Мизантропия

МИЗАНТРОПИЯ — СУЩНОСТНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЛЮДЕЙ
Если ты в 40 лет не стал мизантропом,
то ты никогда не любил людей
Ф.Ницше

Эта «человеконенавистническая» теория в первую очередь рассчитана (во всяком случае это очень желательно) на Читателя, ознакомленного в той или иной степени с концепцией антропогенеза, созданной профессором Борисом Фёдоровичем Поршневым (1905-1972). Впрочем, при желании, о ней можно легко получить нужные сведения. В Интернете имеется книга Поршнева «О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии».

Дело в том, что за принципиальную основу излагаемого ниже материала мною берётся именно эта, «поршневская» концепция антропогенеза. Смысл её в том, что причиной возникновения у людей рассудка (речи, мышления) явилась т.н. «адельфофагия» («поедание собратьев»), каннибализм. Единый вид непосредственных предков человека (палеоантропов) совершенно противоестественно расщепился на два — на «кормимых» и «кормильцев», на поедателей и поедаемых, на жестоких убийц и их покорных жертв. Понятно, что при этом не могли не возникнуть крайне напряжённые отношения между предками людей, как между группами, так и между отдельными индивидами.

Не напоминает ли это нынешние взаимоотношения людей? И не подпадает ли «человеческое общежитие» под некогда данное философом Томасом Гоббсом определение: «война каждого против всех»? Действительно, в результате столь специфического своего становления человечество являет собой жуткий симбиоз хищных и нехищных видов.

Можно, конечно, считать - для полной корректности - антропогенез «по Поршневу» аксиомой, или постулатом, но только с тем «маленьким, но кричащим» отличием, что его теория имеет доказательную силу. Основные положения концепции Поршнева опять же можно найти в указанных ранее работах, имеющихся в Интернете.

Сейчас же хочется дать некое как бы объявление, или выразить благое пожелание. Было бы крайне желательно привлечь и призвать единомышленников Поршнева к написанию коллективного труда или серии монографий самой различной тематики общественной направленности именно в русле поршневизма. Именно путём коллективной солидаризации создавалась превосходная операционная компьютерная система «Linux». Так же «дружно и слаженно» некая анонимная французская группа под коллективным псевдонимом Н.Бурбаки, некогда предложила уникальное в своём роде полное описание всей современной математики.

Хочется надеяться, что и результаты метапоршневской антропологической «операционки», созданной честными специалистами самых разных дисциплин, тоже окажутся весьма впечатляющими, во всяком случае необычайно нужными и полезными для более правильного понимания человека и общественных отношений. «Коллективная адаптация более адекватна» — это правило «хорошего» общежития неопровержимо, но вот только человечество не способно в своей массе его придерживаться.

Пора снять «венец безгласия» с антропологического учения, дающего прямой ответ на вопрос о том, как на самом деле, как конкретно произошёл т.н. Homo Sapiens.

Ибо таков был замысел нашего великого русского учёного. Он намеревался создать труд под названием «Критика человеческой истории», однако написать который он не успел. Создана им лишь центральная часть этого грандиозного проекта: книга «О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии». В 1974 году, уже после смерти учёного, эта книга чудом вышла-таки в свет, благодаря стараниям его друзей и близких, но в сильно сокращённом виде. Только в 2006 году* удалось издать полный вариант этого эпохального научного труда (издательство «ФЭРИ-В»).

*Примечание. В 2007 году под «научной» редакцией некоего О.Вите был издан, хотя и в роскошном переплёте, но на поверку совершенно негодный, можно сказать, предательский двойник этой книги. В этом весьма дорогостоящем фолиантище имеется около трёх сотен орфографических и смысловых ошибок, не считая уж нечитабельного «подслеповатого» шрифта (мелкий кегль). Видимо, основная и единственная цель выпуска этого фолианта — блокирование книги нашего издания 2006 года. Великое учение Поршнева научно-политический официоз пытается всячески дискредитировать, ибо замалчивать его уже невозможно.

Наша задача и долг перед учёным — выполнение этой работы, и она уже началось. Мною написан ряд работ, объединённый затем в монографию «Этическая антропология. Видизм». Имеется и множество других работ, так или иначе, верно или не совсем, но всё же развивающих идеи Поршнева.

Поршневская концепции антропогенеза со всей бескомпромиссностью опровергает многие нынешние общественные представления, в частности, т.н. «общечеловеческие ценности» и прочие традиционные принципы, ставшие уже явно лишними, оказавшиеся ложными. Это — религиозные устои, многие якобы нравственные оценки и т.п. Без теории Поршнева невозможно понять суть общественно-политических процессов.
В своих книгах я делаю достаточно корректные, хотя, возможно, в определённом плане и максималистские допущения и радикальные выводы в области критики человеческой истории. Узнать Прошлое можно, если разворачивать вспять хорошо известные современные и достоверные исторические события. Зная же ещё и самое начало человеческой истории (благодаря поршневизму), можно легко соединить и понять то, что происходило на самом деле в интервале между ними. Сшить историческую ткань воедино! («Шито белыми нитками» — «уточнят» мерзко гогочущие противники поршневизма).

У нас есть известное и неизвестное, есть очень нужная доброжелательная подсказка Учителя, увидевшего наше затруднительное положение, остаётся лишь найти правильный ответ. В целом, это похоже на решение некой математической задачи методом итерации (подбора), приближения к нужному значению путём подстановки последовательных значений, начиная с самых крайних, и отбрасывая явно неподходящие.
Например, Х2 +5Х – 150 = 0. Если 100 — много, а 5 мало, то возможно, подойдёт 30, и т.д. вплоть до верного ответа: Х = 10. Если же не полениться, то можно подобрать и второй корень: Х = ; 15.
Что же такое — «мизантропия»? По определению энциклопедии, «МИЗАНТРОПИЯ (;;;;;;;;;;;, от греч. ;;;;;, «ненавидеть» и греч. ;;;;;;;;, «человек») — человеконенавистничество, ненависть по отношению к людям. Эмоциональное наполнение (злость, горечь, равнодушие) зависит от уровня развития субъекта и от конкретных обстоятельств. Как правило, это ощущение собственной чуждости человечеству, окрашенное злобой (иногда с примесью горечи). Но также может выражаться исключительно путём полного равнодушия к большинству забот остальных людей. Может быть также выражена ненавистью к людям из-за их недостаточного умственного, либо физического развития, вкусов. Встречается у многих известных, влиятельных людей мира культуры и искусства».

Невозможно понять правильно историю человечества, социальные взаимоотношения и всё прочее «чисто человеческое» без понимания основного вопроса: что же это за такое «чудо» — человек?! Философы Древней Греции ввели понятие «атом». Они полагали, что если кусок любого вещества очень долго и старательно резать и резать на всё более и более мелкие части, то в конце концов появится кусочек, который уже не разрежется напополам, это и есть неделящийся первоэлемент материи — «атом». Но этого пока что у людей это не получается: похоже на то, что действительно «электрон неисчерпаем», как и всякие прочие ;-мезоны и нейтрино. Но быть может, это «бозоны Хикса» (частицы Бога) , которые вскоре надеются получить учёные-ядерщики на Большом Адронном Коллайдере?

Но вот в социологическом плане, по отношению к куску такого «вздорного вещества», как человечество, древнегреческая задумка вполне подходит. Человечество действительно делится до «неделимого куска» — человека. Расы, народы, национальности, государства, племена, демы, сообщества, страты и т.д. и т.п. вплоть до «атома» — «человека неделимого». Ибо если человека разрезать напополам (хоть вдоль, хоть поперёк, хоть наискось), то он превратится уже в неживое, т.н. косное вещество. Но мы не будем до такой степени беспокоить людей и попытаемся разобраться с ними в их «атомарном состоянии».
«Нет ничего более замечательного, чем человек», — считал Абдалла Сарацин. Но вот что говорит по этому поводу философ-неомарксист Марк Бойков.

«Откровенно говоря, человек, это «великое чудо» есть порядочная сволочь. Земле сильно не повезло с утвердившимся властителем, подминающим под себя всё живое и неживое исключительно ради своего благоденствия. Причём люди так конкурируют за это между собой, что планета трещит по всем меридианам и параллелям от их амбиций.
Посмотрите на их страсти в борьбе за лишний кусок или миллион, за чин, звание, должность, за кресло директора или диктатора, депутата или президента, за славу знатока, провидца или авторитета, за поклонение и пресмыкательство себе подобных. Как омерзительно смотреть на их вожделеющие хари, когда они исходят слюной за какие-нибудь премии и награды, преимущества и привилегии, как суетны, поливая грязью конкурентов, как честолюбивы и претенциозны при своих регалиях и знаках отличия, как глухи к нуждам ближних при набитых карманах и сейфах. Ведь не голодают, а не уступят ни грамма. Знают, что не правы, но не откажутся от заблуждения. Видят, что впереди пропасть, но не уступят ни от пяди земли, ни от кресла, ни от грана власти, а сребрениками сдабривают предательство. И все изменения во благо даются людям только через подвиги единиц и страдания миллионов».

Вот всё это, как и ещё множество подобных качеств, присущих человеку, характеризуют его именно как мизантропа.

В рассказе Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича» отражён самый малый отзвук этого всечеловеческого феномена — мизантропии. Затаиваемая, но всё же плохо скрываемая радость людей от того, что умер кто-то другой, а не он сам.

Это явление специфического «похоронного» злорадства можно определить как «синдром Ивана Ильича». К нему относится и т.н. «зевачество». Это когда толпы мутноглазых зевак радостно бегут поглазеть на чужое несчастье. Потаращиться на синего утопленника, распухшего, как будто надутого гелием. Поудивляться находчивости и смекалке самоубийцы, висящего в дециметре от пола на верёвке, привязанной к дверной ручке. Полюбоваться «неразборчивым» расплющенным трупом человека, погибшего от страшного несчастного случая… Вспомните ельцинский расстрел Белого Дома в Москве в октябре 1993 года и огромную толпу зевак, сопровождавшую каждый выстрел из танков восторженным воем и шакальим хохотом. Вот бы в... них пару снарядиков зафигашить!

В относительно неявной форме (недопонимания) этот же «синдром» проявляется в «захлёбчивых» рассказах чудом выживших людей. Опоздавших или почему-то сдавших свои билеты на поезд, самолёт или пароход, которые затем потерпели катастрофу и пассажиры при этом погибли. Радость выжившего нисколько не приглушается от осознания (или именно от не осознания) того, что множество людей всё же погибло. Выжившие «избранные» говорят о «знаках судьбы», о неких предчувствиях, «вещих снах», о прочих «предупреждениях свыше», говорят о чём угодно, но только не о тех сотнях «лузеров» (неудачников), которые всё же стали жертвами катастрофы, не получив таких вот «спасительных знамений».

К зевачеству следует отнести и явно патологическую (нравственно нездоровую) тягу к смакованию крупных катастроф, типа всяких там «Титаников» и прочих «Атлантид». С уверенностью можно сказать, что если бы Атлантида существовала реально, процветала и обладала высокими знаниями, то она вызывала бы у людей мизерный интерес, никак не сравнимый с тем перманентным упоением, с каким уже веками сотни поколений зевак несут всяческую чепуху об этом Геродотовом фантоме. Существует даже Институт проблем Атлантиды… Если бы Атлантида не погибла, то её следовало бы утопить!

Ныне всё ещё здравствующий «двоюродный брат Атлантиды», Бермудский треугольник вызывает не меньше кривотолков. Муссирование мудо-бермудовых тем идёт непрестанно, а научные разъяснения всего этого хозяйства никого не интересуют.

К зевачеству, по ведомству мизантропии относится также и коллекционирование оружия и даже орденов. Ведь за этими «славными» предметами так или иначе таится смерть! Коллекционеры любуются и гордятся этими предметами, что подобно любованию покойниками как охотничьими трофеями. Особо же у них ценятся ордена и медали пробитые или повреждённые пулями или осколками. Следовательно, их владелец был убит. Так же точно мародёры грубо срывают с трупов драгоценности, часто повреждая эти носильные «вещи искусства».

Однако с позиции видизма понятие мизантропии имеет не столь простенькое (хотя и жутковатое) наполнение, это не только список всех человеческих злодеяний. Мизантропия также является прямым следствием адельфофагии. Одновременно с довольно-таки быстротечным рождением рассудка, произошёл импринтинг (запечатление) человекоубийства, ставшего некой противоестественной нормой в жизни человечества. Людские популяции, этносы, сообщества и т.п. стали делиться по принципу «мы»и «они». «Люди добрые» и страшные «нелюди». «Свои» и опасные «чужие». Все эти скопления людей (как «мы», так и «они») жили «в режиме» недоброжелательной общительности, или «квазимиролюбивости».

Однако при сильных социальных потрясениях, а не то и по ничтожным, казалось бы, поводам ненависть человека к другому человеку возникала с неизбежностью математической закономерности. Ибо вторым, таким же прямым, рекуррентным (дополнительным), но не менее страшным следствием адельфофагии и является мизантропия. Деление людей по принципу «я» и «они», «я» и «он» («она», т.е. кто-то другой).

Именно поэтому столь страшен (как минимум, неприятен) феномен двойников. Совершенно чужой, но поначалу как будто «такой же». Как ранее упоминавшаяся «ложная» книга Поршнева, изданная О.Вите. Это как бы некое извращение (инверсия) событий времён палеолитической адельфофагии, когда «своими» считались все представители своего вида, вне зависимости от внешнего сходства. Но затем часть этих «своих» оказались смертельно опасными, хуже диких зверей, от которых можно было всё же убежать, в то время как «интердикция» (психическое давление, запрет противодействия) со стороны «кормимых» (каннибалов) оказывалась непреодолимой. Даже однояйцовые близнецы смотрятся некой патологией, хотя почти полностью и «реабилитированной» современным общественным мнением. В древности же одного из таких близнецов обязательно умерщвляли.

Прибавление. Существует множество «теорий конфликта», или т.н. «конфликтологий». Краткая справка. Начальный период в изучении конфликтов, заложивший основы изучения социального конфликта в социологии, связывается с именами Л.Гумпловича, Г.Ратценхофера, У.Самнера, А.Смолла и др. Свой вклад внесли Т.Парсонс, Р.Мертон и пр. Основания теории конфликта и последующего формирования социологии конфликта были заложены К.Марксом и Г.Зиммелем, авторами систематических описаний процессов борьбы и конфликтов в обществе. Последователями Маркса и Зиммеля являются немецкий социолог Р.Дарендорф и американский ученый Л.Козер. Их дело продолжают и несчётное множество современных конфликтологов.

Так что сонмища учёных, занимавшихся и занимающихся этой проблемой, хлопотно даже перечислить. Конечно же, они указывают непосредственные (ближайшие) причины всевозможных противостояний и их разрешений, обычно неадекватных. От войн, революций до мелких неурядиц, ссор и пр., они годятся для семейных, бытовых дрязг и прочих второстепенных и третьестепенных конфликтов.

Однако все эти «теории конфликтов» настолько противоречивы и несамодостаточны, что даже все вместе взятые, включая сюда все современные «конфликтные» наработки, неспособны вразумительно объяснить причин всей этой массы проявлений «недоброжелательной общительности» людей. Никто не может сказать внятно, откуда же растут ноги (а равно также щупальца, клыки и ядовитые языки) у конфликтов между вроде бы как разумными существами, и как бы «по определению» способными анализировать любую ситуацию и делать рациональные выводы.

Причина в том, что конфликтологи никак не учитывают (за незнанием) глубинный, генетический источник (и движитель) /все/человеческой неприязни друг к другу представителей семейства-выродка Homo Sapiens. Ибо помимо основного противостояния «люди-нелюди» между племенами и прочими человеческими общностями, возникло и продолжилось неприязненное отношение внутри всех сообществ. Люди всё же чувствовали присутствие потомков биологических адельфофагов (суперанималов и суггесторов) в своих рядах

Все бытовые, семейные и кулуарные скандалы, противостояния групп, классов, социумов, этносов, наций, национальностей, буквально всё в человеческих взаимоотношениях принизано именно этой самой мизантропией, или, мягко говоря, этой никак необъяснимой и неискоренимой нелюбовью друг к другу. От мировых войн до семейных ссор и детских драк. Читатель сам легко сможет назвать десятки примеров этой широчайшей области свар. Зависть, подсиживание, доносы, стукачество, должностной садизм…

Невозможно, кажется, всё это перечислить. Вражда религиозных конфессий особенно поражает. Все «просветлённые» и «воцерковлённые» веруют в единого бога, а отношения между собой, — как псы на собачьей свадьбе сцепились (в одном только христианстве насчитывается 34 тысячи подразделений). Уже как с три сотни лет проводятся ежегодные провокационные, придурковатые, злобные шествия протестантов-оранжистов по католическим кварталам в Ольстере. Постоянные драки христианских иерархов у Храма Гроба Господня; приходится ключи от Храма хранить у мусульман. Да хороши и сами мусульмане, их шииты и сунниты между собой — смертельные враги. Так же точно прискорбно обстоят дела и в остальных религиях и верованиях, как мировых конфессий, так и бесчисленных «местечковых» сект.

Эту неприязнь, крайнюю враждебность человеческих особей друг к другу можно даже как-то скоррелировать, соотнести с количеством участников конфликтов. Так, заключённый в одиночной камере человек ненавидит, как говорится, весь белый свет, всех людей скопом, пока не повредится в уме в достаточной степени для существования в подобных условиях. Два человека, скажем, зимовщика или промысловика, застрявших вынужденно надолго в изоляции, дойдут до такой степени взаимной неприязни, что в большинстве случаев однажды наверняка попытаются убить друг друга.

Такое явление психологи квалифицируют как «экспедиционное бешенство», но причин его не понимают. Это конфликты, возникающие по пустяковым поводам, а то и беспричинно, на зимовках, на полярных станциях, нередки даже драки между космонавтами, находящимися в длительном полёте. Люди начинают раздражать друг друга, и это не накопление какого-то негатива, а пробуждение самого древнего антагонистического инстинкта — «чужого убей», если невозможно уйти от него. Семейные, бытовые конфликты и ссоры тоже проходят по этому же «ведомству». Свои тоже могут стать и часто становятся «наиболее чужими».

В деревнях, посёлках, городках, где все знают друг друга, отношения между людьми выстраиваются наиболее благоприятно. Негодные, агрессивные, нечестные субъекты выдавливаются прочь или же бойкотируются общественным мнением, созданием невыносимой для них обстановки. А накопленная агрессия от лицезрения одних и тех же опротивевших рож чаще всего снимается пьяными драками — на свадьбах, на праздниках и по приезде гостей, хотя при этом нередко достаётся и самим «дорогим гостям». Крупные города — вот истинный бич для общественного благополучия. «Все крупные города прокляты».

Факты проявления и возникновения взаимной крайней враждебности людей располагаются в диапазоне от «экспедиционного бешенства» у двух человек (пусть бы и друзей до этого), застрявших надолго где-то в глухомани, до мировых войн и даже до всемирного, уже смертельного для всех конфликта (Карибский кризис). Сюда же следует отнести и разделение населения Земли на противостояния «Севера и Юга», «Запада и Востока», включить феномены «холодной войны», «мирового экономического кризиса».

Всё же в основе фундамента всех таких противоречий лежит межличностный мизантропический «кирпич». Так, мировые войны вызваны не геополитическими противостояниями народных масс (с какой это стати, зачем им нужно гибнуть миллионами?), а некими звериными устремлениями организаторов этих побоищ. Правители, заговорщики и т.п. уроды. Без этого народы, как говорится, «и не чухнулись бы». Дальше деревенских и городских уличных драк у них дело не пошло. А так — принесли многомиллионные жертвы ни за что ни про что, вернее, ради обогащения кучки нелюдей.

Неотъемлемой частью (оборотной стороной) мизантропии является т.н. антропофобия, страх, возникающий при общении с другими людьми. Соотношение между антропофобией и мизантропией крайне неустойчиво и неопределённо, как между любыми взаимопроникающими зыбкими сущностями. Из новостей американского радио. «Человек, обуреваемый жаждой убийства, случайно наткнулся на человека, охваченного предчувствием смерти. В несколько секунд он догнал его и перерезал ему горло». Если бы у человека, охваченного предчувствием смерти, был пистолет, то он мог бы и пристрелить убийцу. Жертва способна пересилить свой страх перед убийцей. Например, увидев конкретного врага, человека могла бы обуять спасительная для него ненависть. В общем случае страх перед смертельно опасным врагом у потенциальных жертв часто перетекает либо в ярую ненависть, либо в патологическую симпатию, даже в любовь («стокгольмский синдром»). Такие положение дел может быть достаточно полно освещено и штатными психологами, если они несколько расширят область своих исследований.

Итак, налицо всеобщая враждебность человека к человеку. Всё длится и длится некогда выявленная Томасом Гоббсом «всемирная и непрекращающаяся война всех против каждого и каждого против всех». Однако она замаскирована, хотя и не особо тщательно, «недоброжелательной общительностью» людей, вызванной конкретными социальными условиями, и она всегда неискренна. Наиболее известная её лживая форма — это приторные и слащавые нормы великосветского этикета, с огромным трудом скрывающие взаимную смертельную неприязнь и/или зависть.

Так что как никакая такая красота не спасёт Мир, так равно и никакая любовь не спасёт человечество. Две тысячи лет религия призывает людей возлюбить бога и друг друга. И что толку? Проявления альтруизма у людей можно пересчитать по пальцам одной руки, не обязательно и пятипалой, а типа окаянной ельцинской «руки левой», развалившей СССР. Любовь, дружба да самопожертвование.

Любовь к детям чаще всего одностороння и к тому же не повсеместна и необязательна. Хотя имеющая место быть «пожизненная» материнская любовь заслуживает восхищения. Любовь супружеская длится около двух-трёх лет, и если она не переходит в дружбу, в благодарную привязанность или в средство совместного выживания, то брак рушится. Существует и «малая» разновидность любви — безотчётная симпатия, порождающая дружбу без учёта личностных качеств. Нередко возникающая любовь у женщин к мерзавцам является одной из форм психического подавления личности. (Подробно об этом см. Б.А. Диденко «Хищная любовь. Сексуальность нелюдей».)

Самопожертвование — весьма редкий феномен, и чаще всего бывает вынужденным, вызванным теми или иными обстоятельствами: месть, идеологические мотивы и т.п. Исключение — жертвенная материнская (реже отцовская) любовь, хотя и она далеко не повсеместна, и кроме того имеет массу общеизвестных жутких исключений в виде детоубийств, как проявлений полного её отсутствия.

Наиболее предпочтительный, самый удачный и желательный вариант взаимного общения людей — это дружба, приятельство, симпатия. Люди уважают друг друга («пьяные дружбы» не в счёт) за некие неоспоримо хорошие качества: доброту, щедрость, профессиональные навыки. Вот такие отношения могут длиться неограниченно продолжительное время. Насколько распространён этот феномен трудно сказать, он повсеместен, но, к сожалению, далеко не всеобщ. Как говорится, настоящих друзей много не бывает. Ведь для этого необходимо быть действительно хорошими людьми. Дружба же среди всякого рода мерзавцев вряд ли имеет человеческие формы.

Многое из того, что уже привычно считается альтруизмом, можно без малейшего зазрения совести отнести к проявлениям именно мизантропии. Меценатство, филантропия, благотворительность — суть разновидность холодного (но в «горячем» проявлении) презрения бесчестно преуспевающего подлеца, подающего милостыню к берущему её «лузеру» (неудачнику, «аутсайдеру»), который в свою очередь тёплых чувств к «благодетелю» не испытывает, «кроме» разве что зависти и/или ненависти. Круговая порука наиболее действенна у матёрых преступников, чем у каких-нибудь подневольных протестующих людей труда.

Редкие-редкие исключения, проявляющиеся в виде бескорыстной помощи и взаимовыручки существуют, но они лишь подтверждают правило всеобщей взаимной неприязни, пронизывающей человечество насквозь. Человеческое хищное общежитие принято сравнивать с Театром, с наличием лицедейского притворства, злобного интриганства, зависти и всего такого прочего в его труппах. Самые же сплочённые дружеские коллективы людей реально являет собой Цирк, все артисты которого нередко похожи на одну дружную семью. Не зря он так любим детьми. В Театре орудуют актёры (; лицедеи), в Цирке работают именно артисты (; художники). Огромный самоотверженный труд, опасность, риск, подлинное мастерство — вот что сплачивает цирковых, вот что такое Арена.

Однако и там бывают страшные преступления. Мизантропия, как некий вирус, вездесуща, она проникает всюду. Так, Мстиславу Запашному, основателю знаменитой цирковой династии, исполнявшему воистину «смертельный номер» под куполом, некие интриганы-«доброхоты» однажды намазали все металлические части его реквизита серной кислотой, сильно их разъевшей, и они бы сломались при выполнении трюка, на что и делался расчёт. Диверсия обнаружилась чисто случайно и страшной трагедии не произошло.

Таким образом, любовь, дружба и прочие проявления подлинного альтруизма — это весьма локальные и зачастую непродолжительные феномены социальных взаимоотношений (возникающие между двумя-тремя, максимум несколькими людьми) на тёмном фоне мизантропии — как мощного инстинкта, генетически одного из самых архаичных. «Любовь и голод правят миром», всегда «советуясь» с человеконенавистничеством, со взаимной неприязнью людей.

Но вот учёт этого обстоятельства, как это ни парадоксально, именно он может подсказать пути спасения человечества. Обращение человеконенавистничества в средство выживания человечества, или как «перековать мечи на орала». Ибо корень этого явления — именно в том способе, которым человечество приобрело свой знаменитый Разум. (Точнее, сначала возник рассудок, а Разум это гораздо более позднее приобретение, да и то ничтожно малым числом людей).

И корень этот «откопал» и вытащил за ушко да выставил на солнышко русский профессор Борис Поршнев. Имя этому страшному корнеплоду — «адельфофагия», убийство и поедание себе подобных. Страх и ненависть в отношениях с ближними, подозрение ко всем окружающим («свой» или «чужой»?) отравили всё существование человечества. В качестве защитных психологических механизмов у человека выработались такие чисто интуитивные, подсознательные механизмы, как непроизвольная симпатия, эмпатия, чувство «первого взгляда». Но часто и они дают ошибочные оценки. Тут зачастую требуется знаменитый «пуд соли».

Тем не менее эту врождённую мизантропию удаётся-таки упрятывать глубоко в подсознание, иногда надолго, но всё же в экстремальных (да и в обычных, но напряжённых бытовых) условиях она себя проявит со всей своей жуткой неумолимостью и неизбежностью извергнувшегося как из преисподней бесовского Зла.
Использование же такого всепроникающего явления в жизни человечества как мизантропия с пользой для людей — это можно сравнить с тем, как если бы все люди вытащили доселе спрятанное ими оружие.

Как стало бы легко! Ну, не любим мы друг друга, опасаемся подлянки в любое время даже от соратников и единомышленников! Но Дело-то Человеческое должно жить и побеждать!
Автор первым делает это, он признаёт себя мизантропом, ненавидящим этот мерзкий сброд, по нелепейшей ошибке именуемый «разумным человечеством» (конечно же, даже у него есть друзья, близкие и любимые люди, человек этак одиннадцать-двенадцать). Но никакого зла он человечеству нести не собирается, даже наоборот, этот «воинствующий мизантроп» - своими книгами - пытается вразумить это несчастное, несущее самому себе немыслимые горести, многомиллиардное скопище диковинных уникальных всеядных (во всех смыслах) приматов.
Хотя вряд ли это мне удастся.

Ибо вряд ли существуют такие проклятия в языках всех народов Земли, дабы их полной суммой выразить всю ту злость на человечество за то, что уже как два тысячелетия прекрасно зная что такое «хорошо» и что такое «плохо», тем не менее не «притереться» друг к другу и не организовать сносное, хоть чуть-чуть бы разумное общежитие!!! Хотя бы уж без войн и без чудовищных форм насилия, без нанесения непоправимого вреда Природе…

Мизантропия должна считаться некой неприятной нормой, ненавистью к человечеству, естественной для нормального разумного человека нелюбовью к этому мерзкому многомиллиардному гадёнышу. Так не любят соседское дитятко, по которому уже видно, что редкая сволочь растёт на горе родителям, с каждым днём и часом усиливающая свою подлость и жестокость по отношению к ближним. Вот-вот наступит «чёрный» день, когда приедет к ним в дом следственная группа разбираться с чудовищно изуродованными трупами.

Изложить «человеческий вопрос» очень и очень сложно, уж много смежных, сцепленных друг с другом аспектов нашего бытия поднимается, прямо как мутный ил поднимется при обследовании речного дна.

Всё же позволим себе иметь робкую надежду всё же на читательское понимание и осознание архиважности данного вопроса.

Ибо давным-давно назрело как полное медицинское обследование человечества на предмет моральной вменяемости, так и детальный «разбор всех его полётов». Пришла пора предельно пристально посмотреть на человечество, — так, как оно того заслуживает, и попытаться понять, что же оно собой представляет на самом деле, безо всяких там сверхъестественных паранойяльных прибамбасов и скудоумных заморочек.

Итак, краткий вывод из вышесказанного. Мизантропия есть прямое следствие той древней (времён палеолита) подозрительности к окружающим, когда от любого встречного можно было ожидать самого худшего. Доисторические и исторические события перманентного и повсеместного человекоубийства лишь усилили эту обстановку всеобщей «недоброжелательно общительности» в человеческих взаимоотношениях. И посейчас продолжает нас раздражать в посторонних всё — привычки убеждения, или говоря словами классиков «всё в человеке должно быть… опасно — и чувства, и мысли, и одежда». Даже проявления альтруизма тесно соприкасаются с неприязнью, с ненавистью, то бишь с мизантропией. Любовь — в шаге от ненависти и отвращения, обережение близких должно непременно соседствовать с мгновенной агрессивной реакцией на всякую внешнюю угрозу и т.д. и т.п.