Впервые за долгое время премьер-министра Владимира Путина заставили отвечать на неудобные вопросы. Сделали это не руководители федеральных каналов, пожирающие премьера глазами, а представитель народа, который, согласно Конституции РФ, является единственным источником власти. «Провокатором» выступил относительно молодой человек. Нам показалось интересным посмотреть на смельчака изнутри. Один из самых известных и востребованных писателей России Захар ПРИЛЕПИН ответил на вопросы «АН».
Писатель в гостях у политика
– Вы находитесь в оппозиции к действующей власти. Но оппозиция в России какая-то несерьёзная. Возможно ли сейчас появление реальной оппозиции?
– Я не знаю, что вы подразумеваете под «реальной оппозицией». Насколько я знаю, Эдуард Лимонов, Алексей Навальный, Гарри Каспаров, Людмила Алексеева, Борис Немцов и ещё тысячи «несогласных» – вполне реальные люди. То, что власть именует достойных, а порой и всемирно известных людей «маргиналами и отщепенцами», характеризирует исключительно саму власть.
И это, безусловно, несколько смешит. Вот Лимонов и Навальный – маргиналы, а братья Якеменко – видимо, интеллектуальная элита. Смешно.
Многие люди действительно думают, что выбирать президента можно только из Путина, Медведева и Жириновского. И это в России, где живут десятки миллионов мужчин. Нелепо, но люди действительно в этом уверены. Если человека не показали в телевизоре – какой же он политик?
– Теперь и вас показали по телевизору. Ради этого и пошли на встречу с Путиным?
– Меня трижды приглашали. На первой встрече я не был, от второй отказался, на третью всё-таки решил сходить. Ряд людей, мне близких и понятных, меня буквально уговорили. Они сказали: «Если ты, Захар, не пойдёшь, то никто ему ничего не скажет. Надо каким-то образом нарушить всеобщее благолепие и угодничество».
И дело не в том, что он мне ответил. Просто теперь любой человек может сверить ответ Путина.
Карусель пьянки и похоти
– Вы поддерживаете запрещённую национал-большевистскую партию Лимонова. Его бунт против властей – отрицание вообще любой власти? Возможна сейчас революция в России? И нужна ли она, ведь «задумывают идеалисты, делают фанатики, плоды пожинают подлецы»?
– Всё это ерунда про Лимонова. Он, например, никогда не выступал против советской власти. Лимонов, что бы о нём ни говорили, консерватор. Человек, который ориентирован на сильную, последовательную государственность, культ почвы, воинской мощи, героики, – в общем, Лимонов человек традиции.
Ну и вся эта блажь про идеалистов и подлецов тоже давно прискучила мне. А ещё все люди умирают. Давайте не будем рожать детей? Это какая-то философия мертвецов. У человека нет никакой другой задачи, кроме как попытаться достичь покоя в душе и построить рай земной. Задача изначально невыполнимая – ну и что? А чем ещё заниматься? Чесать себе живот? Крутиться от похоти до пьянки и обратно?
– Что делать с чиновниками, которые победили и патриотов, и либералов? Может быть, именно чиновники – это то, что сейчас нужно?
– Чиновники нам гарантируют медленную и безболезненную деградацию. Если у народа именно такая задача – деградировать медленно и безболезненно, то наши чиновники, безусловно, отвечают этим требованиям.
– Захар, вы сами воевали, и вы писали о войне. Почему возник такой парадокс: военная литература о Великой Отечественной издавалась огромными тиражами, ей зачитывалась вся страна, а книги о войне афганской, двух чеченских появляются только в Интернете или печатаются мизерными тиражами?
– Если вы назовёте мне имена «афганцев» и «чеченцев», которые всерьёз способны встать вровень с Юрием Бондаревым, Константином Воробьёвым, Виктором Астафьевым – я задумаюсь над этим вопросом.
А так, я знаю одного замечательного, мощнейшего писателя-«афганца» – Олега Ермакова. Я читал достаточно много очень крепко сделанной, добротной прозы «чеченцев». Но к настоящей литературе можно отнести, пожалуй, только повести Аркадия Бабченко и «Я чеченец!» Германа Садулаева.
На сайте «Артофвар» – в те годы, когда был подъём военной беллетристики, созданной участниками «горячих точек», – я пытался, помню, в форуме объяснить, что никакого взрыва «чеченской» и «афганской» литературы не будет. Просто потому, что её создают люди не искушённые в литературе. Мужикам, прошедшим «горячие точки», может показаться смешным филолог, не умеющий разбирать автомат. Но, право слово, филолог тоже имеет некоторые основания смотреть скептически на то, как люди, умеющие пользоваться оружием, мучаются с русским словарём и придаточными предложениями.
Писатель Леонид Юзефович предложил как-то такое объяснение отсутствию новейшей «военной прозы»: на Отечественную войну шли люди из разных слоёв населения, шла интеллигенция – тогда воевали и элитарии, и крестьяне, и рабочие. А нынче армия – исключительно рабоче-крестьянская. Люди, которые начинали писать после Чечни и Афгана, – в подавляющем большинстве случаев никогда не мыслили себя в качестве литераторов, да и книг-то читали не очень много – не до этого им было. Вот и результат соответствующий.
– То есть уровень образованности в те годы был гораздо выше?
– Вспомните биографию Виктора Некрасова: отец – банковский служащий, мать – врач. Раннее детство провёл в Лозанне и Париже, был театралом, прошёл всю войну, был дважды ранен – и только потом написал «В окопах Сталинграда». Вспомните первые военные книги о Великой Отечественной – Василия Гроссмана, Леонида Леонова, Константина Симонова – это же были высококлассные мастера, писатели, уже подтвердившие свой дар, – и вот они взялись за «военную тему». Что до Бондарева, Бакланова или Астафьева – они начали делать военную прозу уже годы и годы спустя после войны – после того, как отучились в Литературном институте или на литературных курсах. Чувствуете разницу?
Литература не захватывается с наскока, не завоёвывается биографией и человеческим желанием высказаться. Литературе тоже надо учиться, вот и всё.
– Поэт в России больше, чем поэт. Так было раньше. Сейчас «как слово наше отзовётся»?
– Не знаю. Мне всё равно. Надо, чтобы писались хорошие книги, сочинялась хорошая музыка. Это одни из немногих возможностей изъясняться с Богом и подтверждать ему и самим себе, что мы – есть, мы – живы, мы – размышляем и радуемся, и мучаемся.
Отец-герой
– Захар, вы многодетный папа, летом родился уже четвёртый ребёнок. Выполняете демографическую программу страны? Каково это – воспитывать и содержать такую семью?
– У меня нет никакой демографической программы. Я просто люблю детей и хочу, чтобы у меня их было много. Тем более что у нас с женой получаются красивые и породистые дети.
– Построить большой дом на большую семью стоит очень дорого…
– Я работаю на этот дом уже четыре года. Каждый год трачу, примерно, по миллиону на сам дом и сопутствующие вещи. Но можно тратить и гораздо больше. Можно и меньше – не принципиально. Если вы строите, повторяю, хороший зимний дом на большую семью – это удовольствие не для российских бюджетников. Им государство отказало в праве на свой дом.
Когда закончу с домом – буду думать про квартиру. В нашей «двушке» мы вшестером уже явно не помещаемся.
– Землю дали по программе президента Медведева?
– Про землю многодетным буду сейчас узнавать, пока не до этого было, мы рожали