- Бабушка, ты свою любимую Малку-Ривку когда первый раз увидела ?
- Какое это имеет значение, Голденю...
Вот именно так и сказала, Ритка, ты себе представляешь ? За меня Эмма радуется не меньше. Ну как же – наконец-то Голда дочку замуж выдала, Эмма так и сказала – «наконец-то» и «дочку». По Голдиным подсчетам, я ей внучка, то есть Малка – правнучка. И под Малкину хупу Эмма дошла своими ногами, и жених – «хороший еврейский мальчик из приличной семьи». То, что Исаак уже женат на мне, Эмму волнует гораздо меньше, чем фасон Малкиного платья. Что, от этого Исаака убудет второй раз жениться на хорошей еврейской девочке?
Ах да, совсем забыла сказать - это я сейчас Малку выдаю замуж, и, как вы помните, именно за него. Сама я уже три дня как его жена, то есть все, как положено в приличном доме – сначала замуж выдают старшую, а только потом, через целых три дня - младшую. Как все у меня прошло ? Очень пристойно. Но скучно. Интересуетесь подробностями ?
Отступление пятое - для любопытных и дотошных. Оно Вам надо ?
___________________________________________________
Еврейская свадьба
Настоящая еврейская свадебная церемония должна проводиться под звёздами, чтобы отразить символическое пожелание «многих детей ярких, словно звёзды.
До свадьбы невеста должна окунуться в микву – бассейн для ритуального окунания – и стать «чистой».
Свадебное платье невесты традиционно шьется из белой ткани. Белый цвет – символ безгрешности и чистоты, поскольку вступающим в брак в день свадьбы прощаются все их грехи. Покрой и фасон свадебного платья может быть любым при условии соблюдения еврейских законов о скромности: без глубокого декольте или разрезов снизу, рукава должны прикрывать локти, а юбка – колени, ткань не должна быть прозрачной.
Для жениха и невесты день их хупы подобен Йом-Кипуру – дню искупления. Закон предписывает жениху и невесте в этот день поститься. Пост жениха и невесты должен продолжаться до окончания церемонии хупы.
Ктуба
Перед началом свадьбы составляют и подписывают Ктубу – брачный договор. Обычно это делают незадолго до начала свадебной церемонии. Подписание Ктубы проводится раввином в присутствии жениха и двух свидетелей, которые скрепляют этот документ своими подписями.
Большая часть ее текста стандартная, поэтому раввин, как правило, приносит с собой стандартный, красиво оформленный бланк, куда вписываются все недостающие подробности. При составлении Ктубы и ее оглашении раввин переводит текст на язык, понятный жениху и невесте. Перед подписанием Ктубы раввин, составляющий Ктубу, оглашает ее текст целиком, и перед тем, как документ будет подписан, жених подтверждает свои обязательства совершением киньяна в знак того, что он не передумает и не будет пытаться изменить то, что записано в Ктубе. Киньян – действие символическое: берут платок, олицетворяющий в эту минуту то, что продается или передается, и передают его тому, кто это приобретает. Жених как бы «продает» невесте через свидетелей свои обязательства, записанные в Ктубе, а для большей верности ставит подпись под текстом Ктубы рядом с подписями свидетелей. В качестве свидетелей не могут выступать родственники жениха или невесты. Ктубу зачитывают публично сразу после того, как жених передает невесте кольцо. После оглашения жених отдает ее невесте. Невеста должна бережно хранить этот документ.
Текст Ктубы не привожу - долго и скучно.
Перед началом свадебной церемонии жених и невеста становятся под Хупу - свадебный балдахин. Хупа символизирует дом жениха, в который он вводит невесту.
Под хупой совершается обряд обручения – Кидушин, – который ведет раввин. Жених надевает кольцо на палец невесты и таким образом «приобретает» ее себе в жены. При этом он произносит: «Вот, ты посвящаешься мне в жены этим кольцом по закону Моше и Израиля». С этого момента невеста «отделена» от всех других мужчин и принадлежит только своему мужу, «посвящена» ему. Затем публично зачитывается Ктуба - договор об обязательствах жениха по отношению к невесте. В Ктубе расписаны обязательства, которые жених берет на себя на время супружеской жизни, а также устанавливается размер материального «страхования» на случай смерти мужа или развода.
Далее читают Шева Брахот - семь свадебных благословений.
Шева брахот – Семь благословений
аливают второй бокал вина и произносят шева брахот – семь свадебных благословений. Иногда их читает сам раввин, но чаще для этого приглашают семерых наиболее уважаемых гостей-мужчин. Следует решить заранее, кому предоставить право произнести эти благословения. После каждого благословения все отвечают "амен". Для чтения этих благословений необходимо присутствие миньяна – десяти мужчин-евреев.
Текст семи свадебных благословений
Благословение первое:
Барух Ата Адонай Элоейну Мелех а-олам Боре при а-гафен!
Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, сотворивший виноградный плод [вино]!
Благословение второе:
Барух Ата Адонай Элоейну Мелех а-олам ше-а-коль Бара лихводо!
Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, сотворивший всё во славу Его!
Благословение третье:
Барух Ата Адонай Элоейну Мелех а-олам Йоцер а-адам! Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, создавший [первого] человека!
Благословение четвёртое: Барух Ата Адонай Элоейну Мелех а-олам ашер йацар эта-адам бе-цальмо, бе-целем дмут тавнито, ве иткин ло мимено биньян адей ад. Барух Ата Адонай Йоцер а-адам!
Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, Который создал человека по Своему образу; по образу подобия Своего, и построил ему из его же плоти [Хава из ребра Адама] здание навеки. Благословен Ты, Господь, создавший человека!
Благословение пятое: Сос тасис ве-тагельа-акара бе-кибуц банеа летоха бесимха. Барух Ата Адонай месамеах Цион беванеа!
Пусть возрадуется и возликует бездетная [Иерусалим] когда соберутся там в радости сыновья её. Благословен Ты, Господь, радующий Сион её сыновьями!
Благословение шестое: Самеах тесамах реим аувим ке-самехаха йецирха бе-Ган Эден микедем. Барух Ата Адонай месамеах хатан ве-хала!
Дай же радость нежно любящим - как радовал Ты сотворённого Тобою в Райском Саду в древности. Благословен Ты, Господь, радующий жениха и невесту!
Благословение седьмое:
Барух Ата Адонай Элоейну Мелех а-олам ашер бара сасон ве-симха, хатан ве-хала, гила, рина, дица ве-хедва, аава ве-ахава ве-шалом ве-реут. Мера Адонай Элоейну йишама бе-арей Йеуда у-ве-хуцот Йерушалайим коль сасон ве-коль симха, коль хатан ве-коль кала, коль мицелот хатаним ме-хупатам у-неарим ми-миште негинатам. Барух Ата Адонай месамеах хатан им кала!
Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, сотворивший веселье и радость; жениха и невесту; ликование, пение, торжество и блаженство; любовь, и братство, и мир, и дружбу! Господь, наш Бог, да зазвучат вскоре в городах Иудеи и на улицах Иерусалима голос радости и голос веселья, голос жениха и голос невесты, ликующий голос из-под свадебного балдахина и песни пирующих юношей. Благословен Ты, Господь, радующий жениха с невестой!
После последнего из благословений жених и невеста пьют вино - уже как муж и жена. Затем отец невесты даёт жениху выпить из бокала, и точно так же мать жениха даёт выпить из бокала невесте.
Разбивание бокала
После того, как прочитаны семь свадебных благословений, в завершение церемонии под хупой жених разбивает ногой стеклянный бокал (который для безопасности обычно заворачивают в бумагу или кладут в пакет). Это делается в память о разрушенном Иерусалимском храме.
Уединение
Сразу после церемонии хупы свидетели провожают молодоженов в комнату, где они в первый раз уединятся на некоторое время. Там они едят легкий ужин после поста. Уединение, символизирующее брачное соединение, завершает процесс кидушин, придавая ему необходимую полноту. Факт уединения должен быть засвидетельствован достойными свидетелями. В течение всего времени уединения в комнату никто не имеет права входить.
Подарки
Принято, что родители невесты в день хупы дарят жениху талит, в который на следующее утро, к молитве Шахарит жених в первый раз в своей жизни облачится уже как женатый человек. А жених дарит невесте сидур, молитвенник, украшенный инициалами невесты, букет (который будет в руках невесты во время свадьбы) и духи. Еврейская традиция никак не регламентирует подарки остальных родственников и гостей. Обычно молодым дарят то, что может пригодиться им в хозяйстве и обустройстве дома.
Свадебная неделя
Если невеста ранее не состояла в браке, на протяжении шести дней после свадьбы принято устраивать для новобрачных трапезы, во время которых произносят семь свадебных благословений. Это делается в напоминание о том, что после женитьбы Якова на Лее прошло семь дней, прежде чем он взял в жены Рахель. Цель этого обычая – дать возможность услышать свадебные благословения тем, кто не попал на свадьбу. Поэтому необходимо, чтобы каждый день, кроме субботы, на трапезе присутствовал хотя бы один новый приглашенный. Для произнесения свадебных благословений необходимо присутствие Миньяна (десяти мужчин). Эти трапезы обычно устраивают родственники и друзья жениха и невесты.
_______________________________________________
Так у нас все и было. Ну с поправками - Эмма и Малка тайком подкармливали Исаака. Ну чтобы не похудел бедненький, всего пятнадцать лет – и уже дважды женат.
Когда мы остались вдвоем в "комнате уединения" я еле стояла на ногах. Исаак, ругая идиотские свадебные обычаи, помог мне раздеться, уложил на кровать и занялся мной вплотную. Нет, не то, что вы подумали – тут он весь в мыслях о Малке, а я – не она...
А меня Исаак намазал каким-то заранее припасенным остро пахнущим маслом и начал меня шлепать, мять и щипать, называя это все массажем и веля мне терпеть и не жаловаться, раз уж вышла замуж. Его толстенькие пальцы беспощадно мяли, щекотали, давили, щипали мое несчастное тело - и на удивление - спина и ноги перестали болеть. А мой муж (странно, правда - муж) удивил меня еще раз - под кроватью стояли закутанные в вату заранее припасенные кастрюльки с куриным бульоном и рисовой кашей, которые Исаак мне и скормил, приговаривая о том, что раз муж велел кушать - ешь и не рассуждай, он мне не Эмма, с ним шутки плохи. Потом мы выпили с ним по рюмочке сладкого вина за меня, потом за Исаака...
Короче, меня разморило и я позорно заснула и бездарно проспала всю свою первую брачную ночь. Проснулась я под утро прижавшись к Исааку. Мальчик, ставший вчера моим мужем( я впервые произнесла «моим мужем» без кавычек), безмятежно спал, повернувшись лицом к стенке, а ко мне и всему остальному миру - попой, грел, как печка и улыбался во сне – наверняка ему Малка приснилась, кто же еще! Раз я замужем, а Исаак такой теплый - чего стесняться, и я пригрелась еще ночью. Ой, а если Малка увидит, стыд какой ? Я с удовольствием сплю в одной кровати со своим мужем, еще и греюсь об него. Как все сложно !
Глава девятая - продолжение восьмой.
Сегодня для счастливого супружества
у женщины должно быть много мужества.
Так на чем я остановилась ? Я уже говорила, что хорошо быть дурой, а еще лучше беспомощной дурой ? А замужем неплохо - раздели, полечили, накормили, напоили и спать уложили. Еще и обогрели. Все что не делается - к лучшему. Я даже одеться успела, и когда Малка засунула свою любопытную мордочку я уже чинно сидела у окна и шикнула на нее - не мешай мальчику, то есть моему мужу, спать!
Да, а вот сегодня Малкин день. То есть и на моей свадьбе она была в центре внимания - бегала за мной, как хвостик, залезла под хупу - дочка ! - собирала обломки растоптанного Исааком фужера. Но это не то, Эмма радовалась не меньше. Совсем забыла - Малка еще и натанцевалась, как мишигене. И меня три раза заставила... ну не заставила, упросила...
А сегодня мы с Риткой и Эммой (ну да, да - Ритка, а мы только мешали непрошенными советами) одели Малку в белое платье, подкрасили ей щеки и губы, подчернили брови и ресницы - и ахнули. Вместо Мышки-Малки была настоящая царевна - Рахиль, Ревекка, Вирсавия, Сусанна... Довольная Ритка нанесла соболиной кисточкой последний штрих - готово ! И Эмма кругом права, и Ритка права - я подарила себе самый большой подарок - дочку, красавицу и умницу. И вот дожила - выдаю ее замуж. Все как у людей.
Исаак ахнул. То есть на самом деле ухнул. Увидел Малку, сказал "Ух ты !" и впал в чуство восторга и зависти к себе самому. Даже на скабрезные шуточку Игаля "Всем дамам нужен макияж для торжества над мужиками: мужчина, впавший в охуяж,берется голыми руками." не отреагировал - мысли его были далеко. Если вообще были. Игаля он просто не слышал – впрочем, как и всех остальных. Кроме Малки, конечно. Какой хороший жених у моей дочки, правда ? А какая невеста у моего мужа ? У меня вообще сложное положение – я ближайшая родственница и со стороны жениха, и со стороны невесты...
Игаль закончил свой номер вокала и подсел к Эмме. Бабушка немедленно налила ему в рюмку что-то из зеленого графина. Игаль выпил. Эмма опять налила. Игаль опять выпил и неприлично сострил. Эмма опять налила. Бабушка закатывала глаза после соленых шуточек, шикала на Игаля, но подливала и подливала ему в рюмку чего покрепче. А Игаль подливал Эмме, уже рассказавшей старинную майсу о том, что "оденешь ты, доченька, черную ночную рубашку, оденешь белую ночную рубашку - в первую брачную ночь тебя все равно трахнут !", чем привела Игаля в полный восторг. Интересно, какой была Эмма в молодости ? Мне что-то кажется, что будь ей лет эдак на пятьдесят меньше, сьела бы бабушка Эмма Игаля, как Ритка Лейзера. И косточек бы не осталось.
Малка, доченька моя, будь счастлива - за себя и за меня, за мою сестричку, за Хаимке и Лейбке - за всех! Ну не сможет этот мальчик разлюбить тебя - как он на тебя смотрит, как он тебя любит ! Скрипка плачет и поет, белое Малкино платье то прячется за красный кафтан Исаака, то выплывает из-за него...
Эмма шепчет мне : "Не стесняйся, поплачь - тебе сейчас можно !", Игаль выводит мелодию своим грубым надтреснутым голосом, Исаак скачет вокруг Малки, а Лейзер – вокруг Ритки... И я заплакала.
А потом мы отвели Исаака и Малку в "комнату уединения". Постель стелила я сама - горькое и сладкое право матери. И спрятала под кровать те же завернутые кастрюльки, из которых кормили меня три дня назад. Малка повисла на мне, целовала и что-то говорила, говорила, говорила... Я поцеловала Исаака, он тоже что-то сказал мне. И все - дверь за ними закрылась. А я осталась опять одна.
Глава десятая - счастье.
Это очень короткая глава.
Ни в мире нет несовершенства,
ни в мироздании – секрета,
когда, распластанных в блаженстве,
нас освещает сигарета.
Ее волосы пахнут яблоками, спелыми яблоками. Я целую ее волосы, шею, плечо...
Чем пахнет ее кожа? Нет такого слова, еще не придумали - зачем они ? Я чувствую Малку кожей, глазами, волосами дыханием - какие слова опишут это ? Кто придумает слово для вкуса ее губ, ее подбородка, шеи, плеч ?
Я легонько трогаю губами ее сосок. Какой он нежный ! Да, вот оно - это слово - нежный. И мое счастье все нежное, и пахнет оно счастьем. Я беру ее всем телом - лицом, руками, грудью, животом, бедрами, дышу ею, вдыхаю ее...
А потом Малка прижала меня крепче к себе, я прилепился к ней, вошел в Малку и провалился в бесконечность. И взлетел выше неба. И снова провалился. И снова взлетел. И снова...
- ...а потом Исаак вспомнил обо мне - и дал пинка, чтобы я не подглядывал. И все, Ирочка, я проснулся здесь. Конец истории.
- Ах так, ты теперь не меня, а Малку любишь!?
- Ирочка, котик, но я же тебе все обьяснил : Малку любит Исаак, а я люблю тебя. Просто мы с ним временно пользовались одним телом ! Так получилось. Подумай сама - он там, я здесь, между нами шестьсот с гаком лет и две тысячи километров ! Какая Малка – только ты !
- Бабник ! Ты и не такое придумаешь, лишь бы вывернуться. Все равно ты с ней переспал ! Хоть бы отвернулся для приличия.
- Это не я с ней переспал, а Исаак! Все, хватит - конец этого романа !!!!!