Пётр Петрович, слесарь-сантехник шестого разряда местного ЖКХ, в простонародье Петрович, с точностью действующего чемпиона по литрболу плеснул водку в стаканы, смачно причмокнул:
- Хорошо идём!
– Вторая бутылка за полчаса, - усмехнулся Фёдор, молодой напарник Петровича. – Не слишком ли, того, …торопимся, Шеф.
- Эх, молодо-зелено, - вздохнул Петрович, пододвигая стакан напарнику. – Мы не торопимся, а ведём по мере сил, разумеется, борьбу с вредной привычкой, то есть, если быть точным, с хандрой на рабочем месте.
- Водкой?! – посоловевшие глаза напарника расширились и сфокусировали затуманенный взгляд на переносице Петровича.
- Выпьем! – поднял стакан Петрович. – Выпьем, Федя, за то, чтобы у людей были только хорошие вредные привычки…
- И побольше огненной воды, как говорят индейцы, - мотнул чубом Фёдор, неуверенной рукой поднёс стакан к губам, и водка тоненькой струйкой потекла из уголка рта на белую футболку, размывая свежее пятно от кильки в томате.
Петрович, не разлив ни капли, выпил водку, аккуратно поставил стакан на верстак, из алюминиевой тарелки выхватил солёный огурчик, сунул в рот и с хрустом приплямкивая потянулся к железному шкафу за следующей бутылкой.
- П,…Петрович, а много ли у лю, …людей вредных привычек? – Федя вилкой поковырялся в банке с килькой, подцепил кусочек, но ко рту не донёс, уронил на футболку. Посмотрев на очередной томатный потёк, Фёдор облизал пустую вилку.
- Много, Федя, - кивнул Петрович. – Но у настоящего класси,… класси,…
- …ческого, - помог Фёдор.
- …Вот именно, классического мужика, должно быть только три вредных привычки: табак, - Петрович растопырил пальцы и загнул мизинец. - Водка, - придавил безымянный,... и...
- Наркомания, голубые, - Фёдор дотянулся до руки Петровича и загнул тому большой и указательный пальцы.
Петрович сурово глянул на одиноко торчащий средний палец, на напарника:
- Дурак ты, Федя! Женщины, третья вредная привычка! – Петрович оттянул средний палец и врезал им по лбу напарника.
- Ты чего, шеф! – отпрянул Фёдор, потирая лоб.
- А то, что ты упомянул - извращение, а не вредные привычки, - вспылил Петрович. - Ну, разве нормальный мужик может целовать себе подобного! Вот я с тобой целовался бы?
- Не хочу, - решительно мотнул головой Фёдор, от чего качнулся, и если бы не сверлильный станок, то непременно ткнулся бы лицом в широкий таз с солидолом.
- И я не хочу! – поддержал Петрович. – А наркоманы. Ну, были бы мы с тобой наркошами. Ну, купили бы по шприцу шырки. Ну, вкололись бы, и лежали бы, как брёвна, каждый себе в кайф. Ни о работе не поговорить, не обсудить мировые проблемы,… О женщинах не вспомнить!
- Жуть! – согласился Фёдор. – Давай о женщинах.
Давай. …Самогон будешь? – Петрович сунул под нос напарника пыльную бутылку.
- Б,… буду, - выпятил нижнюю губу Фёдор.
Петрович единым жестом профессионала откупорил бутылку и по слесарной мастерской поплыл густой сивушный запах.
- Бурячанка, - хмыкнул Фёдор. – Какая гадость!
- Не духи – согласен. Но попрошу не оскар…блять творения рук бабы Маши, - грохнул кулаком по верстаку Петрович. – Она женщина то, что надо!
- Наливай, - кивнул Фёдор. – Баба Маша – это человек… Человечище! …Зараза старая!
- Вот именно! – замахал пальцем у носа напарника Петрович, разливая самогон по стаканам. – Она женщина, понимающая нас мужиков. В любое время придешь, и она не откажет, бутылочку даст. Да ещё закусочки предложит…
- А мне не дала, вчера, - Фёдор плюнул, но плевок не получился и слюна стекла по подбородку на футболку. Фёдор одним глазом покосился на неудавшийся плевок и стукнул себя в грудь. – Говорю ей: баба Маша, выручай, трубы горят! А она, сопляком, меня обозвала, и послала… куда подальше.
Петрович раскатисто зареготал:
- И правильно, что послала! Ты ж не мужик – пацан ещё!
- Пацан ещё! – перекривил Фёдор, залпом осушил стакан. – Да у меня, между прочим, две бабы! – заявил он, вскочил, но не удержался на ногах и окунулся-таки головой в солидол.
- Мама и сестра! – съязвил Петрович и с наслаждением влил в себя вонючий самогон.
- Нет! – гаркнул Фёдор, схватил со сверлильного ветошь, обтёр лицо и чтобы не упасть вцепился в верстак. – Это Татьяна из пятого дома! И Сонька из тридцать шестого!
Петрович ухмыльнулся и оторвал взгляд от стакана: перед ним мерно покачивалось чёрное лицо Фёдора. От неожиданности Петрович враз протрезвел, завопил, вскочил и бросился к зеркалу у рукомойника.
- Ты чего, Петрович! – крикнул вдогонку Фёдор, прижимая ветошь к груди. - Клянусь, – Танька и Сонька!
Петрович подскочил к рукомойнику и, ощупывая лицо, уставился на отражение в зеркале. Не обнаружив признаков черноты, облегчённо выдохнул.
- А у тебя, как у мужика, сколько женщин? – сверкнул ровными зубами Фёдор. - Чего молчишь, Петрович!
- Одна у меня, Вероника Михайловна, жена моя, …Федя, - Петрович пальцем поманил напарника.
Неуверенной походкой Фёдор приблизился к наставнику.
- Одна, говоришь, - Фёдор криво усмехнулся. – А наша бухгалтерша?
- Вот я и говорю, пацан ты ещё – трепишся про своих баб, да в чужие дела нос суешь, - Петрович взглядом указал на зеркало.
Фёдор шагнул к рукомойнику и замер, увидев в зеркале чёрное незнакомое лицо.
- Вот стерва, баба Маша, подсыпала краситель в самогон! – шарахнулся Фёдор.
Петрович провёл пальцем по Фёдоровой щеке и сунул тому под нос.
- Солидол, - безошибочно угадал Фёдор. – Свежий.
- И я теперь свежий, - вздохнул Петрович. - Столько выпитой водки испортил, рожа солидольная! Иди с глаз моих!
Дверь в мастерскую открылась и на пороге возникла миловидная Валентина Ивановна, начальник ЖКХ.
- Петрович, на третьем участке прорыв, а вы тут прохлаждаетесь, - Начальница, заметив измазанного Фёдора, остановилась.
- Насос чиним, Ивановна, - кивнул Петрович на разложенные на верстаке детали. – Вот только пообедать собрались.
- Молодцы! Не ожидала от вас такого рвения, Пётр Петрович, - улыбнулась Валентина Ивановна. – Вижу, ученика уму разуму учите.
- А как же без этого – молодёжи опыт свой передаю, - гордо произнёс Петрович.
- Ну, обедайте. На третий участок пошлю бригаду Сидорова, - подумала вслух Валентина Ивановна и вышла из мастерской.
- Хоть какая-то польза от твоей физиономии, напарничек, - буркнул Петрович. – Мойся, да пошли обедать. У меня там еще немного осталось.