Лесолак
Её звали Луна. Призрак полюбил её с первого взгляда, когда их племена пересеклись на ярмарке Полусумерек, что бывает раз в году. Её скромные одежды, столь неподходящие дочери вожака, её скромно собранные в растрепанный хвост волосы, выдававшие в ней скорее охотницу, нежели капризную Чистокровную, её холодный, колдовской взгляд, сулящий неразрушимые чары любому неосторожно заглянувшему в их недра мужчине, словом, каждый штрих её внешности, её образа, отражавшего состояние души, был ему мил и понятен.
Призрак был изгоем, лишенным права очага в племени Лис. Надеяться на теплый прием в каком-либо известном племени, вроде Воронов, из которых была Луна, да еще и просить руки дочери вожака – было бы крайней формой наглости в таком положении. Выродок, от которого отреклось собственное племя, Призрак, большую часть времени проводил в лесах, возвращаясь в стоянку только для торговли и ночлега у костра, когда можно было расслабиться и забыть о тяготах лесных ночей, способных вдохнуть ужас в сердце смелейшего из охотников. Его положение было больше данью традиции сонма племен, установленной первыми предками. На самом деле, Лисы не настаивали на его изгнании – Призрак был силен, ловок, отчаян и приносил значительную пользу племени, такую, что вождь Лис был готов простить ему его преступления против племени. И, возможно, простил бы, если бы Призрак простил себя первым. Однако отчуждения от братьев возникло в тот давний роковой момент в сердце самого Призрака…
Старые истории о старых преступлениях, уже стершихся из памяти людей, мало кого волновали, и не все понимали действий призрака. Бывало, он уходил в лесные чащобы, взяв с собой лишь мешочек с целебными травами и старое отцовское копье с обсидиановым наконечником, и не появлялся в стоянке племени целыми неделями, а потом, на рассвете, объявлялся весь израненный, еле живой, принося с собой редкие минералы, неведомые травы, излечивающие самые страшные недуги, дичь, прекрасные шкуры и другие, не менее важные припасы, отдавая их племени практически за бесценок. Не раз Призрак спасал Лис от погибели, отыскивая лекарство от эпидемий, прогоняя кровожадных чудовищ, загоняя в ловушки охотников целые стаи оленей. Но сам он не принимал почти никакой помощи, и практически не общался с соплеменниками.
И только самому Призраку было ведомо, что таким самоистязанием и отшельническим существованием он пытался погасить в своей душе темное пламя, разгоревшееся еще в пору его детства, приведшее к череде трагических событий, в которых погибли его родители и сестра. Призрак был человеком, тронутым проклятием лесных чудищ – Лесолаком. Во время одного из приступов безумия он собственными руками убил всю свою семью. Власть проклятия требовала от него крови и разрушения, она отчаянно внушала ему желание сеять ужас в умах людей, развращала его разум, делая несчастного все больше похожим на лесную бестию, однако Призрак сопротивлялся изо всех сил, ни разу не позволив себе приступить крайнюю черту между животным и человеческим. Неестественная воля юного отшельника позволила ему подавить величайшее зло и искупить преступление верным служением своему племени.
Но, к счастью или, наоборот, к сожалению, никто из соплеменников о его мрачном секрете не ведал. Призрак нес свою ношу в одиночестве, лишь единожды позволив чувствам взять верх над волей. Лишь увидев Луну, Призрак начал сожалеть о своем отшельничестве, о своей тяжкой судьбе. Причина, скрывавшаяся за его изгнанием, являлась гораздо более страшной помехой его любви, нежели само положение изгоя.
И призрак, полюбивший Луну, грациозную дочь вожака Воронов, с первого взгляда, не дал шанса своим желанием расцвести, он набросил тяжелый зеленый капюшон, натянул на лицо шейную повязку и беззвучно скрылся в тени, отбрасываемой пламенем ярмарочного костра, оставив празднество распускаться огненно-рыжим цветком где-то вдали, за спиной. А сам он вернулся к своему привычному делу – блужданию по лесным тропам.
Едва звуки пиршества стали достаточно далеки, чтобы не заглушать голосов лесной чащи, бродяга остановился и огляделся вокруг. Звезды, не заглушаемые здесь светом костра, разметали бледный свет по кронам громадных деревьев, острыми силуэтами застывших на фоне глубокого неба. Призрак легко опустился на колени и практически беззвучно откинулся на мягкий настил из прошлогодней листвы, широко раскинув руки, расслабив мышцы, не знавшие отдыха уже несколько суток. Он устремил взгляд в сияющий небесный свод. Ему хотелось подумать в эту прекрасную, спокойную звездную ночь о том, как быть дальше – как идти по своей земной юдоли, но мысли ускользали от погрязшего в смятении разума. Слишком много переживаний пало на него за прошедший день. Только сейчас молодой Лис осознал всю свою усталость. Веки смежились совсем незаметно для самого Призрака, и он провалился в объятья недолгого летнего забытья.
Призрак вполне оправдывал свое имя. Даже во сне его дыхание было совершенно беззвучным, а камуфляжное облачение, скрывавшее не только его облик, но и запах, непозволяло выхватить из окружающего пейзажа бродягу-Лиса даже самому острому зрению хищника. И в бодрствовании, и в отдыхе Призрак был совершенно незрим. Сам он не знал, откуда в нем проснулось это умение – пришло ли вместе с проклятием или развилось само по себе в результате постоянной борьбы завыживание в диких лесах. А соплеменникам-Лисам природа этих почти волшебных способностей была и подавно неведома. Одно можно было сказать точно – имя «Призрак» было дано ему совершенно заслуженно, и в нем отражался трепет людей пред непостижимым, колдовским.
Предаваясь вязкой лесной дреме, полузверь-получеловек, не заметил, как по могучим стволам окружающих его дубов скользнула стройная тень. Едва различимый шелест приминаемой легкими шагами травы, тем временем, становился слышен все отчетливее, пока, наконец, не стал достаточно громким, чтобы привлечь внимание спящего. Молниеносным движением призрак поднялся и, мгновенно отогнав остатки сна, стремительно, будто змея, скользнул за спину лениво движущемуся силуэту. Острое лезвие кремниевого ножа невесомо уперлось в горло незваному гостю.
-Кому обязан? – Тихо, но уверенно прошептал Лис.
-А ты смелый, раз решился поднять руку на лучшую охотницу Воронов.
Призрак сразу узнал спокойный, но твердый голос Луны. Плавными движениями, сливающимися в один ровный поток, бродяга опустил нож, обошел девушку и опустился перед ней на колено, низко склонив голову. По прищуренным глазам охотницы было заметно, что даже сейчас, находясь рядом с Призраком, она не могла в полной мере разглядеть его облик. Властным жестом руки она приказала дерзкому юноше подняться.
- Прошу простить меня за грубость, Чистокровная Луна.
- И кем бы ты мог быть, двигающийся в тени, будто фантом?
Лис положил правую руку на грудь и почтительно склонился:
- Вы не так далеки от истины, Чистокровная. Меня зовут Призрак.
- Теперь все ясно. Я наслышана о тебе, изгой.
Юноша поднял на девушку недоверчивый взгляд:
- Надеюсь, только хорошее?
- Это как посмотреть.
Луна криво ухмыльнулась, обнажив острые клыки. Её янтарно-золотые глаза сияли во тьме подобно кошачьим. Очарованный видом грациозной охотницы, Призрак отступил на шаг и выпрямился во весь рост. От следующей фразы незваной гостьи его передернуло, будто от электрического разряда:
- Лесолак.
Дыханиебродяги участилось, на лбу проступили капли ледяного пота, а по спине пробежалмороз. Так прошло несколько тягучих, будто смола, секунд, наполненных гулкимиударами испуганного сердца.
- Где Лесолак? – Только и смог выдавить из себя проклятый.
- Прямо передо мной, я полагаю.
Загадочное спокойствие Луны постепенно передалось и Призраку. В её словах не звучали ни угроза, ни страх. Скорей, каждое слово было проникнуто любопытством. Девушка сулыбкой следила за переменами в настроении собеседника.
- Не боитесь, что я вас съем? –Поинтересовался юноша, выдавливая из себя подобие улыбки.
- Нисколько. – Без тени сомнения парировала охотница.
- Ни капли уважения к древнему злу…
Девушка звонко рассмеялась. Не дожидаясь ответа бродяги, она отошла к стволу могучего дуба. Сквозь тенистый саван было заметно, как Луна касается рукой дерева. Проведя ладонью по изрытой вековыми морщинами коре, она продолжила:
- Эа.
- Прошу прощения? – Призрак перевел пристальный взгляд на дуб, перед которым стояла охотница.
- Его имя. Эа.
- Имя дуба?
- Имя этого участка леса.
- Я вас не понимаю, Чистокровная.
- Должен понимать, Лесолак. Ты такой же.
В сердце юноши назревало смутное беспокойство. Все части мозаики начинали складываться в одну картину: неожиданную, притягательную, но в тоже время угрожающую. Чтобы отогнать сомнения, он произнес:
- Такой же? Может ли быть..?
- Может. Неужели ты не почувствовал этого в моей крови?
- Почувствовал?.. – Задумчиво повторил Призрак.
- Вижу, ты не даешь воли своему дару.
- Это, скорее, проклятие.
-Я с этим абсолютно не согласна, изгой.
Призракмолча смотрел в глаза Луне.
- Изгой, - Выделил он последнее слово девушки.
- Видимо, мы все же не одинаковы…- В голосе охотницы слышалось разочарование. – То, что я приняла как благословление, ты отринул.
- Не понимаю, как можно испытывать влечение к этому проклятию.
- Знаешь, ты начинаешь действовать мне на нервы.
- Справедливости ради, замечу, что здесь отнюдь не я являюсь незваным гостем.
- Вот как? Уж не меня ли ты имеешь в виду, отшельник?
- Я поражен вашей проницательностью, Чистокровная.
- Тогда ты ошибаешься, мой неопытный друг. Меня звали. Меня звал Эа. Меня звала твоя лесолачья кровь.
- Тогда прошу простить мою грубость. Боюсь, разговора у нас не выйдет.
- Тем хуже для тебя, глупое создание. Увы, живым я тебя теперь отпустить не могу.
Призрак вздохнул. Не на такое развитие своих романтических чувств он рассчитывал. И,тем не менее, чувство влюбленности не ушло в никуда. Оно приобретало все новые оттенки, набирало все большую силу. Теперь, стоя напротив женщины, обладающей неземной красотой, сочетающей в себе животное и человеческое, он ощущал неестественное влечение к ней, похожее на влечение мотылька к огню костра. Её ненависть к человеку, предавшему лучшие ожидания, её ледяной взгляд, её кипящая кровь лесного чудовища – все это звало юного Лиса с головой погрузиться в дикую игру, ставкой в которой может быть только жизнь. Призрак понимал, что в этот самый момент он уступал своей проклятой натуре, но бороться с ней он уже был не в состоянии.
- Прощай, глупыш. – С этими словами, Луна сделала резкий выпад в грудь юноши.
С сочным всхлипом обсидиановый стилет прошел через упругую плоть и, издав глухой стук, уперся во что-то твердое. Это было совершенно незнакомое Луне ощущение. Совсем не такое, как убийство человека. Напрягая глаза, она силилась разглядеть, куда угодило её оружие.
- Поздравляю, лучшая из охотниц, вы пригвоздили к дереву сонного дятла. – Послышался насмешливый шепот.
Голос Призрака доносился, будто, отовсюду. Еще считанные секунды назад, он стоял там, где сейчас острое лезвие, проходя через трепыхающееся еще тело убитой птицы, упиралось в могучий ствол древнего дуба, а в момент удара – исчез, растворился в тени. Луна сжала зубы в приступе бессильной ярости. Все её животное чутье, её ястребиное зрение, кошачий слух и волчий нюх напряглись в безуспешных попытках обнаружить бестелесного фантома. Охотничье естество девушки требовало расплаты за унижение. Кровь вскипала. Разум сдавал свои позиции. И тогда Зверь пробудился.
Пронзительный вой вырвался из груди девушки, уходя в темноту дикой чащобы, пожирая все лесные звуки, замораживая отголоски ярмарки. Её тело покорежило, будто зарождающееся внутри безумие намеревалось вывернуть его наизнанку. Глаза засияли солнечно-желтым огнем, и из них, вместо слез, потекли ручейки крови.
В душе Призрака боролись два желания. Первое говорило ему, что стоит дождаться полного превращения Луны в Лесолака, наблюдать за тем, что пугало его, что не давало ему покоя столько лет. Увидеть, понять, суметь предотвратить. Избежатьучасти такого же превращения… Или, хотя бы, победить неестественный страх перед этим преображением. Второе требовало остановить пришествие чудовища и сохранить возлюбленную в человеческом обличье. И это были поистине звериное и поистинечеловеческое желания. И, в который раз, Призрак принял решение остаться человеком.
Забыв про инстинкт выживания, юноша скользнул за спину девушки, ухватившись за плечо, развернул её лицом к себе и ударил локтем в грудь, лишив сознания. Всего на мгновение, в уже закрывающихся пред нахлынувшей волной забвения глазах Луны скользнула тень благодарности за спасение от безумия. То был жест, понятный лишь человеку.
Постояв над гордой охотницей, беззащитно лежащей у его ног, пару минут, Призрак склонился к её уху, прошептал несколько слов, резко отвернулся и беззвучно зашагал прочь. В его глазах не было ни разочарования, ни злобы – только твердая уверенность в каждом шаге, уводившем его от возлюбленной, от людей и от поселившихся среди них чудовищ…
* * *
В эту ночь все племена разом услышали душераздирающий вопль из глубин леса, холодный, скорбный, проникающий в каждый уголок человеческой души: он извинялся, рыдал и прощался со всеми. В ту же ночь нападения лесных чудовищ прекратились, чтобы уже никогда не начаться вновь, а все проклятые вернулись к своим племенам, уже не неся более клейма Лесолака в своем разуме.
Призрак больше не вернулся к людям. Одни и по сей день верят в то, что он слился слесом, пожертвовав собой, чтобы снять проклятие, другие – говорят, что молодой Лис никак не связан с уходом Лесолаков, что он погиб от когтей лесных тварей той ночью или скрылся с людских глаз на неведомых лесных тропах. Некоторые даже утверждают, что он покончил с собой, не найдя отклика своей любви в сердце одной из охотниц племени Воронов.
Вместе с Призраком исчезла и дочь вождя племени Воронов. Возможно, она отправилась в лес, чтобы отыскать того, кто её оскорбил. Возможно, она хотела выяснить причину исчезновения проклятия. Возможно, она хотела сказать «спасибо»… Её причины навсегда остались принадлежащими только ей самой. И кое-кто даже утверждает, что видел в чаще женщину, напоминавшую Луну, идущую за руку со странным незнакомцем в темно-зеленых одеждах, и перед этой таинственной парой расступались вековечные деревья…
Встретились ли Призрак и Луна пред лицом Эа, простершего к ним свой отцовский зов? Это знает только сам лес.
Хохлов И. В.