Колхозный конюх деда Саша не попал на фронт из-за преклонного возраста. Молодых лошадей мобилизовали на военные нужды и остался он доживать свой век с такими же уставшими от долгой жизни и тяжелой работы, животными.
А ветераном среди них был Гнедко - высокий, спокойный жеребец, слывший в молодости своенравным и сильным красавцем. Теперь даже легкую телегу вез он медленно, быстро уставая и громко, с сипом, дыша. От его былой привлекательности остались большие навыкате глаза да стройные, с безволосыми плешинками, ноги, на которых конь еле держался, но по-прежнему старался сохранить гордую осанку.
Своих подчиненных деда Саша от болезней оберегал, как мог - холил их, чистил, мыл теплой водой в зимнюю пору, а летом купал в озере.
Конюшня располагалась во дворе небольшого дома, стоявшего на перекрёстке улицы и переулка.
В полисаднике каждой весной зацветала разросшаяся вширь черемуха, благоухая ароматом на все село. Однако нет-нет да разносил ветер по улицам и неприятные запахи из конюшни и сенок дома, в которых конюх держал чиненную - перечиненную конскую упряжь. От нее в избе постоянно ощущался стойкий запах прелой и потной сыромятной кожи.
В этот дом, населенный сердобольными людьми Пичугиными, нашу большую семью, эвакуированную с Кольского полуострова, подселило правление колхоза.
На его дворе я впервые и увидел лошадей. Сначала опасался их, а потом подходил к ним так близко, что они касались моего лица и рук теплыми влажными губами.
Особенно подружился с Гнедко, хотя рядом с ним чувствовал себя лилипутом. Гнедко был так худ, что я считал на его боках ребра.
Когда конь ложился посреди двора, деда Саша позволял мне расчесывать ему гриву большим металлическим гребнем с длинными зубьями, а тело - чистить жесткой щеткой из свиной щетины.
Старания ребенка, видно, нравились жеребцу. Он поворачивал голову в мою сторону, тихонько ржал, словно беседуя со мной. Иногда кожа на его теле вздрагивала, как от озноба, отпугивая назойливых паутов и мух.
Гнедко поднимался на ноги лишь после того, как я заканчивал работу.
Иногда он ложился передо мной и просто так, будто приглашал сесть ему на спину. Но я боялся этого сделать и очень завидовал местным мальчишкам. С наступлением летней жары, они каждый день рысью уезжали со двора на озеро, пугая кур, гусей и уток.
Лохматые, грязные, в репье, собаки бросались вдогонку, опережали их и с громким лаем бросались навстречу. Закусив удила, испуганные кони вставали на дыбы, вызывая восторг юных всадников.
Однажды летом, когда я учился ещё в первом классе, деда Саша сказал:
- Ленька (так, а не Алешкой, как сейчас, звали меня сельчане в детстве), съезди – ка с ребятами на озеро - напои да выкупай своего друга. Не бойся, Гнедко не сбросит тебя.
Он помог мне вскарабкаться на круп лошади:
- Тебе давно уж пора научиться верховой езде.
Дедушка был прав. Любому деревенскому мальчишке нужно с детства готовить себя к службе в кавалерии, о чем я мечтал даже много лет спустя - до самого призыва в армию.
Легонько хлопнув коня по заду, деда сказал:
- Езжай, с Богом!
Но мальчишкам не хотелось возиться с "мелюзгой". Они первыми выехали за ворота и тотчас, галопом, скрылись в проулке. Мы с Гнедко оказались на пустынной улице.
Деда Саша, прикрыв ворота, вышел на крыльцо, чтобы проводить нас.
Я сидел на спине коня боясь сделать лишнее движение, вплотную прижимая ноги к бокам животного и сильно натянув поводья, будто они могли уберечь меня от падения. Но Гнедко хорошо знал своего седока и потому двигался медленно.
Неожиданно из проулка вышла моя учительница. Мне стало стыдно за скорость передвижения, и я, преодолевая страх, громко, чтобы услышала Анна Ивановна, прикрикнул на коня:
- Нно - о - о!
Гнедко в недоумении оглянулся, пошевелил ушами, но пошел быстрее.
И тут я с ужасом почувствовал, что сползаю набок, и, не удержавшись на его крупе, сваливаюсь на землю.
Конь сделал несколько шагов вперед, остановился, потом вернулся, и, как поступал не раз, лег передо мной. Я вскарабкался ему на спину и Гнедко осторожно поднялся на ноги.
Подбежала учительница, с беспокойством спросила:
- Леня, ты не ушибся? Дай – ка поводья - то, верну вас в конюшню.
- Анна Ивановна, не надо в конюшню! Я не ушибся! Правда! Мне деда Саша велел напоить и выкупать Гнедко.
Она заметила, как от ворот конюх махнул ей рукой, дескать, пущай едет.
-Ну, хорошо, - улыбнулась учительница. - Уж очень конь у тебя умный, - и Анна Ивановна ласково погладила жеребца по щеке..