ОКОНЧАНИЕ
НАЧАЛО ЗДЕСЬ http://www.proza.ru/2011/10/03/1118
Эпизод 12
О Н А
«Старость не радость» подумалось бы стороннему наблюдателю, случайно задержавшему взгляд на пожилой даме, осторожно передвигающейся по скользкому тротуару опираясь на трость. Древнего фасона пальто с огромными пуговицами, и побитый молью воротник из «мексиканского тушкана» не оставляли сомнений в скромном достатке старушки. Но внимательный взгляд обратил бы внимание и на лицо… А выражение его явно не соответствовало одеянию. Гордый профиль, плотно сжатые губы. За сеткою морщин по-прежнему угадывался властный характер. Колючий взгляд её скользил по лицам спешащих навстречу людей, а мысли скрывались за плотной вуалью надменности, и никто не смог бы догадаться о чем она сейчас думает. Но все спешили по своим делам, не обращая на даму внимания. Лишь только скрытый за тонировкой стёкол объектив видеокамеры, из микроавтобуса стоящего у тротуара, подробно фиксировал все её действия.
Убедившись, что «подопечная» уверенно движется в направлении центра, оперативник потянулся к микрофону радиостанции.
- Общий сбор! - Сазонов, приняв сообщение, вскочил с места. - Медведица вышла на улицу и, самое время наведаться к ней в берлогу.
- Наружка? - интересуюсь я.
- Ведёт её, как и договаривались. А если внезапно надумает вернуться, попытаются ненавязчиво задержать.
- О`кей! По коням!
* * *
Поскользнувшись, она едва не упала, проходящая мимо девушка вовремя подхватила под руку, удержав. Пробурчав благодарность, старуха продолжила свой путь.
«Как ноют суставы, проклятая погода, не хватало еще разбиться на скользком тротуаре. Матвиенко, зараза, совсем не следит за коммунальщиками. Оно и понятно, какой с бабы спрос, вот раньше генерал губернаторы все держали в кулаке. У них не забалуешь. Эх, а последний-то градоначальник, Балк Александр Павлович, знатный был мужчина… А нынешние, всё хапают-хапают… а дороги не чищены. Век бы не выходила на улицу, но холодильник пуст и элементарно хочется есть. Несмотря на холод, приходится тащиться за продуктами. Помощники, идиоты, только и годятся для темных дел, а элементарно в магазин послать нельзя, везде ориентировки с их дебильными рожами висят. Говорила же маски надевайте, а они только скалятся в ответ, кретины. А помнится когда-то, по одному мановению руки верные вассалы могли доставить ко двору всё что она пожелает. Но, как давно это было, в прошлой жизни и, как будто даже не с ней. Ну ничего, осталось совсем немного. Антиквар сдержал обещание, и теперь она найдёт способ вернуть былую молодость и красоту… и тогда… тогда»…
Что-то кольнуло в подсознании, оторвав от привычных мыслей. Тревога. Странное чувство – инстинкт самосохранения, который никогда её не подводил. В чем это выражалось объяснить, пожалуй, не смогла бы, но… шестым чувством она ощущала: опасность! Вокруг всё было по-прежнему: улица, пешеходы, машины, но… Что-то изменилось. Прислушалась к себе пытаясь понять что же её встревожило. Настроиться на волну опасности никак не удавалось… Быть может очередной приступ паранойи? Но нет, определённо что-то было не так.
Решив не искушать судьбу, она развернулась и мелко засеменила обратно, спеша домой. Незримые флюиды страха усилились и тут, какой-то бомжеватый тип рванул из её рук сумочку…
На сумку было наплевать, вот только то что внутри было ей дорого, и она ни за что не выпустила бы сумку из рук. Но… проклятая старость! Рывок был сильным. Уже падая она огрела грабителя тростью по голове, тот взвыл и, крутанувшись на месте, споро припустил в подворотню.
- Стой, зараза! Верни сумку, сволочь! - неслось вслед убегающему, но видя что гопник скрылся, старуха взвыла от злости на свою немощность.
- Мадам, что случилось?
Над лежащей склонился милиционер, помог подняться, заботливо стряхнул снег с пальто.
- Ох, милок! Ограбили меня, вот только что! Сумку вырвал и туда побежал он. Поймайте его… быстрее, прошу вас!
- Непременно поймаем. Присаживайтесь в машину, опишите приметы нападавшего, покрутимся по району, если увидите его, то сразу и задержим.
Кряхтя, и проклиная всё на свете, она влезла в милицейский уазик, совершенно позабыв об ощущении тревоги. Сейчас у неё была одна забота – вернуть содержимое сумки…
* * *
Несмотря на почтенный возраст, дверь была крепкой. Из морёного дуба, несокрушимой скалой она преградила нам путь в квартиру, куда мы так давно мечтали попасть. Мудрёные замки поражали замысловатостью. Сазонов озадаченно почесал затылок, ни одна из отмычек, (конфискованная когда-то у «домушника») к замкам не подходила. Чем-либо помочь я был не в силах, и стараясь не мешать, топтался рядом, а монах, прикрыв глаза, с отрешенным выражением на лице прислушивался к тишине за дверью.
- Блин, засада. Чего делать-то будем? - ни к кому собственно не обращаясь, спросил майор, но монах шикнул на него, приложив палец к губам.
Мы замерли, и напряженно приникли к дверям… Тишина. Лишь только редкое и размеренное тиканье старинных часов, и больше ничего не нарушало вязкой тишины за дверью. Но монах был не на шутку встревожен. Покачав отрицательно головой, он знаком поманил нас за собой, и мы спустились на один пролёт этажом ниже.
- Там кто-то есть, и мы туда не пойдём…
- Ааа… как же быть?
- Пойдут стражники, они уже здесь.
- Какие еще…? - незаконченный вопрос Виктора повис в воздухе, и он умолк, прижавшись к стене.
Повеяло холодом и ощущением чего-то жутко потустороннего. Мне вспомнились слова друга, о мимолётном общении с неизвестными в ночи… Теперь я понимал его страхи.
Воздух был пропитан мерзким ощущением безысходности, страха и вселенской тоски. Хотелось плюнуть на всё и мчаться подальше от этого места. Сазонов съехал по стене на замызганный пол, и сжавшись в комок – закурил. Стараясь не показать паники, он глупо улыбался, но широко раскрытые глаза и подрагивающая в пальцах сигарета выдавали его состояние. Монах же напоминал изваяние, был сосредоточен и серьёзен, прислушиваясь к чему-то.
Лёгкое дуновение коснулось лица, потянуло сквозняком, а дым от сигареты закрутился спиралью, словно кто-то невидимый прошествовал мимо. Что бы узреть мифических стражников, я попытался нацепить амулет но… увидев строгий взгляд монаха решил пока этого не делать, и потянулся к карману. Спеша отдались давящее на разум чувство страха, нащупал плоскую фляжку, и приник к горлышку, сосредоточившись на вкусовых ощущениях армянского…
Дёрганье за рукав, отвлекло от дегустации.
- Оставь глоток… - свистящим шепотом попросил майор.
Коньяк сделал своё дело, по телу разливалось тепло, а неприятное ощущение постепенно отступало…
Удар, второй, третий! Здание ощутимо тряхнуло, со стен посыпалась штукатурка, на улице взвыли сигнализацией припаркованные машины. Захлопали двери квартир, послышались встревоженные голоса людей:
- Что это? Что служилось?
- Землетрясение? Валя, Валя… собирай вещи!
- Задолбали строители! - перекрывал разноголосицу возмущенный бас, - Стройка рядом, вот они там и долбят!..
Мы вопросительно уставились на монаха, ожидая объяснений, но тот лишь неопределённо пожал плечами и выдохнул:
- Ждём…
Грохот не повторился, и встревоженные жители постепенно успокоились. Выждав еще какие-то минуты, наш предводитель махнул рукой, и неслышным кошачьим шагом двинулся к нехорошей квартире. Мы, наступая на пятки, двинулись следом.
Приятным сюрпризом оказалась приоткрытая дверь. Хотя я мог бы поклясться, что никто мимо нас не проходил… из смертных. Мерси неведомым стражникам, позаботились о нас, простых и скромных. Внутри было тихо, а давящее ощущение страха исчезло. Я надел амулет на шею, Виктор нацепил скреплённые изолентой очки позволяющие узреть невиданное, и мы осторожно зашли в квартиру, прикрыв за собою дверь.
Да уж, стражники постарались на славу. По квартире будто пронеслось стадо разъярённых мамонтов. Паркет местами вздыблен, мебель перевёрнута, люстра на полу. На стенах, в трёх разных местах большой комнаты виднелись черные опалённые пламенем проплешины. Обои в этих местах выгорели, но гари не ощущалось, напротив – стоял ощутимый запах озона, как после грозы. Я вспомнил, что удара было три. С кем же они тут воевали? Впрочем, лихоимцев так же было трое, а теперь, очевидно эти следы всё, что от них осталось. У стражи свои методы борьбы с перебежчиками, и похоже, они совсем не гуманные.
На полу, у перевёрнутого стола в беспорядке валялось оружие: компактный пистолет-пулемёт «Узи» израильского производства, отечественный «Кипарис», и… вот уж экзотика в наших широтах – «Таурус», из страны, где много диких обезьян. Серьёзные «игрушки», скорострельность от 900 до 1200 выстрелов в минуту. Помня последнюю нашу стычку, я поёжился. Неплохо вооружила свою банду старушенция, тоже учла ту ситуацию, когда злодеи не совладали с нами простым оружием. Я поднёс к лицу ствол «Кипариса», пороховых газов не ощущалось. Всё произошло настолько стремительно, что они не успели открыть стрельбу. Как интересно.
- Так, а это что такое? - Виктор поднял с пола папку, смахнул с неё кусочки штукатурки, пыль, и, едва открыв – усмехнулся, - Бааа! Знакомые всё лица!
- Чего там? - заглянув через плечо майора, я хмыкнул, - Хм, век бы их не видеть.
В папке была подборка информации на налетчиков. Фотороботы и распечатки с камер наружного наблюдения, объявления о розыске особо опасных преступников. Очевидно, мадам содрала их с доски объявлений. Среди листков нашлась и более подробная информация на них. О двух фигурантах мы уже кое-что знали, а тип в зипуне… Вырезка из какой-то древней газеты сообщала: Уже на заре своего существования Екатеринбург обрел своего злого демона, коим на протяжении более чем двух десятилетий являлся разбойник Юла.
В 1737 году в Екатеринбурге появился сосланный на работы атаман разбойничьей шайки Макар Воробьев по кличке Юла. До этого Воробьев - сорокалетний беглый тверской крепостной крестьянин, сколотив разбойничью шайку, «пошаливал» в Кунгурском уезде, грабя зажиточных крестьян, купцов и рудопромышленников. Во время башкирского восстания он дважды под чужими именами уходил в башкирский поход - то назвавшись казаком, то солдатом, и дважды бежал, увозя с собой на казенной подводе пожитки и казенное оружие.
- Дааа, - протянул Виктор, - подбирала персонал бабка основательно…
И тут, в тёмной углу что-то закопошилось, вскинув оружие, мы осторожно приблизились. За шкафом притаился кто-то маленький и живой. Сазонов включил фонарь, и… мы удивлённо переглянулись. Я на мгновение снял амулет, видение исчезло. Одел – появилось… Из-под треснувшего козырька засаленного картуза, нас разглядывали огромные голубые глаза. Но глаза, это всё что было у существа от нормального человека, а в остальном… Чумазая рожа заросшая косматой бородой, в которой виднелась и трава, и какие-то крошки. Безрукавка мехом наружу, под ней застиранная до дыр выцветшая косоворотка, а на потрёпанных портках выделялись огромные заплатки. Колоритный персонаж почему-то вызывал улыбку…
- Сгинь, нечистая сила! - притопнул на него монах.
Но тот, прикрыв глаза, пугливо сжался и отрицательно замотал головой:
- Неа… тутошний я, здесь обитаю и нельзя мне отсель никуда. Не гоните люди добрые… Или вы чародеи? Ну да, коли меня-то видите знамо дело – чародеи…
Я протянул руку, и осторожно приподнял капелюх, из-под косматых волос выглядывали два нароста.
- Шишок?
- Угу…
- А почему здесь, ты же деревенский житель?
- Так ить, утопла моя деревня, сгинула. Агромадное море там теперяча. Волгу матушку перегородили стенкой каменной, села и деревни все на дне остались. А селян-то силком всех выгнали. Но хозяин мой стародавние обычаи ведал, с собою позвал, вот я за ним и увязался. Он мастеровым был, работу нашел, и я при нём завсегда. Давно уж здеся обитаю… А опосля, как хозяин-то помер… разные туточки жили.
- Если перебрались в город, то откуда знаешь, что там затопило всё? - интересуюсь я.
- Так ить чичас-то всё по ящику показавают, вона он, телевизир называется. Вот тама и показывали, Молога город был от нас недалече, тоже утоп… И село наше Переборы там же. Караси живут в дому прежнем, да русалки, хи-хи... Занятна штука ящик ентот, интересный и пользительный… Знаете каки в ём картинки показывают…
Не желая выслушивать программу телепередач, монах бесцеремонно перебил домового:
- А с этой, как уживался? Она же ведунья.
- Гнала меня поначалу, но не ушел, я тихий, не мешал ей, не докучал. Терпела меня ведьмачка. Вот токмо кот у ней мерзкий… вона как царапат, - он протянул нам руки, на которых виднелись свежие следы когтей, - Не кот а тигра злюча, ну прям беда, никак с им не слажу. Вона залез куда…
Действительно, со шкафа за нами внимательно наблюдал иссиня черный кот, размером с небольшую пантеру. Сделалось неуютно, и я отодвинулся подальше от шкафа.
Сазонов присел перед маленьким собеседником на корточки:
- А тут, что сейчас было?
- Серые пришли… страшные они, шумели сильно, бух-бух! И забрали этих... которые постояльцы, - Виктор поднялся, а шишок затормошил его штанину, - Мил человек, эти-то шибко страшные, не возвернутся боле?
- Вернутся, обязательно, если ты нам не поможешь найти кое-что припрятанное хозяйкой…
В этот момент загомонила рация в кармане у майора, тот выслушал сообщение, и повернулся к нам:
- Она возвращается! Работаем по второму варианту. Вы постарайтесь сами разобраться, что к чему, а мы с коллегой отъедем.
- Да-да, конечно, - махнул рукой монах, - поезжайте, а мы тут еще пообщаемся с местными обитателями.
Собрав с пола оружие, мы торопливо удалились.
Эпизод 13
Р А З В Я З К А
- Ну, как она, ничего не заподозрила? - майору не терпелось узнать подробности.
Смывающий грим оперативник чертыхнулся, и ткнул пальцем в свой лоб, на котором красовалась солидная шишка:
- Вот, командир, смотри, невинно пострадал от этой бабки. Теперь мне награда полагается или премия хотя бы…
- Да будет-будет тебе премия! - нетерпеливо одёрнул его Сазонов, - Что со старухой?
- Катается с ребятами по району, ищут меня… вернее клошара, который сумку у неё вырвал, хи-хи…
- А сумка?..
- В кабинете, как и приказано – без понятых не осматривали пока.
- Отлично. Передай по рации экипажу, пусть везут в отдел «потерпевшую». При ней посмотрим, что в сумочке лежит…
* * *
- Достаточно. Нет его, убежал… Подвезите домой меня. - старушка нетерпеливо ёрзала на сиденье, понимая что найти уже никого не удастся.
- Ну давайте еще прокатимся, может быть всё же увидим. Вы же его хорошо запомнили?
- Запомнила, а толку-то…
Сквозь треск радиопомех забубнила рация:
- Шестьдесят четвёртый ответь «Каховке».
- О, дежурный вызывает, - и сержант, потянулся к микрофону, - На приёме шестьдесят четвёртый.
- Везите дамочку в отдел, похоже, её сумочка нашлась. Бдительные граждане пытались поймать грабителя, но тот, выкинув сумку – скрылся.
- Служивый! Давай туда быстрее! - она тыкала пальцем в рацию, и от нетерпения колотила тростью по дверке машины.
- Осторожно! Стекло не выбейте. Видите, нашлась сумка, а вы переживали.
- Бдительные граждане… кто бы мог подумать, - бормотала она, а мысленно трепетала, всё ли содержимое на месте. Она едва сдерживалась, что бы ни настучать сержанту тростью по башке, только бы он быстрее крутил баранку…
И вот, наконец-то, её провели в кабинет, и усадили за стол. Напротив, сидят два странных типа в цивильной одежде, а рядом околачиваются двое в форме.
- Где же моя сумка?!
- Вот бланк, пишите заявление о нападении…
- Какое еще заявление?! Сумка нашлась и черт с ним с грабителем! Верните моё и… спасибо вам.
- Ну, как хотите. Только необходимо соблюсти формальности. Составьте опись находящихся в сумочке вещей, что бы мы были уверены, что сумка действительно ваша.
- Бюрократы, - пробурчала старуха и принялась торопливо писать.
Мы напряженно ожидали, и вот, она, закончив писать, протянула Виктору лист.
- Угу, спасибо, - майор дал команду принести сумочку, а сам углубился в изучение списка…
- Ну, скоро уже? Такое ощущение, что сумочка у черта на куличках хранится… - дама нервничала, волновалась и вся издёргалась. Мы ожидали молча, разглядывая её.
Стук в дверь:
- Разрешите?
- Да-да, войдите… а вот и сумочка.
На стол лег предмет, вокруг которого развернулись такие нешуточные события, мадам нетерпеливо потянулась за сумкой, но тут же отдёрнула руку под окрик майора:
- Минуточку! Мы же договорились, всё должно быть официально оформлено. Итак, вы утверждаете, что эта сумка ваша?
- Моя-моя! Хватит уже дурака валять!
- И все вещи, находящиеся внутри принадлежат вам?
- К чему такая щепетильность? Я же сказала: всё моё. И сумка, и что в ней лежит. Отдавайте уже, и дело с концом.
- Хорошо, приступим…
Сазонов не торопясь стал выкладывать из сумочки вещи, а у старухи тряслись губы от напряжения.
Казалось, дай ей пулемёт, и она, не раздумывая, отправит всех к праотцам, лишь бы быстрее завладеть вожделенным предметом. А тем временем майор, неспешно разложив в рядок: ключи, документы, деньги и немудреную косметику, принялся осторожно разворачивать бархатную тряпицу… В неярко освещенном кабинете стало как будто светлее, когда на стол лег артефакт. Он притягивал взор своей красотой и тайной, но кроме взора, к нему потянулись и дрожащие старческие руки. Пришлось Виктору накрыть его и отодвинуть подальше.
- Откуда у вас эта брошь?
- Не брошь это… - ответила дама, сиплым от волнения голосом, - семейная реликвия. Я написала о ней.
- Да, я читал, и давайте побеседуем откровенно, - майор знаком попросил сотрудников покинуть кабинет, и мы остались втроем.
- Какое еще откровение тебе нужно? - напускная вежливость пропала, и теперь, злой, колючий взгляд готов был прожечь нас насквозь, - вот список, вот вещи, всё сходится. Чего не понятно?
- Непонятно, как попала к вам эта вещь? Вернее, не так, я представляю, как она попала к вам, но хочу услышать правду именно от вас.
- Издеваешься?! Какую ещё правду? Сказала же: МОЯ это вещь, семейная реликвия, по наследству передается…
- Да? А как вы объясните вот это? - движением фокусника, майор извлёк из папки лист распечатки и положил его перед собеседницей.
На мой удивлённый взгляд он пояснил:
- Не успел сказать, полчаса назад, из интерпола пришел ответ на наш запрос. Цацка эта числится в списке вещей, похищенных в Британском национальном музее из отдела Азии и Востока. Фото прилагается…
- Не может быть… Он же говорил… гад… Да я его… сволочь! - бормотала старуха разглядывая фото.
- Это вы об антикваре? Занятный тип, представляю, что он вам наплёл. И денег содрал немалых за свои услуги. Кстати, он подробно обо всём рассказал, сидит сейчас в изоляторе временного содержания, мечтает о встрече с вами.
Старуха молчала, зло пожирая нас глазами.
- Ну, будете говорить?
- Не нукай – не запряг. Да и что говорить, всё равно не поверите… Ну попросила, он привёз, не я же грабила британцев. Могу я на старости лет позволить себе слабость? Коллекционирую я старинные вещи, антиквариат, картины, и вот такие побрякушки. Хоть сейчас пожить по-человечески. Мужинёк, чтоб его, наградил фамилией. Знаете, сколько я перенесла, как натерпелась из-за этой неблагозвучной фамилии за всю свою жизнь? Не знаете… У меня три высших образования, и при Советах я была психотерапевтом, а сейчас… Мне можно работать только оператором чистоты, швабра и тряпка вот и всё, что предлагают мне работодатели... А вы, наверняка даже различия не знаете между психологом и психиатром. Ведь так?
- Ну почему же… Я даже знаю, что существенным отличием врача психиатра от других специалистов по психическому здоровью является то, что только он имеет право использовать в лечении психофармакологические препараты.
Я взглянул на Виктора уважительно, для меня эти нюансы – откровение.
- Угу, приятно слышать, - недовольно буркнула собеседница.
- Вы сказали «три высших», а почему тогда выбрали психиатрию?
- Ну как же?! Ведь тут такой простор для познавания. Мозг человека так до конца никому и не удалось познать досконально, и... не думайте, что все кто попадал в психушки, были больными.
- Естественно, особенно сами пациенты, они-то как раз всегда считали себя здоровыми.
- Вы не понимаете, просто… просто, у них было другое восприятие реальности.
- Реальности? Интересно, а какой именно? Ведь их немало, - решив вставить вопрос, я тут же пожалел об этом…
Немигающий взгляд проникает в подсознание, что-то невидимое тисками сдавило голову… Веки налились тяжестью, трудно стало дышать… Успеваю заметить: майор затих, уронив голову на руки. С трудом пытаюсь подавить дикое желание СПАТЬ… Понимаю – ещё мгновение и потеряю контроль. Что-то жжёт грудь, сквозь туман в сознании доходит – здесь, в кармане, лежит Гаруда. Как тяжело поднять руку, но цель уже наметилась и, неимоверным усилием преодолев гравитацию, всё же стискиваю амулет в ладони… напряжение отпускает.
Вижу удивлённый взгляд ведьмы, она пытается усилить воздействие, но, я уже контролирую ситуацию. Криво усмехнувшись, тянусь к чашке с чаем и, без размаха выплескиваю содержимое в старуху. Чай остывший, лицо не пострадало, она обижена, озадачена, и обескуражена, а майор тяжело трясет головой, отгоняя наваждение.
- Что вы себе позволяете?! - желчь сквозит в каждом её слове, а по лицу стекает липкий от сахара чай, утираясь ажурным платочком, продолжает: - Возомнили себя Жириновским? Дурацкие же у вас шуточки…
- А он не шутит! И правильно делает, - в раскрытых дверях стоит, лучезарно улыбаясь, монах. А в широко раскрытых глазах собеседницы читается неподдельный ужас.
Впрочем, она быстро взяла себя в руки, и даже пошутила:
- Ааа, и ты тут, старая перечница! Думаешь, облик сменил – никто и не узнает? То-то смотрю я, какая-то возня мышиная вокруг, непонятные интриги, вопросы, намёки странные…
- Ммм... Значит, вы знакомы? - удивляется пришедший в себя Сазонов.
- Знакомы, век бы его не видеть! Сколько он крови попортил таким как я. Но мне удалось выжить, а другим… Наверняка в гробу переворачиваются при одном упоминании о нём.
Монах, слушая её, улыбался и согласно кивал головою:
- Спасибо, я тоже рад тебя видеть. Неплохо сохранилась, и, кажется я вовремя, впрочем, вижу, не совладала ты с моим другом. Стареешь, нет уже былой силы. Но почему Самодурова? Я и предположить не мог, что это ты. Графиня Булонская! Так, кажется, величали тебя раньше?
- Не важно! Имён было много и сейчас они ничего не значат. А ты всё процветаешь. Много еще вас осталось? - монах усмехнувшись молча пожимает плечами, - Всё воюете. Как будто мало вы нас угробили во времена инквизиции. Костры горели по всей Европе. Всех почти извели, и сейчас в покое не оставляете.
- Ну, если бы сидела тихо-мирно, не высовывалась, быть может, так бы и дожила свой долгий век.
- Ты выглядишь счастливым, а я катастрофически старею, вернуть молодость дорого стоит, а деньги имеют свойство заканчиваться, вот и пришлось пойти на это. Хотя, тебе этого не понять…
- Ну да, конечно, куда уж нам.
- Знаешь… был такой древний грамотей Сенека, и вот он говорил: «Боги устроили так, что всякий может отнять у нас жизнь, но никто не в состоянии избавить нас от смерти».
- Угу, и он был прав. Оболочка смертна – а сущность… - монах обернулся к нам. - Слышал я окончание вашей беседы, и приоткрою сущность этой дамы. В психиатрию она подалась из своих соображений. Ведь там определённый контингент людей, и не все они больны, в этом она права. Кто-то действительно мог видеть и общаться с потусторонним миром, но имел неосторожность поделиться своими мыслями с коллегами по работе, родными, близкими. И вот, среди этих пациентов она отыскивала тех, чьи способности были самыми мощными. С их помощью она проникала в потустороннюю реальность и отыскивала там нужных ей, давно почивших людей.
- Видел в кино я. Это как бы спиритический сеанс? - интересуется Виктор.
- Нечто похожее. Хотя все эти свечи, хрустальные шары и прочее – бутафория. Людям нравится обманываться, и без подобной мишуры они не хотят верить в очевидное. Так вот, как и чем удавалось ей убедить давно покинувших сей мир – не знаю. Но результаты были. Она достала КНИГУ! Интере-е-есную такую книгу, мудрую, которая в черных руках и сама становилась черной. Фолиант сей принадлежал когда-то чародею и придворному магу. Интересно, чем же ты его так заинтриговала, что он открыл тебе место, где много веков была спрятана книга? Может спросить у самого... Брюса?
При упоминании этого имени глаза собеседницы гневно вспыхнули:
- Закрой свой рот! Зачем непосвященным знать о наших делах?!
- А они никому не расскажут. Правда, ребята? Да и посвящены они уже, разве не почувствовала? Многое уже знают, и о многом догадываются.
- Брюс, что-то знакомое, но… смутно. Кто это? - заинтересованно подался вперёд Сазонов.
- Ну как же, Яков Брюс, представитель знатного шотландского рода. Граф. Сподвижник Петра первого. Но в народе он был известен как чародей, маг, и чернокнижник. Кстати – небезосновательно. По преданиям владел он секретными знаниями, почерпнутыми из древней книги, принадлежавшей когда-то едва ли не самому царю Соломону. Про Соломона не знаю, возможно врут легенды, но книга была – это точно. Многие искали её, но безрезультатно. Сталин хоть и давил религию, но тоже верил в предания старины глубокой. И дабы развеять все сомнения, приказал по кирпичику разобрать Сухаревскую башню, где собственно Яков Вилимович Брюс и обитал при жизни. Коба надеялся найти эту книгу… не повезло. А башня красивая была. Я успел в архивах покопаться, уточнил подробности. Гиляровский даже стих про тот момент сложил:
«Жуткое что-то! Багровая, красная,
Солнца закатным лучом освещённая,
В груду развалин живых превращённая.
Всё ещё вижу её я вчерашнюю –
Гордой красавицей, розовой башнею»...
Много чего обнаружили интересного, разобрав башню, но книга – как в воду канула. А теперь значит, наша графиня каким-то образом овладела этим раритетом, спрятала её основательно, и если бы не наш новый знакомый, тот что с рожками, вряд ли бы нашли мы её - и с этими словами, он выпростал из необъятных складок балахона книгу, и была она действительно черной.
Расширенные глаза графини пожирали фолиант, губы тряслись, и она протянула к нему руки с протяжным воем:
- Отдаа-а-ай!!! Верни-и-и-и моё… Умоляяяяюююю!
Грустный взор монаха говорил сам за себя, он отрицательно покачал головой:
- Без вариантов. Она займёт достойное место в музее, надеюсь, никто больше не воспользуется её темной силой, и… закончим на этом. - он прислушался, и, вскинул голову, - Пора! За тобою пришли. Прощай графиня!
Мерзко скользнуло по нервам уже знакомое ощущений страха.
- Гори ты в аду!!! А-а-а… - окно, под резким порывом ветра распахнулось, на пол грохнулась стоящая на подоконнике ваза с засохшей розой, и тоскливый вопль старухи оборвался.
Лишь сиротливо лежащая на столе сумочка напоминала о сидящей здесь пару минут назад колдунье. Майор, отойдя от оцепенения, кинулся закрывать фрамуги окон, подбирать осколки, а я поёжился от пронизывающего холода, залетевшего с улицы, или… из другой реальности.
Чего-то не хватало, я осмотрел стол, и, понял, золотой амулет графини исчез! Обернувшись, я взглянул на монаха с немым вопросом.
- Они его забрали, как и в прошлый раз твой амулет у друга.
Я кивнул, и поинтересовался:
- А как же Наполеон?
Две пары глаз удивлённо уставились на меня.
- К-какой ещё, Наполеон? - озадаченно спросил Виктор.
- Бонапарт. Это я про клиентов псих лечебниц. Ведь там часто встречаются пациенты, возомнившие себя великим императором.
- Ах вот ты о чём! - монах весело рассмеялся. Ну, тут, мне кажется, всё просто. Император был великим при жизни, и там он наверняка имеет определённую силу. Помнишь друга своего, как он мечтал хоть на миг вернуться в реальность, покурить, котлету слопать? Вот так же и Наполеон, который век уже пытается вернуться. Встречаются действительно больные люди, возомнившие себя известными личностями, но есть определённый процент и тех, кто натурально общался в потустороннем мире с императором. И он, на какое-то время, перевоплотившись в новый образ, пытается втиснуться в реальность. Вот только контингент ему попадается неадекватный, всё больше пьяницы, наркоманы, и прочие неудачники современности.
- А книгу, где всё же вы её нашли?
- Эх, Виктор, да вовек бы не нашёл, спрятала она её надежно, да ещё схоронку чарами для отворота глаз напичкала. Шишок помог, маленький вымогатель, - и монах, вспомнив косматого домового – улыбнулся.
- В смысле?
- В самом прямом. Покажу, говорит, если ты, мил человек, включишь мне… Как-то смешно он его назвал, тялявизир что ли. Пришлось включить ему ящик волшебный и научить пользоваться пультом управления.
- Простой такой, - я улыбнулся, - и как мало ему для счастья нужно.
- Добрый он, и славный малый. Вот только ведьма его в черном теле держала, никакого уважения, а ведь он хранитель домашнего очага. Кстати, с котом я их помирил. Шишок пристрастился к вискасу, а кот такого неуважения к суверенитету не терпел, царапал беднягу. Объяснил, что вискас, это чисто кошачий корм, и не пристало домовому кота объедать. Вроде убедил… Форточку открыл, если совсем худо станет, коту будет куда по карнизу выйти, хозяйку-то теперь они не дождутся.
- Ясно. А давайте чайку, что ли выпьем, а то так есть охота, аж переночевать негде.
Виктор согласно кивнул, и начал рыться в тумбочке, ища заварку, а монах непонимающе уставился на меня.
- А при чем тут… чай, и ночевать?.. Ааа! Опять это шутка-юмор! И он захихикал понимающе. - Ладно, вы тут чаёвничайте, а у меня ещё дела кое-какие. Дама ожидает, позвонила недавно. Шика-а-арная женщина…
- Как позвонила?! - я же ей несуществующий номер продиктовал, и к тому же… телефонный код Антарктиды!
- Вот она и позвонила, куда – не важно, главное очень хотела меня услышать, - он, улыбаясь, выразительно постучал себя пальцем по темечку, - я отозвался, и вот… пригласила.
- Фантастика!
- Всего лишь телепатия. Всех благ вам ребята. Надеюсь, ещё увидимся, - сложив ладошки у груди, он церемонно поклонился нам и вышел.
Почему-то стало грустно. Привык я к нему, что ли. Виктор тоже выглядел безрадостно, и, пытаясь скрыть чувства, он пробормотал:
- Смотри-ка, не прошло и года, юмор стал воспринимать, и попрощался даже… Чёрт, куда-то чайник подевался. Ладно, схожу, пожалуй, в соседний кабинет, наверняка он там.
Ну, вот всё и закончилось, думал я, расслабленно откинувшись на спинку стула. Виктору ещё есть над чем поработать, раскрутит антиквара и возможно найдёт украденные в Лондоне вещи. А вот золотой артефакт упорхнул, придётся ему изворачиваться и придумывать отмазку для интерпола. Ну ничего, напишет, что муляж похожий обнаружил, или ещё как соврёт, не важно. А вот стражникам на кой ляд эта вещица – непонятно. Хотя… как никак – вещь док, наверняка и у них имеется следственный отдел, и своё судопроизводство. Я хмыкнул, представив, чем может грозить даме, неподкупный (во всех отношениях) и справедливый суд потусторонней реальности. Вариантов было много и думать об этом не хотелось. Зато вспомнилась где-то недавно прочитанная шутливая фраза: если на страшном суде появятся адвокаты то, процессы там затянутся на до-о-олгие годы.
Эпизод 14
Д О М О Й
- А мы оказывается с ним коллеги в некотором роде, - констатировал Виктор, заваривая чай.
- Мы, коллеги монаха? Но… мы же менты, а он священнослужитель, пусть и не нашей веры.
- Ну, со слов графини, наш уважаемый монах раньше служил священной инквизиции, а inquisitio, в переводе с латыни – расследование, розыск. Вот и получается, он сыскарь в прошлом, как и мы сейчас.
- Ага, только они не уголовников ловили, а за еретиками и ведьмами охотились, наверняка и много невинных пострадало.
- Как знать… Старушка-то наша с виду тоже овечка невинная, а сущность её очень даже мрачная. Кстати, и в нашей работе косяки случаются, увы. Чикатило помнишь? Ну вот, только по его делам несколько человек расстреляли, наивно полагая, что наказывают маньяка, а выяснилась ошибка только когда его задержали. И это сейчас, в век дактилоскопии и прочих премудростей криминалистики, а что уж говорить про мрачное средневековье. Хотя с другой стороны им всё же было легче.
- Легче, в чем?
- В работе. Такие как он, не от мира сего, и гипноз, и магия, и… черт знает что еще, здорово помогали им в трудах праведных. Сам же видел, как он с людьми общается, выпытывает всю подноготную, даже не напрягаясь, и дыбА, и клещи раскалённые без надобности. Такие способы дознания нам даже и не снились. Ну и, моральные принципы их явно не тяготили. Впрочем, мне кажется, и сейчас монах не шибко будет переживать, если допустит ошибку.
- Пожалуй. А знаешь, он однажды проговорился, только я в то время не обратил на это внимания. Поинтересовался я как-то, откуда он знает наш язык, он наплёл что-то заумное, но, в его словах проскочила такая фраза: «Язык ваш красивый и интересный, я слышал его несколько раз… очень давно. Звучал он тогда несколько иначе». Теперь-то становится понятно, что он имел в виду, в старину наш говор звучал немного по другому. Интересно, если всё это правда, то… сколько же ему сейчас лет? И фейс каким-то макаром сменил, судя по откровениям старухи.
- Тайна, покрытая мраком. Странно, расскажи мне кто месяц назад о подобном, я посчитал бы это неудачной шуткой, а сейчас, я уже и удивляться перестал всем этим выкрутасам. Эх жизнь, чего только не творится в подлунном мире, а ведь многого мы еще не знаем.
- Угу, точно…
В окно что-то легонько стукнуло, я обернулся и, не смог сдержать улыбки. У окна сидела пичуга, склонив голову, смотрела сквозь стекло на нас бусинками глаз, чего-то ожидая. Поодаль, на ветке, сидело еще несколько синиц, наблюдая за подругой.
- А-а-а, прилетела! Сейчас-сейчас, погоди-ка… - синица ждать не желала, и требовательно тюкнула в стекло еще несколько раз. - Виктор вытащил из холодильника сало, мелко покромсал его тупым ножом, выложил лакомство на картонку, обильно посыпал всё раскрошенной булкой, семечками и, приоткрыв окно выставил угощение на улицу.
Подоконник тут же оккупировала стайка синиц, приступив к трапезе. Кормушка не осталась незамеченной и другими пернатыми, и уже через минуту за стеклом творился шум и гам. Нахальные воробьи ссорились, дрались, наскакивали друг на друга, хватали лакомые кусочки и удирали от сородичей, а синицы клевали не спеша, с достоинством.
- Вот, иногда подкармливаю пернатых, - смущенно пробормотал майор, - эта синица, самая большая и смелая, садится на подоконник и если видит меня – стучит. Ну, а мне в радость и развлечение хоть какое-то. Домой идти не хочется… пусто там.
- А семья?
- Обычная история, пол года как ушла супруга. Работа-то у нас, сам знаешь какая, ночь-полночь звонят, что-то приключилось. Зарплата опять же далека от желаемой, вот и надоело ей, выставила ультиматум: или я или работа. Эх… а без работы сдохну я… Такая вот история. А тут птички. Посмотришь на них и, душой отходишь. Смешно наверно, майор розыскник, и такая вот сентиментальность?
- Да нет, не смешно – нормально. Птички, рыбки, бобики… Всё правильно, братья наши меньшие радость в дом приносят. У меня кошка Алиска, тоже умиротворение от общения с ней. Ладно, а в дальнейшем, какие планы?
- Напьюсь. Возьму отпуск и нажрусь как последний алкаш, неделю пить буду без просыпа…
- Ааа, уйдёшь в запой? Там так классно!
- Ммм?
- Нет-нет, я там не был, но там живёт мой сосед, который месяц уже. Счастливый человек, ни забот, ни хлопот – сплошной праздник души.
- Ну ты юморист! Ха-ха… Когда опять к нам?
- Нет уж, теперь твоя очередь, как появишься в столице – звони обязательно. Да, Витя, просьба к тебе, книгу сам передай в Эрмитаж, а мне, пожалуй, пора.
- И не любопытно полистать, посмотреть, что в ней?
- Боже упаси! Ну её к ляху, и тебе не советую, пущай историки и академики там всякие разбираются. Вот уж радость им привалила, а мне домой надо, по своим соскучился. Подкинешь к Ленинградскому... тьфу, к Московскому вокзалу?
- Зачем? Я тебя в Пулково подвезу, на Москву рейсы часто летают.
- Да? А с билетами как? Заранее надо было бронировать.
- Ерунда. Там, в дежурке линейного отдела мой друг работает, подсадит на первый же борт, и через пару часов будешь дома.
Э П И Л О Г
Хорошее место досталось, у иллюминатора. Я уже в предвкушении встречи с родными, еще немного и самолёт взмоет в небо унося меня в столицу. Собрался было уже отключить коммуникатор, как он завибрировал у меня в руках. Странно, звонил Сазонов с которым расстался с полчаса назад, не дай бог опять что случилось.
- Алло! Да, Витя, привет, давно не виделись.
- Привет-привет. Юр, я вот чего звоню… Очки почему-то не работают.
- Какие очки?
- Ну, те, что монах мне выдал, я их слегка покоцал и лентой скрепил, ну ты видел. Они так в машине у меня и валялись. Закрутился и вернуть забыл, а сейчас нашел в бардачке, думаю: дай попробую, может, что интересное увижу. Надел и… ничего!
- Ну и забей. Батарейки сели, или они только рядом с монахом работают – не знаю. А может и не было ничего, и всё это нам только привиделось… Шучу. Ладно, будешь в Москве – звони.
- О`кей, удачной посадки!
- Еще не взлетели, но всё равно – спасибо. Не пропадай…
Размеренный гул турбин навевает дрёму. Внизу – сплошной покров из белых облаков. Как и многие века назад, величаво проплывают они над землёй, влекомые никогда не устающим трудягой – ветром. Стюард пронёс напитки, сосед слева уткнулся в ноутбук, Впередисидящий дядя уютно посапывает, надвинув на глаза кепку.
Серебрится чешуйчатый панцирь. Первобытная мощь с необузданной силой неосознанно подчиняются лёгким движениям колен. Ритмичные взмахи широких крыльев уверенно несут нас всё дальше и дальше – к горизонту. Туда, где в морскую пучину опускается багряный диск солнца…
К О Н Е Ц
Москва – Елец. Сентябрь 2011 г.