Осторожно с желаниями

Эль Куда
- Прохоров, женись на мне! – двухсоткилограммовая юбилярша с норовом необъезженной кобылки завершила свой тост. Гости разразились одобрительным смехом, с иронией поглядывая на насупившегося четвертого мужа хозяйки дома. – Прости милый, но  миллиардер нашему поселку не помешает, и я готова пожертвовать собой! – Хохот усилился, и ободренная юбилярша похвасталась: - Я эту речь два дня сочиняла, пока жарила-парила, варила-тушила. Так, что кушайте гости дорогие, наедайтесь. Домой унести ничего не дам, а тут ешьте-пейте. Пузо лопнет, наплевать, под рубахой не видать!
- А если ваше желание исполнится? - юбилярша затормозила около гостя и удивленно воззрилась на него сверху вниз.
- Ты кто такой? – но ответа не дождалась, тост во здравие требовал ее присутствия.

- Извините, - худая высокая женщина смущенно дернула мужчину за рукав. – Вы сказали, что желание может исполниться. - Тот утвердительно кивнул, странный блеск в его глазах пугал и завораживал одновременно. - Я  замуж хочу, - она огляделась вокруг и убедившись, что никто не слушает, доверительно продолжила. – Очень хочу.
- За Прохорова?
- Да, мне все равно, - отмахнулась она. – За Прохорова, за Петрова-Иванова. Главное замуж. Я понимаете, там никогда не была.
- Ну, это никогда не поздно, - подбодрил мужчина.
- Но мне уже под пятьдесят…
- Что же вы, голубушка, ко мне сразу не обратились?
- А вы кто? – женщина застыла, подозрительно вглядываясь в лицо мужчины.
- Ну, вот началось, - возмутился он. – Вы замуж за Прохорова хотите или нет?
- Замуж хочу, но…
- Да или нет?! Сомнения мешают исполнению желаний.
- Угу, хочу, - выдохнула женщина, - сильно хочу.
- Как чудесно все складывается, вы ровесники, холостые. В народе говорят: до двадцати лет женишься сам, с двадцати до двадцати пяти женят родители, а после двадцати пяти сам черт не женит. Почему бы мне не опровергнуть это, -  он потер руки в предвкушении удачи.

Прохоров хмуро уставился в окно, тошно-то как, надоело все, никаких новых развлечений. Все опробовал, везде где мог побывал. Скучно-о-о…. Хочется чего-нибудь неизведанного, необычного, такого чего с ним никогда еще не было…
- Вам бы в Долбилово, - официант, странно блеснув глазами, смиренно менял блюда.
- Ну и что там в Долбилово?
- Ведьмы на шабаш собираются, - мечтательно протянул официант, но тут же спохватился. – Извините, с дуру сболтнул. Сказки это бабкины, что б детей малых пугать, - но блеск в глазах завораживал, казалось костры пылают на ветру, эхо женского смеха доносится, будоража воображение. Столько запретного, загадочного, неизведанного сулил этот чужой, потусторонний мир.
- Ведьмы? Шабаш? Далеко это, ваше Долбилово?
- Было бы желание, - официант выпрямился, улыбка искусителя играла на его губах, но он уже не боялся спугнуть клиента. Легче всего поймать в ловушку человека повидавшего мир, и не верящего в мистическую силу сумеречного мира. – Будем знакомы, я ваш проводник.

- И это Долбилово? – Прохоров недоуменно оглядывал несколько покосившихся домишек в одну улицу, флегматично жующих коров, козу нахально разглядывающую его со свитой, кур бестолково носившихся по раскисшей от дождей дороге.
- А чего вы ждали? Глубинка.  – Проводник уверенно шагнул из машины. Прохоров вздрогнул от неприятного открытия, в ресторане ему лет шестьдесят можно было дать. Сейчас стал выше ростом, приосанился и выглядел моложе сорока. - Родные места сил прибавляют, года уменьшают, - рассмеялся тот, заметив его недоумение. Прохоров задумался, сбросить с десяток лет было бы неплохо. – Вы еще вечной жизни пожелайте, - усмехнулся проводник.

Часы тянулись медленно. С наступлением сумерек отключились сотовые, разрядились аккумуляторы в ноутбуках, вскоре и свет машинных фар иссяк, двигатели заводиться не желали. Собаки заскулили, редко испуганно оглашая воздух коротким хриплым лаем. И хоть бы где огонек какой, на глазах округа замирала, погружаясь в ночной мрак. Картинки страшилок из детства, вкрадчиво вползали в сознание, но страх накатывал нешуточный. Не успевали от одного видения мурашки пройти, как очередная мысль вгоняла в холодный пот, вызывая неприятную предательскую дрожь. Охране так же было не по себе, то и дело, кто-нибудь из них чертыхался, чаще стали креститься. Водитель даже отпуск на неделю потребовал, за работу в жутких условиях. У Прохорова не осталось сомнений, связался с нечистой силой. Как по зову, появился проводник: - Пора!

Шли в кромешной тьме, Прохоров осторожно ступал, ожидая колдобин, помнил что дорога разбитая, но ноги ни за что не цеплялись, никуда не проваливались. Удивленно огляделся, дыхание перехватило. Шагать-то шагал, но не по земле.
- Все удобства для гостей дорогих, - проводник подхватил его под руку. Теперь он выглядел двадцатилетним.
- Я уточнить хотел, - приостановился Прохоров. – Вы это… черт?
- Черти у меня в подчинении ходят.
- Так вы…
- Не стоит переходить на должности и звания. Я для вас только проводник.
- Но, надеюсь…. Мы как-то об оплате не договорились…
- Неужели вы думаете, что все продается и покупается? – Прохоров замялся, чем вызвал веселый хохот проводника. К нему присоединились несколько женских смешков, – и вы совершенно правы. За все надо платить! – Эта фраза осталась незамеченной из-за множества юных женских лиц, их цветастых одежд, их улыбок. Умом  понимал, что в этой кромешной тьме на вершине холма, видеть этого не может, а видел.

Внезапно стихли голоса, все затаили дыхание в ожидании чего-то важного. Черное небо лишь оттеняло густой мрак земли, и тишина…, тягучая мертвая, как в могиле. Вдруг ухнул филин, этот резкий грохот разнесся над замершими просторами, и начался отсчет: два, три…. Не успело замолкнуть двенадцатое гулкое уханье птицы, как проводник поднял руку и щелкнул пальцами. Громадная  луна, словно яркий светильник озарила холм голубовато-желтым светом. День не день, но можно травинки под ногами пересчитать.
Вопль ликования известил округу о начале шабаша…

Женщины и мужчины понеслись в неукротимом вихре пляски, смех, радостные разговоры, песни. Кто-то пытался увлечь Прохорова в круг танцующих, девицы посмелее строили глазки, и он бы рад забыть себя и бросится в этот водоворот беззаботного веселья, но ощущение опасности, один среди нечисти, не покидало.
- И скучно и грустно? – проводник  с черноглазой юной красавицей стояли рядом. – Чашу хмеля для гостя! – провозгласил он. Откуда-то из воздуха возникла сверкающая чаша, черноглазая красавица поднесла ее: - Отведай, гость, напиток пьянящий.
- Я вообще-то не пью, -  невозможно сосредоточиться на самосохранении, когда вокруг все счастливы, и им без разницы кто он. Чувствовал, что потеряет себя, что забудет, кто его сюда привел и среди кого он эту ночь собирается провести.
- Не хочешь пить, не надо, но пригубить стоит, чтобы уважение присутствующим оказать.
Тонкий аромат напитка напоминал что-то из далекого детства, что-то запретно желанное. Предвещал жажду утолить и вознаградить ожидание гурмана редчайшим деликатесом. Пена хмеля приятно охладила губы, пряный вкус нескольких капель попавших на язык сделал мир настолько проще и ярче, что Прохоров протянул руку, чтобы дотронуться до Луны. - Туда тебе еще рано, - рассмеялся проводник, – а вот хозяйку отблагодарить  за заботу надо.
Черноглазая дева смущенно потупила взгляд,  легкий стыдливый румянец окрасил щечки. – Поцелуй! Поцелуй! – скандировала толпа. Пухлые губки бантиком, словно сочные вишни на ветке, вроде сыт уже, а пройти мимо преступление. Не сорвал поцелуй, только прикоснулся и захмелел, в голову ударило неудержимое желание жить, веселиться, быть заодно с ликующей толпой. Быть счастливым для себя самого сейчас, немедленно. Подхватил черноглазую за белые ручки и увлек в круг танцующих.

Мелькали улыбки, сменялись партнерши, звучали комплименты и шутки, но становилось скучно. Ну, шабаш, ну чем он отличается от карнавала, скажем в Бразилии? Там хоть девицы полуобнаженные длинноногие в перьях, а тут ведьмы на ведьм не похожи. Одна очаровательнее другой, все юные, соблазнительные, безудержно веселые. Подумаешь, на метлах летают, он и сам по воздуху ходил. Вспомнил, что  в литературе шабаш описывается с голыми ведьмами.
- Будет, все будет, - пообещал проводник. – Ты вон лучше за хозяйкой поухаживай, что-то заскучала она. – Черноглазая стояла в сторонке, какая-то скованная, подавленная.
- Ты здесь, как не своя. Новенькая что ли?
- Первый раз я тут. Страшновато как-то… - Прохоров вспомнил, как расслабился после хмеля. Не успел подумать, как чаша перед ним в воздухе повисла, предложил девице отпить глоточек.
- Попробуй только, и все пройдет. – Черноглазая взяла чашу, но передумала, вернула, и Прохоров понял, она боится отравиться. – Смотри! – отпил большой глоток, девица доверчиво последовала его примеру. Не успела она чашу от уст своих оторвать, как пробежал над толпой то ли ветерок, то ли шепоток: - быть свадьбе, из одной чаши, быть свадьбе…, но Прохоров не успел сосредоточиться на услышанном, громкий клич:
- Час русалок пробил! – сорвал толпу с места. Все как сумасшедшие побежали к сверкающему в низине пруду, срывая на ходу одежду. Его повлекла эта волна, подхватив как цунами лодчонку, и осознал он себя на берегу. Все плещутся, купаются, пышногрудые блондинки на середине пруда песни поют, его зовут, рванулся к ним и душой и телом. Только как якорь что-то удерживало, в воду не пускало. Черноглазая вцепилась в его руку, испуганно глядя на обнаженных женщин и мужчин: - Это что так надо? Так обязательно?

- Ты с русалками лучше не заигрывай, - проводник задумчиво глядел на светлеющий горизонт. – Влюбчивые они очень.
- На дно утянут? – рассмеялся Прохоров.
- Сам пойдешь.
- А вы что же, не хотите поучаствовать?
- Для тебя это необычно ново, а для меня работа. Повседневные обязанности, - проводник погрузился в созерцание серебристых от лунного света обнаженных тел, игриво плавающих в пруду.
- Пойдем, что ли искупаемся? – обратился мужчина к черноглазой.
- Ни за что, - решительно заявила она, крепче вцепившись в его руку, второй зажала ворот рубахи, словно кто насильно собирался сорвать с нее одежду.
- Нет, так нет, - девица расслабилась, и Прохоров подхватив ее на руки, влетел в прохладу пруда. Брызги, ее испуганный визг, смех зрителей. Она обвила его шею руками,  сгруппировалась, не нащупав под ногами дна. Губки задрожали от обиды, и наверно в следующий момент  разрыдалась бы, ее так жестоко обманули, но тут их глаза встретились.

Лунный свет стал ярче, вода не студила разгоряченные тела, а душа уносилась ввысь.
Где-то внизу кто-то плавал в пруду, затихали голоса, верхушки сосен покачивались в такт чуть улавливаемой мелодии, а они плыли и плыли по лунной дорожке, не замечая ничего вокруг, не отрывая друг от друга глаз. Мягкая пыль Луны, щекотала пятки, и два босоногих следа оставались на дне кратера, чтобы потом ученые Земли сломали головы, откуда они там взялись.
Прохоров нехотя открыл глаза. Голубое небо, солнце  давно повисло высоко над горизонтом. Было или не было? Приснилось или привиделось?
- Доброе утро. Это вам на память – проводник протянул корочку с золотистыми буквами «Свидетельство».
- Ерунда какая-то, - пробурчал Прохоров, удивленно разглядывая свою фамилию в строке «муж». – Это что шутка? Мы так не договаривались.
- В Долбилово на шабаш я  проводил, что платить надо, сомнений у тебя не было. Единственное? Ты прав, выбор должен быть всегда! Могу предложить другое, - текст мгновенно изменился. Те же  золотистые буквы, та же сегодняшняя дата, то же свидетельство только не о браке, а о смерти.
- Я не против первого варианта, тут хоть развестись можно…. Но, предупреждать надо! - возмутился Прохоров, и с надеждой спросил: - Подделка?
- Ни в коем случае. Мы хоть из сумеречного мира, но технические достижения не отрицаем, законность и демократические принципы соблюдаем. Тем более, - проводник усмехнулся, - свадьба прошла при огромном количестве гостей, и в присутствии очень важного свидетеля, - и он поднял палец к небу. - А вот и ваша половинка, - из-за машины вышла высокая худая женщина с громадными черными глазами. Она испуганно смотрела то на Прохорова, то на проводника.
- Ладно, разберемся. Поехали.
- Я без Машки не поеду, - из-за хозяйки выглянула коза и нагло воззрилась на Прохорова.
- Ё-мое! Мало того, что жена, еще и коза…

Как не торопились, сразу не уехали, с час искали водителя. Потом кто-то вспомнил, что видел его с шикарной блондинкой, на мелководье «беседовали». Погоревали, что утонул бедняга и пустились в путь, получив заверения от проводника, что позаботится об утопленнике.

Под вечер в деревне появился мокрый, грязный в болотной тине мужчина.
- Где машины?  – обратился он к жующему травинку старику, равнодушно взирающему на окрестные пейзажи. –  Как уехать из этой глухомани? Где тут транспорт найти можно?
- Автобус, раз в неделю на трассе останавливается, сегодня утром и останавливался. А хочешь так ступай, что влево, что вправо, что прямо, что назад дней через семь к жилью какому выйдешь.
- Так мне, что тут неделю куковать? – возмущению утопленника не было предела. – Подождать, что ли не могли? Я в этих чертовых камышах заблудился, как не пойду все к омуту выхожу, там от глубины вода черная. Думал конец мой пришел, никогда больше на твердую землю не ступлю.
- Выжил и хорошо. Считай, что у тебя отпуск на недельку. Кому забор поправишь – накормят, крышу залатаешь – переночевать позовут. Так, что, сынок, отдохнешь, сил наберешься, может и ума. В желаниях своих осторожнее будешь, а то условия жуткие…
Это еще сравнить надо, где они жуткие, а где сказка.