Она была самой обыкновенной маленькой колдуньей. Ну как обыкновенной… Где вы видели колдуний? Да нигде не видели. Только в сказках о них читали. Вот она, эта девочка, и была самой обыкновенной колдуньей из сказки. Правда, жила вовсе даже не в лесу, а в обыкновенной деревне, где из всех сказочных принадлежностей были только ее колдовские навыки. А во всем остальном вокруг обыкновенной сказочной колдуньи протекала обыкновенная деревенская жизнь. Ездили туда-сюда трактора и грузовые машины. Доярки ходили на ферму. Сновали мальчишки – тех, вообще не поймешь, зачем снуют, и что собираются делать в следующий момент.
А она сидела дома и постигала нелегкую колдовскую науку.
– Бабушка… – иной раз взмолится колдунья, а надо сказать, что жила она с бабушкой, передававшей ей свои знания. Родителей у колдуньи не было, и где они, она не знала.
Так вот…
– Бабушка, – взмолится колдунья, – Можно я пойду погуляю? Все девочки на улице, одна я как дура дома сижу...
– Ты сидишь не как дура, а как моя внучка, – наставительным тоном поучала бабушка. – Они бегают, потому что бездельницы. А тебе бегать некогда. Представь, я помру, и откуда ты тогда все свои знания приобретешь?
– Ты не умрешь, – неизменно пугалась после таких слов колдунья. – Как ты можешь умереть, если ты владеешь даром чародейства и волшебства… Надо просто прочитать нужный заговор, а еще лучше молитву, подобрать соответствующую травку, и все будет хорошо.
– Эх, внучка, если было бы все так просто… Нет, таких травок и таких заговоров, чтобы вновь стать молодым, не существует…А молитва… Придет время, почитаешь…
Услышав такие слова, колдунья плакала, а бабушка ее даже не утешала. Лишь приговаривала, что в жизни надо быть готовым ко всему.
Однажды бабушка послала колдунью в лес за каким-то особым цветком, сорвать который полагалось в самой глубокой чаще. Ибо только в чаще, куда не проникают почти солнечные лучи и царит величественное безмолвие, растут настоящие колдовские травы и цветки. Колдунья не боялась ходить по самым глухим местам самых дальних лесов. Против любого зверя она знала соответствующий приговор, да и не подойдет никакой зверь к человеку, которому дано Знание, они его чувствуют своим животным инстинктом. Ну а лихих людей она не боялась тем более. Она и сама была лихой. Могла такого любому наколдовать, что мало бы не показалось. Правда, никогда этим не пользовалась. Во-первых, запрещено, а во-вторых и не хотела. Она была добрая, колдунья. Такой уж ее воспитали бабушка и школа. В свободное от постижения колдовской науки время она ведь посещала школу…
Просто идти до этой чащи было далеко. Очень далеко. В конце концов устала колдунья, и присела на пенек отдохнуть. Вытянула затекшие ножки и посмотрела вверх. До самой чащи она еще не дошла, так что на ее лицо упали теплые лучики летнего солнца. Дело происходило летом, мы не сказали? Хорошо стало на душе у колдуньи и она огляделась кругом – что бы такого интересного наколдовать? А что наколдуешь, когда кругом трава да вездесущие кузнечики прыгают с былинки на былинку? И вдруг взгляд ее упал на огромный мухомор. Он был таким красивым, что колдунья вдруг представила его в человеческом обличье. Писаный красавец получался. Писаный-преписаный. Настолько желанный, что Колдунья мысленно представила, как бы он мог выглядеть на самом деле. Глядит – а он и правда вот он, писаный красавец. Стоит уже перед ней. Во взгляде огонь, в руке – лук со стрелой, за спиной колчан. Кафтан красный, волосы рыжие, и улыбка на сахарных устах… Мечта, да и только…
– А ты ничего, – окинув оценивающим взглядом колдунью, сказал красавец.
– Ты тоже, – не полезла в карман за словом она.
– Твоими стараниями, – улыбнулся красавец. – Это ты меня таким из мухомора вылепила…
– Так ты всего лишь мухомор? – рассмеялась колдунья. – То-то я смотрю, у тебя кафтан такой смешной – красный в белый горох.
– Я – Иван-царевич, – напыщенно ответил красавец. – Видишь, у меня есть все, что полагается Иван-царевичу – и лук, и стрелы, и благородное происхождение…
– И что ты со своим благородным происхождением будешь делать? – продолжала веселиться колдунья.
– Пожалуй, стрелу сейчас запущу, – важно ответил тот. – В какой двор упадет, там и невесту искать.
– Ты не в ту сказку попал, – не покидало хорошее настроение колдунью. – Здесь же кругом одни деревенские жители. Угодишь к какой-нибудь птичнице или молочнице, вот тебе и будет невеста. Это даже не царевна-лягушка… И уж тем более не просто царевна.
– Тебе так кажется, – ответил Иван-царевич. – Разве для того, чтобы любимая выглядела благородно, она должна быть обязательно благородного происхождения?
– А то какого же, – махнула рукой колдунья.
– Для этого надо просто любить ее, и чтобы она любила, – почему-то грустно улыбнулся Иван-царевич. – А лягушки… Да пусть будет и лягушка, самая обыкновенная. Я ведь сам мухомор, ты не забывай…
И с этими словами он решительно поднял лук, натянул тетиву и выпустил стрелу.
– Провидение все рассудит, а уж счастья своего я не упущу, – решительно объявил он, и двинулся в том направлении, куда полетела стрела.
Колдунья проводила царевича взглядом, и встала с пенька. Она отдохнула, а колдовать больше не хотелось. Это хорошо еще, что она представила Иван-царевича, а ну как наколдует какую-нибудь кикимору болотную? Расхлебывай потом…
Однако мысли о чудесном превращении не давали ей покоя.
«Ну почему, почему, если можно из обыкновенного несъедобного гриба вылепить добра молодца, то нельзя самой любимой на свете бабушке подарит молодость?», – грустно думала она, вышагивая, не разбирая дороги, в самую чащу.
– А потому что молодость – не женишок, ее на базаре не купишь, – неожиданно послышалось ни оттуда ни отсюда.
– Кто здесь? – остановилась колдунья.
– Я – то, незнамо что, – послышался голос.
– А откуда ты говоришь?
– Ниоткуда… И я не говорю сейчас, я думаю. Просто ты меня слышишь…
– Твои раздумья слышу? – не поняла она.
– Конечно. Ты ведь не простая девочка, а колдунья. Ты это можешь…
– А скажи, уважаемое то… – она запнулась.
– Не стесняйся. Можешь меня так и называть, – то, незнамо что…
– А скажи, то, незнамо что, как я могу вернуть бабушке молодость?
– Это невозможно… Почти невозможно…
– Если почти – значит, все-таки можно…
– Все-таки – можно… И ты почти уже сделала это…
– Я?
– Именно ты. Но, боюсь, тебе не понравится то, что ты сделала…
– Не понравится?
– Именно так. Потому что, пока ты здесь… Нет, подожди… Сорви сначала цветок, за которым тебя посылали. Он там, за елью…
Колдунья послушно пошла за ель, и действительно обнаружила тот самый цветок, за которым ее посылала бабушка…
– Ну вот… А теперь я тебе скажу, что сейчас произошло, – продолжило то, незнамо что…
– Произошло? – почему-то неожиданно защемило сердце колдуньи.
– Точнее даже случилось.
– И что случилось?
– Твоя бабушка умерла…
– Умерла? – в ужасе повторила колдунья. – Когда?
– Сейчас. В тот самый момент, когда ты сорвала цветок.
– Но ведь это ты указало мне на этот цветок…
– Я. Потому что так было надо.
– Кому?
– Жизни. Она так устроена, что новое должно приходить на смену старому. Хотим мы того или нет… А жизнь колдуньи не может уйти просто так. Это должно стать особым знаком…
– Знаком чего?
– В данном случае того, что ты впустила в этот мир Любовь. Ты ведь действительно это сделала, разве ты забыла? А любовь – это и есть символ молодости. Пока человек любит, он молод. И эта Любовь взяла ту энергию, которую вы подарили ей – ты и твоя бабушка. Ты – предвкушением того, что у тебя это еще будет, а она – воспоминаниями о том, что у нее уже было…
– Зачем?
– Затем, что в молодость нельзя вернуться. Но ее можно вернуть… Но только не себе или какому-то конкретному человеку.
– А кому?
– Миру. Сорвав цветок, ты дала этому миру новое ощущение молодости. И теперь, видя влюбленную пару, будешь знать, что, может, именно в ней клокочет сейчас частичка энергии, счастливых страстей и переживаний, которыми когда-то жила твоя бабушка и будешь жить ты… Ведь ничто не уходит просто так. Все наши мысли, переживания, чувства остаются с другими людьми, даже когда мы уходим из этого мира… Если они были светлыми и добрыми, они такими же и останутся… Это закон жизни. Ты просто знай его.
Колдунья грустно повертела в руках цветок.
– Что же я наделала? – подумала она.
– Ты поддержала жизнь, – сказало то, незнамо что. – А цветок… Так решила твоя бабушка. Она была мудрой колдуньей, и она поняла, что передала тебе все свои знания, кроме одной, самой важной мудрости…
– Какой же? – с нескрываемой болью спросила колдунья.
– О том, что мир жесток. Но жить в нем надо лишь с добрым сердцем… Только научившись терять, мы научимся ценить тех, кто еще находится с нами рядом…
Она задумчиво смотрела на цветок, который был в руках… За которым ее посылала бабушка… Зная, что свершится после этого…
– А ты не плачешь, держишься, – с нескрываемым уважением в голосе сказало то, не знамо что.
– И не заплачу…
– Но ведь легче будет…
– Не заплачу, потому что я настоящая колдунья, – глотая слезы, сказала она.
И пошла прочь.
В мир, в котором сейчас стало чуть больше любви и добра, несмотря на ее сердечную муку и отчаянно душившие слезы…
Хотелось заплакать…
Но она все-таки сдержалась…