«Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь».
Владимир опустился на колени и, широко перекрестившись, коснулся лбом влажного темного пола. Хотелось плакать, но слез не было. Лишь стыд, что давно не был в храме, не получал благодати от старых икон, не предавался молитве, а пальцы забыли на ощупь воск свечей. Снова и снова лоб Владимира касался влажного пола.
«Пресвятая Дева Мария, упроси Сына Своего, чтобы простил меня. Так плохо без Его благодати…».
Пронеслись в памяти последние годы, когда он признавался в любви той, кого не любил, когда поднимал голос на мать, желая ей смерти, ради квартиры. Проносились дни, когда он много пил на работе, обвиняя в пьянстве других…. И стало ему так стыдно перед Господом за свою душу, что он побежал поздним осенним вечером в церковь недалеко от дома. И дождь стекал по его лицу, словно слезы…
«Отец, прости меня грешного и недостойного! Прости за то, что я мог сделать хорошего, но не сделал, и за то, что осуждал, воровал и лжесвидетельствовал. Прости меня!..».
… Спокойно, с великой любовью глядели на него лики святых с икон. А на улице шел дождь. Природа плакала, за возвращение блудного сына в лоно Церкви. А Владимир неустанно клал земные поклоны, умоляя о прощении, не зная, что уже прощен…