*
Золотые крылья и ветви низкорослых деревьев, покрывавших подошвы гор, смяг-чили удар, но недостаточно. Долго блуждала Эмейор между бредом и явью, без надежды на помощь. Сознание покидало ее тело, и она уже видела себя, бредущей по вересковым пустошам, под бескрайними просторами серого неба, и уже впереди блеснула полоска мо-ря и под ногами захрустела галька Сумеречных пляжей, когда дева различила голос, назы-вавший ее по имени. Обернувшись, она увидела мужчину в потрепанном сером плаще, что шел вслед за ней.
- Твое время еще не пришло, о, Эмейор, Дева Рассвета, - произнес он, протягивая ей руку. – Вернись!
И дева шагнула ему навстречу. Долго брели они вдвоем через пустоши плечо к плечу, не произнося ни слова, но все же ими было сказано достаточно, и горек был час расставания.
Открыв глаза, Эмейор с удивлением нашла себя в небольшой пещере, лежащей на ворохе лапника. Рана в боку была умело промыта и перевязана, но поблизости не было никого, кроме крупного белого волка, сторожившего выход из пещеры. Когда девушка заворочалась, пытаясь подняться, он подошел, недовольно ворча, а когда девушка, от боли и слабости потеряла сознание, он, помогая себе сильными передними лапами и мордой, вновь уложил ее на постель.
Дни шли за днями, Эмейор оставалась в пещере, постепенно возвращаясь к жизни из края вечных сумерек. Она привыкла к волку и часто разговаривала с ним, называя Хо-ур , но ни разу ей не удалось увидеть его хозяина. Хотя девушке казалось, что изредка он заходил в пещеру, и долгими ночами сидел рядом с ней, держа за руку, но, просыпаясь, она встречала лишь неизменный взгляд волчьих глаз, серых с золотыми искрами. Потом она стала говорить себе, что это были лишь сны. Иначе как бы она могла рассмотреть в темноте пещеры лицо того человека? Он был еще молод, но первые морщины прорезали высокий чистый лоб, кисти рук были испещрены причудливым узором тонких белых шрамов, и Эмейор успела заметить, когда мужчина откидывал назад длинные темно-русые волосы, что у него не хватало мочки левого уха.
Хоур охотился и приносил Эмейор свою добычу, а воду она брала из маленького родничка, бившего в глубине пещеры и тонким ручейком тянувшегося к выходу. Этот ру-чей пересекал небольшую поляну, почти теряясь среди высоких ароматных трав, и долго потом петлял между деревьями, вбирая в себя силу подземных вод, пока не вливался в русло Лиэйн Ирэт, Ледяной реки, что по пологим каменным ступеням спускалась с гор.
Время неспешно текло, врачуя раны, убаюкивая память. Вернулась в свои берега река Лиэйн, разливающаяся каждую весну, Эйя почти целыми днями следило за миром, зацепившись за вершину Сэтэр Иар, лето стремительно неслось к своему пику – солнце-стоянию, когда Эмейор впервые решилась покинуть своды пещеры. Хоур повсюду следо-вал за девушкой, не давая отходить слишком далеко, пока силы не вернутся к ней, но с каждым днем прогулки становились на пару минут длиннее.
Эмейор сшила себе одежду из шкур животных, и целые дни проводила в лесу, охо-тясь и собирая ягоды. Немногие бы смогли узнать в ней сейчас своевольную и гордую дочь правителя Эррона, капризную, как восточный ветер. Она танцевала в свете луны на камнях, и бережно хранила зеленую искру, которую нашла у своей постели и с тех пор носила на крепком шнурке. К горам она старалась не приближаться и, казалось, не вспо-минала о родном городе, по крайней мере, никогда не пыталась отыскать дорогу к нему. Волк стал ее верным спутником, и лишь дважды в месяц исчезал куда-то. В остальное время Хоур и Эмейор вместе бродили по лесу, и удивленные птицы смотрели, как золото-волосая девушка, легко бежит рядом с крупным белоснежным волком, почти не касаясь земли, сама подобная птице, и деревья вслушивались в непривычный звук человеческого смеха, когда Эмейор, шутя, заводила возню с волком, пытаясь побороть его. Раз за разом Хоур опрокидывал девушку на землю, не раз и не два его зубы смыкались на ее запястьях, не оставляя даже легких следов.
Так прошли лето и осень, а следом и зима, которая немногим отличалась от лета и осени. Лишь Эмейор больше времени проводила в пещере у огня, а Хоур стал беспокой-нее, чем когда-либо, и исчезал все чаще и все дольше длились его отлучки. А в дни, когда волк оставался с девушкой, он постоянно оглядывался на вершины гор, засыпанные сне-гом. Эмейор не держала его, она немногое знала о снежных волках, этом сильном и гор-дом племени, но понимала, как не хватает белому волку ледяного горного воздуха и весе-лой гонки по снежному насту.
Однажды рано утром началась метель. Солнце лишь на несколько минут появилось на небе, бледное в ошметках светло-серых облаков. Снег шел, не переставая, день и ночь, к утру вход в пещеру оказался завален больше, чем на две трети, а Хоур бесследно исчез. Если и были на снегу следы его лап, то их давно замело. Он не вернулся на следующий день, не появился ни через день, ни через два дня. Эмейор проводила время у огня, вдыхая аромат сушеных трав, и ждала. Луна на небе истончилась и исчезла, и уже прятался в вет-вях тонкий серп молодого месяца, когда девушка одела свои старые сапожки из мягкой кожи, рваные и кое-как залатанные, закуталась в теплый плащ, взяла самодельный лук, запас еды и вышла из пещеры. В ту ночь ей приснилось, как крупный белый волк напада-ет на человека из ее снов.
Не мешкая и не раздумывая, она повернулась в сторону гор, которые до этого предпочитала не замечать, хоть и жила у их подножия. Зима была на исходе, но тем силь-нее злобствовала, швыряя в лицо девушки острую снежную пыль. Эмейор поднималась наверх, отыскивая забытые тропы, по которым уже много лет не ходил никто, кроме хищ-ных зверей. Спала урывками, завернувшись в звериные шкуры. На четвертую ночь она увидела во сне вытоптанный вереск и молодого мужчину. Он лежал на чем-то белом, и сам казался белее снежной шапки Сэтэр-Иар. Еще через день пути Эмейор достигла пере-вала, соединявшего западную часть горного хребта и долину реки Лиэйн. И там, на отроге острого утеса она нашла Хоура, волк лежал без движения, белый на белом снегу. Его гус-тая шкура уже покрывалась блестящими тонкими сосульками, когда девушка обратила внимание на яркое алое пятно посреди слепящей белизны. Одна из легенд о снежных вол-ках гласила, что они были созданы из ледяных костей гор и, умирая, вновь становятся снегом. Эмейор опустилась на колени перед хищником, как перед старым товарищем, ра-зорвав свое белое износившееся платье, она перевязала раны волка, развела костер рядом с ним, отыскав под снегом сухие ветви кустарника, что рос на горных вершинах, доволь-ствуясь камнями и горсткой бедной землицы. Эмейор понимала, что не сумеет перенести Хоура вниз и, не раздумывая, осталась на голом утесе, ухаживая за волком и танцуя на маленькой площадке, чтобы согреться. Она не надеялась ни на что, молча подбрасывала ветки в костер и закрывала пламя своими руками, когда налетал порыв ветра. Если бы кто-то, кроме орлов в это время мог посмотреть с высоты на утес, то он, быть может, и сумел бы заметить огромную золотую птицу, укрывшую своими крыльями маленькие фи-гурки на снегу…
Так прошли день, ночь и еще один день. А на закате волк приоткрыл глаза и ти-хонько лизнул ладонь Эмейор. С этого момента он пошел на поправку, страшные рваные раны затягивались, но долго еще Хоур хромал, припадая на сломанную переднюю лапу. Девушка так и не смогла точно узнать, что произошло на перевале, но видела на снегу свежие отпечатки волчьих лап и не могла поручиться, что все они принадлежали Хоуру.
Девушка и волк спустились с гор и вернулись в долину, на несколько дней опере-див весну. Кожистые гибкие ветви эдаорна покрылись яркими желтыми цветами, когда на других деревьях даже не лопнули почки. Начинался новый год, и все, как казалось, воз-вращалось в привычное русло, но в сердце Эмейор не было прежнего спокойствия. Она присматривалась к своему верному волку, ожидая чего-то, но Хоур целыми днями лежал перед входом в пещеру, подставляя солнечным лучам больную лапу.
- Кто же ты, мой волк? – спрашивала девушка, ухватившись за шерсть на его за-гривке, словно могла получить ответ, но Хоур лишь осторожно сжимал страшными челю-стями руку Эмейор и подолгу смотрел на нее, когда девушка занималась своим немудря-щим хозяйством. Прошло два полнолуния с тех пор как они вернулись в долину, но Хоур больше не убегал, и Эмейор решила, что теперь он уже никуда не уйдет, как вдруг волк вновь потерял покой и начал все чаще убегать в лес один. Возвращаясь, он сразу же нахо-дил Эмейор и, ей казалось, уж слишком ластился к ней, странно напоминая простого щен-ка. Эмейор решила, что скоро Хоур вновь сбежит, и решила проследить за ним, не объяс-няя себе, зачем ей это понадобилось.
И впрямь в ночь полнолуния Хоур исчез. Девушка осторожно кралась по его сле-дам, углубляясь все дальше в лес, туда, где из-за сплетающихся над головой ветвей не видно неба. Чем темней становилось вокруг, тем сильнее сгущалась тьма в душе Эмейор. Ей казалось, что она предает кого-то близкого, но не понимала – почему, и не помнила – кого… След вывел ее на берег Лиэйны. Притаившись за стволом старой сосны и до крови закусив нижнюю губу, она смотрела на каменистый пляж, освещенный зеленоватым све-том луны. Там стоял мужчина, у его ног валялся белоснежный плащ, сделанный из шкуры волка.
Эмейор не сомневалась, что это человек из её снов, хоть и было темно, а мужчина стоял вполоборота. Луна уже совершила часть отмеренного ей пути, а он все не двигался с места, запрокинув голову и беззвучно шевеля губами. Но вдруг что-то изменилось, Хоур, так девушка продолжала называть человека, с изменившимся лицом совершенно по-волчьи подался вперед, то ли догоняя кого-то, то ли уходя от удара, но тут же пошатнулся, придерживая правой рукой предплечье левой. С возгласом участия Эмейор шагнула впе-ред, вступая в полосу лунного света и протягивая руки вперед, но мужчина с замешатель-ством глянул на нее, и тут же в его серых с золотыми искрами глазах появилось узнава-ние.
- Зачем…ты…здесь… - Хрипло проговорил он, удивляясь звукам своего голоса, но Эмейор легкой ленью скользнула вперед и припала к его груди. Долго стояли они, вслу-шиваясь в дыхание друг друга, скрытые пологом ночной тишины, но час их истек. Луна скрылась, и звездный свет померк в самый темный предрассветный час. Хоур сделал шаг назад, отступая в тень.
- Зря ты пришла, глупая, - сказал он и, видя, что Эмейор хочет сказать что-то, сде-лал знак, чтобы она молчала, и слабо улыбнулся. – Мне нельзя было оставаться рядом с тобой, это моя великая ошибка и великая слабость. Знай, о дева, чтобы ты вернулась в этот мир я поделился с тобою своей звериной силой. И если ты решишься назвать себя моей, то разделишь мой жребий: быть человеком и волком, не принадлежа ни к одному из двух племен. Я сам выбрал свой путь, и не хотел, чтобы тебе пришлось повторить его. Так решай, о, Эмейор, - закончил он, поднимая глаза на деву, но она вскрикнула, как раненая птица, и отшатнулась от него, закрывая лицо руками. Когда Эмейор снова решилась взглянуть в глаза Хоура, рядом уже не было никого, лишь дорожка волчьих следов на тра-ве, влажной от росы.
- Хоур! Постой, я согласна! Я… Я люблю тебя… – Вскричала Эмейор, но ей отве-чало лишь эхо. Не помня себя, она бросилась в самую чащу леса, но сразу же потеряла след в кромешной тьме, а может быть, оборотень не умел оставлять следов. Долго блуж-дала дева в темных чащобах, сучья деревьев цеплялись за ее волосы, рвали в клочья одеж-ду, босые ноги она изранила в кровь, но не обращала на это внимания и бежала дальше, выкрикивая имя волка, пока не упала в изнеможении на ложе из мха. Тьма, не знающая лучей рассвета, сгустилась над ней, безумие овладело Эмейор.