Кому что на роду написано
1
Сколько лет прошло – пять? шесть? За это время они несколько раз встречались – вот так же, случайно. Сейчас он подойдёт и спросит: «Как живёшь? Как муж? Дети?». И она ответит: «Всё хорошо, спасибо». Хотя никакого мужа уже нет, а по большому счёту, и не было. Потом она долго будет вспоминать его напряжённый взгляд, и какое-то время её жизнь будет освещена этой случайной встречей.
И он подходит. И говорит те самые слова. Но первый взгляд – неприкрытый – когда оба ещё не успели спрятаться за маску обычной любезности!
- У тебя, как всегда, всё хорошо?
- Да, у меня всё хорошо.
- А живёшь ты сейчас?..
- И живу я всё там же.
- Вот как?! Даже как-то неинтересно. Столько лет прошло, а у тебя всё без перемен.
От любезности нет и следа. Кажется, он злится. Наверное, заметно, что она врёт. Действительно, спохватывается Наташа, ведь предполагаемый муж должен жить в Риге, и он это знает.
- Ты меня так допрашиваешь, а я не успеваю спросить: у тебя-то как: жена? дети?
- Не женат.… Вот не встретил такую как ты, и не женился.
…Они оба Леониды. Поэтому для Наташи «про себя» он – Лёнечка.
- Загадывай желание, Наташка. Всё сбудется, - скажет ей подруга. Как бы не так! Наверное, у неё нет воли. Или так на роду написано. Вот у Лены всё сбывается. Хотела родить сначала мальчика, а потом девочку и – пожалуйста, вот они: первенец – эдакий бутуз с карими огромными в пол-лица глазами и миниатюрная, похожая на Дюймовочку, девочка. С таким мужем, как у Лены можно иметь и больше. Серёжа – и муж, и отец прекрасный, и человек весёлый, добрый. Всегда – душа компании. Даже Наташин сынишка привязался к нему. Не раз Наташа с горечью наблюдала, как ревниво смотрит сын, когда Сережа ласкает своих детей.
А сегодня Лена просто светится. У неё завтра день рождения и они идут в ресторан. И впереди такие приятные хлопоты! Пробежаться по магазинам – обновить гардероб. Ведь старый несколько тесноват, а главное – старый. Затем – парикмахерская. За детей она спокойна: с ними останется Наташина мама. Ах, как это всё-таки приятно: чувствовать себя просто молоденькой хорошенькой женщиной. И уверенной в себе – ведь рядом её Сережа.
Вот там-то, в ресторане Наташа и встретила его, Леонида – Лёнечку. Вышли из ресторана и – о чудо! Город обновился. На чуть примерзшую землю упал первый снег. Он сверкал в огнях вечернего города на асфальте, на крышах домов, трамваев, машин. Их охватила радость! Без особой причины –
просто оттого, что ты молод, здоров, и всё у тебя хорошо. И так будет всегда – не может не быть! Они шли пешком через весь город. Их дети уже спали, а они, молодые, красивые, шли по первому снегу и радовались жизни. Ведь на то она и дана, чтобы приносить радость.
Наташа бережно пила небольшими глотками морозный воздух, сквозь весёлую болтовню ловила на себе восхищённые взгляды своего нового знакомого, которого, как нарочно, зовут тоже Леонидом. Леня, Лёнечка – так окрестила его для себя Наташа. Давно уже не было так легко. И никогда уже так не будет. Так было светло, чисто, ясно. Как будто и не было её неудачного замужества, всех, навалившихся на неё житейских проблем (ведь, подхватив маленького сына, она просто удрала от мужа). И казалось так просто разрубить ещё один узел – затянувшуюся, ненужную, почти преступную связь.
…А дальше был Новый год.
В трубке весёлый, на подъёме, голос Лёни.
- Наташа, у меня к тебе предложение: давай встречать Новый год за городом.
- ? ?
- Не спеши возражать. Сейчас расскажу: полдня мы в лесу, у живой ёлки. Мы её наряжаем, под ней встречаем Новый год. Никаких салатов. Только бутерброды и лёгкое спиртное.
- И живые зайцы?
- Наташенька, если только ты согласишься, и это будет! По крайней мере, живого Деда Мороза гарантирую. Затем в пансионат. Там уютные тёплые номера. Уже заказаны. Затем Новогодний бал там же. Компания очень хорошая.
- Всё это заманчиво, но я не могу. Я уезжаю.
В трубке молчание.
- Алло, алло!
- Когда? Куда? - произносит он потухшим голосом. И по голосу, по дыханию, которое, ей кажется, она слышит, Наташа вдруг понимает, как важно для него её согласие.
- Нет, нет, нет! Это совсем рядом, ненадолго! – поспешно и горячо говорит Наташа. И как дороги и близок он ей, Наташе, совсем ещё мало знакомый человек! И он её тоже, кажется, понял. Ничего не было сказано особенного. Всё главное – между строк.
Да, она не поедет в Ригу. И пусть будет, что будет. Да, она будет встречать Новый год в лесу под ёлкой с Лёней и его друзьями. Но ведь он о ней ничего не знает! А зачем ему знать? Наташа ему всё расскажет. Потом.
В лесу пробыли недолго. Небо хмурилось. Ветер носил по небу рваные облака, а затем и вовсе пошёл дождь, мелкий, частый. Сделалось зябко и пришлось идти в пансионат. Стали готовиться к встрече Нового года. Девушки были с одного курса юрфака, и Наташа чувствовала себя чужой. Это понимал и Леня и потому старался быть особенно предупредительным к ней, вызывая зависть всей женской половины.
«А какая Наташа сейчас придёт! – слышит она, как Леня предупреждает её появление, –
А что! Для меня Новый год – это праздник». Он демонстративно поправляет галстук. Девчонки презрительно повели носами. На них модные джинсы, туго обтягивающие бёдра, свитера. А Наташа? Ей обещали новогодний бал, и она оделась в соответствии с этим: длинная юбка из чёрного бархата с высоким корсажем подчёркивает тонкую талию, и бархотка на белой кружевной кофточке выглядит очень мило. И классика и, в тоже время, кокетливо. Именно такой в первый раз её увидел Леня. Но сейчас.… Эти беспечные девочки в джинсах! А у неё уже за плечами!.. Наверное, не надо было ей сюда приезжать.
- Ты жалеешь, что не поехала в Ригу? – Как он чувствует все перепады её настроения!
- Нет, но я понимаю, что испортила кому-то праздник.
- Разве ты не позвонила, не предупредила, что не приедешь?
Да, конечно. Она позвонила. Но на другом конце провода никакие доводы не принимались. Голос раздражённо-требовательный:
- Как это ты не можешь?! Сын не здоров? А что, мама не справится?! Ты же знаешь, что я не смогу приехать. У меня первого дежурство, но новогоднюю ночь будем вместе.
Наташа вяло, что-то придумывая на ходу, возражает. Получается неубедительно. Просто она не умеет врать. Даже во спасение. Патологически правдива.
- Я тебя встречаю… Самолётом, поездом, автобусом. Всё! Жду.
Праздника не получилось. Была и ёлка, и, если не бал, то весёлая музыка, хороводы вокруг ёлки.… Потом Леня куда-то пропал и вскоре появился Дед Мороз. За плечами у него был, как и положено, большой красный мешок с подарками. Он запускал туда руку и щедро раздавал подарки. Дед Мороз подошёл к Наташе, заглянул в её погрустневшие глаза и протянул пряничное сердечко. Его умные понимающие глаза говорили: «Вот видишь, я держу своё обещание. Но ты грустишь, и я не знаю, что мне сделать, чтобы развеять твою грусть».
А Наташа то злилась на кого-то, то жалела себя. Почему у неё всё так не складно получается? Может действительно, нужно на всё смотреть легче, проще? Нет, не получается. Если бы можно было вернуться, хотя бы года на три назад и стать той, прежней. Для него… Для Лёни.
Леня ничего не спрашивал, а Наташа ничего не говорила. А зачем какие-то признания? Он пригласил встречать Новый год в весёлой компании, она согласилась… и всё. Но если бы он спросил её о чём-нибудь!…она бы рассказала. И, наверное, было бы легче. По крайней мере, она не чувствовала бы себя лгуньей, обманщицей.
- Давай позвоним твоим друзьям в Ригу, – неожиданно предлагает Леня.
- Зачем? Не приехала – и этим всё сказано.
- Что-нибудь не так?
- О чём ты?
- Я не знаю. Только я вижу, что ты нервничаешь.
Да, не так! Всё у неё не так! Что она натворила! Разбила семью, а разве она этого хотела?! И во имя чего? Любовь? Если бы! Как такое могло случиться? Рок какой-то.
Он ей не нравился: прицепился где-то на улице, сказал какую-то банальность, вроде «А дождя-то нет!». А потом, когда она добралась до дома, вдруг предстал перед ней, заслонив входную дверь. Картинно отрекомендовался.
– А я с незнакомыми не знакомлюсь, – Наташа попыталась открыть дверь подъезда. Но не тут-то было! Леонид (так звали нахала) прикрыл дверь.
- Понимаю. Я готов.
- К чему?! …Дайте мне пройти!
- К тому, чтобы стать знакомым. Я о вас уже кое-что знаю, а вы обо мне ничего.
- Вот как! И что же вы знаете?
- Я знаю, где вы работаете – раз. В котором часу возвращаетесь домой – два. Теперь знаю, где вы живёте – три. И ещё… я думаю, что вы не такая, какой хотите казаться.
- А мне кажется, казаться хотите вы! – Наташа выразительно посмотрела на правую руку с обручальным кольцом, – я тоже кое-что знаю. И этого мне достаточно.
- Да, я не скрываю. У меня замечательная жена и дочурка.
- Ой, как им с вами повезло. … Пустите!
Вот нахал. И какое самомнение!
Вот такой была их первая встреча. Разве так может начинаться любовь!
Но через неделю он снова появился. Он встречал с работы, провожал, звонил. Это становилось невыносимым. И однажды схлопотал пощёчину.
- Этого я тебе никогда не прощу!
- Вот и славно. Пошёл к чёрту! Будто мне нужно твоё прощение.
2
Встретились они через год, случайно. Перебросились несколькими словами, как добрые знакомые. Он похвастался: родилась ещё одна дочь. Потом ещё одна случайная встреча.
Море. Он с товарищем. У него новое увлечение – фотография. Он показывает несколько действительно удачных снимков: вот он поднял руки (фигура отлета) и в ладонях держит диск раскалённого солнца. Вот девчушка забралась в сумку и силится её поднять. Вот маленький котёнок спит в объятьях собаки, а у той просто блаженство на морде.
А теперь у него замечательный план. Он должен снять Наташу, сидящую на солнечной дорожке посреди моря. Она, как натура, очень подходит для русалки. И сегодняшний вечер очень хорош. И море с хорошей накатистой волной. А товарищ будет ассистировать. Будет просто здорово! Только надо дождаться момента, когда солнце будет опускаться в море.
- Пора! – он отдаёт команды, как режиссер на студии, – ты, Гоша, плывёшь с ней к тому валуну, помогаешь ей там удержаться. Волна накатывается и, как только камень скроется под водой, ныряй! Чтобы тебя видно не было! Чтобы никого и ничего: только море, солнечная дорожка и русалка в закатных лучах солнца.
Говорит азартно. Немногочисленные к вечеру отдыхающие с интересом наблюдают за всем этим действом.
Бедный Гоша! Ой, как трудно даётся ему его роль. Камень скользкий. А русалка – ей страшно. Она обхватила Гошину шею.
- Ныряй! – звучит команда с берега. – Снято! Плыви к берегу. Что ты там прирос! Русалка и сама доплывёт.
«Вот ты как со мной!» – думает русалка Наташа.
А потом он приносит фотографии.
- Извини. Гость я не прошенный, но я думаю, тебе интересно будет. Вот, посмотри, как забавно! Ну а это – просто шедевр!
- Если ты так считаешь…
Вот так: добрые знакомые – ни больше, ни меньше. И всё. И до свиданья.
- Ты знаешь… Наташа подбирает слова, чтобы помягче выпроводить его.
- Знаю, знаю. Я тоже спешу. Я на одну минутку. Завтра едем с семьёй в отпуск на Украину.
Свежий влажный ветер предупредительно дунул в распахнутое окно. С запада, сердито урча, надвигалась чёрная туча. В комнате потемнело, будто опустили шторы. В следующее мгновенье она осветилась яркой вспышкой молнии, и резкий ветер с шумом захлопнул окно и снова распахнул его.
Наташа потянулась, чтобы задвинуть щеколду. Прямо перед собой она увидела побледневшее лицо Леонида. Ещё резче выделялись чёрные дуги бровей. Лихорадочно блестели глаза.
- Я помогу тебе, - сказал глухо, чужим голосом.
Наташа попыталась отступить. Наткнулась на кресло и чуть не упала. Он удержал её. Притянул к себе и стал осыпать поцелуями лицо, руки, колени: «Желанная моя!»
Над самой головой раздался оглушительный треск, будто небо раскололось надвое, и зашлёпал, затанцевал дождь по карнизу.
… Дождь закончился только часа через два. «Как хорошо, что он уезжает на целый месяц, – думала Наташа, – а через месяц всё это, может быть, забудется». Ей было стыдно. Она не хотела больше его видеть, и, в тоже время, женское самолюбие её, наверное, страдало бы. «Замечательная жена и дочурка», а теперь уже две дочурки. Замечательным жёнам тоже изменяют? Неужели все мужики такие?
…Ещё и отпуск у него не закончился, а он уже приехал.
- Дни считал до встречи!
- Не нужно было приходить. Уходи!
- Ты не ждала меня?
- Конечно, нет! С какой стати?!
- Это не правда. Я же вижу!
- Это правда. То, что случилась, тогда, в грозу - это случай! И забудем. Я, по крайней мере, стараюсь забыть.
- Не получится. Я тоже старался.
- Тогда это будет несчастный случай.
- Это судьба.
- Значит, это будет несчастная судьба. И для твоей семьи, да и для нас тоже.
- Не знаю, может быть. Но судьбы не выбирают.
«Ещё как выбирают, – думает Наташа, – он, наверное, всегда идёт напролом. А она? Плывёт по течению? Конечно, если не кривить душой – разве он ей совсем не нравится? Не в этом дело. Он чужой – и этим всё сказано. И ещё он что-то говорил… Их части, кажется, грозит расформирование.… Это значит – перевод. Может быть, в другой город. Вот всё само собой и решится».
Леонид ждал этого перевода, как страшного суда. Но ведь их разрыв неизбежен, так пусть это случиться раньше, – так думала Наташа.
Назначение состоялось: хороший город, хорошая должность, повышение. Впрочем, он никогда не придавал этому особого значения. После очередных учений всегда небрежно бросал: «Победили». Говорил так, как будто поиграли в казаки-разбойники.
После его отъезда Наташа, немножко погрустив, вздохнула с облегчением.
Прошла неделя и вот – как снег на голову – влетел, ворвался: он! Опять он! Лицо счастливое, будто получил выигрышный билет: «Представляешь, командировка! Целых три дня! Думаю: должен же быть какой-нибудь выход?! Не может не быть! И вот узнаю, что намечается сюда командировка, и я напросился. Здорово, правда?»
- Зацепило мужика, – это Сережа, – но я бы так не смог: или – или…
- А кто бы тебе позволил?! – вступает Лена.
- А что бы ты сделала? – дразнит он жену.
- Да убила бы, и всё.
- Нет, не всё. В тюрьму села бы…
- Всё равно бы, убила!
- Посмотрите на эту злодейку! А дети? Ты о них подумала?
Сергей подхватывает Ленку на руки, поднимает к потолку. Она весело визжит. Какая они прекрасная пара! Они Наташины друзья и соседи. Всё знают, всё видят. И стараются не вмешиваться даже советом. «А вдруг – это любовь, которая встречается раз в сто лет!» Вот только счастливой Наташка не выглядит.
А потом – потом его приезды стали системой. Отдежурив сутки, он срывался с места и, не дожидаясь вечернего поезда, где летел, где ехал на попутках. Иногда сутки, иногда почти двое они были вместе. Это было какое-то безумие. И каждый раз Наташа говорила себе, что этот раз будет последним. И каждый раз они встречались, как в последний раз, и прощались, как навсегда. И чего здесь было больше – подлинного чувства или игры, романтики, риска? «Может, ему нравится жить вот так, на острие, может, его привлекает такой образ жизни?» Наташа понимала, что, покидая город, где находится место его службы, он рискует. А что же его семья?
И однажды ранним утром в дверь позвонили. Затем раздался резкий настойчивый стук и, пока Наташа набрасывала халат, забарабанили так, что можно было переполошить весь дом.
В комнату решительно ступила незнакомая женщина. Она обвила глазами комнату, не пропуская ни одного уголка, и лишь потом взглянула на Наташу.
- Где он?.. Я знаю, что он здесь! Он поехал сюда. Он сбежал?! – она подошла к окну, – Выпрыгнул?
Казалось, она была настроена обыскивать квартиру, заглядывая в шкаф, под кровать. «Господи, какой стыд!» - думала Наташа. И, вместе с тем, было какое-то смешанное чувство: будто на её глазах происходит драма и комедия одновременно.
- Его здесь нет, - и видя, что это ничуть не убедило гостью, Наташа повторила: Давайте не будем ставить друг друга в унизительное положение. Его уже здесь нет.
Она, наверное, и сама в этом убедилась, – куда в этой пустой комнате спрячешься! – и со вздохом тяжело опустилась на стул. Лицо её приняло другое выражение, и Наташа увидела перед собою молодую женщину с мягкими чертами лица, которое недавно ещё искажала так не шедшая ей гримаса злости.
- Разденьтесь, – предложила Наташа.
- Да – коротко ответила та.
Через некоторое время они сидели за чашкой кофе, и казалось, мирно беседовали, как подруги. Но как, должно быть, трудно сейчас этой женщине с красивым именем Беруте. Как она должна ненавидеть её, свою разлучницу.
- Ну и что будем делать? Ведь так не может дальше продолжаться, – лёгкий акцент выдавал в ней литовку.
- Да, да, конечно. Мы оба это понимаем. Всё должно закончиться.
- Да?! А он предложил мне развод.
- А мне, представьте, ничего не говорил. Да этого и не может быть! – горячо заговорила Наташа, – мы оба так считаем. А о вас он всегда говорил… он говорит, что у него жена замечательная!
Наташа хотела убедить, успокоить женщину, перед которой так виновата, и верила тому, что говорила. «Но зачем? Зачем он рассказал о ней жене?» – то ли подумала, то ли произнесла она.
- А ему так легче.
«Да, это на него похоже, – злилась Наташа, – только о себе... Что он хотел? Чтобы жена ему ещё и посочувствовала?! Ну, всё. Кончено».
Но до конца было ещё так нескоро.
3
За окном проплывает унылый пейзаж. Снег выпал и растаял. Только кое-где остались белые островки. Они возвращаются на электричке в город, в привычный мир, уже сложившийся у каждого из них. И найдётся ли там, в этом их мире, место друг для друга?
- Наташа, – Леня осторожно берёт её руку, – Наташа, ты где?
- Да я здесь, здесь!
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
- Нет, ничего… Хотя да, хочу! Но не знаю, как это сделать.
- Может, я тебе помогу?
- Помоги.
Но, наверное, он тоже не знает, как это сделать. Потому они долго молчат.
- Почему ты не захотела сегодня позвонить своим друзьям в Ригу, если это тебя так беспокоит?
- Потому, что этому не очень обрадовались бы, если бы я сказала правду.
- Ты не позвонила потому, что… предпочла обмануть?
- Предпочла…
Наташа набирает больше воздуху. Вот сейчас… Она говорит сбивчиво, нарочито беспечно. На самом деле, её ждал один человек. Может друг, может недруг…. Лицо Лёни становится чужим.
- В конце концов, я ведь не тебе изменила с другим, а другому с тобой,– лихо завершает она многотрудную речь.
- Замолчи… тебе это не идёт.
И больше ни слова. За всю дорогу ни слова. Вот и всё. Новогодняя сказка закончилась, не успев начаться. Одна… она тихо бредёт по перрону.
- Лёнька, ты что?! Муха укусила? – слышит Наташа за своей спиной.
На ватных ногах она поднимается домой, открывает дверь.
- Что с тобой?! – бросается к ней мама – что случилось? Заболела? Простудилась? Тебя обидели?
Наташа не плачет. Просто у неё нет сил. Слёзы бегут и бегут, но она этого не замечает. Мама помогает ей раздеться и лечь в постель. Суёт градусник.
- Зачем, мама, не надо.
- Как не надо? Горишь вся… Температура-то какая!
Наташа пролежала сутки не в силах подняться. Хорошо, что следующий день был выходным. Но что же дальше? Мама, что-то почувствовав, уже не задавала вопросов.
К концу второго дня что-то произошло в ней. Телефон! Где-то на крошечном обрывке блокнотного листа записан его рабочий телефон. Звонить нужно было через коммутатор. Вряд ли она когда-нибудь собиралась воспользоваться этим телефоном. Но, конечно, Наташа его не выбросила. Что она ему скажет, она не знала, но это была та соломинка, за которую можно ещё зацепиться. Только как его отыскать, если она почти не в силах оторвать голову от подушки. Да и как найти этот крошечный листочек, чуть больше трамвайного билета, среди кучи других бумаг.
- Мама, – тихо попросила Наташа, – среди бумаг есть такая маленькая бумажка с телефоном. Найди её...
Мама, обрадованная тем, что Наташа заговорила, принялась выполнять поручение. И очень быстро она безошибочно нашла именно то, что надо Наташе. «Всё будет хорошо» - решила Наташа и уснула крепким здоровым сном. Проснулась совершенно выздоровевшая и почти счастливая. А вечером, когда открывала на звонок дверь, ничуть не удивилась. Только очень обрадовалась. Навстречу ей улыбался Леня.
И опять падал лёгкий снежок. И опять земля была бела и чиста. Они бродили, взявшись за руки, по чистому снегу до самого утра. Говорили, говорили…. Они говорили о разных разностях. Они совершенно не касались того, что их чуть не поссорило. Но каждое слово, улыбка, каждый взгляд, каждое касание… всё было исполнено такого смысла! И не было никого счастливее их во всей вселенной.
Наконец кто-то из них догадался взглянуть на часы. Начиналось утро рабочего дня. Надо было расстаться. Всего на несколько часов. До завтра. Нет… уже сегодня. Ведь уже утро. Раннее утро следующего дня. Значит, просто до вечера.
Резкий продолжительный нетерпеливый звонок ворвался в её счастливый сон. Ну, конечно же! Это он… Леонид.
- Что с тобой?! Что случилось? Говори! Что с тобой случилось? – почти кричит он. Лицо бледное. Губы дрожат. Он не замечает, что трясёт её за плечи всё сильнее и сильнее.
Наташе не надо ничего объяснять. Он читает всё по её лицу. А оно, это милое родное лицо говорит без слов. Ему не рады, его приезд принёс только досаду и неудобство.
Леонид выскочил за дверь. «Куда? Куда теперь? Вернуться обратно? Возвратиться к брошенной им жене?! Нет, не сейчас. Он этого сделать не сможет.… Как? Как посмела?! Он из-за неё… лишился всего. А она? – у него стучат зубы,– Обманщица! Лгунья! Вот почему она не приехала. Она просто не хочет его видеть. Это сразу видно…без всяких слов. Даже если бы она уверяла его в обратном. Так она и этого не делает! Ну, уйдёт он, а она? Она достанется этому, с кем, возможно, встречала Новый год. Нет! Этого не будет! Он этого не допустит»
Леонид рывком открывает дверь в квартиру, шагает к столу и опрокидывает саквояж. На стол летят коробки, свёртки, сувениры…
«Подожди, не горячись! Отдохни хотя бы» - Наташе больно на него смотреть. Всегда исполненный собственного достоинства, сейчас он жалок.
- Отдохнуть?! Я сюда приехал отдохнуть?! – эти слова особенно больно задели его.
- Я хотела сказать: садись и успокойся.
Кроме жалости и досады Наташа к нему ничего не испытывает. Сейчас он уйдёт и… Но он устало опускается в кресло.
- Говори!
- Мне нечего тебе сказать.
- Ну, хорошо. Давай это перешагнём. Устал очень. Двое суток не спал.
Он прикрывает ладонью глаза. То ли хочет спрятать своё дрожащее лицо, то ли не хочет видеть её, Наташу. Ну, разве его такого выставишь?! Нельзя! Просто бесчеловечно.
Тоска… Ах, какая тоска. Просто выть хочется! А какой счастливой она была всего час назад?
И что же делать? Вечером её будет ждать Леня. Не дождётся и что же? Возможно, приедет сюда.
Сережа! Он настоящий друг! Она попросит Сережу. Он поедет в условленный час и…
- Хорошо. Я сделаю всё, что ты хочешь. Но что ты хочешь?! Что я должен сказать?
- Не знаю, придумай что-нибудь. Может быть, правду. Передай, что я приду завтра. На то же место в тот же час.
Но «завтра» тоже не получилось – Леонид уезжал поздно вечером. А дальше – дальше он стал приезжать после каждого дежурства, пренебрегая осторожностью. Он очень изменился. Всегдашняя уверенность во всём, чтобы он ни делал, лоск – всё это исчезло. Похудел, осунулся, появилась суетливость, обидчивость. На службе «сгущались тучи». Ему казалось, что к нему придираются за то, что он держится независимо, не раболепствует. А на самом деле всё очень объяснимо: получил квартиру, а семью не привёз. Положим, это частное дело, но постоянные отлучки!
Совсем не по уставу. А он ещё «в бутылку лезет»!
И вот как-то он появился с чемоданом. За все свои «подвиги» он был отправлен на новое место службы в небольшой пункт, где стояла одна батарея. В одноэтажном доме барачного типа жили офицеры с семьями. «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют». Но самое главное то, что на службе он должен был находиться теперь каждый день.
- Они знают, что я не могу работать в таком графике. Знают, что не могу не приезжать к тебе! Специально загоняют меня в угол. Если бы ты была разумная женщина, ты бы давно переехала ко мне.
- У тебя была разумная женщина. Не надо было её терять! Может быть, ты поступил разумно?!
Больше эта тема не поднималась, но то расстояние, на котором находилось новое место его службы, от места жительства Наташи оказалось в сравнении с прежним настолько короче, что он просто каждый день приезжал поздно вечером, чаще на попутках, иногда рейсовым автобусом, а утром уезжал на службу таким же образом. С его опозданиями смирились. К тому же в звании он был выше своего командира и приятельствовал с ним, и тому как-то было неудобно делать ему выговоры.
Будущего у них не было. Трио не сложилось. Наташа не хотела, чтобы сын как-то привыкал к Леониду, считая их сосуществование непрочным, ненадежным, да и ненужным.
«Он сломал мне жизнь!» – с таким убеждением жила Наташа.
А его жизнь? Он живёт, как хочет? Или он может также сказать о ней? Они могли бы иметь общих детей. «Непременно мальчика. Только дети скрепляют союз двоих». Он произносил это часто, но как-то слишком легко. А она, не щадя его, напоминала: «Твой пример говорит об обратном». Несколько раз Наташа начинала разговор об их отношениях, но он, казалось, ничего знать не хотел. В нём появилась та же уверенность. Только иногда, когда вольно или невольно касался того «Нового года», бледнел, губы начинали дрожать, а взгляд беспомощно метаться. Ему не в чем было упрекнуть Наташу, но он безошибочно угадал, что именно то, что в ней было тогда, и было то самое, настоящее. Впрочем, чувство собственного достоинства не позволяло ему даже предположить, что он может быть не любим. Свою обиду он припрятал глубоко – иначе жить нельзя. Но не забыл.
А Леня? Поначалу он искал встречи с ней, но Наташе нечего было ему сказать.
Наверное, со стороны всё казалось просто, разрешимо. Так казалось и самой Наташе… поначалу. Надо только решительно объясниться с Леонидом. Их разрыв предрешён. Это только дело времени. Но они жили теперь «под одной крышей», и Леонид ничего не хотел менять. «Ещё бы! Эдакий герой-любовник по жизни и вдруг – в глушь, в гарнизон, где всё общество: три офицерские семьи!» Конечно же, он понимал, что Наташа с ним не поедет, потому не только не требовал жилья по месту службы, а напротив, заявлял, что оно ему не нужно. Кажется, это устраивало всех. Опоздания ему прощались.
Наташа то ругала себя за бесхарактерность, чувствовала себя жертвой каких-то обстоятельств, то напротив, видела себя таким чудовищем! Таким злом! «Разрушила чужую семью и свою не построила! Собака на сене!» И почему, собственно, она отказывает ему в подлинном чувстве? Только потому, что сама не чувствует к нему того же. Их считали красивой парой. « Себя преподнести он может! Но зачем он так интересничает?! – это раздражало Наташу – Слова в простоте не скажет».
И вот, когда остро стал вопрос, иметь или не иметь общих детей, Наташа решила – нет! Решение далось трудно. Во всех отношениях. Леонида такое решение тоже, казалось, устраивало. Но теперь она знала, что пойдёт до конца. Она собрала вещи и поставила к порогу. Он только презрительно усмехнулся: очередная блажь! А вечером с работы приехал вместе со своим командиром. Для примирения, как потом поняла Наташа.
Комбат, бывший «афганец», опрокинув стакан водки из гранёного стакана, надкусил стакан и невозмутимо разжевал его. Да, лихо! Ничего не скажешь. Вообще, он был немногословен.
«Бросьте дурить, ребята! Я его пошлю на полгода на уборку урожая на Ставрополье, а чемоданчик пусть пока здесь постоит» – сказал он, обращаясь к Наташе.
Теперь это всё в прошлом. У каждого из них своя жизнь. Наташина светлая, молодая любовь к Лёне не забылась, нет, но эту страничку она уже, казалось, перевернула. И вот теперь эта встреча!
Нахлынуло! Заполонило! Перехватило дыхание! Успокоиться – и всё пройдёт. «Спасибо, всё хорошо» – говорит Наташа, но он, Леня, ей не верит. Чувствует, что всё не так. Глаза говорят другое. Он идёт рядом, молча. Сосредоточенное лицо, брови нахмурены. Губы плотно сжаты. Он спросил, как она живёт, а она ответила. Она ответила, как отвечают мало знакомым людям. Надо заговорить. Надо говорить о чём-нибудь! «Только не исчезай! Только не исчезай!» - произносит он мысленно заклятие. Они идут долго. И оба молчат. Молчат потому, что сказать нужно так много!
Они идут, но каждая дорога должна куда-то вести. Напряжение предельное! Наташа не может этого больше выдержать. Она на гране срыва…
«Мой автобус», – с трудом выдавливает она и уезжает. Не оглянувшись.… Сама не зная, куда.