1.
Я привыкла терять друзей. С того самого момента, когда моя лучшая подруга детства, которая, как никто другой, умела играть со мной в куклы, сказала мне, что навсегда уезжает в Краснодар, я пыталась запретить себе привязываться к людям. И, в самом деле, зачем привыкать к постоянному обществу отдельно взятого человека, если он в любой момент может куда-нибудь исчезнуть, оставляя тебя в полном одиночестве? Однако, несмотря на все доводы разума, у меня так и не получалось практически осуществить этот мудрый план.
Новообретенный друг входил в мой одинокий мир – и непременно становился для меня всем. А с течением времени я до слез начинала бояться потерять того, кто привел мою жизнь в движение, отлично понимая, что, в этом случае, мой мир неминуемо замрет вновь, надолго замкнувшись для любого посетителя. Случай с Вэл лишь подтвердил эту досадную, установившуюся с давних времен закономерность.
Завтра Вэл уезжает. Разумеется, я давно была осведомлена о том, что моя лучшая подруга улетает за океан, туда, где небоскребы ввинчиваются в далекую высь, над домами гордо реет звездно-полосатый флаг, а собственный автомобиль есть у каждого подростка. Там ее полное имя останется почти без изменений, но приятели сокращенно будут звать ее Вэл, ведь в английском не существует такого уменьшительного варианта, как «Лера». За тысячи километров отсюда, на другой стороне Земли она будет делать все, что только захочет: лететь с сумасшедшей скоростью по хайвэю, гулять ночи напролет с новыми друзьями, всматриваться в столь изменчивое лицо своей Америки и лишь иногда вспоминать о доме.
Мне же, в свою очередь, придется почти полгода жить здесь, под почти абсолютным контролем родителей, и существовать в пределах до боли знакомого замкнутого круга «Дом-универ-дом». Здорово, правда? Жалею ли я, что не поехала вместе с Вэл, когда она меня звала? Возможно, хотя и не хочу себе в этом признаваться. Но, в отличие от меня, приехавшей из другого города девочке гораздо легче сорваться на иной континент. А я всего лишь домоседка, чересчур привязанная к конкретному месту жительства, и не готовая уезжать куда-либо на долгое время, если, разумеется, не вмешаются, какие –нибудь чрезвычайные обстоятельства.
Я снова остаюсь одна, и, как в детстве, теряю своего единственного друга. Опять, как раньше, я буду приходить с учебы домой, включать компьютер и от скуки резаться в очередную игру. Вот он – досуг человека, которому некуда пойти…
(На сегодня мне придется прервать свои упражнения в литературном творчестве, потому что в дверь уже звонят. Сейчас в гости придет Вэл, а ее общество я всегда предпочитала размышлениям на тему собственного одиночества. В конце-концов, подругу я не увижу еще полгода, а к дневнику, чувствую, мне придется вернуться еще не раз)
2.
Мир опустел. Я одиноко бродила по гулким коридорам университета, поднималась по винтовой лестнице, пыталась отыскать небо за цветной мозаикой витражных стекол, а в душе сохранялось неистребимое ощущение, что Лера в очередной раз опоздала на занятия и вот-вот выйдет из-за поворота. Но она не придет. Я это точно знала. Не могли же мне присниться эти проводы в аэропорту, самолет, разбегающийся по бетонной дорожке, ведущей в небо, и белый след, обозначающий его дальнейший путь.
Она не придет. С этой мыслью я возвращалась домой, усаживаясь за опостылевший компьютер и слушая одни и те же песни, будучи уверена в том, что завтрашний день полностью повторит сегодняшний. Но однажды вечером события изменили свой налаженный ход, подарив мне возможность перемены. Казалось, декабрьские боги услышали мою немую мольбу о друзьях и показали мне новый путь, ведущий в дом тысячи дверей, за каждой из которых могло скрываться все, что угодно. Мир, вмещающий в себя все, и в то же время материально несуществующий. Кто-то насмешливо называл его «Паутиной», кто – всемирной помойкой, но все признавали, что он жил и будет жить еще очень долго – искусственный рай, величайший мираж – Интернет.
Уже по инерции шныряя по знакомым тропам виртуальности, я бегло просматривала нужные мне страницы и без тени сомнения отметала все предложения пообщаться, потому что никогда не имели склонности увлекаться разговорами с призраками электронного пространства. Да и зачем бы мне это было, если в былое время я была окружена вполне реальными друзьями? Все как всегда: декабрь за окном зажигал оранжевый свет уличных фонарей, а Великая Паутина предлагала все мыслимые и немыслимые соблазны. И, когда я уже рассчитывала спокойно выключить компьютер, дабы дать отдохнуть и себе, и ему, мой взгляд неожиданно натолкнулся на плакат – приглашение. Приглашение в Игру. «Игра? – мысленно хмыкнула я,- А мне-то казалось, что я вышла из этого возраста!» Но, несмотря, на доводы внутреннего голоса, я быстро изучила, что же именно мне обещало столь заманчивое объявление. Все, что я всегда хотела: приключения, интриги, любовь, опасность… «Просто попробуй – и все,- настойчиво пел детский голосок, долгие годы живший в глубине моей души, - что ты теряешь? Ведь уйти никогда не поздно».
Действительно, а почему бы и нет? Вот она, передо мной, возможность снова стать подростком, которому не надо заботиться о том, что в скором времени предстоит писать диплом и искать работу, шанс скоротать эти долгие полгода в приятной компании, да и просто отдохнуть от свалившихся на мою голову проблем. Я просто подам заявку. Может, администрация Игры даже и не захочет меня принимать? Но почему же мое сердце так колотится в предвкушении чего-то необычного, а глаза светятся, как у малыша, с нетерпением ожидающего Нового Года? «Я знаю ответ, - прошептала мудрая память, - это обычное состояние человека, который вот-вот войдет в долгожданную Сказку».
3.
Стоило мне прочитать заветную фразу «Вы приняты», как я вскочила со стула и, неожиданно для самой себя запрыгала по комнате. «При-ня-ты!» - повторяла я про себя, не в силах поверить, что наконец-то в моей жизни произошло маленькое чудо. Теперь одиночество пугливо отступит за рубеж слез, а я смогу наконец-то осуществить свои тайные мечты, слишком невероятные, чтобы стать явными. Надоело жить с родителями? Теперь никто и никогда не сможет извлечь меня из персонального убежища. Захочу – буду жить отдельно, не видя необходимости кому-либо отчитываться о том, с кем и куда я ушла, взбредет мне в голову – стану ночь напролет слушать музыку, зная, что меня не заставят ложиться спать. Но особенно меня захватила невероятная идея переписать с самого начала собственное прошлое.
Честно говоря, мне не слишком повезло со школой. Точнее, с обеими школами. Из той, что стояла на берегу реки, протекавшей неподалеку от моего дома, я без малейшего сожаления ушла, наивно рассчитывая на то, что в другом месте у меня появятся друзья, а мальчишки не будут драться учебниками и швыряться снежками. Однако, впоследствии выяснилось, что я жестоко ошиблась в своих расчетах, сменив, как говорят в народе, шило на мыло. Бесспорно, мальчиков в нашем новом классе действительно почти не было, как мне, впрочем, и хотелось. Что касается женской половины коллектива, то вскоре я обнаружила явственное разделение этого сообщества на группки, ни в одной из которых мне не нашлось места. Это во многом и вынудило меня принять облик серенькой незаметной тихони, которая помалкивает в уголочке, боясь ляпнуть какую-нибудь очевидную глупость, да и, к тому же, абсолютно не умеет танцевать.
Я была «хорошей девочкой», в том смысле, который подразумевают под этим словосочетанием преподаватели. Дело было даже не в том, что мне никогда не хотелось натворить что-нибудь эдакое, скорее, все обстояло как раз наоборот. Но страх перед матерью абсолютно отбивал у меня даже мысли о какой-нибудь шалости. Но здесь, по ту сторону монитора, для меня, казалось бы, абсолютно не существовало никаких запретов.
«Делай все, что хочешь - говорила сама Сеть, - Делай то, о чем всегда мечтала. Пусть у тебя будет самая дружная компания, жизнь, состоящая из приключений, и уважение окружающих. Будь той, что поддерживала тебя в детстве, чьи волосы спускались ниже талии, а цветом могли поспорить с лучами летнего солнца. Твое прошлое – всего лишь бумага, а я дам тебе в руки перо, чтобы исправить эту повесть. Вот она, твоя дверь – только шагай!»
Я стояла на пороге, что отделял мой привычный мир от чуждой, но манящей реальности. Что оставалось за моей спиной? Тьма, белый танец снежинок, песни грядущего января и серая фигура без лица по имени Безнадежность. Впереди лежала другая зима – солнечная, с хрустящим под ногами снегом и ароматом веселья в воздухе. Мой выбор был абсолютно очевиден – и я сделала решающий шаг.
4.
Отныне у меня началась новая жизнь. Со стороны казалось, что я по-прежнему хожу на пары, героически скучаю на лекциях и пытаюсь общаться с одногруппниками, с которыми никогда по-настоящему не сближалась. Однако, теперь меня согревала моя собственная сказка, которая успокаивающе шептала мне, что вся эта обыденность – лишь временное явление, а с приходом вечера у меня начнется совсем другая, гораздо более увлекательная, жизнь.
«А что в этом такого? – мысленно рассуждала я,- Просто отныне я буду жить в двух мирах одновременно, вот и все. Как кошка, стану гулять взад-вперед, стараясь всегда держать открытым проход, связывающий две реальности. И, хотя раньше у меня никогда не получалось поддерживать этот баланс, теперь я повзрослела и вряд ли захочу нырять в фантазии с головой».
И, успокаивая себя подобными умозаключениями, я откладывала в сторону домашнее задание, находила привычную электронную тропу, и радостно бежала в другое измерение, находящееся по ту сторону монитора. Ничто в этом мире отныне не могло меня испугать, и тем более – служить препятствием для очередного путешествия в Игру. Казалось, что небеса услышали мои давние молитвы, и учеба стала даваться мне непростительно легко, оставляя мне более чем достаточно времени на альтернативную жизнь. Даже то, что меня и других участников игры безжалостно разделяли часовые пояса, нисколько не остудило мой энтузиазм. У них еще день – значит, буду играть тогда, когда у них наступит вечер (а у меня, что вполне закономерно, ночь).
Новый мир, где я впервые за много лет смогла до свиста в ушах налетаться на метле, посидеть в трактире за бокалом горячего сливочного пива и вырастить в теплице самую настоящую мандрагору, принял меня в свои крепкие объятия и защитил от ледяного ветра реальности. Теперь у меня есть друзья, много друзей, как я когда-то и мечтала. Отныне меня окружают люди, которые никогда и никому не дадут меня в обиду, всегда придут на помощь, будут делить горе и радость, а самое главное – они живые! Это не я создала их силой своего воображения, превратив в марионеток своего искусственного рая, а всемогущая Сеть собрала нас всех в отдельно взятом пространстве. И кому какое дело, что на самом деле мы всего лишь пронзаем взглядом ночь, а пальцы наши в сумасшедшем ритме скачут по клавиатуре? Главное, что мы сами этого не замечаем.
Я счастлива. Впервые за те годы, что я провела в лицее, а потом и в универе, в моих глазах появился веселый блеск, а губы стали то и дело растягиваться в улыбку. И пускай моя мудрая память еле слышно бормочет о том, что это всего лишь хорошо забытые симптомы старого заболевания, я отказываюсь ей верить. Я живу здесь, а туда прихожу только в гости.
(За окном глубокая ночь, а я так и не могу собраться с духом, чтобы выключить компьютер. Да и как мне решиться это сделать, когда я точно знаю, что с моим выходом из сети Игра даже не замедлит свое течение. Вот он, недостаток взаимодействия с людьми – невозможность привычного игрового сохранения, приостановки событий на определенном моменте. Горько вздыхаю, но все-таки решительно нажимаю кнопку. Выход. В час ночи пора ложиться спать. Но живущий в моей душе ребенок жалобно просит: «А, может, посидишь еще?». "Нет,- отвечаю я,- Нет. Не сейчас…")
5.
Вот уже неделя, как я живу этой необыкновенной двойной жизнью, странствуя из реальности в реальность. Мне стало куда проще общаться с окружающими, сдавать зачеты и преодолевать, казалось бы, безнадежные препятствия. Я живу в двух мирах…Но почему же круг моего общения стал неумолимо сужаться до тех, кому я могла бы с легкостью рассказать о похождениях в виртуальности, не опасаясь, что меня наградят недоуменными взглядами? Я все чаще ловлю себя на том, что бесцельно брожу по гулким коридорам универа под аккомпанемент музыки, льющейся из наушников, и мечтаю о вечерних приключениях. К собственному удивлению, я начинаю путать названия привычных предметов, еле сдерживаясь, чтобы не обратиться к преподавателю «профессор», и тщетно пытаюсь отыскать в до боли знакомом корпусе башню Астрономии. Две таких родных для меня реальности смешиваются между собой, а я теряюсь в их зыбких переплетениях.
Неужели, я все-таки необратимо проваливаюсь в собственные фантазии? Нет, я ни в коем случае не могу допустить ничего подобного, а все остальные не должны догадаться о моей тайне, потому что я – слишком взрослый человек, чтобы иметь персональную сказку. Я не впущу туда никого, а тем более, моих родителей, и сделаю все, чтобы они ничего не поняли. Я обещаю.
6.
«Надо встать. Я знаю, что это очень сложно и отлично понимаю, как тебе не хочется отрываться от игры, но все-таки попробуй приподняться хотя бы на пару сантиметров. Вот так. Молодец. А теперь сделай шаг в сторону кухни. Хватит издеваться над собственным желудком, который давно уже требует законную пищу»
Прислушиваясь к еле слышному голосу разума, я делаю над собой невероятное усилие и отрываю взгляд от монитора. Нужно поесть. Быстро, почти не разжевывая покидать пищу в рот, так же небрежно помыться и снова туда, в мир-за-монитором. У меня создается впечатление, что состояние моего физического тела, которым я прежде так гордилась, заботит меня все меньше и меньше. Даже древнейший ритуал у зеркала под названием «макияж» я совершаю скорее по инерции, чем из желания привлекательно выглядеть. Да и для кого мне, собственно, прихорашиваться?
Не спорю, в глубине души я все еще надеюсь, что примчится герой на белом единороге и увезет меня в реальный мир из этого заколдованного замка. Но на самом деле я понимаю, что даже если бы это чудо действительно произошло, мир моей мечты вряд ли бы захотел со мной расстаться.
Когда-то, еще до вступления в Игру, у меня были желания, пускай несбыточные, но все же придававшие моей жизни смысл. Теперь я не хочу ничего – только играть. А порой у меня появляется навязчивая идея жить в пустой комнате, где из мебели будет только компьютер, а из удобств – скоростной Интернет. Но зато никто и никогда не сможет помешать мне проводить время так, как я захочу. Не станет отвлекать, звать к телефону и насильно тащить в гости, где собираются люди, не имеющие никакого понятия о рецепте философского камня и уходе за магическими животными.
Неужели все они не в состоянии понять, что у меня уже есть друзья, готовые проводить со мной каждый вечер? Люди, которые относятся ко мне с уважением, с нетерпением ждут моего прихода, и от которых я ни на минуту не хочу (или не могу) уйти. Я откажусь от любых намеченных планов в реальной жизни, не думая, что тем самым могу обидеть своих давних знакомых, ради того, чтобы снова сесть за компьютер и увидеть перед собой стены ставшего родным замка, чтобы исследовать таинственные коридоры, населенные призраками, и кормить с ладони свою собственную сову. И ночь отступит передо мной, а окно моей комнаты будет выделяться среди прочих теплым пятном розового света. Мой мир непоправимо сужается, но, похоже, я не хочу ничего другого.
7.
Реальность деформируется. А иначе можно назвать это странное ощущение, что мой привычный мир, в котором я родилась, старательно выталкивает меня за свои пределы? Мое убежище превращается в капкан, а дверь, над которой было написано «Дом», постепенно меняет свои размеры, становясь все меньше и меньше.
Я полностью отдаю себе отчет в том, что в то время, когда мои ноги ступают по земле, мысли порхают в неведомых далях, откуда, несмотря на все усилия, не желают возвращаться. Я знаю, смешно выглядит, когда девушка, двадцати двух лет от роду пробует открыть дверь заклинанием и удивленно приподнимает брови, когда проход остается закрытым. И не менее грустно, когда, взмахнув, за неимением волшебной палочки, карандашом, я призываю к себе пальто, которое просто обязано приземлиться в мои руки. Или ловлю себя на мысли, что вместо супа-пюре пытаюсь варить несуществующее в нашем мире зелье.
Но я люблю свою вторую родину, свой другой мир, своих далеких друзей и ту атмосферу волшебства, которая может царить лишь за гранью фантазии. Может быть, мне и не стоит сопротивляться, раз Сказка хочет получить меня, мои мысли и мою энергию? Я нужна там, и, как это ни прискорбно признавать, здесь я значу гораздо меньше. Я тону…Виртуальность засасывает меня, словно болото, но почему же это так сладко? Как же все-таки странно - гибнуть и смеяться при этом от радости.
8.
Я – сетеголик. Жертва болезни электронного века. Плоть от плоти нематериального создания по имени Интернет. Житель сада, который заполонили металлические розы, а по их искусно выкованным стеблям стекают капли машинного масла. Обитатель параллельных пространств. Человек, чья душа давно улетела в нарисованный мир, а тело лишь по недоразумению застряло за компьютером.
Моя жизнь начинается ночью, и, честно говоря, я бы с удовольствием не ходила в универ, если бы мой отец все время не находился дома. Отговорка о том, что все занятия отменили сгодится лишь на раз, а что потом? И я с усилием покидаю дом, отправляясь в получасовое путешествие до университета. А, если я уже поехала на занятия, разве есть смысл болтаться в коридорах? Поэтому, я вхожу в очередную аудиторию, и устремляю взгляд в заранее припасенный томик Ремарка. И пусть хоть сто вопросов задают, все равно однокурсники меня предупредят, а интуиция не позволит мне бесславно запутаться.
Я – сетеголик. У меня развилось шестое чувство, вся функция которого заключается в определении вероятности того, во сколько именно родители поднимутся и прогонят меня спать, под угрозой отключения электричества во всей квартире. Я позабыла о том, что такое высыпаться, и лишь тонкие нити соединяют меня с родной реальностью. Интернет – эйфория, нет сети – ломка. Но я способна выйти в сеть буквально отовсюду и проскочить в игру из любой потайной калитки. Игра - моя цель, моя тюрьма и мой кокон, уютно укрывающий меня от любых переживаний. Лишь иногда чувствую себя законченной наркоманкой.
9.
Прошло два месяца. И не спрашивайте меня, как я ухитрилась сдать сессию почти на одни «пятерки», практически не покидая Игру, поскольку на этот вопрос не существует ответа. Везение тому причиной, или общая эрудиция, но последние экзамены навсегда остались позади, оставив о себе чернильную память в виде автографов преподавателей в зачетке.
Целых два месяца зима праздновала свою победу, заставив ртуть в термометре опуститься на отметку «минус тридцать», и ледяным дыханием выгоняла с улицы редких прохожих, на свой страх и риск решивших прогуляться по белым владениям января. Но все-таки весна боязливо ступила на застывшую землю, а сырой и теплый ветер - преданный гонец нашей запоздавшей гостьи тут же разнес эту потрясающую весть по всему городу. Снег стремительно чернел, а в воздухе разливалось первое обманчивое тепло. Нехорошая погода, или, как говорит мой отец, «туберкулезная». Но я ее все равно люблю.
Мне нравится, когда столь добрый ветер развевает мои волосы, когда природа безбоязненно смеется в лицо уходящей зиме, а в воздухе разлит запах рождения. Люблю, когда по утрам становится светло, а будущее кажется абсолютно безоблачным. Как подростку. Но разве я сейчас не являюсь таковым?
С тех пор, как я пошла на практику в институт культуры, в моей жизни произошли перемены. К тому времени моя зависимость достигла той самой пугающей стадии, когда я начала с запозданием реагировать на происходящее, и в голос смеялась над происходящими в моих мечтах событиями. Но меня испугала даже не настороженная реакция моих теперешних коллег, а гораздо более банальное событие. Никакая девушка не обрадуется, услышав в свой адрес фразу: «Посмотри, на кого ты похожа», и я, разумеется, не была исключением.
Вглядевшись в собственное отражение, я попыталась понять, что же послужило причиной столь отрицательного отзыва. Разве я всегда тщательно не следила за собой? Только теперь я отчетливо увидела то, что было скрыто от моего взора раньше: и мешки под глазами, и зловещие синяки, являющиеся свидетельствами хронического недосыпания, и отсутствующе-безразличное выражение лица. Куда же подевался веселый блеск, освещавший мои глаза? Неужели все зашло настолько далеко?
"Зашло-зашло! – ехидно отозвался внутренний голос,- Потом у тебя неминуемо покраснеют глаза, потускнеет кожа, а синяки наоборот засияют с новой силой. Нравиться быть такой? Хотела бы я посмотреть, как в таком виде ты найдешь себе мужчину!"
Упоминание о последнем вызвало в моей душе какие – то слабые отголоски. Парень…Я действительно когда-то мечтала о нем. Но Игра приглушила все мои несбыточные желания, выступив в роли своеобразного обезболивающего. За всю зиму я не проронила ни одной слезы, и, более того, ни разу не ощутила свое одиночество. Но боязнь потерять внешний вид, за который я так долго боролась, все же заставила меня задуматься о том, как выйти из Игры. Или хотя бы на чуть-чуть приоткрыть стремительно закрывающийся проход. Так сказать, попробовать его заклинить. Отыскать баланс, сделать хотя бы шаг в сторону родной реальности. И я приняла единственно возможное в данной ситуации решение – спать по ночам, как бы это ни было трудно. "Попробуй…- шепнул внутренний голос,- потом будет легче, обещаю тебе". "Я сделаю это,- шепнула я в ответ, - для тебя, мой будущий любимый, только для тебя".
10.
Однако, гораздо проще было отвыкнуть спать, чем вновь приучить организм к обязательному отдыху. Я прошла через бесконечные ночи, когда мои мысли все еще пребывали в Игре и не собирались давать мне покоя, через ломку ставшего привычным образа жизни и мучительную обязанность раннего пробуждения.
"Это только игра, Мари,- тщетно убеждала я сама себя,- ничего не случится, если ты просто ляжешь спать в удобное для тебя время и не станешь напрасно насиловать свой организм".
Только сейчас я узнала, что такое настоящая ломка, словно бы я воздерживалась от привычного и полюбившегося мне наркотика, каким, собственно, и была Игра. На собственном опыте поняла, как мучительно удерживать себя под одеялом и не давать распахнуться отвыкшим от долгого сна глазам. Я утрачивала связь с событиями в мире-за-монитором, и мои виртуальные друзья стали от меня чуть-чуть дальше, словно бы нас разделила прозрачная звукопроницаемая стена.
Но день, а, главное, вечер все еще оставались в моем распоряжении. И частенько мне приходилось входить в сеть прямо из института культуры, просиживать там полдня, а потом лететь домой в предвкушении вечерних посиделок. Весенний ветер сопровождал меня в недолгих прогулках по городу, а небо радостно пело, предчувствуя скорое тепло. Это была какая-то невероятная весна… И чаще чем обычно мой взгляд устремлялся ввысь, рождая мечты о полете, а также об обзаведении собственной метлой, на которой можно было бы летать без пробок. По ночам я видела сны о приключениях, прогулках под ивами, шумных сборищах у камина и неосознанно ждала какого-то чуда. Как раньше, до лицея.
И только одно омрачало мою беспричинную радость – тихий ехидный голос изнутри, то и дело напоминающий о том, что в моей жизни почти ничего не изменилось.
- Ты ведь все еще играешь…- шептала негодяйка по имени Интуиция, - ты сделала лишь шаг к выходу, но даже не распахнула дверь. На первое время такой результат был весьма неплох, но нельзя же останавливаться на достигнутом. Пока ты еще студентка и можешь позволить себе быть ребенком. А что потом? Кто за тебя будет искать работу? Поиграла – и хватит. Пора домой.
- Но зачем мне это нужно?- вяло оправдывалась я, отлично понимая, что моя оппонентка никогда не ошибается,- Я ведь умею вовремя возвращаться обратно. Да и, если честно, мне не хочется расставаться с Игрой. Более того, мне страшно. Может, есть какие-нибудь способы избавиться от этой зависимости?
- Есть,- мерзко захихикала Память,- Не играй.
- Не играть? – искренне изумилась я,- а это как?