- Какова болезнь, таковы и лекари! - Великий Артист приклеивал себе круглые, тщательного рисунка, усы аккуратными движениями слегка дрожащих пальцев. Его глаза из зеркала смотрели зло и твёрдо.
- И вы ещё выбросите меня из могилы, вы - не умеющие убить в себе раба!
- Но я вам сделаю тридцать седьмой! Всенепременно сделаю! И будьте покойны - очень недурственный сделаю тридцать седьмой! Начну только за полтораста лет до того, как раз в тот день, когда вы выбросите меня из могилы! - он высовывался уже из зеркала, придерживая рукою усы, он уже водил нижнею своей маленькой челюстью, жуя воздух, он уже судорогой выводил на раскрытом рте улыбку, и, позабыв про усы свои, вцепился ладонями в стол перед зеркалом - и хватал, и выдирал там неторопливыми рывками невидимую траву.
- А оружие мне сделаете вы, вы сами!.. Вы будете долго и упорно работать над словом, вы страданием своим и нежностью своею, вы гармонией и плавностию слуха приучите всех вокруг к подлинности сказанного, а не сделанного, вы снова вышибите из народа этого ограниченность и упрямство ремесленника, верящего только деньгам и камню, вы сами заставите всех вокруг потерять иммунитет к болезни, называемой «поэзия»!..
Он ещё дальше высунулся из зеркала и опрокинул на подзеркальном столике пару склянок с густой, плотью пахнущей, жидкостью.
- Ваши Пушкины и Толстые в гордыне своей позабудут, что бессмертны только слова, а не авторы этих слов, - и я с удовольствием возьму их слова и поверну их указующим смыслом туда, куда нужно мне, и очарованные словами пойдут туда.
- Сожмите, сожмите ладонь на шее убийцы - вас оттащат, вам вывернут руку, вам плюнут в лицо - как же, вы покусились на святое! Ну, попробуйте, сожмите!
- Спасибо всем, живущим здесь!
- Вас обманут ещё четырежды, вас опять купят на слова!
- И вы опять выбросите меня из могилы!