БУДУЩЕЕ – МЕЧТА ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
Некоторые читатели говорят, что люди еще не готовы к тому, чтобы объединиться на новой, человеческой основе. Идея объединения может произрасти только на той почве, которая уже подготовлена. В советском обществе эта идея не имела бы смысла, так как там люди были, так или иначе, объединены. К тому же там и речи еще не могло быть о созревшем духе человеческом смысле. Там становился еще дух обладания и жажда денег. В обществе же все принципы производства и распределения работали четко. Удовлетворительной была система образования и здравоохранения. Серьезных сбоев не было. Сегодня все расстроено и все катится в пропасть. И это в перву очередь развивает дух человека. И если мы на поверхности увидим только острого желания выжить, то это только наши внешние представления, за которым скрывается становление человеческого духа, происходящее именно в бессознательной борьбе с сложившейся ситуацией. И люди, еще не осознающие обстановку, неожиданно сложившуюся, еще не знают, за что ухватиться, зацепиться. Я просто подаю идею, чтобы ее оценили. Я подаю новые мысли, чтобы люди научились думать по-новому и видеть новое направление развития общества, закрытое только денежной психологией. Дело в том, что людям надо делать выбор сознательно. Излагая свои мысли, я ни в коей мере не претендую на истину в последей инстанции. Напротив, я уверен, что я никто перед людьми, и лишь пылинка в этом мире. Если подумают и будуть размышлять много людей, сотни и сотни тысяче людей, то это уже большая сила. Дух - это величайшая сила, если она объединяет людей.
Будущее я представляю «новым объединением». Если реально разъединение людей, то реально и их новое объединение. Об этом можно уже мечтать.
Что такое фантазия, мечта? Наши идеалы, интуитивно влекущие нас к грядущему. Стремления к будущему, выходящие за пределы настоящего. Без идеалов и стремлений нет будущего и не может его быть. Будущее в нашем сознании может появиться не только как мечта, но и как интуиция. И к будущему человечество всегда шло только ощупью, страстно мечтая о нем. Но чтобы наши мечты не были утопичными, иллюзорными, мы должны познавать нашу реальную жизнь и идти к будущему, отталкиваясь от действительности как от состояния, уже не удовлетворяющего нас. А недовольство с настоящим укладом жизни - это первая предпосылка, толкающая мышление человека на поиски и мечтания.
Совершенствовать существующую форму жизни – это одно, а коренным образом ее преобразовать – это другое. Но эта потребность первоначально и возникает как мечта, как стремление к изменению жизни. И если такая потребность сложилась, то жизнь непременно изменится. Тогда старая система разрушается как результат становления нового во внутренней сущности бытия.
Но для этого в первую очередь необходимы экономические и культурные предпосылки и соответствующая им внутренняя необходимость. Если будущее нам представляется, например, в виде «изобилия и свободного потребления» или «высокой технологии», то они, как объективные общественные условия, уже сложившиеся в социальном и культурном развитии, свидетельствуют о том, что будущее, к которому мы стремимся внутренне, уже необходимость. И как таковая она и развертывается во внутренней сущности бытия. Само собой разумеется, в тех обществах, которые еще озабочены «хлебом насущным» и которые свою основную силу тратят на эту экономическую необходимость, и речи быть не может о будущем в человеческом смысле. И для них главной задачей остается еще освобождение людей от материальной нужды и необеспеченности. Поэтому и стремления людей еще ограничиваются «изобилием и свободным потреблением», а общество еще занято «трудом», «производительностью труда» и т. д. И тот факт, что в постсоветском пространстве труд утрачивает все свое прежнее экономическое значение, например, индивидуализируясь, расщепляясь, неопровержимо доказывает это. Разложение труда есть разложение определенного способа производства.
Мы же исходим из предположения, что все необходимые предпосылки для того, чтобы идти к будущему, полностью созданы, и общественное развитие для осуществления этой необходимости должно активизировать людей, то есть оно нуждается в развитии духовных и сознательных факторов, - человеческого фактора.
Будущее в этом смысле – это не просто конструкция нашего ума, а необходимость, уже развертывающаяся в реальной жизни и требующая осмысления. И создавая его теоретически, мы можем быть уверенным, что действительность развивается именно так, как мы конструируем ее развитие только в том случае, если оно соответствует действительному развитию. Идеальные конструкций «Города солнца» Кампанеллы или «Острова» Т. Мора было социальными утопиями. И истории потребовались столетия, чтобы они могли стать реальностью. И если мы говорим, что «новое объединение людей» – это необходимость, то мы исходим не из идеальных конструкций, созданных только нашим умом, а из реального движения, осмыслив реальное развитие и направление общества. Объективным общественным развитием люди действительно изолированы и разобщены, и это их положение объективно требует, чтобы они снова объединились. И это, только это их может спасти от полного разорения и деградации. Одинокими они попросту исчезнут.
В ходе развития практика сама исправляет наши теоретические построения и выявляет ошибки. И, говоря о новом объединении людей, я размышляю именно в этом плане, не претендуя на безусловную истину. И хочу подчеркнуть, что мечтать – это внутренняя необходимость, только которая выведет нас из настоящего и обновит нашу жизнь на новых началах. Так давайте помечтаем вместе. Может быть, это кому-то поможет осознать свое общество и самого себя как продукта этого общества и подтолкнет его к еще более высоким вершинам. А само по себе сознание, стремящееся выходить за пределы настоящего и желающее изменить его, есть сознание критическое и революционное, пытающееся осмыслить реальное развитие ради того, чтобы его изменить. Скептическое же отношение есть просто голое отрицание реальности, не соответствующей нашим интересам, в которой мы не всегда задумываемся, а что собой представляют наши интересы, идущие в разрез другим интересам и тем более общественным. Здесь мы не можем не впадать в крайности, руководствуясь неопределенными критериями или субъективными требованиями, не соответствующими истине, правде жизни. Я же, конструируя будущее, руководствовался лишь со своими стремлениями к будущему в человеческом плане, и все время пытался раскрывать человеческое содержание общественного развития, отделяя его от вещного. Отсюда и возникали и складывались мои представления о будущем как о человеческом обществе, к которому идет человечество, отталкиваясь от настоящего.
Все сказанное может быть сведено к следующему положению. Развитие человеческого общества уже полностью создало «пространства развития человека», освободив людей от непосредственного, физического труда, занимавшего их на протяжении столетий. Только по официальным данным, в Казахстане число «самозанятого» населения составляет около трех миллионов человек, а число безработных, по неофициальным данным, колеблется в пределах полутора миллионов. Трудно представить, как эти люди живут и какой смысл в том, чтобы они находились в этом бессмысленном положении, в то время как в действительности общество уже в состоянии целесообразно организовывать их деятельность и тем всем дать то, что каждому необходимо в этой ситуации. Все это лишь доказывает, что крайней необходимостью является разумная организация общества. Но это не индивидуальная задача.
Это так умирает старое общество, которое живет уже около трехсот лет, а вместе с ним и сознание, являющееся его продуктом. Поэтому сознание человека рыночного общества, то есть сознание культурного человека рыночной экономики, называемой современной высокой цивилизацией, как бы так же опускается на уровень средневекового мышления. И точно так же, как общественное развитие постепенно парализуется денежными отношениями, и сознание современного человека блокируется мистическими и даже мифологическими понятиями, которые, казалось бы, безраздельно начинают господствовать над людьми цивилизованными. Действительно, подумайте сами, какое сознание у человека может породить, например, денежное рабство, которое не оставляет ему выбора. Это просто заколдованный круг, который одних попросту сводит сума, а других заставляет сводить счеты со своей собственной жизнью, а третьих ведет к террористическим актам, а четвертых - принуждает обращаться к богу. В таком отчаянном положении люди еще не находились, чтобы вдруг он оставался без семьи, без жены и детей, чтобы вдруг он оказался выброшенным на улицу собственным обществом, оказавшись безработным и т. д. и тому подобное. И об этом сегодня начинают глубоко размышлять и англичане, и японцы, и американцы, раньше жившие спокойно и верившие только своему государству и своим богам и в их незыблемость. И вдруг теперь все это, воспитанное столетиями, рушится. И этот порядок уже разваливается всюду и тем наводит страх на каждого человека. И этого порядка сегодня не желают признать только состоятельные люди, которые так хотели бы верить, что их мир незыблем и вечен. И идеология, создаваемая ими, беспрерывно воспроизводит иллюзий. И это происходит точно так же, как современному человеку хотелось бы верить, что его жизнь вечна, но он ее обретет, перейдя в потустороннюю жизнь.
Сегодня каждому хочется жить комфортно, иметь все блага жизни, реализовать себя по стандартам потребительского общества. В сущности, каждый борется за это, как умеет, в зависимости от своего положения и способностей. И каждый овладевает искусством делать деньги. Одни раньше, а другие позже. А кто-то опускается на дно жизни, не сумея противостоять способу жизни, навязанного рынком, а кто-то поднимается из дна. И этот круговорот вновь и вновь воспроизводится. И мало кто задумывается, что все это строится на иллюзиях, лишь воспроизводящих обреченную жизнь на обмене. И человек всего лишь обманывает себя, что он живет и что настоящая жизнь еще впереди. И на уровне общества это отражается как беспрерывное и нескончаемое движение к чему-то светлому, но никогда не достигаемому. Религиозное сознание этого движения отразило как движение к вечной жизни, к которой человек переходит, временно прожив на земле. И человек со страхом ждет смерти, не зная, верить своему бессмертию или нет. И интересно вот что. Человек стал умирать внезапно. И в системе, называемой «рыночной», смерть стала наступать мгновенно. Техногенное общество породило этого положения человека как чего-то рокового. Не жизнь, а смерть стала восприниматься необходимостью. Отсюда и представления о конце света. И если учесть, что это состояние души охватило и молодое поколение, то не трудно себе представить, как человек поведет себя по требованию «рыночной экономики»: эта ситуация с детства парализовывает человека, подрывая внутренние побудительные силы. Вот таким образом и медленно гибнет старое общество, в силу этого наводя бессознательный страх на людей и повергая их в «молчание».
В этот круговорот втянуты и государства, и народы, которые выживают. Одни государства сумели быстро подняться, а другие к этому упорно идут, третьи падают и раздираются противоречиями. Но вера в «светлое будущее» и в «вечную жизнь», тем не менее, не покидает людей. И это, наверное, уже никак не иллюзия, а всего лишь перевернутое сознание, которое историческим движением перевернется еще раз, но чтобы на этот раз быть сознанием человека – личности.
Но поскольку мы идем в нисходящем направлении, в котором расстраивается старое устройство, то так же, как и в жизни людей, и в обществе нет равномерного развития и нерушимого положения. Ибо зыбки основания, на которых они сидят – деньги. Капитал был устойчивым, прочным, и потребовались чудовищные потрясения двадцатого столетия, чтобы разрушить его. И теперь народы, оказавшиеся на почве текущих и скользких денег, попали в неопределённое положение. И это дало сильный толчок к созданию мифов, успокаивающих людей и сохраняющих их существование на время, вместе с тем стремительно сокращая и жизнь человека. В этом смысле даже современные развитые государства, в прошлом восходившие, теперь растерялись и переживают страх перед будущим в процессе их разрушения. И стабильности нет нигде. Многие страны, только недавно верившие в своё могущество, теперь дрогнули и терзаются сомнениями, не зная, что их вдруг постигло. На основе развития противоречий личности отсюда многие страны медленно расстраиваются и катятся вниз. Просто содержательные процессы ещё не осознаны и люди на изменившуюся обстановку смотрят по-старому, всё ещё надеясь на улучшение в рамках традиционного устройства жизни.
Впрочем, так происходило всегда, когда общество переходило к новому состоянию, так происходит и сегодня, и осознание нового требует времени, накопления материалов, новой практики. Сознание приходит лишь позже, и именно оно является результатом всего сложного развития. И мы видели, что теперь только сознание нужно людям. Вот насколько упрощена наша жизнь, что в ней уже ничего не надо делать. Люди все сделают только сами, если они поняли сами себя и окружающий себя мир в правильном его положении, преодолев иллюзорные представления. Современное беспорядочное состояние обществ напоминает внешне просто ещё не сложившуюся систему, которая идёт не к качественному изменению, а всё же может восстановиться. А тот факт, что её беспорядочность растёт как следствие распада старой системы, уже обреченной, как раз за перевернутым сознанием не воспринимается. И люди хотят верить в невероятное. И они напряженно ждут чуда.
В этом смысле наша жизнь сегодня похожа на бушующее море, в котором люди оказались неожиданно. И никто из них не знает, где находится суша и откуда придёт спасение. Каждый надеется только на свою силу и на чудо. Сильные удерживаются на плаву, а слабые тонут и опускаются на дно моря. Шторм в первую очередь разбивает слабых. И если сюда прибавить чуть-чуть воображения, то мы увидим, что каждый озабочен только собственным спасением.
Только наше воображение может рисовать, что человечество идёт вверх на основе отчуждения и самоотчуждения человека, исходя из самовозрастания денег и отвлекаясь от реальных отношений между людьми. Отсюда никто даже не подозревает, какие прелести рынка ещё нас ждут впереди.
Как мы уже знаем, мы пережили лишь первый этап кризиса, который был падением общества как результат становления владельца денег – разрушителя. Суть становления владельца денег мы выразили в понятии «самовозрастание денег». Если нам неизвестно значение самовозрастания денег и мы от него отделяем их самоликвидацию, то мы не знаем своё собственное состояние и то, что временные экономические и другие подъёмы с точки зрения индивидов существуют только для того, чтобы опустить людей ещё более глубоко и тем обострить в обществе противоречия, все более принимающие психологический характер. Запад отличается именно такого рода противоречием на фоне отсутствия острых экономических проблем.
Но главная суть этого диалектического движения, когда кризисы и подъемы чередуются, состоит в том, что эти кризисы изменяют человека и на каждом более высоком витке создают и более высокое сознание. И на этих людей возобновляющиеся кризисы воздействуют иначе, чем на предыдущем этапе. Мировое развитие, получающее свое конкретное выражение в развитии отдельных стран, в глубине подчинены этому же развитию. И этот процесс бессознательно формирует человека и ведет к осознанию им самого себя, то есть к духовной революции. Какой-то другой цели у исторического процесса, по нашему мнению, нет. Ту свободу, к которой стремилось человечество на протяжении тысячелетий, человек в итоге получит не в виде «обогащения каждого» и «свободного потребления», а только в виде духовной свободы. Экономические и социальные предпосылки для этого созданы полностью технологической революцией. В этом смысле, именно «сказочное богатство» сделало это необходимостью.
Мы сидим не на экономике, имеющей прочную основу в стоимости, а на потребительной стоимости, где мы определяемся деньгами, находящимися в карманах людей. В первом случае потребовалась социальная революция, в ходе которой средства производства были обобществлены. Второй же случай – уже не ординарный, так как мы имеем дело не с владельцами средств производства, а с владельцами денег. И я не думаю, что для того, чтобы отобрать деньги у отдельных людей, нужно будет еще совершать революцию. Напротив, деньги сами упорно покидают нас, уходят на свою родину – к капитализму, не приводя в движение наши средства производства. Последние, то есть средства производства, просто парализованные деньгами, уже никогда не станут частными, раз они уже обобществлены и социализированы. Напротив, распад социальных форм ведет к гибели самой рыночной системы просто на основе самоликвидации денег. Дух же человека, развивающийся в противодействии, напротив, придет к самосознанию. И поразительно, что в этом отношении Гегель был прав.
Социализм вовсе не случайно дал блага каждому человеку, повернув экономику и культуру к обществу, он, таким образом, необходимостью сделал обогащения каждого, которое не может иметь границы, если переведены на деньги. Отсюда и постоянная неудовлетворенность человека, который никогда не довольствуется достигнутым уровнем зарплаты, уровнем дохода, и ему хочется иметь все больше и больше. Отсюда и тот факт, что кризисы активизируют преступность, обостряя противостояния между обществом и индивидами. Недовольство и дух разрушения, порожденные жаждой денег, – это нечто единое в современном мире. Просто они выражаются непривычным образом. И этому стремлению к внешнему развитию когда-нибудь должен был прийти конец. И мы не случайно остались на основе торговли, остановив свое производство, и теперь обожествляем только деньги.
Сегодня вместе с тем все часто вперед выдвигают веру в бога, чаще всего для того, чтобы оправдать действия владельца денег. И это, по нашему мнению, имеет под собой вполне приемлемую духовную основу, прежде всего потому, что «духом» исторически занималась религия. Как правило, всегда религиозные сдвиги в сознании предшествовали экономическим или политическим.
Но сегодня она сохраняется, скорее, лишь как всеобщий поклон прошлому и всеобщая мода для настоящего, и люди искренне обращаются к нему, либо утрачивая веру в будущее, либо физически и умственно старея. И это говорит о том, что в целом люди сегодня свободны от Бога и поклоняются только могуществу денег. Дело в том, что, утратив веру в Бога, многие утрачивают и веру в будущее - в вечность человеческого существования, а, значит, их уже не устраивает прежний смысл жизни. Вот почему современный человек разочарован. И Бог, из внутреннего фактора превратившийся во внешнюю силу, уже не управляет отношением человека к миру, как в средних веках (теоцентризм»). И человек к нему относится как к какой-то внешней силе. И он просто поклоняется ему, просит его помочь, но не учитывает его веления, уже не боится его. Еще Ницше это понял хорошо.
Но здесь нужно исходить из реального положения вещей, а не идеального, которое на протяжении веков создавалось религиозным мышлением и утешало людей, находившихся еще на более низком уровне развития. Теперешний человек находится на высоком уровне культурного развития, и он по способу своего мышления уже способен мистику отличить от реальных вещей, фантазию от действительности. Если прежние поколения, будучи еще задавленными нуждой и бесправием, верили в абстрактные основы жизни и довольствовались фантастическими реалиями, отражавшими потустороннюю жизнь, то сегодняшнего человека, мышление которого уже рационализировано (он овладевает логическим мышлением), это уже не может устраивать. Поэтому он уже мучительно ищет другую опору своей жизни – конкретную и реальную, а так же смысл жизни человека как неповторимой личности, которую уже не удовлетворяют не только мистические реалии, но и мерки и стандарты безумного потребительского общества. Теперешнего человека уже не может удовлетворить ни голое потребление и ни обогащение как таковое, как и нищета. Если бы иллюзия обогащения была верна, то жажда обогащения не разрушала бы нас, и она созидала бы. Но она не содержит ни одного грамма человечности7 В ней она полностью подвергнуто отрицанию. И здесь человек просто достиг предела своего внешнего развития. И теперь разлагается именно в этом отношении, тем самым расстраивая и внешний мир. Стало быть, объективно он уже готовится перейти к внутреннему, духовному развитию. И тот факт, что для того, чтобы перейти к нему, он бессознательно отрицает внешнее, нами воспринимается катастрофой.
Напротив, именно сегодня, став одиноким и никому ненужным в этом отчужденном мире, человек впервые бессознательно стремится как к своей истинной основе, к любви и дружбе, сотрудничеству и взаимопомощи, к взаимопониманию и солидарности как к противоположности отчуждения и их изолированного состояния. В этом отношении он зреет внутренне. И он бессознательно нуждается в общении, в единомыслии. И речь идёт о том, что социализм сделал массовой жажду обогащения и именно этим повернул людей против самого общества, разобщив их, ранее сплоченных вокруг идеи коммунизма. И теперешнее капиталистическое общество, превратившее всех в потребителей, делает то же самое, и этим упорно идёт к своему концу, именно стремясь к сказочному богатству и лживо обещая это всем. И суть состоит в том, что с ростом самовозрастания денег растёт и их самоликвидация. А это значит, что чем больше денег накапливаются в руках отдельных людей, тем больше появляются люди обездоленные. И этот процесс отделения людей от денег отсюда беспрерывно воспроизводит недовольство и враждебное отношение к рыночному обществу, которое беспрерывно воспроизводит условия своего самоуничтожения.
Следовательно, как мы уже знаем, деньги не являются прочной основой. Напротив, они как раз зыбки, неустойчивы и текучи как вода и беспрерывно переходят из рук в руки. Отсюда и бешеная погоня за деньгами, которая и вызывает стремительное движение и стремительный бег времени, которые человечество слепо гонят к будущему, разрушая теперешнее состояние общества.
Отсюда необходимостью является не то, что люди, сумевшие преодолеть Бога и власть капитала, теперь захотят увековечить власть денег над собой, которая и разрушает их. И если они сумели осознать разрушительную силу капитала и слепой веры, то они тем более сумеют осознать и функцию денег, возникшую в последнее время. Просто люди ещё как следует не освоились с теперешней ситуацией.
В рамках денежного обмена люди бессознательно работают друг для друга, сознательно стремясь только к собственной выгоде. Они живут бессознательно друг ради друга, осознавая лишь собственную жизнь. И причина такого отношения состоит в том, что они внешние друг к другу во внешних отношениях. И здесь их внутренние связи только зреют в их внешних столкновениях.
Однако стремление человека к собственной выгоде – это не человеческое отношение, а общественное, сложившееся исторически, и в этой форме развивалось и человеческое отношение к человеку, которое и приняло в настоящее время форму денежного отношения. Это отношение было создано историческим развитием. Человеческие отношения развиваются лишь с развитием человека и освобождения его от общественных связей. Тогда и это его стремление очеловечивается и будет обращено к человеку, раз оно воспроизводится не денежными отношениями. И тогда нечеловеческие отношения, сложившиеся в деньгах таковыми, вне денег станут человеческими.
С другой стороны, было бы полной утопией говорить об обществе свободных людей, если бы в человеке не сложилась потребность в другом человеке, человеческая потребность жизни, - то, о чем я уже упомянул и что постоянно ощущается в потребности в другом: в любви, дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. В этом смысле отношения между полами и поколениями разлагаются как отношения внешние, социальные, исторически приспособленные к производству вещей, как хозяйственная единица. Формирование же человека и человеческой потребности в человеке требует других отношений. Стремления человека к его собственной выгоде есть не только общественное отношение, но, главным образом, способ общественного развития, который на протяжении тысячелетий двигал историческим процессом, но теперь превратился в величайшее препятствие. Это стремление было воспитпно тысячелетиями. Поскольку оно обременяет человека собой и вещными отношениями и их присвоением и тем беспрерывно воспроизводит его как экономическую, общественную категорию, подавляя его личность этими отношениями, постольку человек, уже бессознательно станявящийся как личность, вступает в противоречие с этим направлением общественного развития.
Освобождение человека от этих отношений происходит не сознательно, а бессознательно, болезненно, а потому противоречиво. Человек как владелец денег перестает быть, например, рабочим, крестьянином, интеллигентом, он «бизнесмен», «коммерсант», «самозанятый», «безработный», «бродяга», «бомж», и т. д. И он сегодня таким образом бессознательно выходит из старого общества, сбрасывает с себя это общество и его структуры. Он так же сбрасывает и семью как социальную структуру, и мужчина и женщина остаются в свободных отношениях, чувствуя себя одинокими во внебрачных связях. И поскольку самыми близкими отношениями для людей были кровнородственные связи и поскольку конкретное общество для них есть семья, то они и остаются вне общества и одинокими в денежных отношениях. Но одно дело, когда он бессознательно выходит из старого общества и находится вне общества, другое дело, когда он входит в новое общество, но создав его сам. В том то и дело, что если он из старого общества выходит бессознательно, разрушив его и сбросив с себя его, то новое общество всецело является результатом его сознательного творчества.
Человеческие отношения, необходимые для организации развития человеческой личности, создаются в сознательном творчестве, которое и должно организовываться. Ведь в «одиночество» человек попадает, наверное, не случайно. И тот факт, что «одиночество» принимает массовый характер, свидетельствует о том, что за период пребывания в этом состоянии у него рождается потребность в другом человеке, потребность, которая как раз преодолевает вещного внешнего отношения к человеку, и он становится его внутренней потребностью. Наверное не так просто человечеству преодолеть самодовлеющий характер внешнего развития и превратить его во внутреннее. И поэтому оно и исторически, и конкретно осуществляется только через человека. А денежное развитие и соответствующая ему денежная психология – это просто разрушение этого развития в человеке, а потому как таковая есть психология смерти. И трудно сказать, что возрождение отсюда опять может содержаться в возрождении этого внешнего развития.
Человек осознает другого, лишь осознав самого себя и своего одиночества. И поскольку причины этого положения человека скрыты не в его духе, а в тех отношениях, в которых люди находятся друг к другу, то это сознание предполагает и осознания этих отношений. Не надо забывать, что наши отношения друг к другу не всегда бывают свободными от «потребительства», соображений выгоды и пользы. Доброжелательность и благородство – это тонкие струны нашей души, над которыми эгоизм всегда преобладает и руководит нашими помыслами. Даже самые потаенные наши желания нередко оказываются лишь скрытым расчетом, умело маскирующимся в благовидный облик. Таким образом, сознательность развития, облеченная в человеческую потребность, – это первейшее условие.