История о том, так кто же, таки да, создал одесский язык?
То, что одесский язык — априори, известно давно и каждому. А вот кто является его прародителем и кому мы обязаны его всемирным признанием — тут возникают определенные вопросы. В последнее время бытует мнение, что своим рождением одесский язык обязан переселившимся в Одессу евреям, которые думали на идиш, но говорили по-русски. А человеком, обогатившим этот язык одессизмами и прославившим его на весь мир, стал советский писатель, родившийся в Одессе, Исаак Бабель, чекист и конноармеец, автор небольшого томика литературных произведений, в числе которых так полюбившиеся одесситам «Одесские рассказы», в которых автор романтизировал жизнь одесских бандитов-евреев. С этим мнением категорически не согласен писатель Валерий Смирнов, автор более полусотни книг, последнее время серьезно увлекающийся темой одесского языка.
Его перу принадлежат такие бестселлеры, как «Одесский язык», «Таки да большой, полутолковый словарь одесского языка», «Одесский анекдот», «Одесско-блатной словарик: Одесса таки ботает!», получившие широкое признание у читателей не только в нашей стране, но и в ближнем и дальнем зарубежье.
Именно об одесском языке автор и ведет заочную страстную полемику со своими оппонентами на 318 страницах своей новой книги «Крошка Цахес Бабель».
— Однако что это за название? — спросит дотошный читатель, вытаскивая из закоулков памяти своего детства сказочные мотивы немецкого писателя Эрнста Теодора Амадея Гофмана.
Да, да, дорогой читатель! Крошка Цахес — это один из главных персонажей сказки Гофмана «Крошка Цахес по прозванию Циннобер», жуткий уродец, которого пожалела добрая фея Разабельверде и, расчесывая на его голове волосы, подсадила туда три огненных волоска. Эти волоски наделили карлика колдовской силой: все чужие заслуги приписывались ему, все его пороки — другим, и лишь только немногие видели правду.
Проводя аналогию со сказочным героем Гофмана, Валерий Смирнов аргументировано утверждает, что в создании одесского языка заслуга не столько евреев-переселенцев, которые, конечно же, внесли и свою весомую лепту, но, в первую очередь, итальянцев, а также французов, греков, молдаван, украинцев, поляков, ну и, конечно же, русских.
Тем более не согласен Смирнов с возвеличиванием Исаака Бабеля, получившего широкое признание и феноменальный успех с подачи Константина Паустовского.
Да и как, по мнению Паустовского, могло быть иначе?
— Потому что он (Бабель) — коренной одессит! Он писал о нашей любимой Одессе!! Больше того, он писал об одесских бандитах!!! И не просто о бандитах, а о бандитах-евреях. То есть на дважды табуированную для советского читателя тему, — пишет Валерий Смирнов.
— Но вот что интересно: в своей повести Паустовский, — продолжает автор, — запросто использует некоторые распространенные в ту пору одесские слова, которых вы отчего-то не найдете на страницах «…нашего великого земляка, тонкого знатока одесского языка Исаака Бабеля», как написало недавно одно заокеанское издание.
— И этот ларчик с двойным дном открывается просто: Бабель прожил в городе в общей сложности около семи лет. Он не впитывал одесский язык с молоком матери. В самом лучшем для Бабеля случае, он мог бы впервые услышать одесский язык в десятилетнем возрасте, но … Вспомните биографию Бабеля, с утра до вечера занимавшегося науками и вдобавок игравшего на скрипке под руководством самого Столярского…
Даже такое повсеместно употребляемое для характеристики характера Одессы и одесситов слово, как «жовиальность», приписываемое Бабелю, тот почерпнул из словаря А. Чудинова (в момент выхода этого словаря Бабелю было не более 8 лет).
«Одесса ничем не обязана Бабелю, — утверждает Валерий Смирнов. — Это Бабель обязан своим успехом Одессе, которая была городом-легендой уже в середине девятнадцатого века».
Так что начало одесской литературной школе положил вовсе не Бабель, считает Смирнов, а Рабинович. Но не тот Рабинович, уточняет автор, который из-за популярности одесского писателя Рабиновича был вынужден взять себе псевдоним Шолом-Алейхем, а Осип Аронович Рабинович. Его произведения печатались не только в столичных журналах «Современник», «Библиотека для чтения», но и в московском «Русском вестнике».
«И благодаря редакторским пояснениям читатели узнавали, что означает «мешурес», «паскудняк», «шлимазальница», «маганизер», «кельня» и иные слова одесского производства. Рабинович даже ввел само понятие «одесский язык»: — язык одесский, плавный и скользкий, как прованское масло, с легким букетом померанцевой корки». «Именно в те годы и сочинили термин «русско-еврейский язык». На самом деле это был язык одесский», — резюмирует автор.
К числу основателей одесского языка Валерий Смирнов причисляет и Семена Соломоновича Юшкевича, написавшего «Короля» задолго до Бабеля и прославившего город своими романами: «Леон Дрей» и «Человек воздуха».
Из новой книги Валерия Смирнова мы узнаем и о том большом вкладе, который внесли в обогащение одесского языка писатели Валентин Катаев, Лазарь Кармен, Лев Славин, а также Илья Ильф, написавший цикл одесских рассказов без Петрова.
Обогатил одесский язык и нобелевский лауреат Иван Бунин, в доме которого по загадочному стечению обстоятельств проживает сейчас Валерий Смирнов. В своих произведениях Иван Бунин запросто употреблял такие слова, как «качкавала», т.е. сыр, или «жарили на шкаре рыбу» — синоним лишь недавно появившегося в русском языке слово «барбекю».
— «Во всех, даже академических изданиях, — утверждает Смирнов, — вы можете прочесть такую фразу Бунина из его запрещенных в СССР «Окаянных дней»: «лопают пирожки по сту целковых штука, пьют ханжу из чайников». Друг Бунина, художник и журналист П. Нилус, которого иностранная пресса именовала «русским Сезанном», писал, что «без Одессы Бунин бы стал писателем другого характера и оттенка».
Читая новую книгу Валерия Смирнова, погружаешься в настоящее море одессизмов. Однако не все здесь бесспорно. В своей книге автор мастерски развенчивает миф об Исааке Бабеле, как о создателе одесского языка, но так и не дает ответа на этот сакраментальный вопрос: кто же, таки да, создал этот язык?
Вот почему большой интерес для широкого круга читателей представляет тот материал, который вот уже много лет собирает Валерий Смирнов для двух главных книг своей жизни: «Одесско-русского словаря» и «Фразеологического словаря одесского языка». Будем надеяться, что скоро на прилавках книжных магазинов появятся новые книги самого читаемого украинского писателя.