Начало: http://www.proza.ru/2011/10/17/409
Тихо догорал Северянин. Листок с вырванной страницей дрожал в руке, это было стихотворение "МУЗА", датированное октябрем 1909 года.
"Она была стройна и высока,
Как северянка, бледная и русая"...
Мы, как всегда, молчали и не смотрели друг на друга. Около печки было тепло, а в уме потихоньку повторялись одни и те же строки: «Заткала взор лучистая тоска, Прильнув к груди опаловою бусою». За копотью старых окон с растрескавшимися рамами гудела метель, а на губах оставался сладкий привкус надкушенного яблока.
"И яблоко за яблоком к устам,
К моим устам любовно подносила,
По всем полям, по скалам и кустам
Задвигалась непознанная сила".
Сегодня был странный день. С утра в груди поселилась легкая боль, засела занозой и, то увеличиваясь, то уменьшаясь, жила своей собственной жизнью. Неожиданно вспомнилась летняя южная ночь. Тихая, как никогда. Огромные звезды мудро и ласково улыбались сверху. Желтоватый диск луны ярко, почти как днем, освещал притихшие виноградники. Вдалеке журчала вода в арыке, а в старом саду с легким шорохом падали на землю спелые яблоки. Их аромат нежно щекотал ноздри и дурманил голову первым поцелуем. Вокруг царила тишина. А люди испуганно жались ночью в своих домах, в их глазах явно читалось предчувствие гражданской войны. Поползли слухи, что в Ферганской долине режут турок - месхетинцев, и это было самым началом перемен, разваливших на куски огромного колосса с глиняными ногами под названием Советский Союз. Скоро в Ташкент ввели танки.
Что было дальше? Поспешный отъезд в Москву, престижная работа, неудачные браки, неродившиеся дети. Высокая должность, непомерная по обычным человеческим меркам зарплата. Какой в этом был смысл? Теперь никакого смысла в этом не было: проклятая болезнь забиралась все глубже и глубже, не оставляя ни малейшего шанса на выздоровление. В этом мире были не важны власть, ложь, интриги и предательство, имели значение только тишина, спокойствие и теплый бочок буржуйки.
"Она коснулась ласково чела
Устами чуть холодными и строгими
И яблоки мне сыпать начала,
Вдохновлена созвездьями высокими".
Пришлось поменять позу, потому что боль вдруг начала усиливаться. Он подошел, взволнованно глядя в глаза, и легонько дотронулся до плеча. «Тебе плохо?» «Нет, мне хорошо», - хотела ответить, но не смогла. Потому что стеснение в грудной клетке становилось все сильнее и сильнее, и говорить уже не хотелось. Внезапно боль стала совершенно невыносимой, а потом все резко прекратилось и стало совершенно темно.
"А утром встал, под вдохновенья гром,
Певец снегов с обманчивой постели,
Запечатлев внимательным пером
Виденья грез в изысканной пастели".
Он потом еще долго сидел у буржуйки, кидал туда толстые томики Гумилева и плакал. Наверное, от черного густого дыма, который клубами поднимался кверху и разъедал ему глаза.