Не знаю, почему я размечтался собирать эти приторные ягоды со временем. Только ствол невзрачный черёмушки на дачном наделе воткнул в землю в то же время, когда садил вишни и яблони. Не обидел я и кусты крыжовника, и облепихи. В планах у меня было приличное место уделить картофелю и клубнике. Всё росло сначала, как положено.
Первый облом я получил от картофельной ботвы. Такого урожая колорадских жуков я просто не ожидал. Пришлось от посадок картофеля отказаться. Яблони долго не давали урожая.
И только вишня, благодарная за заботу, подарила такое обилие, что несколько лет я продавал вёдрами красную ягоду, варил варенье трёхлитровыми банками, и, чего греха таить, настойку имел в тех же трёхлитровых банках.
Клубника, которую мы повсеместно называли - "Виктория", умешалась уже не только в виде варенья в трёхлитровых банках, но и в двадцатилитровой бутыли в виде прекрасной настойки.
С этой настойкой я стал многим большим другом.
В тяжёлые годы - девяностые - я фактически стал рабом капитализма с диким "мурлом". Садоогород для меня стал дорогим удовольствием, поэтому я заглядывал в сию обитель раз в месяц. Продолжалось это, как ни печально, ровно восемь лет.
Выйдя на пенсию не как люди, в шестьдесят два года, я приехал в садоогород и огляделся.
Вид участка имел удручающую картину. Нет, сначала-то мне понравилось. С дороги, по которой я двинул вглубь вишнёвых зарослей, ровно через два метра меня уже не было видно ни с какой стороны.
Это как-то подкупало.
Приятно стянуть штанишки пониже, и пописать, не пытаясь найти дорогу к туалету!
К этому времени куст калины выглядел баобабом! Черёмуха стала напоминать секвойи! Настолько она разрослась, что стволов там я насчитал дюжину! Рябина тоже размножилась и стала просто огромной. О вишнях и говорить нечего. Между стволами можно было передвигаться только боком.
Среди этих зарослей дом выглядел заброшенным стариком.
Угол дома привёл меня в глубокое раздумье. Требовался капитальный ремонт. Что говорить, здоровьем меня природа не сильно обидела. Взялся я за дело круто. Дом отремонтировал за два года. Богатства особого я не нажил. Поэтому пора было взяться и за землю.
Для первого года работы хватило мне с вишен срубить половину стволов да порубить эти стволы до простых палок.
Только на другой год одну сотку очистил я от этих обрубков. На радостях посадил снова кустики клубники.
Раздражение вызывали две группы черёмух. Да и рябина выглядела слишком вызывающе.
Спилил я всё это богатство. Оставались корни. Вот она, маята-то! Ведь это надо же так зацепиться за мать-землю! Многие корни тянулись на полтора метра! Труд посадить черёмуху - ничто по сравнению выкопать эти чудо-корни! Два дня я бился, чтобы только окопать торчавшие метровые стволы.
И сколько ещё дней буду заниматься корчеванием, даже не знаю. Могу только сообщить, что клубника у меня следующим летом будет своя.
Помидор и огурцов у меня пропало много. Яблоками я закидал свои яблони. Ну, представьте себе, сколько можно есть? Ведь всего-то выросла прорва!
Чем всё же хороша дача, так это тем, что скучать там не приходится. Главное, не надорваться, не хапать, мечтая всё сделать быстро. Тогда и жизнь будет тянуться, как резина в трико, в которых и производится весь садоогородный труд.
Ижевск, 2011 год