ранее http://www.proza.ru/2011/11/18/652
Я отвернулся и просто постарался сосредоточиться на своём… Всё-таки, до чего плавно движется по этому Просвещения этот трамвай! И всего каких-то несчастных шестьдесят пять лет потребовалось для того, чтобы, наконец, научиться делать трамвайные пути по-человечески…
Наверное, было лето сорок шестого. Мы с мамой иногда наезжали домой из Лисьего Носа, где я проводил каникулы. Нашу Кирочную было не узнать. От самого Володарского (Литейного) рельсы были сняты, шпалы сломаны и вырваны из земли, а ближе к Восстания тяжёлый агрегат с бо-ольшим зубом на экскаваторном хоботе ломал и рвал на себя ещё не снятые. Меняли трамвайные пути. Через неделю широкие ковши на револьверном манипуляторе другого монстра, прокладывая широченную канаву, один за другим с хрустом выгребали землю всё дальше от проспекта и через транспортёр ссыпали её на бок в кузова подъезжавших ЗИСов. Потом на стыках рельсов рабочие закрепили странные коробки, засыпали в них серый песок, чем-то закрыли. К вечеру в коробках что-то горело и плевалось, а когда содержимое коробок разбили, вдоль улицы лежали две плети длиннющих рельсов почти без стыков. Нам сказали, это - «термитная сварка»; потом я неоднократно видел подобные работы. Трамвай по таким рельсовым плетям двигался плавно, почти без стуков на стыках.
Хороший гладкий путь, однако, вскоре становился неважным. Брусчатка между рельсами дыбилась, шпалы под идущим трамваем «играли», его мотало; во время дождя на редких стыках рельсов возле луж искрило... Были попытки укладывать рельсы не просто на шпалы, а на бетонную подложку или даже заливать их в бетон. Но, сколько я ни видел впоследствии отремонтированных путей, всегда через пару лет они приходили в первобытное состояние.
Последний пароксизм заботы о трамвайных дорогах (не помню, ещё в Ленинграде, или уже в Петербурге) я наблюдал, когда вдруг всем в мире стало известно, что «самый красивый город мира» является также и «самым трамвайным». На разрытом на всём протяжении Литейном и прилегающих к нему улицах шевелился рабочий муравейник. В течение года – в соответствии с новейшими западными технологиями – сотни рабочих и механизмов копали и закапывали в землю толстенный резиновый лист, заливали мощнейший фундамент под рельсы, варили и доваривали недоуложенные пути, или испытывали что-то недоиспытанное. Может быть, такие же большие работы проделывались где-то ещё, денег, наверняка, освоено было немало..,
Через пару лет все прилегающие к Литейному улицы – Кирочная, Жуковского, Восстания – одна за другой были закатаны асфальтом. А город вскоре перестал называться «самым трамвайным»; его трамвайное население резко сократилось, куда-то исчезло большинство маршрутов.
Когда-нибудь, наверняка, наткнутся археологи на булыжник под асфальтом на площади вокруг Спасо-Преображенского собора, на роскошные почти не тронутые трамвайные пути под асфальтом Кирочной и Восстания. И долго будут ломать головы, искать причины того, почему руководящее многомыслие – а, точнее, обычая человеческая дурь - заселило красивейший город Земли автомобильным населением больше, чем человеческим и он был наглухо заткнут автомобильными пробками. Мудрость маргинала, узурпировавшего власть…
И вот я еду сейчас по Просвещения…
- Демьяна Бедного. Граждане, вагон идёт только до Руставели. Следующая Ольги Форш.
далее http://www.proza.ru/2011/10/22/1420