Из http://www.proza.ru/2011/10/24/805
Судя по объявлению в газете, частному предприятию «Контакт» требовался астролог. Я тут же поехала по указанному адресу. Там, в нежилой квартире первого этажа глава предприятия взял в аренду помещение для нужд медицинского центра. Его звали Геннадий, и был он высок, худ и породист - с острыми чертами лица, темными, горячими глазами и уверенностью в голосе. Геннадий приехал с матушкой в наш город из Душанбе, откуда уже давно вовсю вытесняли русское население, и собирался сделать здесь бизнес на школе эзотерических знаний и людях с экстрасенсорными способностями. С Покровской он был лично знаком, она, как оказалось, меня очень хвалила. Может быть, именно поэтому из большого числа желающих работать в «Контакте» Геннадий остановил свой выбор на мне, отказав даже приходившему к нему Борису Минькову, известному в наших астрологических кругах ученику Павла Глобы. «Мне нужны деловые качества, а не просто гениальные озги» - заявил Геннадий. Слышать это было приятно. Расценки в кооперативе были столь же мизерными, как и у Покровской, но общая атмосфера понравилась.
В «Контакте» собрались интересные люди, которые в один из отведенных им дней, вели платный прием клиентов, а в конце месяца собирались на общее чаепитие (эзотерическую тусовку), куда Геннадий приглашал разных новых чудаков - астрологов, ясновидцев и «духовно продвинутых». Сам он ничего выдающегося делать не умел, разве что организовывать и заряжать верой в успех. Что, в общем-то, не мало!
Образы тех, кого Геннадий собрал в свой коллектив, интересны и примечательны. Все они – из случайной, но вполне типичной выборки питерских эзотериков девяностых годов.
Лена Кузнецова - самая молодая среди наших женщин. У нас она числилась специалистом по пандемоторному (?) письму. Все ее лечение заключалось в умении, настраиваясь на биополе пациента, чертить ручкой по листу бумаги вереницу спиралей и узлов, указывающих на патологию в биополе человека. Мне ее «деяние» казалось забавным и непонятным. Однажды она проверила так и меня и, обнаружив немало узелков в моем поле, направила меня в Смоленскую церковь, где мне надлежало совершить заочное отпевание всех моих умерших родственников по крови, скольких я смогу вспомнить. Как выяснилось позже, таким образом она «лечила» абсолютно всех, принося столь нехитрым способом немалую прибыль для нашего кооператива и, конечно, для самой себя. На сеанс ее излечения тратился минимум времени и личных усилий, во всяком случае, если сравнивать с моей долгой и кропотливой работой по составлению гороскопа дома, а затем почти часового комментирования его клиенту. Я так и не знаю, был ли ее труд «лапшой на уши» или ее личным достижением. То, чего я не могу до конца объяснить, я не могу и правильно оценивать. Мне лично ее сеанс не дал ничего, кроме полезных поисков дополнительной информации об умерших представителях моего генеалогического древа.
Николай Ганин - кандидат технических наук, интеллигентный мужчина зрелого возраста, хиролог. Рассматривая линии рук, он делал примерно то же, что и я с помощью гороскопа - считывал и толковал карму. Наше знакомство с ним оказалось плодотворным: я давала Ганину почитать глобовские конспекты по части хирологии (Пал Палыч немного владел и этой техникой), а Ганин взял меня в свои ученики. Оплата за обучение у него шла из моих скромных доходов собственной мастерской, где появились мои первые слушатели. Я не мучила теорией, но к концу обучения каждый уже мог вполне самостоятельно и сознательно построить собственные карты рождения и сделать их подробную расшифровку. Ганин, как и я, в облаках не витал, свое дело знал и даже собирался опубликовать книгу по хирологии. Как типичный технарь, он внушал мне симпатию и уважение.
Женя Макаров - молодой парень с высшим техническим образованием слыл у нас поэтом и «семантиком». Он придумал считывать скрытую информацию из языка - поговорок, литературной речи, стихов - и на основании лексики человека строил интересные умозаключения о его психологии. На посещение этого курса денег мне уже не хватало, а попросить Женю поучить меня «на холяву» я не могла - не было такой привычки.
Костя Снарский по роду своей основной профессии был психологом и в качестве оного вел в «Контакте» прием клиентов. С ним мы виделись редко, но даже по первому впечатлению Костя производил впечатление умного и интересного человека.
Единственным экстрасенсом в самом привычном понимании этого слова был жизнерадостный и остроумный мужчина, по основной профессии – электронщик, Володя Соломонов. С лозой и без лозы он проводил диагностику биополя пациентов и выявлял скрытые причины их заболевания. Ни в его шарлатанстве, ни в реальности его способностей мне удостовериться не пришлось, зато во время чаепитий Володя был незаменим: хорошо пел и играл на гитаре.
На одном из таких чаепитий к нам пришла Регина - народный депутат Дзержинского района, работавшая в районной администрации. на ничего не умела, но всем интересовалась. Геннадий обхаживал ее как полезного гостя: он рассчитывал с ее помощью получить в аренду более благоустроенное помещение для нашего коллектива. Говорила тогда в основном Регина, мы - только поддакивали и бесплатно демонстрировали ей свои «удивительные» способности. Хуже всего пришлось мне: Геннадий пообещал Регине, что я сделаю ей гороскоп, за который, естественно, брать с нее денег не будет. Из-за трудоемкости моей работы, эти бесплатно-полезные услуги нужным людям кооператива всякий раз оказывались для меня костью в горле: свободных вечеров даже для платных работ мне катастрофически не хватало! Регина была женщиной приятной, но излишне болтливой: она даже не заметила, что бурное внимание к ней в тот день было не совсем искренним и совсем не заслуженным.
В эти годы очень популярным среди моего окружения стал журнал «Наука и религия», сильно изменившийся в лучшую сторону после 1991 года. В его редакции собрался удивительно грамотный и интересный коллектив специалистов, кратко и содержательно дававших представление о всех направлениях философской и религиозной мысли, там печатались выдержки из Успенского, Кастанеды и Ричарда Баха, приводились техники ревних гаданий - все на высоком уровне, с умными комментариями и пояснениями. Я безумно завидовала тем, кто работает в этом журнале, понимая, что это - единственная работа, где я могла бы оказаться на своем месте и при этом еще получала бы огромное удовольствие от своего труда. Все написанное мною – стихи, статьи, лекции, дневниковые воспоминания – лежали в столе, никому не нужные.
Положа руку на сердце, возможность увидеть свое творение в газете или журнале, на что часто уговаривал меня Геннадий, имеющий некоторые полезные знакомства, меня не вдохновляло: всяческие опечатки и переделки, неизбежные в результате работы любого газетчика, едва ли подняли бы мне настроение, кроме того, кто, кроме меня и нескольких близких мне людей, которым я бы показала этот журнал, станет их читать, а, прочтя, умилится? Что такого особенного я могу сказать людям, чего они в принципе не знают или хотят узнать? Ничего. Если на полках библиотек и магазинов лежат без движения великолепные стихи поэтов серебряного века, если в последние годы поэзия стала «не в моде» и из моих знакомых, даже из очень интеллигентных семей, ее никто не читает, то кому нужны появившиеся в одном из многочисленных журналов стихи неизвестного автора? Ответ однозначен - никому. И в этом ответе для меня не было никакой трагедии.
* * *
По меткому наблюдению Михаила Жванецкого, наше российское общество сильно напоминает табун диких лошадей, несущихся по степи вслед за своим вожаком, который, как кажется со стороны, единственный знает правильную дорогу. Он ведет за собой тех, кто ее не знает, но безоговорочно верит своим лидерам. Стремительный бег не дает возможности осмотреться по сторонам и задуматься: туда ли бежим? Те, кто все же умудряются это сделать, становятся жертвами копыт несущегося табуна. Неожиданно, по известным одному только Богу причинам, главарь табуна резко меняет направление движения и скачет в противоположном направлении, а весь табун, в панике сбившийся в кучу, пострадав в общей давке, через некоторое время приходит в себя и снова устремляется за своим вожаком, - в противоположную сторону!
Именно такую картину являла собой наша страна в 1993 году. Мы окончательно закончили строительство коммунизма и начали усиленно строить капитализм, объявив врагами общества всех тех, кто призывал к уравниловке и коллективизму. Иметь в своем прошлом принадлежность к компартии в ту пору стало считаться зазорным, зато наилучшими фактами биографии оказались отсидка в местах заключения в качестве диссидента, партийные выговоры и умение делать хороший бизнес, выгодно купив и дорого продав товар, то есть, как раз то, что раньше называли спекуляцией и фарцовкой! Хуже всего снова пришлось интеллигенции: она окончательно запуталась в новых идеалах, к которым сама же всех так долго призывала из своего подполья. Получив новые свободы, воспользоваться ими она не смогла- не хватило наглости.
К высокому званию русского интеллигента я не осмеливаюсь себя причислить как по причине своего весьма разношерстного происхождения, так и по вздорности своего характера, не создающего впечатления о моем хорошем воспитании. Тем не менее, горькую чашу человека, выброшенного в эти годы за борт жизни, я испила вместе с этими, лучшими представителями рода человеческого. По всем прикидкам мне ничего в будущем не светило: полезной для нового времени профессии не было, уверенности в себе - тоже, а знания, если и имелись, то совсем не те, которые могли бы быть мне полезными.
Но есть в жизни такое необъяснимое уму явление, как заслуги. Заслуги не перед людьми, вернее, не совсем перед людьми. Например, «пашет» некто долгие годы задарма, но с душой, бьется, как рыба об лед, и ничего взамен не получает. А потом вдруг, в совсем другое время и в обстоятельствах, никак причинно не связвнных с предыдущим периодом его жизни, тот же человек неожиданно выживает, выплывает, выкручивается из бед там, где по логике вещей ему бы погибнуть. Почему? Да просто повезло.
Но дело здесь вовсе не в везении, а в накопленных этим человеком ранее заслугах перед кем-то, кто всю эту комедию по имени Жизнь придумал и ею управляет. Во времена, которые я сейчас описываю, я еще не знала такого термина «заслуги», которое широко используется в тибетском буддизме, и от самого буддизма еще была далека, но кое-что мистическое в своей жизни уже улавливала очень четко.
В тот год я оказалась на самой грани того, чтобы не только расстаться со ставшей такой родной и привычной характеристикой моего Я - «инженер», но и скатиться в самые низы общества. Надо было кормить семью, а денег не было, и я уже всерьез делала заходы на ближайшую к моему дому обувную фабрику. На Петербургском «Ленвесте» (бывшем «Восходе») заработки тогда были очень стабильными и новые рабочие были нужны. Брали наших инженеров, естественно, только учениками рабочих и лишь после некоторого периода обучения переводили в рабочие. Чистая случайность (случайность ли?) тогда уберегла меня от оформления на «Ленвест».
Спустя всего несколько лет процветавшие и казавшиеся такими стабильными промышленные предприятия Петербурга начали один за другим закрываться и разоряться. Уйди я тогда в рабочие, возможно, сейчас моя жизнь стала бы совершенно иной - безрадостной и унылой, без постоянной работы, профессии, уважения к себе, интереса к людям, которые меня окружают. А может быть, и наоборот, я нашла бы свое счастье там, где его и ожидать трудно? Можно ли говорить о своем прошлом в сослагательном наклонении? Разве от нас зависит, куда мы в действительности попадаем и что в результате того приобретем?
В июне 1993 года мне позвонила Регина тот самый депутат Дзержинского Райсовета, которой я годом раньше, делала бесплатный гороскоп. Считать, что причиной моего везения был этот гороскоп – абсолютно неправильно. Гороскоп находится совсем в другом мире отношений, Регина в силу своего характера, о нем даже и не помнила.
Эта дама крупной комплекции, абсолютно раскованная и с хорошим чувством юмора, с прекрасными, петербургскими манерами знала и любила наш город свой Дзержинский район, где ей были лично знакомы чуть ли не все работники коммунальных служб и общественники, с которыми она легко и по-свойски вступала в разговор, обычно сводящийся к беззлобной критике беспорядка и беспредела «лихоимцев». Типичный представитель социально-активной, неравнодушной личности, болеющая за свое дело.
Регина, почему-то увидела во мне(?) родственную душу и предложила мне поработать по совместительству на ее районную администрацию: там проводили инвентаризацию нежилого фонда, пригодного для сдачи его в аренду предпринимателям. Требовалась небольшая группа добровольцев полазить по подвалам и чердакам старого Петербурга, чтобы выяснить наличие в них свободных помещений.
Я согласилась. Ради заработка вполне можно пожертвовать даже своим очередным отпуском, за который все равно выплаты денег не предвиделось. Отпуск этот затянулся. Начался период новых впечатлений и внешне хороших перемен – неожиданных, но очень уверенно несущих меня в каком-то совершенно неизвестном мне направлении.
Продолжение следует.