-Маруся! Ну, где ты?
Его голос, казавшийся ей неповторимым, волшебным бархатным, еще какие-то три года тому назад, сейчас напоминал голос старого пропойцы: хрипловатый, прокуренный, с интонациями капризного ребенка.
-Иду-иду! Что ты хочешь? Есть? Сейчас принесу.
-А ты как думаешь? Уже одиннадцать, мне сегодня на дневной спектакль к часу, а я еще не завтракал. Неси сюда, я еще поваляюсь пару минут.
-Слушай, я забыла вчера купить хлеб, но есть сухарики.
-Мар, из тебя хозяйка, как из меня оракул.
-Ну, уж извини, я к тебе в няньки не нанималась.
-Что я слышу?! А кто обивал пороги, просил автограф, целовал следы на лестнице.
-Лестницу ты придумал, я просто была маленькая дурочка, а за три года я повзрослела и поняла, что образы, которые ты создаешь на сцене, не имеют к тебе никакого отношения.
-Да ты что! Как мы поумнели, а кто вены резать собирался, если величайший актер всех времен и народов не удостоит тебя вниманием.
-Я же не думала, что ты пьешь как извозчик, приводишь в дом подзаборных девок и спишь, не раздеваясь, по двое суток, когда у тебя нет работы.
-Ах, мы абшиблись! Мы думали оно прынц, а оно бомжара в «пинжаке» от Армани. Не нравится, катись!
-И уйду, надоел ты мне, все, терпение мое лопнуло.
-Иди-иди, оставляй человека, которому тяжело, у которого душа болит, вдохновение ушло, и жить не хочется. Ты думаешь, быть актером – это просто.
-Не надо, я все знаю и про энергетику и про тяжелый зал и про уродов-коллег, и про эксплуатацию твоего таланта.
-А что, тебе и послушать меня трудно. Раньше это тебя не раздражало, и в театр тебе нравилось ходить за кулисы, и цветы охапками домой носить, что случилось, надоело быть подругой великого мастера?
-Подругой? Ты выражайся точнее, прислугой, да прислугой, приживалкой, нянькой, уборщицей, но не подругой.
-Слушай, а может ты хотела, чтобы я женился на провинциальной сумасшедшей фанатке, без роду без племени.
-А ты у нас дворянин из Быковки. И родители твои аристократы. Мама - доярка, а папа - конюх.
-Дура, мама заведующая фермой, а отец - заотехник.
-Небольшая разница!
-А ты лучше вспомни, как я тебе помог поступить в театральное училище на постановочный факультет!
-Ага, где мне учиться некогда, потому что тебя все время обслуживаю.
Слушай, ты что развоевалась, тебе что, домой захотелось? Так зачем же дело стало, собирай манатки и проваливай.
-Да, давно пора.
-Маруся, все, хватить цапаться, иди сюда, мне надо спину растереть, вчера носил по сцене эту корову Ирину Антоненко, килограмм 85 весит, спину ломит.
-Ну, конечно, спину разотри, в глаза закапай, массаж, маникюр, педикюр сделай, волосы постриги, белье постирай, обед приготовь, а чуть что, пошла вон, дура!
-Марусь! Долго я буду тебя ждать?
-Сейчас. Подождешь!
У театра топтались молоденькие хорошенькие девчонки.
-Смотрите, смотрите Муромцев! Быстрее, может, удастся автограф взять, ну быстрее, побежали. Опять он со своей Маруськой. Как же повезло этой дуре провинциальной, живет с таким актером, ишь, как гордо вышагивает. А ведь ни рожи, ни кожи! Вот уж не родись красивой, а родись счастливой!