Время, бублик и Колобок... Пьеса-шутка

      
 
      /А  зрители нам помогут/               
               

      

    ДЕЙСТВУЮЩИЕ  ЛИЦА


С в е т л а н а               
В л а д и м и р /З ю з я/               
В а д и м               
Н ю р к а         
О д у в а в ч и к /он   же  П а р е н ь/
М у ж ч и н а   в   з а л е  / он  же  Р е ж и с с ё р,   царь  И в а н       Г  р о з н ы й/.
               


               
                ПРОЛОГ

Прозвенел третий звонок, зрители уже заполнили зал, а на ярко освещенной сцене еще вовсю кипит работа: двое парней /видимо, рабочие сцены/, негромко переговариваясь, что-то передвигают, переставляют, постукивают молотками, поправляя декорации.  Торопливо пересекла сцену девушка, неся в руках кое-что из реквизита.   Из-за кулис кого-то негромко окликнули, требуя изменить освещение. 

 В  зал  торопливо  вносят  столик,  ставят  на  него  светильник.  За  столик,  сняв пиджак,     усаживается    полноватый,   лысоватый,  небольшого  роста,  мужчина  лет   пятидесяти.   Взглянув  на  сцену,  он  тут же  принимается  делать  пометки  на  листе  белой  бумаги.  В общем  идет обычная сценическая суета перед спектаклем, характерная для любого театра, с той лишь разницей, что в данном случае все происходит на глазах у зрителей.   

Примечательной  особенностью    данной  сцены   является  её  музыкальный  фон.  Это импровизация на  мелодию  известной    песенки  "Купите бублики".  Впечатление  такое,  что где-то  в  кабаре  Одессы  или  Нью-Йорка   скрипач     как  бы  проигрывает   в  свободном  темпе  и  ритме  всевозможные  варианты    пассажей  и  каденций,  готовясь  к  выступлению  на  публике.

Но вот на авансцену не спеша выходит  П а р е н ь. Он в расшитой   домотканой косоворотке,  подпоясанной  шёлковым  поясом  с  кистями.   Остановился. Бесцеремонно  оглядывает   зал.  Занавес за ним медленно закрывается.   Импровизация  скрипача  звучит  уже  приглушённо,  издалека.

ПАРЕНЬ.   Последнее  время  в  нашем  театре,  как  в  доме  Облонских!   Одни  говорят  -  играть сегодня   нужно  то,   другие - играть  нужно  это!   Третьи  решили:  "Литва  ли,  Русь  ли,  что  гудок,  что  гусли:  все  нам  равно,  было б  вино!"

А  тут  ещё  директор  слинял… то  ли  в  Африку,  то ли  в  Китай.  Жена,  говорят,  в  усмерть    заела:    деток    нечем  кормить,  а  он  ей   всё  про гамлетов   да про  офелий.  Жить  в  такой  обстановке,  тем  более - работать,  сами  понимаете,  не  очень-то  просто. Поэтому, поразмыслив,  мы решили собрать  остатки  разрозненных   сил  и  подойти  к  делу   не  так,  как  всегда,  а  как  бы  совсем  по-другому.    

То  есть вернуться  к  забытой   давно  уже    мысли  гения:   показывать  каждому  веку его  неприкрашенный  облик.  И  пошли  мы  на  это  исключительно  потому,  что  пьесу  нам   сочинил  знакомый  дворник  Вася  Тютькин.   Проблема  сейчас  с  драмоделами:     корифеи  на  шару  писать  не  хотят,  а  молодые  ещё  не  умеют. 

 Это  ведь  знать  надо,   как  слово  за  словом  жизнь  наизнанку  вывернуть,  чтоб  вышло,  как  у  Шекспира? А  у  Васи  Тютькина  с  детства…  пунктик  такой  был: все,  что  видел  -  в  тетрадку  тайком  записывал,   вместо  того,  чтобы  алгебру  с  геометрией  учить.

  Вот  мы  и  помогли  ему  проявиться.   Насмотрелся  он   за  жизнь…    всякого - разного,  да  взял -  в  пьесу  всё  это  и  вставил!  Совсем  как  Гоголь  когда-то…  в  комедиях  своих.   Классик       он,  в  общем,  наш  Тютькин.  Гений…  так  мы  считаем. Оригинал!

 Пришёл   к  нам в лаптях,  зипуне,  космы    до  самых  плеч…  ну, прям  кудесник  из  Васнецова!   Только  вместо  посоха  -  метла.    "Звиняйте, - говорит, - ежели  что  не  так.    Писал,  тае,  как  умел.   Правду,   значит,   писал,   однова  дыхнуть!  А  чего,  тае,    вышло  -  вам  судить…"

 И  пропал,  словно  его  и  не  было!  Сколько потом  не  искали,  найти его  не  могли.  Ну,  мы  уж  тут  сами…  в    его    листочках  берестяных    разобрались,   морфологию,  стиль  подправили -  уж  больно  коряво  всё  было,   мыслишек  пару добавили… и  вперёд!      

 О  чём  наш  спектакль  -  никто  не  знает.   Могу   лишь   сказать: согласно   замыслу  Тютькина,  жизнь   мы покажем  правдиво,  без  гламурных   прикрас,   то есть  такой,  какая  она есть…

  МУЖЧИНА/ в  зале  за  столиком, освещённым низко  опущенным светильником/. Что  там  ваш  Тютькин  намарал  -  мы ещё  увидим!  А   что  это  за   идиотская  фонограмма?  Зачем  её  вставили?   Выключи   немедленно!

ПАРЕНЬ/ в   растерянности/.  Не  понял…               

                Пытается  рассмотреть  говорившего.
 
/Мужчине,  несмело/.   Простите…  а  кто вы   такой?

МУЖЧИНА/резко/.    Делай,  что  тебе  говорят! 

ПАРЕНЬ.   Но  я  не  знаю,  кто  вы  такой…  и  что   вообще  делаете  здесь,  в  нашем  зале? 

МУЖЧИНА.   Это  я  не  знаю,  что  ты  делаешь там…  на  моей   сцене? Быстро  дай  ему  знак!

ПАРЕНЬ.     Кому -  "ему"?

МУЖЧИНА.    Тому,    кто  в   кабинке  вон  той   сидит!  Дай  ему  знак,  пусть  уберёт   фонограмму! 

ПАРЕНЬ.  Но  я  не  знаю,  кто  вы?
 
МУЖЧИНА.   Тебе  и  не  нужно  знать!  Я  за  всё  отвечу!  Я…  понятно?
ПАРЕНЬ.    Но  кто  вы  такой…  вы  можете  мне объяснить?

МУЖЧИНА/выдержав паузу, поднимается. Медленно, весомо/.   Георгий   Михайлович  я…  ваш  новый,    Главный   режиссёр!   Теперь  дошло? /Садится./

ПАРЕНЬ.  Так  у  нас  же  вчера еще  был…  Куцапан  Феклистович   Худопейкин!
 
РЕЖИССЁР/взрывается/.   А   завтра  будет…   Акакий   Бабакович  Шнурапет!      Не  твоего  ума  это  дело!   Убери     фонограмму!  Немедленно!
 
ПАРЕНЬ.   Извините,   но   песню  убрать  нельзя!  Это  история…

РЕЖИССЁР.  Ты  в  каком  веке  живёшь,   умник?   А  песня  твоя - из  НЭПа!  Селёдкой  тухлой  воняет!   Что  ты  этим  хочешь  сказать?

ПАРЕНЬ.   Я  хочу  сказать,  что  жизнь  наша тоже…    круглая.  Как  бублик.  Это  символ  эпохи.

РЕЖИССЁР.   Оригинально!  Да  ты  просто  юный   Мейерхольд!   Смотри,  как  бы  я  тебя  самого  не   свернул…  в  этот  самый   бублик!   Вместе  с  твое    песенкой!   Давай…  начинай    спектакль,  не  тяни  резину!

ПАРЕНЬ.   А   я  и  не  тяну!  Сами  к  песне  нашей   пристали…
 
РЕЖИССЁР.   Я  не  пристал,  а  расставил  временны'е  акценты… ясно?!

ПАРЕНЬ.   Акценты  расставляет  история.  И  воздаёт  по  заслугам.
 Каждому - своё!

РЕЖИССЁР/кричит/.   Хватит  умничать,  философ!  Спектакль начинай,  тебе  говорят!   Зрители   в  зале!

ПАРЕНЬ/вяло/.   Я  спектакль  давно  уже  начал!   Не  надо  было  мешать…  /Идет  за  кулисы, на  ходу./   Это  же  полный  пипец!  Представляю,  что  сейчас  будет…
   
РЕЖИССЁР/вдогонку/.   Иди,  иди…  умник!   Дело  делай,   а  не   языком  болтай!
               
               
                ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ

                Картина  первая

Убого обставленная  комната "хрущёвки".  Слева - входная дверь,  прихожая с допотопной  вешалкой;  в  центре - обшарпанный  диван, над которой висит гитара;  рядом - старенький гардероб.  Справа - дверь на кухню, ближе  к  зрителям дверь в туалет  и  ванную. Единственное окно распахнуто настежь.   Посреди комнаты - стол, на  котором  стоит  раритетный  граммофон  с  широким  раструбом,  рядом - два стула, на  одном  из них сидит В л а д и м и р. 

 Он  небрит.  На нем пиджак  весьма неприглядного вида,  надетый на  голое  тело,  на ногах – стоптанные  сандалии.  За окном синеет полоска неба. Видна часть стены и крыша соседнего дома, немного листвы. На всем - розоватые отблески вечернего заката. В комнате – беспорядок,  повсюду разбросаны вещи.
Из  граммофона доносятся хриплые звуки музыки. Владимир слушает, гримасничая   и нелепо взмахивая руками.

Я  с  детства   был  испорченный ребёнок,
На  папу  и  на  маму  не  похож. 
Я  женщин  обожал ещё  с  плёнок,
Эй,  Жора,  подержи  мой  макинтош...

Из кухни  выходит С в е т л а н а. Она стройна, привлекательна,  решительна  в  движениях.   На   ней   простое,  не лишенное претенциозности, летнее  платье,  в руках - стопка посуды. Со стуком опускает посуду на стол и  резко  снимает  с  пластинки  головку  с  иглой,   оборвав песню на полуслове.

СВЕТЛАНА/укладывая вещи в чемодан/. К чёрту! Надоело! Всё равно это произойдет - рано или поздно! Так лучше сейчас, пока  мне ещё  двадцать восемь! 

Владимир уныло  наблюдает  за   женой. 

Я уже несколько лет не вижу людей. Какие-то свиные рыла!  Безобразные, пьяные физиономии! Откуда ты их берешь?  Кто они? Почему они сюда ходят?

ВЛАДИМИР/морщится/.  Светлана...  я тебя  очень прошу - прекрати! Это не спектакль и не  театральная  сцена!  Сядь!  Успокойся!  Мы сейчас всё обсудим...
 
СВЕТЛАНА.    А что обсуждать?  Что?  Разве от этого что-то изменится?  Ты никогда не станешь другим!  Я не помню, когда мы были с тобой  театре,  в кино... В парке мы гуляли только раз… на другой день после свадьбы.    Ты забыл  о  том,   что я твоя  жена…    что    у тебя есть ребенок…

/Снимает со стены фотографию сына. Смотрит с улыбкой../ Если  б  не  он… не  знаю … как   бы  я  поступила,  когда  узнала…    об   этой  лярве…  Мой милый мальчик... Он так хотел, чтобы все было хорошо... /Целует  фотографию, кладет  в сумку.  Не спеша,   осматривает комнату./   Ну вот,   кажется…  я   успела! 

                Звонок.

ВЛАДИМИР /хрипло/.   Открыто!            

Входит   Одуванчик.   Худой,   изможденный.  Возраст  определить   трудно.

                Картина  вторая

ОДУВАНЧИК. Привет, голубки!   Воркуете?
СВЕТЛАНА.   Кто тебя звал?

ОДУВАНЧИК. Никто. Я сам. Куда хочу, туда лечу... Так я не понял:   льзя   или  нельзя?

СВЕТЛАНА. Свой "шмурдяк" и в подворотне вылакать можешь!

 ВЛАДИМИР /уныло/. Светлана...

СВЕТЛАНА /Владимиру/.   Таких, как он, на помойку выбрасывать нужно!   На  кострах   сжигать!   Чтобы  землю  не  поганили.

ОДУВАНЧИК /в позе поэта,  декламирует /.

"Мильоны  вас. Нас тьмы, и тьмы, и тьмы.
 Попробуйте, сразитесь  с нами..."

                Пауза.   
СВЕТЛАНА /Владимиру, негромко/. Посмотри на него. Это же законченный идиот…   /Отошла,  проверяет чемоданы/.

ОДУВАНЧИК /делает реверанс, Светлане/. Vous - le charme tr;s, madame! Mi dispiace ... me - ci! /Вы – само  очарование,  мадам!  Извините...    мне -  туда!/.

СВЕТЛАНА /Владимиру/. Поздравляю! Это как раз то, что тебе нужно. Можешь присоединиться.   А мне за Сережкой пора - скоро Вадим приедет. /Уходит/.

Тишина.  Звук  спускаемой  воды.

ОДУВАНЧИК /выходит из туалета/. Совсем озверела баба. Что это с ней?
ВЛАДИМИР /неопределенно/. А-а... /Махнул рукой/.
ОДУВАНЧИК. Понятно... /Помолчав/ Собирайся!    Там  Академик ждёт.
ВЛАДИМИР /тихо/. Светка уходит.

ОДУВАНЧИК. Опять?  /Пауза./ Ничего! Как уйдет, так и придёт! Пошли!
ВЛАДИМИР.   Нюрка   ей  всё  рассказала.
ОДУВАНЧИК /присвистнул/. Не слабо... Она что... сдвинутая? Не соображает? /Владимир  уныло поводит  плечами./      

                Пауза.

Ну... и  что делать  будешь?

ВЛАДИМИР /мрачно/.  Не знаю... Напьюсь,   наверное.   Потом  изобью.

ОДУВАНЧИК /решительно/.   Э-э... нет! Первое - приветствую! Насчёт второго - пас!   Сейчас бабы... знаешь?   Все кодексы - назубок!

ВЛАДИМИР.  А мясника  кастрирую!
ОДУВАНЧИК. Это можно. Только без свидетелей!               

Долгая  пауза.

ОДУВАНЧИК /осторожно/.  Ну, так как насчёт… /жест/?               

Владимир   разводит   руками.

ОДУВАНЧИК /мрачно/. Так... блокада.  /Молчание./   Ну,  ничего!   Есть выход! /Шарит в карманах, что-то достаёт/. Вот! Глотнул - и в сень небесных струй! /Поёт./  "Жизнь моя, иль ты приснилась мне-е ..."   Советую испытать. Основное достоинство - в любой аптеке. Пароль - "Букет Парижа".   Мысль   человечества   не  стоит  на  месте,  как  видишь.

Подносит содержимое ко рту.   Владимир с силой бьет его по руке.

ОДУВАНЧИК /оторопело/.   Ты... ты что?  Ошалел?  Что ты  делаешь?

 ВЛАДИМИР.   Не  смей  глотать  эту  мерзость!

ОДУВАНЧИК. Это моё дело! Моё… понял! И пррошу рруки   не прротягивать,   уважаемый...

                Нагнулся, шарит руками по полу.   

ВЛАДИМИР /хватает Одуванчика/. Не дам! /Борьба. Одуванчик пытается вырваться/. Не позволю! Ты должен жить, должен вернуться  к  мольберту, творить… понимаешь? А это уже конец! Конец всему! Без вариантов!   

ОДУВАНЧИК. А я этого и хочу! Именно этого - без вариантов! /Вырывается, наконец, из рук Владимира. Орёт./  "Давно, усталый ра-аб, замыслил я побе-е-ег... в обитель дальнюю трудов и чистых не-ег".   Всё! Хватит! Копайся в этом дерьме сам! А я - иссяк! Меня больше нет! Я букашка! Насекомое! Сомнамбула! Божья тварь я! Одуванчик! И не смей ко мне прикасаться!   Не смей,   тебе говорят!   Иначе  я...

                Звонок.

ВЛАДИМИР /помедлив/.   Открыто!   

Входит  В а д и м.   Подвижный,  хорошо  сложен.   Лет  тридцати.

                Картина  третья

ВАДИМ/оценив обстановку/. Шумим? Бунтуем? Разногласие в партийных  рядах?   /Заметил на полу таблетки. Поднял одну, осмотрел, присвистнул./   "Вот как, вот как, серенький козлик…"  Не советую. Гадость!  /Отбросил./   А,   впрочем... /Декламирует./

"Пой   песню,  поэт,               
Пой.
Ситец неба такой
               
Голубой..."

Привет друзья - товарищи!

                Молчание.

Ясно. Варшавский договор. Что ж… примем к сведению. Где хозяйка?

ВЛАДИМИР/мрачно/. Тебе чего?
ВАДИМ. Того!.. Пришел забирать Светку.

ВЛАДИМИР.   С мебелью?
ВАДИМ.  Без!  Ценю в женщине плоть, ничего кроме плоти...  Так где же она, моя мелодия?

ВЛАДИМИР /играет/.   "А когда она вернулась, всё уже было  кончено… "  /Окружают   с  Одуванчиком Вадима/.
ВАДИМ /отступает/. Ох… не надо, соколики! Я в гневе дюже крутой...

               Наносит   молниеносные   удары.   Владимир и Одуванчик падают.

/Играет./ "А когда  она вернулась, птички уже не чирикали..." Я же говорил - нэ на-до!   /Помогает обоим подняться/. Семейные вопросы нужно решать тихо,спокойно - на "ша"... Макнем? /Оба соглашаются/. Шармон… как говорят китайцы! Опля! /Достает из кармана бутылку коньяка/.   Вся грудь - в медалях!   /Показывает  этикетку Владимиру./ А ты,  Зюзя,  садись,  не  шатайся.

ВЛАДИМИР.    Больно дерешься. Мм... /Стонет/.

ВАДИМ. А я предупреждал! Или нет? Ну вот... /Наливает./ Вздрогнули!  /Поднимает стакан/.  Чтоб наши дети за трамвай не цеплялись!
               
Пьют.  Звонок.


ВЛАДИМИР /напряженно/.   Открыто!

Входит Нюрка. 28 лет.   Невысокая,  светлая, сильно краше¬ная. В джинсах, свитере, босоножках.   В  руках  авоська.

НЮРКА/бодро/. Привет, мазурики! С утра пораньше… да? /Взяла  бутылку,   рассматривает этикетку./  Ого... хорошо живёте! /Пытается читать/   "Из-го-тов-лено   из   луч-ших   сор-то-ов... "

ВЛАДИМИР /Нюрке,    мрачно/.   Трепалась…  зачем?

НЮРКА /не обращая внимания/... оте-чествен-ного ви-но-гра-да... /Восхищенно./   Во,   дают!   Вадька…  это ты?

ВЛАДИМИР/Нюрке/. "Ля-ля", говорю… зачем делала?

НЮРКА.  Заколупал! Захотела - и сделала!.. Вадька, налей! /Вадим наливает./ Владимиру/.  Сам  говорил /имитирует/:    "У  меня  никогда  не  было   таких ощущений!  Ты - единственная...". /Достает из авоськи огурец./ Говорил?..  Или нет?..    /Поднимает стакан,  тихо/.   За то, Зюзя... помнишь? /Владимир морщится./  Да не кисни, ты!    Всё будет "хоккей"!  Это  я  тебе  говорю -  Нюра  Кочкина!

ОДУВАНЧИК.   Там   "ливерную"  дают.   Принести?

НОРКА. Не суетись! Имеем... На Поперечке с балкона   мужик  выпал.  С девятого.  У-ух! - и нема!   Сама видела.  Только баньками: луп-луп... луп-луп… /Достает ливерную./

ОДУВАНЧИК.   У   него  жена  была  стерва...

НЮРКА/кривляется/. Ой, не кажить, бабоньки... Это всё относительно... правда, Вадим? Ты ведь так говоришь:  "В этой жизни – всё относительно!"   /Поёт/   "Сегодня  ты-ы, а завтра  я-а! Все вместе - дружная  семья-а..." Хе-хе-хе!   /Одуванчику./ Человека уважать надо… понимаешь? Особенно - мужика!   Вот я Зюзю - уважаю!..   Вадька, налей ему - у него апатия... /Вадим наливает./

ВЛАДИМИР /негромко/.   Скоро   Светка придёт...

ВАДИМ. Шармон! Встретим по-людски! /Достает ассигнации,   даёт Одуванчику./   Два  муто  и  жеванину… с икоркой!   Гулять - так  гулять!  /Одуванчик уходит./ А пока  - небольшой бордельеро, как говорят французы!
 
                Снимает  со стены гитару. 
 
НЮРКА/в  восторге/.   Класс...  Вадька!   Давай  нашу,  родимую…  душа  горит!
ВАДИМ/берёт  несколько  аккордов, поёт, пританцовывает/.               

           Живёт  моя  отрада
           В  высоком   терему,
           А  в  терем  тот  высокий               
           Нет  входа  никому…

НЮРКА /восхищенно/.   Во… Вадька!  Во живет… черт полосатый! /Танцуют вместе./ А,  ты знаешь, я любила тебя тогда... помнишь?   /В сторону Владимира./   А с этим я так... жалко его. Ну, ты понимаешь...

ВАДИМ.   А  с  тем?   /Показывает на дверь./

НОРКА.   Фу-у...  Вадька. Ты чё.. .ревнуешь?  Да?  Ну скажи - рев-нуешь? /Пауза,  тихо./Он мне просто сказал тогда/имитирует/:  "Я хотел бы вернуться к мольбэрту,  Нюрена. Я очень устал от всего..." Интеллигентно так сказал,   мне  понравилось...

ВАДИМ. Эх... хорошо жить хорошо!  /Поёт./ 

Войду  я  к  милой  в  терем 
и  брошусь  в  ноги  у  ней! 
Была  бы  только  ночка,
да  ночка  потемней…

/Остановился. Подходит к Владимиру./ Ладно, писатель, не кисни... Сережка вырастет - возьму к себе. Человеком  будет! /Нюрке./   Он  Светке все зенки проел: "Серёжа у нас - особенный!   Я  его  в институт отдам!" А она ему: "В твоих институтах одних голодранцев фасуют!  С  заплатками на..." /Шепчет на ухо, Нюрка безобразно хохочет./    Оччень хорошо!   А жрать-то… нечего!   Нечего жрать!   Ну,   я  и говорю...  /Шепчет на ухо./

НЮРКА.   Ой, мамка, я  балдю!   /Хохочет./

ВАДИМ /Владимиру/. А Светка - человек ! Человек она, Зюзя. Ты человека в ней не увидел. Она жить хочет. Жи-ить… понимаешь? Я  обеспечу  её,  не  хвилюйся.  Она  у  меня...  королевой  будет – усёк?

НЮРКА /наливает/. Ладно, Зюзя,.. давай!   За твой роман о жизни!   Ты ведь так мне сказал:  "Я   хочу написать роман о жизни! Чтобы все там было, как есть...  но  чтобы завтра стало... лучше!" Ты очень красиво сказал. /Тихо./ Не волнуйся, проживём… /В сторону Вадима./  А с этим я так... Ну, ты понял… /Громко./   Вадька, не скалься!   Давайте…   за дружбу!

ВАДИМ /поёт/. Эх-х... "Была бы только ночка-а, да ночка по-темне-е-ей!"  /Нюрка подпевает./ Эх-х... "Была бы только водка-а,   да хахаль порезве-ей..." Опля! /Танцуют, напевая мелодию. Вначале вдвоём, потом с Владимиром./

                Звонок.  Пауза.
Владимир выходит. Возвращается. В руках - клочок бумаги.    Разворачивает. Пробегает глазами. Бросается к двери.

ВЛАДИМИР.   Постой!   Эй, мальчик… посто-ой... /Выбегает./

            Пауза.

ВАДИМ /поднимает записку, читает./ "Я не хочу больше жить. Вы
всё время пьёте...    А папка у нас хороший.   Сережа."

      Пауза.

Та-ак... смываться пора!   Здесь криминалом пахнет..

                Картина  четвёртая

РЕЖИССЁР/в   зале/.   Стоп!    /Вскочил,   бежит к сцене./               

ВАДИМ /выйдя из образа/.   В  чём  дело,  Георгий  Михайлович?

РЕЖИССЕР/у сцены/.  Криминалом  пахнет уже давно!/Указывает рукой куда-то наверх./  Что... что, это?
ВАДИМ /недоумевает/.   Где?

РЕЖИССЁР.   А вон…  там!   Что за тряпье?   Зачем нацепляли?
СВЕТЛАНА /выйдя  из-за кулис/.  Не нацепляли, Георгий Михайлович,   а   повесили.

НЮРКА. И не тряпье, а декорации. Нашего спектакля. Извините, какие  уж  есть...

РЕЖИССЁР. А я говорю - тряпье!  Хлам!  Смотреть на сцену противно!
НЮРКА. Можете не смотреть, если противно...

РЕЖИССЁР/набычился/. Слушайте, вы... Кочкина... или как вас там... Вы что себе позволяете?

ВАДИМ/режиссеру/. Позволяет не она,   а  вы,   между  прочим...
НЮРКА.    Действительно.   Такое  устроить... во время спектакля...

ВЛАДИМИР /выйдя из-за кулис/. Вы,  Георгий Михайлович,    новый  человек  в  нашем  театре.  И,  возможно,  ещё  не знаете, что у нас  здесь  творится:  все давно уже  сгнило, денег нет, спектакли  идут  на   подборе...

РЕЖИССЁР/взвинчиваясь/. А то, что вы здесь вытворяете - тоже на подборе? Откуда все это? Зачем? /Зрителям./ Обратите внимание, господа: на сцене - ни одного порядочного человека! Одни  проходимцы  и жулики...

/Актерам./ А где герой? Нормальный человек? Труженик  полей? Где? Куда он делся? Или его уже больше нет? Не существует в природе?

ОДУВАНЧИК/вышел из-за кулис/. Да мы-то пожалуйста… только где его взять?

РЕЖИССЁР.  Не  знаешь,  где  взять,  не  лезь  на  сцену! Надо уметь и в потемках увидеть луч света!  Учитесь  у  классиков, если сами  не  можете!

НЮРКА.  А  мы  и  учимся. Потрудитесь  досмотреть  до  конца.

РЕЖИССЕР.  Я-то досмотрю.  Я  обязан досмотреть,   куда денешься... А вот что они…  зрители, нам скажут - вы  об этом подумали?
СВЕТЛАНА. Подумали! И очень даже хорошо!

НЮРКА. Для них и ставили!

РЕЖИССЁР/не сразу/. Ага... вот оно что! Для них, значит…   А я, вы¬ходит, здесь лишний... не нужный никому элемент - это вы хотели сказать?

ВЛАДИМИР. Мы хотели сказать, Георгий Михайлович, что…  вы нам мешаете.

Пауза.

РЕЖИССЁР. Так... Ясно! Главный режиссер - и мешает. Сбивает с праведного   пути,   давит   таланты… Оригинально! Ну что ж…  так и запишем!

                Развернулся, идет к столику.

/Остановился./ Приготовьтесь  дать свои  объяснения!  Завтра  же!  С  утра!   В  моем  кабинете!

                Садится за столик. Пишет.

                Актёры сгрудились на сцене.

ВЛАДИМИР.  Этот  носорог нам покоя не даст.
ОДУВАНЧИК.  Не  даст - это уж точно!
ВАДИМ.  Проблема  с  главными  в  стране,   а  мы - страдаем!
ВЛАДИМИР. Деваться  некуда - придётся дать бой!

НЮРКА/оптимистично/. А что, ребята, так даже интереснее!

СВЕТЛАНА. Правильно! Не унывать же!

ВАДИМ.  Главное - дойти до финала!

ВЛАДИМИР.   Верно! Ну что... вперед?

ВСЕ.   Вперед!

Владимир, Одуванчик  и  Светлана скрываются за кулисами. На сцене    остаются Н ю р к а   и    В а д и м.

                Картина  пятая

ВАДИМ/в образе, продолжая прерванную сцену/. Смываться пора!    Здесь   криминалом   пахнет...

НЮРКА.    Да   ты   чё?    Это  же  Светка   подстроила...  стерва буду!

ВАДИМ/берет бутылку,  наливает./ Это Сережка писал.  Он  ещё вчера бузил. Цапнул у   Зюзи со стола бутылку - и на балкон!   "Выпью, - кричит, - всю и умру!" Еле уломали…               
               
Пьет.

НЮРКА. А я говорю - Светкина работа! Она всегда была с прибабахом! Зимой Зюзю на мороз,  в одних   подштанниках...  Прибежал  ко мне, плачет.  "Ведьма,  -говорит, - житья от неё никакого... Удавлюсь!"    Вот   тебе  и   актриса... Ушла из театра,   так   здесь   свои   концерты   устраивает!

ВАДИМ/мрачно/.   Ладно,   посмотрим...

НЮРКА/наступая/. И смотреть нечего - стерва она! Ты думаешь что -  втюрилась   она  в  тебя?  От  любви  по  тебе  сохнет?    Ага... как  бы  не  так,
делать ей больше нечего... Динамо она тебе крутит, вот что! Ди-на-мо!   А сама и не думает даже. Покрутит тебе  динамо  - и в кусты, к Зюзе своему опять, нервы ему дёргать... /Имитирует./ "Смотри, уйду к мяснику...    Будешь один лакать свою водку!"

ВАДИМ/решительно/.   Ну  всё!   Хорош! Что было - то было, что будет - увидим!  /Помолчав./  Но смотри: если Светка - не при чём...

Многозначительная   пауза.

НЮРКА/льнет к Вадиму/. Ну, Вадька... ты чё? Бить будешь... да? Меня... Нюрку свою бить?   Ну бей, бей... коли уж так охота. А я вытерплю, я и слова не скажу.  Для меня ж твои побои... знаешь, как ласка... /Обнимает Вадима./ Эх ты... Вадим Борисыч... Да кто тебя так, как  Нюрка, любить-то будет? Они же... фраерши эти, на деньги твои только зарятся, спят и во сне  кошелёк твой видят.

А мне ж, окромя тебя-ничего! Был бы ты рядом, Борисыч мой, живой, здоровый...  Я  ж, как  собака, - побитая, голодная... но приду, приползу,  у  порога твоего лежать буду, ждать, когда подойдёшь,   приласкаешь...
               
                Объятия, поцелуй.

Ну,  вот... давно бы так... А то:  "Светка... артистка моя..." Один ты у меня, на всю жизнь один...

  Поцелуй.

Что хочешь со мной делай -   не отдам я тебя, Борисыч, никому не отдам! А эту актрису... стерву эту - изведу, со света сживу -  пусть только  притронется еще к тебе...
      
       Долгий поцелуй.
Входит О д у в а н ч и к.  Увидел целующихся, постоял в нерешительности. Вышел.
               
Звонок.
               Нюрка и Вадим быстро разошлись по сторонам.   

НЮРКА /присев к столу, культурно/.  Войдите!
         
Входит Одуванчик.

ОДУВАНЧИК /у порога/. Это мы! /Идет к столу. / Вот они,  мои  родимые... /Целует бутылки, ставит на стол. Выкладывает  закуску./

НЮРКА /Одуванчику, жеманно/. Открой... мимоза.
ОДУВАНЧИК.   О-о... это мы мигом!

        Берет бутылку, открывает. Вновь   ставит на стол.

НЮРКА. И все?
ОДУВАНЧИК. Простите... мысль не улавливаю.
НЮРКА.   Да   наливай   же!.. Гулять будем!
ОДУВАНЧИК /медлит/. Можно, конечно, но... в связи с чем?
НОРКА. А ты что... не понял? Свадьба у нас. /В сторону   Вадима./ Вот мой Ромео...

ОДУВАНЧИК.   А-а ... /Помолчав./   А    вы,   выходит…   Джульетта?
НЮРКА. Ну да, она самая... /Встала, кокетливо/. А что... не тот коленкор?   Али   в  хвигуре  нашей  изьян  какой  имеется? /Прошлась по комнате/.

ОДУВАНЧИК. Да нет, почему же... Фигура обалденная! Мировой стандарт!
НЮРКА. Ну,  так в чем дело? Наливай! Засандалим по чуть-чуть… за молодую   семью!

ОДУВАНЧИК /напевает,  пританцовуя/. "Она выпила "Дюрсо", он - "Перцовую',' за советскую семью образцовую." /Небольшая пауза./ Засандалить, конечно,  можно,  но...

НЮРКА. Что еще за "но"?
ОДУВАНЧИК...  хотелось бы вначале кое-что уточнить.
НОРКА /не сразу/. А может - не надо?
ОДУВАНЧИК.    Да нет... надо.

НЮРКА /помолчав/. Ну,   смотри... Не советую.
ОДУВАНЧИК.   И   все  же   позвольте  мне  узнать:  где  Светка? Зюзя где?   Почему  их здесь  не  имеется?
НЮРКА /теряя терпение/. По кочану!

ОДУВАНЧИК.   Не  понял...
НЮРКА.  Поймешь,   дурак - поздно будет...
ВАДИМ /у окна/. Много вопросов задаешь, ханурик.   Была Светка - стала Нюрка  - не всё  ли тебе равно?    Лакай,   пока   дают...
               
                Пауза.

ОДУВАНЧИК/ставит бутылку на стол. Вадиму, медленно./ Я  попросил   бы   вас,  уважаемый, быть со мной повежливее.
ВАДИМ. Что-о ... /Повернулся, раздельно./ Здесь кто-то что-то сказал…    или мне показалось?

ОДУВАНЧИК /твердо/. Пррошу вас, уважаемый, не унижать во мне человеческой личности! А так же прошу не забывать:   вы имеете честь находиться в квартире знаменитого писателя и моего близкого друга Владимира Голубева.

НОРКА /не выдержав/. Одуванчик! Не дури! Получишь!

ВАДИМ /тяжело/. Та-ак... ясно.

                Идет к Одуванчику.

НЮРКА /испуганно/. Вадька… не надо! /Преградила путь./  Я прошу тебя, не трогай его! Он же  чокнутый!    Как и Зюзя!

ВАДИМ /резким движением отстраняет Нюрку, подходит к  Одуванчику/.   Уважать личность…  говоришь?  Так ты же, гнида, колеса глотаешь… лосьоны в нужниках жрёшь… медяки по углам канючишь... Какая  же  ты  после   этого   личность?

ОДУВАНЧИК /нарываясь/. Да, именно так: я-личность! И пррошу вас, представителя мясной торговли, разговаривать со мной в надлежащем тоне!

НЮРКА /Одуванчику/. Да ты что... спятил,   дурак!   Перестань! Он же убьёт   тебя...

ВАДИМ/резко/. Хорош!  /Жестом  останавливает Нюрку.  Одуванчику,  раздельно./   О   таких,  как   ты,  я  ноги  вытираю,  когда  захожу  в свою лавку.   Я - Вадим Торгуев!   Так   что  не  личность  ты  для  меня,  а   мразь!   Мурло!  Бездомная   тварь!   

А это - не  квартира  великого  писателя,  а  грязный,  вонючий  притон!  И там... под крышей - притон!   И все, что вокруг - это тоже притон!  А развела этот исторический бордель… вот такая вот интеллигентская рвань!   Сами жить не умеете и другим не даёте, твари  бездомные…

ОДУВАНЧИК /срываясь на фальцет/. Да как вы смеете?   Прекратите немедленно!  Да вы... вы недостойны того, чтобы вообще говорить об  этом...  жалкий торгаш!   

НЮРКА /мечется/. Вадька... я умоляю тебя... Не трогай его... Не надо... Слышь?   Тебе нельзя, ты же знаешь, что нельзя... Вадька !

ВАДИМ /Одуванчику/. Это я-то недостоин? О ком? О тебе... пес ты приблудный?  /Хватает  Одуванчика./

ОДУВАНЧИК.   Да  я  тебе...  сейчас...
               
Замахивается.
Вадим уклоняется от удара, профессионально заламывает Одуванчику руку таким образом,   что   тот  оказывается лицом на столе.   

ВАДИМ.   Сейчас  ты  сделаешь  другое,  падла...

Удерживая Одуванчика одной рукой.

Ну-ка... скажи дяде:   я - ханурик!

                Пауза.

ОДУВАНЧИК/хрипло/.  Пусти…
ВАДИМ.   Я жду,   ханурик.   Ну?!..

                Заламывает руку.

ОДУВАНЧИК.   Ой!../Стонет./               
НЮРКА.   Вадим!

ВАДИМ /Одуванчику/.   Не слышу...

ОДУВАНЧИК /сдавленно/.   Негодяй...   Что  ты  делаешь?.. мм...

 ВАДИМ. Повторяй,   гнида :   я - ханурик!

ОДУВАНЧИК /со стоном/.   Я...

ВАДИМ.   Ну,  ну...

НЮРКА /Одуванчику/. Да говори же ты, дурак!

ОДУВАНЧИК.   Я... ха-ну... /Замолк/.

ВАДИМ.   Ну же!..
ОДУВАНЧИК. ... рик...

ВАДИМ.   Хорошо. А теперь - повтори. Для ясности.

НЮРКА /Одуванчику/. Ну говори же, идиот !  Жить надоело? Да?
ОДУВАНЧИК /медленно/.   Я... ханурик...
               
Вадим слегка отпускает Одуванчика.

НЮРКА /Вадиму/.   Ну все, он же сказал... Гулять давайте!
ВАДИМ /Одуванчику/. Ты - ханурик! А все ханурики - пьют. Жрут всякое дерьмо,  по  помойкам  бегают.   А  я  даю  тебе   водку.

Делает знак Нюрке. Та быстро   наливает, подает стакан   Вадиму.

Вот... выпей. /Ставит стакан перед Одуванчиком./ За наше с Нюрой здоровье...
ОДУВАНЧИК/глухо/.  Не  буду...   

ВАДИМ /спокойно/. 

Будешь.               

НЮРКА /Одуванчику/.   Пей,   кретин!   Все  нервы  мои измотал...

ВАДИМ /Одуванчику/.  Ну...  я  жду...               
 
ОДУВАНЧИК.  Отпусти...               
ВАДИМ.  Считаю  до  трех:   раз...               

 НЮРКА/Одуванчику/.  Дурак!  Идиот!  Пей!!               
  ВАДИМ.   Два...

Нюрка хватает стакан, с силой приставляет к губам Одуванчика. Тот    медленно пьет.  Пауза.

ВАДИМ,   Ну вот... молодец!

                Отпускает   Одуванчика.

НЮРКА /Одуванчику/. Ну и гад же ты... Сама бы тебе морду набила, скотина...

ОДУВАНЧИК /вяло/.   Отойди...

ВАДИМ.   А теперь - небольшое    бордельеро!   Потанцуем,   ханурик? /Берет гитару./

ОДУВАНЧИК /пьянея, Вадиму/. Я бы тебе... знаешь! Просто прихватил ты меня... мм... /трет плечо/.

ВАДИМ.   Что…  ханурик?   Неужели болит?
НЮРКА /Одуванчику/.  Не   кипешуй! Пройдет твоя рука, сам виноват...

ВАДИМ. Вот именно - сам!   Прощу всех в круг!   Опля!.. /Делает несколько  вступительных  пассажей, медленно запевает./   
               
 Ехали  цыгане               
С  ярмарки домой,  да домой…

ОДУВАНЧИК /все больше пьянея, Вадиму/.   И попрошу в следующий раз....

НЮРКА /Одуванчику/.   Танцуй, дурак!

               
 Тянет Одуванчика в круг.               
ВАЛИМ/поёт/.               
               
 И  остановилися               
Под  яблонькой густой.

ОДУВАНЧИК /упираясь, Вадиму/. Но я тебя... знаешь... я тебя понимаю. Ты - мужик, и я - мужик...

НЮРКА.   Вот дурак!   Да иди же ты сюда, тебе говорят…

          Тянет Одуванчика изо всех сил.

ОДУВАНЧИК /вырываясь/.   А  хорошо... а?  Ей богу хорошо! /Вадиму./   Давай,   помиримся... а?   Ну,   давай...

                Пытается обнять Вадима.   

ВАДИМ /брезгливо/. Телячьи нежности -  потом! /Отстраняет Одуванчика./  Танцуй,  ханурик!  Веселись,  пока я добрый ... и никаких  про-
блем !  /Поёт./
               
 Эх, загулял, загулял, загулял               
 Парнишка  молодой,   молодой,               
В красной   рубашоночке,                Хорошенький   такой!   

НЮРКА.   Ну... Одуванчик?   Ну,   давай же!
               
  Поет с  Вадимом, прихлопывая в ладоши.

Эх,  дайте  мне,  дайте  мне,  дайте  мне
Вволю  погулять, погулять,               
С братьями  цыганами               
На  славу  поплясать!      

О д у в а н ч и к  постоял, глупо ухмыляясь, затем неуклюже топнул ногой раз, топнул другой - и вот он уже постепенно расходится в танце.  Все бесшабашнее звучит разудалая песня, подхваченная скрипкой и хором,  и все яростнее танцует на сцене, нелепо взмахивая руками, худой,  измождённый человек.

Хаос возгласов, музыки и доносящихся со всех сторон стуков соседей достигает своего предела   -  и все внезапно обрывается.  Одновременно гаснет свет. Тишина.
               
                Картина  шестая

РЕЖИССЁР /в зале, в  полной темноте/.   Что?.. Что такое?..

                Молчание.

Вася…  в   чём дело?  Почему вырубил свет?
МУЖСКОЙ  ГОЛОС/видимо, Васи/.    Не волнуйтесь, Георгий Михайлович, всё  в  порядке!

РЕЖИССЁР.   Как в порядке?  Что значит в порядке?   А свет? Куда делся свет?  Включи немедленно!

МУЖСКОЙ ГОЛОС.   Нельзя, Георгий Михайлович. Не положено.

РЕЖИССЁР.  Как не положено?  Что ты плетешь?  Почему не положено?

МУЖСКОЙ ГОЛОС.   По сюжету не положено, Георгий Михайлович. Партитура у меня...

РЕЖИССЁР/взрывается/.   Дурацкая партитура!  Не годится!  Сколько можно сидеть в потёмках? Это же зрительный  зал, а  не первобытная пещера!  Свет!   Немедленно дай  зрителям свет!

МУЖСКОЙ  ГОЛОС.   Свет не получится, Георгий Михайлович. Будет луч. По сюжету...

РЕЖИССЁР.    К чёрту  идиотский  сюжет!  К чёрту! В сюжетах еще нужно разбираться!   Профессионально! А не подсовывать людям всякую чушь!

МУЖСКОЙ  ГОЛОС. Сейчас, Георгий Михайлович... еще пару секунд. Терпение... Вот, всё... Начинаем!

РЕЖИССЁР/сбавляя тон/.   Безобразие!   Это  же надо: столько народу в темноту загнать... Ну, погодите!   Доберусь  я  до  вас,   экспериментаторы...
               
                Картина  седьмая

    Полумрак.    Те   же   декорации.  Входят    С в е т л а н а   и    В л а д и м и р. В их движениях, как и в интонациях будущего разговора,  будет чувствоваться состояние крайне нервного напряжения, которое они, однако, пока тщательно скрывают.  Светлана развязывает узел, достает кое-какие вещи. Вешает на стену фотографию сына. Включает ночник.

                Пауза.

ВЛАДИМИР /тихо,   у  стола/.   Зябко что-то...
СВЕТЛАНА.   Оденься! /Садится на тахту/.

                Владимир надевает пиджак.

                Пауза.

ВЛАДИМИР.   Нужно что-то менять, Света...
СВЕТЛАНА.   Нужно!

                Пауза.

ВЛАДИМИР. Так больше нельзя.

СВЕТЛАНА.   Нельзя, это точно!

Со двора, через открытое окно,   доносятся  неясные голоса. Слышен стук домино.

Надеюсь, ты понимаешь, что это - всё! Конец! Он сделает то, что задумал, если ты...

                Пауза. Владимир закуривает.

В общем,   решай!   Решай   сегодня,  сейчас!   Завтра  будет  уже  поздно...

        Молчание.

Но только знай:  если Сережка... если с ним что-нибудь случится - меня тоже не будет. Ты останешься один. Совсем один - ты это учти.

       Владимир   молчит.   Голоса во дворе становятся всё  громче.

/Вдруг со стоном./ Боже мой…  как я измучилась от всего, как ус¬тала... У
меня нет больше сил!   /Закрыла лицо руками./

             Молчание.

/Взрывается./  Зачем... зачем вы тогда сделали это? Кто вас услышал? Поддержал? Помог? И кому... кому нужна была ваша дурацкая правда? /Ходит./ Подумаешь - украли миллион, человека подставили!  Да сегодня воруют уже миллиарды! Триллионы! Каждый день и каждый   час! Скоро  воздух   воровать  начнут - последнее,   что осталось...

 И что…  кого-то  поймали?  Пригвоздили к позорному столбу? Четвертовали? Как бы не так!  Раскланиваются. По имени-отчеству величают, в правительство зовут. /Кричит./ Да, да... они все давно уже там, в своем уютном гнёздышке! Синклит самых честных и неподкупных героев нации... ха-ха-ха...

Истерично смеется.
/Чуть успокоившись./ Между прочим, я вчера встретила оного из них...

ВЛАДИМИР/напряженно/.  Кого?
СВЕТЛАНА.    Андрея Ивановича...

ВЛАДИМИР/быстро/.  Калмыкова?
СВЕТЛАНА.   Да, Калмыкова.   Случайно,   на  улице.  Просил тебя зайти к нему.    Обещал помочь...  вернуться  в  редакцию.

ВЛАДИМИР /удивленно/. Ты что...  серьёзно?
СВЕТЛАНА /спокойно/.   Да,  вполне...   Он давно уже всё забыл,  что   тогда…  в  кафе  было… и что потом вы  с   Сашкой ему  устроили.   Предлагает  снова  быть с ним... в одной команде... с приличным окладом.

ВЛАДИМИР /с усилием/. Светлана... ты же знаешь... ты должна понимать: это исключено!   Я не могу,   я не имею права… Он  подлец,  негодяй… и  служит  таким  же  мерзавцам…  Шакальё…  ничего  святого… только власть  и  деньги!  А  у  меня вот  здесь… в сердце  -  он…  человек!   

Простой  человек..   с   горем,  слезами… кто  его  защитит?   Кто  поможет?    Ты  же  видишь,  что  творится:  беззаконие,   грабеж…   в  судах  произвол. А мы  смогли…  мы  поддержали  его…   не   дали  порвать  этой   своре!    И
он  выстоял…  победил!   Вместе  с  нами!   Вот   радость  души…  и  счастье…
да  еще  какое!..  А   ты:   "Иди…  Калмыков  тебя  ждёт…" Нет,  нет…  прекрати!   Не  смей  даже  думать  об  этом…   
               
                Пауза.   Шум во дворе усиливается.

СВЕТЛАНА.   Хорошо. Пусть будет так!   Туда ты не можешь,   сюда не  имеешь права...  там,  вверху,  сидят  одни жулики!  /Кричит/.  Ну, тогда иди...   иди и устраивайся сам! Завтра же!  С утра! И попробуй... только попробуй этого не сделать!..

ВЛАДИМИР /удивленно/.  Светлана... ты что? Опомнись! Куда я пойду?   Меня обложили!   Со всех сторон!   Загнали в угол! Нигде… никто  меня  не  возьмет… Нигде…  я  уже  пробовал…  Они  давно уже  всем  позвонили,   договорились,    сделали  чёрную  метку…  А в  малотиражку - зачем?..  какой  смысл?  Их  никто не  читает…  в  макулатуру  сдают…

СВЕТЛАНА/сдерживаясь/.   Все равно иди! Унижайся, проси... встань на колени - но иди! Ты  классный…  талантливый  журналист… понимаешь  ты  это  или  нет?!  Твою  статью  до  сих  пор    помнят!   Её  цитируют… на  каждом  углу…  как  Библию!  Ты  дал  людям  надежду,   они  боготворят  тебя…  ждут,  когда  ты  напишешь снова!   Так   что  собери  всю  свою  волю,  наберись  мужества,  терпения,  смелости…  и  иди!  Ради  них  иди…

ВЛАДИМИР / в отчаянии/.   Куда?!

СВЕТЛАНА/в  истерике, топая  ногами/.  Прекрати  задавать мне этот  дурацкий  вопрос!!..  Сколько  можно?!..  Куда угодно…   в санитары!.. в дворники!..    В грузчики, в конце концов - мне все равно!   Мне уже все безразлично! Но запомни... запомни в последний раз:   Серёжка должен знать, должен видеть:  у него - нормальный отец!  Что этот отец одет по-человечески, побрит, что он каждый день идет на  работу...      

Шум  во  дворе переходит в громкие крики, ругань. Светлана подбегает к окну. Кричит, перегнувшись через подоконник.

Эй, вы... алкаши проклятые! Вы что... до утра собираетесь  тут гундеть? Дайте людям покой! Хотя бы ночью... /Владимиру./ Вот  они... твои дружки! Превратили наш двор в  помойку!   Пойди и скажи им  -  все  уже  кончено!  Ты  никогда больше не будешь с ними!   Ты начинаешь завтра новую жизнь - нормальную, человеческую жизнь...

ВЛАДИМИР/вяло/. Светлана...  я прошу тебя...  прекрати!

Пауза.

СВЕТЛАНА.   Ну,  хорошо…  Тогда пойду я! /Берет веник/. Я сама вымету   этих уродов.   Эту пьяную рвань!   Навсегда!   Да,  да - я сделаю это, прямо сейчас!    Для  начала…  А  потом  разберусь  с  тобой…  размазня…  тряпка…  безвольный  алкаш!!

                Выходит.

Владимир стоит неподвижно. Затем делает несколько неуверенных шагов по направлению к двери. Останавливается. Быстро идет к окну, пытается что-то рассмотреть в темноте, откуда  доносятся  крики  грязной,  дворовой ругани. Возвращается,нервно ходит по комнате.

Движения его неестественны,  нелогичны. Чувствуется, что им внезапно овладела какая-то определённая мысль. Вдруг замер. Бросается к фотографии сына. Наклонился, смотрит. Целует. Торопливо достает из стола  завернутый  в  газету сверток. Заходит на кухню. Плотно прикрывает за собой дверь.

                Тишина.   
                Быстро входит Светлана.   Она   крайне  взволнована.

                Картина  восьмая

СВЕТЛАНА/зовет/.   Володя? /Заглядывает в  ванную/. Володя, ты где? /Пытается открыть дверь на кухню/.  Володя, открой! Слышишь?! /Наваливается плечом./    Володя?..   Володя?..

Наконец   дверь  поддалась.  Светлана   замерла.   В ужасе закрыла лицо руками.

А-а-а…

Гаснет свет. Тишина. Свет зажигается вновь. Светлана, распростертая, лежит на сцене. Открывается дверь,  из кухни выходит   В л а д и м и р.   Вид у него весьма озабоченный, на шее болтается веревочная петля. Он перешагивает через Светлану, идет на авансцену. Взглядом  отыскивает  в  зале  Р е ж и с с е р а.

ВЛАДИМИР.     Ну,   как... Георгий   Михайлович?   Ничего?..

                Мгновение тишины.

РЕЖИССЁР/вскочил, истерично/. Идиот! Всё испортил!! /Бежит к сцене, машет руками./ Занавес опустите! Занавес!! /Поднимается на сцену,
истошно./   Антракт!   Антра-а-акт!!   /Скрывается за кулисами./

Громкий  шумовой  эффект.  Затем веселая музыка,  в  которой  легко  угадываются  интонации  задорной  песенки  "Купите  бублики".
               
                Занавес  опускается.
               
                А н т р а к т.         
               
                ДЕЙСТВИЕ   ВТОРОЕ               
               
                Картина  девятая      

Антракт подошёл  к концу,  поднимается  занавес,  а  на  сцене  творится  нечто  такое,  что можно охарактеризовать как   "театральный нонсенс":   актеры, которым еще недавно внимали зрители, в полный голос "выясняют  отношения"  с   Г л а в н ы м   р е ж и с с ё р о м. По отдельным репликам и весьма красноречивым жестам не трудно догадаться, что причиной подобного "выяснения"  явилось событие, происшедшее в конце первого действия и вызвавшее соответствующую реакцию         Г л а в н о г о. 

РЕЖИССЁР/кричит/.   И не смейте его защищать! Не смейте! Он преступник!   Злодей!
НЮРКА/горячо/. Ну послушайте, Георгий Михайлович!

ВАДИМ.   Успокойтесь!

CВЕТЛАНА.   Мы же хотим вам все объяснить!

РЕЖИССЁР. Никаких объяснений! Он - преступник! /Указывает на Владимира./ Как он смел? Что он себе позволил? Выйти… с верёвкой на шее!  И когда?   В такой момент!   мм…

                Нервно ходит  по сцене.   Актеры - за ним.

ВЛАДИМИР/на ходу/. Ну…   это же как приём, Георгий Михайлович! Как метод…
ОДУВАНЧИК.    …   как    эффект…  понимаете?
РЕЖИССЕР.  Дурацкий,  глупый  эффект – это  я понимаю!  И очень даже хорошо!
НЮРКА.  Но  в  спектакле  должны  быть  контрасты!

ВАДИМ.  Вот  именно!    Они  обостряют  внимание,  проясняют  главную  мысль… 
СВЕТЛАНА.  …  возбуждают  нервы!

РЕЖИССЁР/остановился/.  Правильно…  возбуждают!  И  смертельную тоску- тоже!   От  которой  повеситься   можно!  /Продолжает движение./
   
ВЛАДИМИР/серьёзно/. Но позвольте...                РЕЖИССЁР.   Не   позволю!      
ВАДИМ.   Нет, вы всё же позвольте…

РЕЖИССЁР/в истерике/. Не позволю! Никому ничего не позволю! Я  пришёл  создавать  театр!  Чтоб  поднять его!  Чтоб возвысить!   /Выхватывает их кармана пачку бумаг./ Вот! Смотрите! /Потрясает бумагами./  Здесь мои мысли! Принципы! Мои идеи! Много идей!  Я  их  собирал!  Всю жизнь! По зернышку! По крупице!  И  не  смейте...  слышите,  вы   - не  смейте   мне   здесь  своевольничать!  Иначе   я…
 
НЮРКА/перебивает/. Послушайте, Георгий Михайлович...
РЕЖИССЁР.   Прекратить! Не сметь со мной разговаривать!
ВАДИМ/режиссёру/. Да остановитесь же вы, наконец!    Нельзя  же так…  зрители  в  зале!

РЕЖИССЁР. Не желаю! Никого не желаю слушать! Пусть уходят все! К чёртовой матери!    /Вдруг  остановился.  Через  паузу./   А,  впрочем…    это  хорошая  мысль -  пусть  уйдут!   Все!   Вместе  с  вами!  Так  и  скажем…  так  и  заявим  им! 

Направился  к  авансцене. 

СВЕТЛАНА/ режиссёру,  вдогонку/.  Постойте!  Куда  это  вы?  Эй…
РЕЖИССЁР.   Туда,  куда  надо!   По  нужному   адресу! 
ВЛАДИМИР/преградив  дорогу/.   Остановитесь!  Не  смейте!   Там
же  зрители!

РЕЖИССЁР.  Вот  и  прекрасно!  Именно  они  мне  и   нужны!  /Обойдя  Владимира,  в  зал/  Дорогие  товарищи…  господа…

ОДУВАНЧИК/оттесняя  режиссёра/.  Прекратите!   Что  вы   делаете?

РЕЖИССЁР.  Что  положено!  По  должности!  И  прошу  рук  ко  мне…  не    протягивать!        

                Отстраняет  Одуванчика  и  выходит  на  авансцену.

Уважаемые  почитатели…  э-э…  Мельпомены!   В  связи  с  тем,  что   группа…     э-э…  молодых,   наглых     самозванцев,  пользуясь  временным отсутствием  власти  в  театре,   вынесла   на  ваш  суд  абсолютно… э-э… незрелое,  безыдейное     творение,  или…  точнее  говоря,     дилетантскую  стряпню…

НЮРКА.   Какой  ужас! Что  он  несёт? /Встала  перед  режиссёром/.  Уйдите  немедленно  отсюда…  ужасный  вы  человек!
 
  РЕЖИССЁР.   И  не  подумаю!
СВЕТЛАНА.   Нет,  вы  уйдёте!
РЕЖИССЁР.   И  не  надейтесь!
СВЕТЛАНА. Ребята!  Да  что  же  мы  стоим?  Нужно срочно  спасать  спектакль!

РЕЖИССЁР.   Вот,  вот…    именно спасать!  Что  я  и  делаю!   От  разного  рода    дельцов,   проходимцев,  и  жуликов!
ВАДИМ.   Нет!  Это   невозможно  слушать!/Оттесняя режиссёра/.   Замолчите!  Немедленно!  Слышите,  вы…  колокольчик  удалой?
 
РЕЖИССЁР.  Слышу,  слышу…  буржуй  недобитый!  Считай,  что  ты  уволен!  И  остальные – тоже!  Завтра  же…  с  девяти  утра!
НЮРКА/в  шоке,  актёрам/.   Вы  слышите,   что  он  сказал?  Он  обозвал   Вадима  буржуем!

ОДУВАНЧИК.    А  нас   собирается   всех  уволить!   
РЕЖИССЁР.  Именно  так!     С  девяти  утра!    Без  колебаний,  сомнений    и  слёз!

ВЛАДИМИР.   Выходит…  он   нас   без  куска  хлеба  оставит?
СВЕТЛАНА.  Нас…актёров?   Этих  пчёлок   на  пасеке…
СВЕТЛАНА/воинственно/.  Не  допустим!
НЮРКА.  Не   позволим!
СВЕТЛАНА.   Отстоим    свою  честь!

РЕЖИССЁР.  Ага,  скоморохи,  букашки…  запрыгали?  Поняли,  наконец,  с  кем дело  имеете?   Вот и  прекрасно!  Пришёл  вам    конец!   Всех!  Завтра  же!   Одним  махом!

 Лишь  первый   луч  позолотит 
Листву   задумчивых  ракит! 

Прочь…  прочь  с  дороги  моей…   мелюзга! 
 
СВЕТЛАНА/вдруг/.    Стоп!..   Ребята…  я   поняла!
РЕЖИССЕР.    Без  сожалений,  пособий  и  дополнительных  сумм   по  инвалидности!     Пинком  под  зад!

ВЛАДИМИР/удерживая  режиссёра,  Светлане/.   Что…  что  ты  поняла?  Говори  быстрее!
РЕЖИССЕР/вырываясь/.    На  улицу! В  трущобы!    На  чердаки!  Куда  не  ступала   нога  просвещённого  люда!  Будете  там  разыгрывать   пьески  свои  паршивые…  ха-ха-ха…  хо-хо-хо…               
               
                Куражится,  бегая  по  сцене.

Так  и  знайте…  негодники!    Бузотёры  чёртовы…  Голяком…  легко  и  просто!     Свободным  росчерком  пера!
   
СВЕТЛАНА/ указывая  на  режиссёра/.   Ребята…  мне  кажется -    он…    не  адекватен!
ВАДИМ.   Да…   похоже! 
ОДУВАНЧИК.   И  в самом  деле…

РЕЖИССЁР.  Сдует,  как  ветром!    Без  различий,   званий  и почестей!  Таракашки!    Свинтусы!   Мелкота  забубённая!  Мотыльки!

СВЕТЛАНА.    Есть  там,   у  Тютькина…  начальник  один.    Но   этот…    совсем  не  такой!
НЮРКА.   Какой?

СВЕТЛАНА.   Пока  понять  не  могу!   Ненормальный  какой-то…

  РЕЖИССЁР.   Ага…  ненормальный!   Так  шандарахну  всех…  не  будете  знать,  где  приземлиться…   Все  полетите…   светлым   облачком  по  летней  степи…   

Смотрю  с  тоской  я  каждый  год 
На  птиц  заоблачный  полёт!   

ха-ха-ха…   хо-хо-хо…  /Прячется  за кулисой/.

       СВЕТЛАНА.   Вот…  видите!   У   Тютькина  этого  нет!
       РЕЖИССЁР/выглянув  из другой кулисы/. 

Так  заверчу,  так  закручу…
Русь   святую  любить  научу! 

Скрывается за  задником.

       ВЛАДИМИР.   И  в  самом  деле  -  не  он!  Не  тот,  который  у  Тютькина!

       ОДУВАНЧИК/разыскивая режиссёра/.  Эй,   вы… гражданин?  Кто  вы  такой?   Признавайтесь!

       ВАДИМ/разыскивая  беглеца  за кулисами/.   А  ну-ка,  объясни  нам,  дружок:  каким  таким  образом ты  оказался здесь…   в  наших  краях?
       РЕЖИССЁР/появившись  внезапно  из-за портала/.  Посмотрим  ещё,  чья  возьмёт! /Отбиваясь  от  актёров/.  Дорогу!  Дорогу  герою...   разбойники!

  Сюда  я  страдною  порой,
  В  годину  горестных   свершений,
  Явился,  как  и  тот,  иной,
  Отвергнутый   отчизной,   гений!

Бежит  за кулисы. 

ВЛАДИМИР.   Не  пускайте   его!   Держите!
ОДУВАНЧИК.   Перекройте  дорогу!
СВЕТЛАНА.   Вы  же  видите  -   он  косит  под  Чацкого!

РЕЖИССЁР/ловко увернувшись от погони,   вскочил на  стол/.

Войду  я  в  дом,  как  в  храм  святой,
Под  злобный  шёпот  иноверцев,   
И  запылает  вновь  мечтой
Отчизне  отданное   сердце!

Скрывается  за задником.

ВАДИМ.    Довольно  слушать  эти  бредни!
НЮРКА.    Верно!  Окружаем  его!
ВЛАДИМИР.   Берём  в  кольцо!   

ГОЛОС  РЕЖИССЁРА.
               
И  бесславно  сгинет  край  любимый,
Ширь  степей раздольных,  вешний  луг, 
Купол  неба  с  песней  журавлиной, 
Что  спешат  по  осени  на  юг, 
Коли  я  позволю  иноверцам
В  крае  этом  тайно  управлять, 
И  с  холодным,  безразличным  сердцем
Вотчиной  Отчизну  называть! 

СВЕТЛАНА.  Да  что же это такое?   Голос  звучит …  а  самого  нигде  нет!

ВАДИМ.   Действительно!  Не испарился же он!

ОДУВАНЧИК/разыскивая режиссёра /.  Эй… голубчик…  хватит  шуметь!
НЮРКА.  И  про     дивные  грёзы    нам  песенки  петь!

ВЛАДИМИР.   Давай…  признавайся!  По-хорошему:    из  каких  таких   странствий   далёких   ты    к  нам  приплыл?

      Взмывает  вверх  задник.  На  высоком  постаменте-Р е ж и с с ё р. Он уже      в царской  порфире и  гриме    И в а н а  Г р о з н о г о. В руках у него    скипетр.
               
РЕЖИССЁР/торжествуя/.  Ну  что, голубчики…  доигрались?  Поняли – кто перед  вам  стоит?  Да  я  вас…  расстриг  оглашенных…  на  дыбу   сейчас  всех  отправлю!   В  кандалы  закую!  Инквизиторов    лютых  на  вас  напущу!    /Топает ногами/.  Чтоб  знали,  смерды,   как  ересь  и  мысли  зловредные  в  мир  христианский  нести!  Как  смуту  подлую  в  душах   мирян,  за спиной  моей,  царскою,    сеять…

НЮРКА /вдруг  издает  долгий,  истеричный   звук/.   А-а-а-а-а-а-а-а-а… /Затеем  высоким,  пронзительным  голосом./  Оскорбили-и… унизили-и... молодых,  честных  актёров  академического театра!   /Вдруг  остановилась,  спокойно./   Я – умираю… в  знак   протеста!
               
                Грохнулась на   пол. Все   замерли.
                Большая  пауза.   

                Картина одиннадцатая

СВЕТЛАНА/подходит  к  Нюрке,  проверяет  зрачки. Трагически/.  Всё… 
ВЛАДИМИР/ пробует  пульс/.    Умерла...
ВАДИМ/наклонился, послушал сердце Нюрки/.   Да... летальный исход.

Режиссёр,  стоя  на  возвышении,  с  некоторой  опаской наблюдает  за    происходящим  на  сцене.

        ВЛАДИМИР  и ОДУВАНЧИК /склонив головы над Нюркой/. Прощай,  наша верная подруга...

          Берут Нюрку за  руки  и  ноги, поднимают. 

РЕЖИССЁР /сбегает с постамента,  бросается к Владимиру и Одуванчику/. Эй, вы…  Вы что? Что  вы  такое  делаете? /Останавливает их./   

        ВЛАДИМИР /режиссёру,  спокойно/.   Как что?   Готовим  к  выносу  тело.  Мы  и  живые-то  вам,  царям,    не  нужны,  а  тут…  сами  видите… 
               
                Опустили  Нюрку  на  коврик.
         
РЕЖИССЁР/слегка трусит/. Но-но... вы мне бросьте!   Тоже мне, шуточки нашли...

ОДУВАНЧИК.     К  сожалению,   это   не  шутка.  Это  суровая  правда.  Мы  потеряли  друга!

ВЛАДИМИР.  Надо   срочно  вызвать   "скорую"…
СВЕТЛАНА.     …  сообщить   родителям…
ВАДИМ.  … и  позвонить  в  полицию.

РЕЖИССЁР/струсив окончательно/. Но-но-но... вы не очень-то!   Чуть что - и  уже    вызвать…  позвонить…

ВЛАДИМИР/со  вздохом/. Что  поделаешь… Есть  жизнь и есть смерть. Жизнь  всегда  уступает  смерти.    Таков  закон  Природы!

РЕЖИССЁР/выходя  из  себя/.  Прекратите!    Какой ещё,  к  чёрту, закон?    Мафию, понимаете…  итальянскую  тут  развели!  /Нагнулся, проверяет у Нюрки пульс./  Я вам тоже не лопух... не профан какой-нибудь!   Уж в чём-чём, а в этом   разбираюсь, приходилось...  и не раз! Как-нибудь и на этот раз... раз... /Замер, испуганно./ Что? Что такое?!   /Наклонился, прислонил   ухо  к груди  Нюрки.  Медленно поднимается. В  полной  растерянности./   Как же... Как же это так?  Неужели… 

СВЕТЛАНА /режиссёру/.   А что мы вам говорили? Довели   человека…

ВАДИМ.   Угробили... на самом взлете…

СВЕТЛАНА.    За    любимый  театр…
 
ВЛАДИМИР и ОДУВАНЧИК/над Нюркой, сурово/. Ты стала для нас примером,  Нюрена...

СВЕТЛАНА /режиссёру, не без злорадства/.   Можете радоваться. Торжествовать!   Вы добились своего... узурпатор!
         
РЕЖИССЁР/в полном отчаянии/. Да   я...   да как же это так? Боже мой...   да если бы я знал...   если б я только мог предположить! /Сменив  интонацию,  в    зал./  Я   ведь  скорей…  для  острастки  так  с ними…  в  шутку  вроде  бы… любя   и  лелея…  Зелёные  они  ещё,  думаю…  молодые… подправить  бы  надо, уберечь  от  ошибок…  мыслей  уж  слишком  вольных, решений  сомнительных…  Вон  ведь,  думаю,  сколько людей  на  них,  басурманов,  пришло!   

 Значит,  любят  они  их…  значит,  верят  им!  А  тут  вдруг… горе   такое…  /Падает  на  колени./   Господи…  за   что же  ты   так... меня...  /Плачет./
 
НЮРКА /вдруг поднялась. Сидя на полу, режиссёру, с ехидцей/.  Между прочим,   у  меня  дядя  -  замминистра!   Во-он…   того    самого,    что  в  ложе     сидит!      Он  посмотрит   сейчас на то,  что  вы  с нашим спектаклем  сделали, и  уволит вас с  работы!  Вот так!               

                Снова грохнулась на пол. 

РЕЖИССЁР/не веря себе/   Живая... живая, голубушка... Господи… /крестится/  услыхал   ты  меня! Отвёл  беду  ты  от    нашего  дома!    Спасибо… спасибо  тебе,  Господи!   Да  будет  благословенным   имя  твоё!  Аминь…  /Крестится.  Актёрам./ 

Ребята…  радость-то какая... а? Смотрите, она не умерла… она  живая... /Наклонился, пытается поднять Нюрку/. Ну хватит, хватит... вставай... Пол  у нас холодный, батареи не работают... простудишься ещё.  А ты  ведь  молодая  совсем,  тебе  еще  жить  да жить надо, работать… спектакли играть...   

         Посадил-таки  Нюрку  на  коврик,  сам  присел  рядом. 

СВЕТЛАНА /внимательно слушавшая режиссёра/. Вы сказали - спектакли играть?   Да?    Мы не ослышались?

РЕЖИССЕР /умиленно/.   Ну да... играть... а как же?   Обязательно... Для того мы и здесь, чтоб играть. Мы еще с вами  такое завернем... такое закрутим! /Нюрке,  ласково./ И дядю твоего пригласим... пусть придет твой дядя... посмотрит на нас... порадуется... а то ведь забыли нас все, забросили...

НЮРКА /оживилась /. Георгий Михайлович?   Ну,   так если играть - значит играть?   Значит - мы   начинаем?!
 
РЕЖИССЁР. Ну конечно, конечно играем... /Вдруг замолк. Насторо- женно/.   Играем?..   А что... что играем?    Вы...  вы   это  о  чём?

ВАДИМ /режиссёру/. Ну, вы же сказали... только что  - "играем"! Сказали?
РЕЖИССЁР.   Я?.. Ну да... действительно... я это сказал.
ВАДИМ.   Ну вот... мы и хотим вам сыграть!

НЮРКА.  Сейчас!
ОДУВАНЧИК.   Здесь!
СВЕТЛАНА. У нас ведь финал ещё остался…   

            Пауза.
 
Режиссёр  не  спеша поднялся сам, помог подняться Нюрке.  Актеры замерли в ожидании. 

РЕЖИССЁР/полностью придя в себя, обычным тоном/.   Знаю.    Знаю, что финал. Помню.   Не забыл. Сам бы  с  удовольствием узнал, что там у вас такое… в этом финале?..    Но… не получится у нас!  Никак! При всём  моем к вам уважении...
 
НЮРКА.   Да  как  же  так,   Георгий   Михайлович?
ВАДИМ.   Почему?!

СВЕТЛАНА. Что же это такое - спектакль без финала?
ВЛАДИМИР.    Да   разве  так  можно?

РЕЖИССЁР/буднично/. Выходит, что можно! Случается! И такое!  Опыт  -  сын  ошибок  трудных!  А вы  -  молодёжь!  Вам  -  сам  бог  велел! /Идёт  по  сцене./   Вашему  Тютькину… или  кто  вам  там…  сочинять  эту  гнусь  помогал  … мозгов  не  хватило,  чтобы  понять:  нельзя  было  убивать  его…   забияку  вашего! Категорически!  Он ведь   не  кем-нибудь -  героем  его  заявил!  А без  него -  бунтовщика...   правдолюбца   этого  чёртова…   что  за  спектакль  уже?  Так…  ничего!  Пустыня  Гоби!   

Исчезла    мгновенно  романтики   блажь,
Маячит  пред  взором  лишь  зыбкий  мираж!
И  мысль  неотступная,   пулей    в  висок:  -
"Уходит,  уходит  надежда  в  песок..."
 
Ведь  у  него…  оборванца,   философия  своя  была!  Не  нравилась  ему…  эта  наша  жизнь…  другой  он хотел!  Так  давай  же,   скандал  затевай…   марай  статейки  свои  паскудные,   ори  на  площади  до  хрипоты,  пока   связки свои,   алкашовые,   не  порвёшь…

 Все  делай,  что  взбредёт  в  башку  твою  непутёвую!  Но  только    в  петлю…    дуррак,  не  лезь,   а  вперед  иди!  Вперёд!      Прорывайся к народу…  сквозь  чердаки  вот  эти,  лохмотья   и  сколиоз...   к   той   светлой,   возвышенной мечте  иди,    что  ждёт не  дождётся тебя,  идиота,    там…  впереди!
               
                Одуванчик  незаметно  для  режиссера  уходит  за  кулисы. 

И  вот,   может  быть…  тогда…  и  пошёл  бы   за  тобой  тот  самый…  бесправный…    кто  ослаб…     кто  нуждается   в  такой  вот…  экстренной    помощи.

Где-то  вдали  призывно  запела  труба.  Звук  ее,  словно  вольная 
        птица,  свободно  и  гордо  парит  над  сценой.   

РЕЖИССЁР /пугливо  озирается, но,   тем  не  менее,  продолжает/.  Вот  тогда  они…  эти  поникшие,    воспрянули  бы,    может быть,     духом,  подняли    свои  забубённые  головы,  и   встав  вот так…  рядком,   обнявшись,    спели  бы  вместе  с  тобой…  ту  самую…  весёлую  песенку,  что  так  уж  сильно…   на  душу  вам  легла.   

Каким-то  чудесным  образом /скорее  всего - по  Промыслу  Божьему/  сверху,  от  колосников,  спускаются  под  глиссандо   скрипка  и  смычок.   Актёры  преподносят  их  режиссёру.  Тот  пробует  инструмент  на  звук…  и  вдруг  выясняется:   непримиримый  противник  "Бубликов"  с   виртуозным   мастерством   исполняет  каденции,  которые  очень  близки  по  рисунку    к  тем,  что   уже  звучали  в  прологе.

 Владимир  выносит  из-за  кулис  на  сцену  случайно  оказавшийся  там  барабан,   Вадим  берёт  в  руки  гитару.   Светлана,  скрывшись  на  мгновение  за  порталом,   возвращается  с  кокетливой  шляпкой  на  голове -   лицо  её  наполовину  прикрыто     вуалью,  что придает ей вид богатой барышни. 

 Нюрка,  повязав  на  голове  платочек,  с  бубликами  на  груди,   входит  в  круг  в  образе  главной  героини.    Ребята  тоже  обозначили  в  своей  одежде  признаки  и  детали  времён НЭПа.

Наконец  появился  озорной,  зажигательный  ритм.  Актеры  с  увлечением 
    и  азартом  начинают    вокально-танцевальную  сценку  в  стиле  кабаре.   

                Картина  двенадцатая
               
            Ночь надвигается,   мильтон   ругается,
            Всё   погружается в  ночную  мглу.     
                А  я  забытая,  тряпьём  прикрытая,               
                И не умытая одна бреду…

К  поющим  присоединяется   О д у в а н ч и к.   На нем арестантская роба,  на  голове  -  будёновка, в руках  -  походная  армейская  труба.   На  ней  он  озорно  подыгрывает  поющим.

                Купите бублики, гоните рублики,
Гоните рублики вы мне скорей!
И в ночь ненастную меня несчастную,
Торговку частную ты пожалей!             

           Звуки  уличного оркестра   и  голоса  поющих   заполнили  уже  всё
           пространство.  На  гребне  увлечённости  все  поют  и  все  лихо 
           танцуют.               

            Отец мой – пьяница, за рюмкой тянется,
А мать – уборщица, какой позор!
Сестра гулящая, тварь настоящая,
А братик маленький – карманный вор.

        Купите бублики, гоните рублики,
Гоните рублики вы мне скорей!
И в ночь ненастную меня несчастную,
Торговку частную ты пожалей!      
         
   /В   случае  зрительского  успеха   предыдущего  номера,  в  угоду  ностальгирующей  по  НЭПу  части  публики,   можно  сыграть  ещё  одну   игровую,   вокально-танцевальную,   сценку./

       Обстановочка!

Ну  и  обстановочка!
Ну  и  обстановочка!
По  Одессе  Вовочка
Катит  фаэтон!
В  фаэтоне  Ларочки,
Шурочки  и  Сарочки,
Проститутки-лярвочки
Крутят  патефон!
Эх,  гоп-цаца,  любовь  дешёвая!
Гуляй,  братва,  я  так  хочу!
Любовь  дешёвая,  жизнь  развесёлая,
Я  -  Вовочка,   за  всё  плачу!

Но,  на  горе  сучкам,
Золотая  Ручка,
Сонечка   Блювштейнша
Повстречала  всех.
Не  поёт  уж  Сарочка,
Не  танцует  Ларочка,
Не  будет  делать  Шурочка
Вовочке  утех.

Припев.

Тут  народ  собрали,
Дырки  посчитали,
Приложили  к  следствию
Найденный  пистон.
Но   кто  сказал,  что  Вовочку,
И  милашку  Сонечку
Кто-то  где-то  видел,
Уважаемый   мильтон?

Припев.

Думали-гадали,
Фраеров  шмонали,
На  Привоз  ходили,
Чтобы  на  верняк!
Но  при  чём  здесь  Вовочка
И  милашка   Сонечка?
Не  поймут  биндюжники
Мусоров  никак!

Припев.

Ну  и  обстановочка!
Ну  и  обстановочка!
По  Одессе  Вовочка
Катит  фаэтон.
В  фаэтоне  Вовочка
Ублажает  Сонечку
Крутит  Вова  Сонечке
Новый  патефон.

                Припев.

            Номер  закончился.    Аплодисменты.    Режиссер,  обнаружив
            самодеятельность,   схватил Одуванчика за ухо.   Ведет по  сцене.

                Картина тринадцатая

ОДУВАНЧИК.   Ай-ай-ай...   больно!
РЕЖИССЕР/ строго/.  Трубу... и этот хлам отнеси туда, где взял. И не вздумай   больше   шляться   по  сцене  без  моего  ведома. /Отпустил   Одуванчика/.
ОДУВАНЧИК /трет ухо/.   Понял, Георгий Михайлович... Извините. Я сейчас, мигом...               

 Скрывается за кулисами.  Актёры  тем  временем  уже  отнесли  за  кулисы     скрипку  и  барабан.

РЕЖИССЕР/встречает  актёров  аплодисментами/.  Молодцы...  браво!   Устроили... ни с того ни с сего…  пир во время чумы — и довольны! Прямо  цветёте  все... словно  майские розы…  любители   мерзкой   попсы!  Нет, нет....   я вижу,  я ви-жу,  что   нравится  зрителям   этот  ваш... уход  из  трагедии   в   разудалую   пляску! И очень даже  нравится!   Вводит   она  их, порою,  даже   в  экстаз…   Вижу… Но, одновременно, вижу и другое -  что  бьёте   нещадно   вы   зрителям  по нервам…   явным  несооветствия с тем, что вокруг!  Что   вылазит   из  всех щелей,  и орёт…  вопит благим  матом: "Раскройте… раскройте    нас до конца!  Не  бросайте нас  на полдороге!"   А вы им — купите  бублики... гоните  рублики...  И зритель не знает теперь – куда же ему идти? За кем и за чем   следить?  И где ему… в каких закоулках пьесы дворника Тютькина,  искать теперь его…  главного  бунтаря…   с кого  вы здесь всё  начали?  Исчез.. растворился,  словно  и не было его    никогда!  Вот почему я со всей категоричностью заявляю: финала задуманного вами... э-э... действа сегодня быть не может!

 ВЛАДИМИР.  То-есть… как это не может?

СВЕТЛАНА.  Действительно… спектакль без  финала!  Разве  может  такое  быть?

РЕЖИССЁР/уверенно/.  Может!  Случается и такое… иногда!   Спектакль должен  иметь   строгую,    ясную зрителям,  форму,  идею  и смысл! У  вас же - сплошные потёмки!  Так  что на этом  мы, пожалуй,  и закончим  сие…     сценическое  безобразие!

НЮРКА/ неожиданно  громко/.  Стоп!

РЕЖИССЁР/испуганно/. Что?..   Что такое?

НЮРКА/спокойно/. Ничего. Ничего такого... Просто я хочу сказать, что у меня... появилась идея!               
 
                Актеры    окружают  Нюрку. 

ОДУВАНЧИК.   Идея?    У-у... как   здорово!
ВАДИМ.   Откуда  это у   тебя? 
ВЛАДИМИР.   Редкая вещь…
 
РЕЖИССЁР/в  стороне,  с  беспокойством/. Идея? Какая идея?    Что  это  ещё…    за    идея?
 
НЮРКА/не без кокетства/. Да вот такая! Совсем простая! И очень даже интересная! /Подзывает  к  себе  всех  актеров,  таинственно./    Мы же,  действительно,   нашумели  здесь,  повздорили  с Главным…  запутали  всё!  А  зрителям  хочется  знать -   что  же  дальше-то  будет?   Куда  всё  это  у  них  там…  на  сцене,  завернёт?  К  какому   такому  берегу  всё  направится? /Громко/. Поэтому  нам нужно сейчас... всем собраться…  и  посоветоваться!   Что дальше делать и как нам быть?   Вот так!
 
ВАДИМ/восхищенно/.   Ух,   как   здорово... 
СВЕТЛАНА.   Ну,   ты   даёшь, Нюрена… 
РЕЖИССЁР/Нюрке/.   Посоветоваться,   говорите? 

НЮРКА.    Ага!   Посоветоваться!  Вместе с Вами….   Георгий  Михайлович!

РЕЖИССЁР. Посоветоваться... /В раздумье./ Это, вы знаете, интересная мысль...  Можно, можно посоветоваться.   Советоваться  с  молодежью  -   это хорошо!   Но вот только... /смотрит в зал/ как быть с ними,  нашими зрителями?    А  вдруг  это  им  …   не  понравится?

НЮРКА.   Да… может  быть! Может  быть  и  такое! /Тоже смотрит в зал./   Но  мы ведь… недолго!  Совсем чуть-чуть!   А зрители нам… помогут! Зрители - подождут!

ВЛАДИМИР.   Правильно! 
ВАДИМ.   Потрясающий ход!
СВЕТЛАНА.   Молодец, Нюрена! 
ОДУВАНЧИК.  Да конечно, подождут... я в этом просто уверен!               
               
                Аплодисменты. 

НЮРКА/гордо/. Ну вот… что я и говорила!

ВЛАДИМИР.  Нюрена… сегодня ты - гений!
 
НЮРКА /актерам/.   Знай наших! /Приветствуют  друг  друга./

РЕЖИССЁР /на волне общего энтузиазма/.  Да…  интересное  решение.   Согласен.   Необычное!   И,  главное… /смотрит с удивлением  в зал/ неожиданное!  /Актёрам, энергично/.   Ну что  ж…   давайте!  Давайте,  попробуем!   Посоветуемся! Но только - чтоб недолго!


                Картина  четырнадцатая

         Все сгрудились посреди сцены, шёпотом принялись что-то горячо обсуждать. Страсти кипят, то разгораясь, то затухая, тела и руки постоянно в движении. Круг обсуждающих то распадается, то образуется вновь, перемещается по сцене, гудит, словно  встревоженный улей.
                /Данная мизансцена должна быть решена при помощи остроумных, неожиданных пластических,  звуковых  и  световых  средств и приёмов.  Условно ее можно назвать "Пчёлки и трутень". Музыкальным фоном - один из вариантов - может послужить "Полёт шмеля" Н. Римского - Корсакова /в  эстрадной  обработке/   из оп. "Сказка о царе Салтане". 

        Другой  вариант - ритмичный, озорной  современный  шлягер  Продолжительность мизансцены  зависит от мимического мастерства   актёров  и соответствующей реакции зрителей/.   
 
Наконец обсуждение закончилось. Режиссёр  направился  на    авансцену, актёры принялись колдовать с реквизитом и гримом, готовясь к следующей сцене. 

РЕЖИССЁР /на авансцене,  в  пурпурной  мантии  и   объёмной   шапке  с  признаками  царского  величия/.    Уф-ф... тяжела... тяжела ты, шапка Мономаха!   Не каждый тебя осилит... Но ничего, ничего... Как говорится:  "Взялся за гуж - не говори, что не дюж!" Нужна выдержка!  Выдержка - и терпение!               

        Снимает  шапку,   затем  мантию.  Одуванчик  относит  всё  за  кулисы.

/Смотрит  на  часы. Актёрам, властно./   Постарайтесь   не   тянуть!   Динамики  больше!   Экспрессии!   И без фокусов мне! Без фокусов!!               

        Спускается в зал,  устраивается за своим столиком. 

      Актёры тем временем уже чуть "посеребрили"  Светлане виски, поставили на стол, за которым она сидит, начатую бутылку водки, стакан, кое-что из закуски.  За  окном   ночная   темень.  Идёт дождь. Декорации   прежние.  Светлана сидит за столом.  При взгляде на неё можно понять, что она находится в том состоянии, какое обычно  называют  состоянием лёгкого   опьянения. 

                Картина пятнадцатая

СВЕТЛАНА /обращаясь в пространство/.   Ну, вот и все... маскарад окончен. / Декламирует нараспев./  "В последний раз пою  я   этот  гимн  тебе,  о,   жизнь моя,   бокал  мой  полон..."  /Выпивает./

Замолкла, закрыла глаза. Свет на сцене меняется.  Полумрак.  Открывается входная дверь. На сцене появляется   В л а д и м и р .   Он в чёрном плаще, шляпе, надвинутой    на глаза. Идет медленно, взгляд сосредоточенный, отрешённый. 

РЕЖИССЁР/в зале, сдавленным шёпотом/. Как идёшь, как идёшь... бизон   ты   африканский!   Это  же  тень... тень, а не человек... тупица ты этакая... 

              Владимир проходит по комнате, медленно опускается на тахту.
              Сидит неподвижно. Лицо его обращено в зал.

СВЕТЛАНА/качает головой/. Ты сердишься на меня, я знаю... Я это чувствую. Потому и приходишь ко мне... каждый день... Но если бы ты знал, что случилось сегодня в театре,  если  бы  ты  всё  это  видел... ты бы многое  мне   простил.    И,   может  быть,   даже  гордился  бы мной...  немножко.               

                Пауза. 

Свой роман ты забрал с собой... ты сжёг его. А жаль... там были прекрасные  мысли. Ну, хотя бы вот эта...

ГОЛОС ВЛАДИМИРА.  Ты всегда хотела  узнать - почему  я  стал  другим?  Всё  очень  просто:  битва  за  идеал  проиграна.   Никто  никогда  не  изменит этот   безумный,  жестокий,  бессмысленный мир!  То,  что  мы  видим - лишь  вершина  гигантского  айсберга.  Остальное  -  в  жуткой глубине,  куда  не  проникнет  наш  взор.   Никогда! 

Горькая  истина,  но  от неё  никуда не  уйдёшь. Она,  как  лунная  тень,  всюду  рядом:   таинственные  кукловоды  правят  всемирный  бал, а  мы - лишь жалкие  шуты, играющие  свиту…               

                Пауза.

СВЕТЛАНА.   Я ничего не сказала тебе, когда прочитала. Я ведь знала - ты болен, и не хотела бередить твою рану... /Усмехнулась./ И всё-таки… помнишь? - однажды я всё же сказала тебе: "Это хорошо, но... немного бы света..." А ты мне ответил: "Разве может гореть свеча на алтаре, когда сверху, сквозь  худую  крышу,   всё время...   дождь.
               
                Звуки органа.      

Да-а... мы любили   ходить   с тобой в собор.  Там всегда было так спокойно, торжественно. Пели хоры, звучали молитвы. А вокруг горели свечи, много свечей... Я смотрела на  них... и мне  всегда   почему-то   казалось,   что    там,  над   тоненькими  восковыми   палочками, трепещут   не  огоньки,  а  чьи-то  живые  души... 
                Пауза.   

/Чуть оживилась./ А помнишь, Володя, как у нас с тобой всё на-чалось?.. Раздаются пленительные звуки вальса./ Был Новый год... снежинки падали на мои ладони... А ты целовал... каждую из них... и я чувствовала тепло твоих нежных, ласковых губ... Так и бродили мы до рассвета... одни в целом мире... И  впереди было столько счастья... вся жизнь!               

      Свет меняется. Зима. Падает снег. В   луче света С в е т л а н а   и      
      В л а д и м и р.               

                Они танцуют. 

СВЕТЛАНА.   Как хорошо...   волшебный сон... Ты веришь в счастье? 
        ВЛАДИМИР. Да. 
СВЕТЛАНА.   А  в  вечность?
ВЛАДИМИР.    Нет.
СВЕТЛАНА.   А в новый день? 
ВЛАДИМИР. Когда я буду знать, что в нём, как и сейчас, со мною будешь ты,
     любимая...               

                Танцуют.

СВЕТЛАНА.   А   завтра   ты   придёшь?               
        ВЛАДИМИР.   Приду!               
        СВЕТЛАНА.    И    послезавтра?               
        ВЛАДИМИР.    Да! 
СВЕТЛАНА/убегая/.   И   после  послезавтра? 
ВЛАДИМИР/ догоняя/.   И через сотни тысяч лет!   К   тебе   одной… 

                Поцелуй. 

СВЕТЛАНА.    Постой, кружится голова! 

                Поцелуй. 

Постой,   я   задыхаюсь... 
               
                Поцелуй. 

Ещё, ещё... 
               
                Поцелуй. 

/Теряя силы./ Ну вот... теперь ты будешь знать, как я тебя люблю!               

                Кружат   в  танце.
    Свет постепенно исчезает. Темно. Смолкают звуки музыки. Сцена вновь освещается. Светлана  стоит посреди комнаты. В л а д и м и р,   как и прежде, неподвижно сидит на тахте. 

СВЕТЛАНА/улыбается/. Да... Володя, это были дни нашего безумного счастья... Сколько их было? Я помню каждый из них, могу назвать  даже  числа, минуты, секунды…   /Беззвучно смеётся./   А    потом… помнишь?  ты приревновал меня к Сашке Комарову.   Целую неделю ты дулся на меня,   не отвечал на звонки и даже хотел уехать куда-то далеко-далеко, к белым медведям…   Глупо, правда, но ведь это было, было… 

                Небольшая пауза. 

Между прочим, он до сих пор не женился…  /С лукавинкой./ Подозреваю, что это из-за меня! 

                Пауза. 

/Сменив интонацию./ Ну ладно, шутки в сторону! Лучше я расска-жу тебе, что было у меня сегодня.    А    сегодня,    Володя,   я   ушла… Ушла  навсегда... Да, да... из моего любимого, из театра... Я ведь вернулась, как ты хотел... и долго боролась потом - за тебя, за себя,  за  Серёжу.  Но... что поделаешь,   друг - обстоятельства бывают сильнее нас - и тут уже ничего не попишешь...

Да, мой друг -  ни-че-го!     Нельзя   играть   на  сцене  с  пустой  душой.  Умерла она, улетела…  вместе  с  тобой.   /Чуть повернувшись к Владимиру./ Ну,  не сердись ты на меня... и брови свои не хмурь - есть у тебя такая привычка... Ты же видишь - выходов нет,    инцидент   исперчен:  одна  я  осталась,  совсем  одна…   

Ушёл  от  меня  Серёжа…  сынок  наш.  Не  смог он  жить…   в  этом   доме.  Наверное,  чувствует…  мою  вину…  что  не  спасла  я   тебя,  не  сумела…               

                Пауза. 
 
А  теперь  давай,  помолчим.  /Приложила палец к губам./  Тс-с ... тихо... я слышу музыку.               
 
                Звучит  "Аве  Мария"   Ф.  Шуберта.

Она  звучит там... под самым куполом ...

 В л а д и м и р   поднимается,  медленно  идёт  в  сторону  кухни. 

Она  звучит  всё  громче,  всё сильней…  она  зовет  меня…  Я  иду... иду к тебе, Володя ...  я  сейчас... сейчас ... сейчас ...
 
РЕЖИССЁР/вскакивает, бежит к сцене. Кричит/.  Сто-ой!  Куда   пошла?   Остановись!   Немедленно! 

                Поспешно  поднимается  на сцену. 

                Картина  шестнадцатая

ВЛАДИМИР /выходит из кухни, испуганно/.   Что вы делаете, Георгий Михайлович?
 
РЕЖИССЁР/бежит по сцене/.  Не позволю! /Светлане/ Вернись! Не смей туда заходить! /Отстраняет Светлану от двери./ Всё! К чёрту!   Хватит одной трагедии!
 
СВЕТЛАНА/сопротивляясь/. Но это же спектакль... Георгий Михайлович, а не ваш кабинет! Перестаньте командовать! Мне нужно закончить сцену…   отпустите   меня! /Пытается вырваться./

РЕЖИССЁР/удерживая/. Всё равно не позволю... Не смей! Тебе что - жить надоело? Ему там /указывает на Владимира/, может быть, и надо… ему полезно там побыть!   А  тебе там делать нечего! Ты жить должна! Бороться! Сына воспитывать... понимаешь? /Загородил вход на кухню./ Отойди отсюда, тебе говорят! 

На сцену уже вышли - кто из-за кулис, кто из зала - остальные участники спектакля. 

ВАДИМ/подходит/. Извините, Георгий Михайлович, но так больше нельзя! Нам просто стыдно вас слушать! Вы же режиссёр, творческий человек! И вы должны... вы просто обязаны иметь свою точку зрения, свою позицию!
               
РЕЖИССЁР/Вадиму/.  А я имею! Это вы не имеете, а я - имею! И  я говорю вам - нет!   Этого - не  будет!   Никогда!   Ясно?
 
НЮРКА/подошла/.  Я  хочу вам что-то сказать, Георгий Михайлович…
    
РЕЖИССЁР.    А   я   не  желаю вас слушать!   /Ходит,  возбуждённо/. Вы  же  сумели…   вы смогли -  только что,    минуту   назад,   сыграть   чудную сцену любви! Восхитительную, божественную сцену! И чем  вы её  заменили?   /Указывает на Владимира./ Вот этим вот декабристом? /В адрес Светланы./   "Аве Марией",   зовущей на  небеса?   Чем?!
 
НЮРКА/наступая/.   И   все-таки я скажу…
 
РЕЖИССЁР.  Не скажете! Ничего никому  вы больше не окажете.  Всё! Точка! Зрители устали от ваших фокусов, зрителям пора  домой!
      
                Направляется в зал. 

НЮРКА /вдогонку/. Нет,  скажу! 

РЕЖИССЁР/остановился/. Только попробуйте!               

НЮРКА.  И попробую... 
               
РЕЖИССЁР.   Только  посмейте!

НЮРКА.  И посмею! /Твердо./   Извините, Георгий Михайлович, но вы  -  не режиссёр!
                Долгая  пауза.

РЕЖИССЁР/явно ошарашен/.   Что... что вы сказали? Повторите!

НЮРКА/уверенно/.   Я сказала:    вы -  не  режиссёр! 

РЕЖИССЁР/растерянно/.   То есть...  то есть, как не режиссёр?   У меня же стаж! Опыт работы!  Диплом,  наконец!   Как это - не режиссёр? А кто же я тогда, по-вашему? 

            Возвращается  на  сцену.

НЮРКА.   Вы  -  конформист!
СВЕТЛАНА /сквозь слезы/ Соглашатель...
ВЛАДИМИР/решительно/. Трус!
ОДУВАНЧИК / на высоких нотах/.   Хамелеон!
ВАДИМ.    Медуза!
СВЕТЛАНА. Подхалим несчастный…
               
                Рыдает. 

НЮРКА /храбро/.  И вообще...   вы тот, кто уже давно и безнадежно потерял своё человеческое лицо... вот кто вы такой!

                Большая  пауза.

РЕЖИССЁР /подавленно/.   Я?.. Свое лицо?   /Ощупывает лицо, словно проверяя - на месте ли оно? /   Свое лицо...

                Небольшая  пауза.

/Горько/.   Да... пожалуй, вы правы…  Нет   у меня лица... и в самом деле нет... Стертый   пятак   это,   а не лицо... Вроде блестит, а что - неизвестно...            

                Обречённо опускается на стул.   

Вы что же думаете... я ничего не вижу?  Не понимаю, что вокруг меня?  Не догадываюсь? /Небольшая пауза./   Я ведь знал... я чувствовал: рано или поздно вы мне это скажете... Да, знал...   Но что я мог поделать?               
               
                Пауза. 

/С  трогающей  откровенностью./   Я  вот  сам  иногда...  смотрю  на  себя   в зеркало... по утрам...    долго смотрю... и понять не могу: кто это там... на меня смотрит?  Я это - или не я? Что-то серое, безликое... в глазах страх... Всего боюсь, от всего шарахаюсь, ни в чём не уверен... Что случилось? Почему? Ведь было у меня, всё было, совсем недавно: семейный уют, достаток, положение   в   обществе.   Всегда   на   первых   ролях,    всегда   на   виду.   И вот...               
               
                Пауза.   

/С той же откровенностью/.  Вы знаете, я с детства был… такой кругленький,   удобненький,   уютненький... Никому ни слова плохого, ни поперек ничего... Меня так и звали  - Колобок. Катался себе,  ни о чем не думал. И всё как-то легко у меня получалось, всё само собой, между прочим... И так докатился я... до режиссуры. Как это случилось - и сам не пойму!   Ведь никогда ничем не отличался! Ничего такого особенного в себе не замечал.  И вдруг - режиссёр!               

                Пауза. 

Я-то не   замечал,  да  другие заметили, подтолкнули.   Давай, мол, иди,  поддержим, поможем, дело видное, не зевай... Ну, я и послушал, покатился... в  институт  поступил.   И  вроде бы ничего особенного не делаю - а впереди! Никаких особых талантов не проявляю - а в пример ставят! Другие над  учебниками  ночами  коптят - а я  в  компании   с дружками   гуляю!   

Те из театра сутками не  вылазят  -  а я на рыбалку или футбол!   А зачем, думаю, мне всё это?  Зачем вот так… мордовать себя, над книжками  этими   мудрыми    здоровье  своё  драгоценное  гробить,  когда всё равно не они,  а  я  везде  первый,   я - Колобок!               

                Пауза.
 
Вот так и катился   я  по жизни: институт с отличием, сразу режиссером в театр, потом   директором...   с  правами  художественного.    Кто-то  куда-то позвонил,   что-то подсказал,   что  делать,  посоветовал...   Сам   же  я даже  пальцем   не  пошевелил,   но  чувствовал:  кто-то   там,    за спиной,   всё   время тихонько так… подталкивает меня - давай, давай... Нужный ты человек, катись,   катись, не упрямься...

А  я и не    упрямился - а зачем?  Везде улыбки, радушие, теплый прием - просто рай какой-то!   /Имитирует./ "Ах, Георгий Михайлович, какое счастье, что вы к нам пришли,  что вы у нас Главный! Мы так ждали вас, так хотели!" И вновь  я  ничего такого не делаю,   не предпринимаю:   как   бы в стороне всё  время,  как  бы между прочим.   

Помощнички   мои   подкрутят  что-то, помудрят, с кем-то   вдруг  поскандалят.   А  потом,  как  бы  случайно,  его  же,   дурака,   в водевильчик  мой,   со  стишками  острыми,  возьмут,  да  в угоду  мне,  и  вставят.  И всё!   В городе  шум,  в  зале -  хохот,    в  театре -  достаток! 
               
                Пауза.   

/Трагически./ И   вот всё сломалось, разрушилось, развалилось... вся система!   Старое уже не годится,    а  новое ещё  не пришло!  Трагедия…  ещё какая!   Не убежишь от неё, не  спрячешься,  когда  залы   вдруг  опустели.  Обходить  стороной  стали нашу, любимую некогда,   сцену,  в других местах удовольствия  себе  ищут. Хотел бросить  всё  и уйти от такого позора в управдомы…  да  прислали  меня вот…  к  вам.  На укрепление.

     И  что…  что  я здесь      увидел?   То же самое, от чего ушёл:  ни плана, ни денег, ни зрителей - ничего!  Из  актёров  - лишь  ваша... горстка  сиротская...  отчаянных   смельчаков... пытается что-то  соорудить  из того, что осталось!    Катастрофа!  Последний день  Помпеи!

 Дышать  абсолютно  нечем,  разве  что  пылью... прошлых  веков и  минувшей славы! "Ничего,   Михайлыч, - говорят  мне...  те,  что   сюда  послали,  - пережить это    надо!  Бери  бразды  в  свои  руки!  У  тебя  опыт,  знание   жизни.  Мосты  наводи,  убеждай,  вселяй   людям уверенность  в  завтрашнем  дне". 

 А  как...  чем её,  эту  чёртову   уверенность,  вселять,  когда  моль  костюмы    и  обувь    давно  проела!  И   вокруг  -  шаром  покати – никого!  Кричи -  не  докричишься:   ни  в  службе  одной,  ни  в  кабинке  для  техники -  всё  пусто!  Убежали все давно,     как с тонущего   корабля  бегут… По  странам  и  весям      разбрелись...  вместе  с  дирекцией! 

Одна  дежурная...    с  инвалидностью  первой    группы,   хромая,  на  пороге   стоит,  гостей    поджидает  напрасно.    И    крысы  ещё...   метровые,    всюду  шастают… мебель грызут.  Скоро и меня, самого…               
               
                Плачет.               
                Актеры окружили режиссёра. 

НЮРКА/с сочувствием/. Ну хватит, Георгий Михайлович, не убивайтесь  уж  так! Всё  ведь в жизни бывает! 

ОДУВАНЧИК. Что  поделаешь – время  сейчас   такое...   круглое,  как Колобок.   Катится  себе  и  катится...  ухватиться    не  за  что!  Его   действительно  пережить   как-то надо!

СВЕТЛАНА.   Вот именно!  А  там,  быть  может,  и  просвет  появится! Солнышко  выглянет...  из-за  туч!    Теплее  станет...  и на  душе  веселей!
 
ВЛАДИМИР.  После  печали  всегда  приходит  радость.    Так  было  и так  будет  всегда.  Это  закон  природы -   и  в  него  нужно  верить.   Да  и  мы  ведь...  тоже  люди,  не сарацины  какие-нибудь.   Всё  видим, понимаем...
 
 РЕЖИССЁР/обреченно/. И я понимаю... понимаю, что всё! Конец! Не режиссёр   я,   а  старая,    драная   калоша.  Мне  бы   вам   подсказать...  посоветовать...  с  высоты  своих  лет:   что сделать,  чтобы  зрителя своим  искусством   привлечь?  Чтобы  потянулся  он  к  вам,   полюбил...  захотел  к  вам  снова...  сюда    прийти.  И  нашёл здесь то, что  часто  ищет в жизни  своей…  да не  всегда   находит. А   что я могу? Что умею?    Ничего!   Слушаю вас - и не слышу. Хочу понять - о чём вы? куда вы меня зовете? - и не могу! Оглох, ослеп... бегу от всего,шарахаюсь... словно в глухом,  дремучем   лесу... 

                Пауза.   

Да-а... далеко  закатился  Колобок,  очень   далеко...  Да,   видать,  не туда катился ты  всю свою жизнь, не по той дорожке...  /С тоской./ Ах... забыть бы всё, уехать бы куда - нибудь...  в Гонолулу! Забиться там в норку - и чтоб никого, ничего   рядом... только птичка, воробушек   какой-нибудь...   Пусть   поёт   себе,   чирикает… 

НЮРКА /наивно/.   А  в   Гонолуле  воробьёв  нет...

РЕЖИССЁР. Ничего. Найдётся. Наши воробьи сейчас везде есть, по всему свету. Летают, зёрнышки клюют... /Вздыхает/. А что поделаешь - жить-то надо...   

                Пауза.

НЮРКА /вдруг/.   Подождите!  Мы  забыли  о  самом  главном !               

                Выходит на авансцену.   

/В зал./ Ведь жизнь продолжается - правда? И никто её не остановит!   Никто и никогда!   А если есть жизнь - значит,  есть надежда!   Давайте  попробуем построить свой новый дом! Свой театр! Сами! Неужели не сможем?  Посмотрите  -  сколько  нас!  Шум  поднимем,  меценатов  найдем…  до самых  верхов  достучимся!    И   назовем  наш   театр…  театром  "Надежда"!   Вы только представьте себе -  театр "Надежда"... /повернулась/  а... Георгий Михайлович?               
               
Пауза. 

РЕЖИССЁР.   Да,   вы  правы  -  жизнь продолжается.  И  делать   действительно  что-то   нужно...   

                Поднимается. 

Ну, что ж...  деваться нам всё равно некуда. Двайте,  давайте   попробуем.  Так тому  и быть:  начнём… вопреки всему!  Все вместе!   Завтра   же...с утра...

НЮРКА.   Ура-а!..  Там будут большие и светлые залы! 
СВЕТЛАНА.  Уютные   холлы! 
НЮРКА.   Высокие  стены  и  потолки! 
СВЕТЛАНА.   А вокруг   мы  посадим деревья! Много деревьев!

НЮРКА.  И обязательно - цветы! Георгины, пионы, астры...

СВЕТЛАНА. А потом... потом к нам  придет много людей - красивых,  богатых,  счастливых...
НЮРКА.    …  и  мы   покажем  им  свой  спектакль!   Совсем   другой… новый…

ОДУВАНЧИК.    А  в  спектакле  том,  обещаю, я  непременно  вернусь…  к  своему  мольберту!  И  создам  современную   Джоконду!  В образе  Светки,  например!  /Смеётся/.

ВСЕ.  Ура-а...  Одуванчик,  ты - гений!

                Обнимают  Одуванчика,  аплодируют.

        ВЛАДИМИР/перебивает, властно/.  Стоп! 

                Пауза.

Это всё прекрасно, всё хорошо! Но…  это будет завтра!   А сегодня... сегодня нам ещё нужно закончить спектакль. Наш... сегодняшний! Доиграть его.    Поставить   в нём   точку!   
      
        ВАДИМ.  Действительно.    Мы,  кажется,  немного  увлеклись…               

                Пауза.

НЮРКА/неожиданно/. Правильно! Не надо! Ничего больше не надо!  Всё! Хватит!  Не  будем  спешить!    Пусть придёт новый день... и даст нам ответ! А пока... пока  давайте просто помолчим. Все вместе. Посидим. Подумаем. Каждый о своём... И послушаем... тишину.   Это  ведь так здорово,   когда...   тишина...               
            
                Молчание.

Все напряжённо смотрят в зал. Свет на сцене постепенно меняется, комната погружается в полумрак.  Дождь кончился, за окном по-прежнему ночь. Но где-то далеко, у самого горизонта, уже чуть заалела полоска предутреннего неба.

        Тишину внезапно нарушают звуки  весёлой  песенки  "Б у б л и к и".       Р е ж и с с ё р  поднимается, мечется по сцене, пытаясь найти  граммофон.  Не находит. В ярости стучит кулаками по стене. Песня обрывается. Одновременно появляется гул, декорация приходит в движение. Свет гаснет. Грохот падающих стен, чей-то стон, вскрик...  Зажигается луч света. Медленно движется по сцене. Из-под обломков с большим трудом выбирается Р е ж и с с ё р. Его трудно узнать: он весь окровавлен, одежда порвана. 

РЕЖИССЁР/в зал/  Колобок  мой,   Колобок...  весёлый    нрав,  румяный  бок...   
                Умирает.   

На   авансцену  из-за кулис  выходит   П а р е н ь.  Остановился,  посмотрел  в  зал.
                Картина  семнадцатая

ПАРЕНЬ.   Надеюсь, вы понимаете, господа,  - ничего страшного   на самом деле не произошло:  наш Главный   жив -  здоров,   чего  и  вам  желает.  А  прибили мы его  здесь,   на  сцене,  следуя исторической правде: шаловливый плод народного вымысла Колобок, как известно, закончил свою жизнь трагически, став жертвой излишней самоуверенности и неумения правильно   оценить свои, весьма скромные, возможности.

Кстати…  идею спектакля подбросил нам именно он, Колобок!  И,  вообще…  наш Георгий Михайлович - необыкновенно    талантливый   человек   и   мы   его   все  очень   любим!               

                Аплодисменты.

Из-за кулис на сцену выходят актёры. Подходят к режиссёру, помогают ему   выбраться из-под обломков.

ВЛАДИМИР. Вставайте, Георгий Михайлович, хватит прикидываться!

НЮРКА.    Да и время уже позднее - домой пора!
 
СВЕТЛАНА.   Нужно   поспать,  сил  набраться…               
    
                Все выходят на авансцену.

ПАРЕНЬ.   Ведь  театр мы  действительно   начнем строить - завтра же, с утра...  ведь  так  вы  сказали?
РЕЖИССЁР.  Да...  именно  так  /в зал/... но  только   вместе  с  вами,  дорогие зрители...    согласны?

Издалека,  нарастая,  звучит  вступление  к песне "Театр "Надежда".  Все поют, взявшись за руки.

И капли утренней росы   
Падут на землю, как и прежде,
Блеснёт сквозь тучи солнца луч -
То будет  луч святой надежды.
Он мир уснувший оживит,
Изменит лик планеты этой,
И на любви вновь возродит   
Священный храм добра и света.

И ясный день вновь к нам  вернется,
Снова,  как  прежде,   нам улыбнется
И путь  укажет,  светлый и  ясный,
В  тот  мир   заветный,    где удача
Встретится  с  нами,  не  иначе,
И в  новый дом,
Солнечным  днем
Вместе  мы  двери  откроем!
И в  новый дом,   
Солнечным  днем,
Вместе,  друзья,  мы  войдем!

Проигрыш.

В  тот  мир   заветный,    где удача
Встретится  с  нами,  не  иначе,
И в  новый дом,
Солнечным  днем
Вместе  мы  двери  откроем!
И в  новый дом,   
Солнечным  днем,
Вместе,  друзья,  мы  войдем!
Вместе,  друзья,  мы  войдем!
В  но-о-о –в-ы-ы-ы-й   до-о-о-м!               

                Небо алеет всё больше…               

                З а н а в е с.

На  поклоны    актёры  выходят  под  минусовку  песни  "Обстановочка".

Киев,  июнь,  2010
Безрук /Марро/ Валерий Романович –
Драматург,  поэт,  композитор, номинант 
национальной  литературной премии  "Писатель  года ",
награжден Президиумом СПР медалями 
"Иван Бунин - 150 лет", "Фёдор  Достоевский - 200 лет", 
"Марина Цветаева - 130 лет"
Моб: +038067 9006390
/Viber, WhatsApp|
E-mail: marro.valery@ya.ru
Сайт: lekin.jimdo.com

Фото  из  интернета