Пленная армия (Алексей Кожевников 3) / Проза.ру

      Ранним августовским утром 1948 года меня разбудил голос отца:
      - Вставай, сынок, в баню на КБС пойдем.
      - Почему на КБС, - удивился я, - а не к дяде Пете на первый участок ТЭЦ?
      - Дядя Петя сегодня занят в другом месте. Поторопись. Надо успеть к открытию, а то в той бане всегда большая очередь.
      Дядя Петя Ефименко - большой друг отца. До войны он жил на Украине, а потом, как и мой отец, был мобилизован в трудовую армию и отправлен на строительство первой Челябинской теплоэлектроцентрали - ТЭЦ-1. Все военные годы оба работали бок о бок электриками, и взаимовыручка в полуголодной жизни того времени сблизила их, сделала неразлучными друзьями.
      Дядя Петя вечерами крутил в клубе-бараке кино. Иногда он приводил нас, ребятню, в кинобудку и разрешал посмотреть из нее через маленькое оконце фильм, а мне - даже перематывать кинопленку с одной бабины на другую.
      В выходные дни он прирабатывал и в парикмахерской, если можно было назвать таковой маленькую комнатенку при бане. В эти смены он приглашал нас не только постричься, но и попариться. Мы с удовольствием пользовались его услугами.
      Cловом, дядя Петя был и нашим, ребячьим, другом. Когда он приходил к родителям, то забавлял нас своим украинским малопонятным языком...
      Из дома мы вышли еще затемно, а к первым домам КБС (от слов " коммунально-бытовое строительство" - большой жилой массив в Ленинском районе Челябинска, возведенный с помощью военнопленных)приблизились уже засветло.
      Но спешили мы напрасно. Когда до бани оставалось пройти полсотни метров, дорогу нам преградили большие колонны, которые двигались, казалось, бесконечным потоком в сторону вокзала. Они состояли из одних мужчин, идущих строем, как на параде, - в зеленых поношенных шинелях, в пилотках - лодочках, в обмотках и грубых башмаках. Шли они молча. Их изможденные лица были серьезны и безрадостны.
      - Папа, кто это?
      - Военнопленные, немцы.
      - А почему их много, а охранников мало? Немцы ведь могут разбежаться?
      - Сейчас уже не убегут. Вероятно, их репатриировали.
      - Как понять?
      - Это значит, что они отбыли срок своего наказания и их освободили.    Отправляют в Германию, домой, где их ждут родители, семьи.
      - Почему же они тогда не радуются?
      - Видишь ли, сынок, домой-то они мечтали вернуться победителями, да вышел конфуз: возвращаться приходится с позором, побежденными.
      - А откуда их столько много? - все спрашивал и спрашивал я отца.
      - Видишь около бани большую площадь, огороженную высоким дощатым забором, над которым протянута колючая проволока? Там, в бараках, они жили.
      - В таких же, как наш?
      - В наших бараках люди живут семьями, в комнатах. А они все вместе.
      Из распахнутых настежь ворот выходили все новые и новые колонны.
      - Пап, а все пленные вернутся в Германию?
      - Конечно, нет. Так случилось в первую мировую войну, так будет и после второй.
      - А ты про первую откуда знаешь? Ты ведь тогда совсем маленьким был.
      - Нашу ТЭЦ-1 нам помогали и немцы строить. Правда, их привезли с Волги. В нашей бригаде работал один из них, уже старичок,- начал рассказ отец. - Однажды мы сидели в конторке на разнарядке. Слышу, Петр ему шепчет: "Сразу не уходи, поговорить надо". По-своему, конечно, шепнул, по-украински. Когда разнарядка закончилась, мы вышли на улицу втроем. Петр старичку и говорит: "Готовь бутылку водки!". "За что?" - удивляется тот.
А Петр отвечает: "Если узнаешь за что, две принесешь". А у самого - рот до ушей.
      В ту пору достать водку было очень трудно, и не только потому, что она была дорогой, а нам почти ни шиша не платили. Однако, слова Петра немца-волжанина заинтриговали. Все знали, что Петр - человек серьезный, зря, даже ради шутки, разыгрывать товарища не станет. "Хорошо, - согласился старичок,- будет тебе бутылка водки. Только объясни, когда и куда ее принести". "Послезавтра, в обеденный перерыв. Мы с Николаем тебя вон за тем углом ждать будем".
      И разошлись по рабочим местам.
      Через день я подошел к условленному месту. Мне тоже не терпелось узнать причину столь необычной просьбы друга.
      Рядом с Петром стоял очень худой мужчина лет тридцати. Представлять мне его до прихода волжанина Ефименко не стал, а когда тот вскоре подшел и поздоровался, Петр спросил старика: "Ты знаешь этого человека?"
      Удивившись вопросу, дед отрицательно мотнул головой. "Николай, тебе не    кажется, что они очень похожи друг на друга?"- "Очень похожи!" - воскликнул я. "Батя, познакомься, это - твой сын. Николай, оставим их наелине".
      И мы с Петром отправились в столовую. О водке он даже не заикнулся.
      "Когда же ты узнал, что они отец с сыном?" - пораженный такой неожиданностью, спросил я у Петра, едва мы отошли от угла здания. "Случайно. Как - нибудь расскажу". "А ты не ошибся?» "Нет, можешь спросить у них". " Почему же они не знают друг друга?". " Потому, что отец попал в плен в первую мировую войну, остался в России, обзавелся семьей. А сына пленили в эту. Мать родила его уже после отправки мужа на фронт".
      - И что было дальше? - спросил я отца.
      - Петр так и не рассказал мне, каким образом ему удалось устроить эту встречу, но то, что они действительно оказались отцом и сыном, подтвердилось на следующий же день, когда волжанин принес к нам в барак, где размещался наш десятый строительный отряд, две бутылки водки.
      Посмотрев вслед последней колонне, отец вздохнул и негромко произнес:
      - Может быть, среди этих людей прошел сын и того волжского немца.