В связи с рождением третьего ребёнка, длительное время, где-то с полгода, я отсутствовала на работе, и когда я вышла:
обратила внимание, что жизнь нашего посёлка как-то изменилась.
Меня раздражали жёны наших первых руководителей, которые без зазрения совести все лучшие товары народного потребления со складов и магазинов забирали себе.
(Вначале строительства Вуктыла такие безобразия не имели место быть).
Был построен также « Греческий зал», в котором обслуживались
только избранные. Как и многим другим, мне это, мягко сказать, не нравилось.
Помню: наша председатель постройкома, Чернышева Нина Георгиевна мне говорит:
« Валентина Васильевна, вот ты возмущаешься, а чего бы тебе не выступить на профсоюзном
собрании».
И она не заставила меня долго упрашивать.
Я попросила маму вечером присмотреть за новорождённым сыночком, а сама пошла на собрание, зал строительного клуба был переполнен.
В президиуме сидело всё руководство, представители треста и два начальника: первый, Бакланский Валерий Павлович сдавал
предприятие, так как уходил на повышение в Трест,
а второй,- Тарасевич, принимал.
После небольшого доклада и первых выступающих предоставили слово и мне.
(На трибуну взошла маленькая, худенькая, скромно одетая молодая женщина, с высокой модной причёской, выглядела юной, многие, сидящие в этом зале, которые не были знакомы с этой женщиной, не могли и подумать, что у неё уже трое детей, в том числе уже двое школьников.)
О чём я буду говорить, никто не знал, да я и сама ещё точно не знала, поэтому начальство на меня смотрело отвлечённо, да и сидящие в зале слегка шумели.
Я демонстративно и внимательно оглядела весь зал и сидящих в президиуме:
« Дорогие товарищи! - чеканя каждое своё слово, как из звонкой стали, начала я - только крайняя необходимость заставила меня сегодня оставить свою кроху на бабушку и выступить перед вами.
Моментально, своей доброй улыбкой, жизнелюбием и сильной своей энергией стала заряжать зал. Все стали меня слушать, затаив дыхание.
Я не понимаю, до каких пор мы с вами будем позволять этим людям, ( при этом я лёгким движением левой руки показала на президиум) издеваться над нами.
Чтоб было им понятно, начну всё по порядку. И очень прошу ведущего собрания меня не перебивать. В этот момент весь зал взорвался аплодисментами.
Легким движением правой руки, попросила прекратить
аплодисменты, и далее продолжала.
Менее недели назад я случайно, проходя мимо двоих «леди», жён наших уважаемых начальников, услышала такой разговор, жена второго начальника говорит жене первому:
—Шью себе костюм - ансамбль: одну норку пришью сюда, \ я
показала на шапку,/ вторую на воротник, / при этом я
руками артистически показала, куда именно./ третью норку сюда,/ и
я дугообразным движением правой руки показала на переднюю
часть ниже пояса./, имелось виду манжеты рукавов, но все поняли правильно/ и зал взорвался громким смехом и бурными
аплодисментами.
Слегка подняв правую руку, я попросила зал замолчать.
Благо, что у меня звонкий голос, микрофон не
обязателен, а отключить мой собственный микрофон никто не смог./
-Далее: поступили в наш магазин пять ковров: профсоюз разделил:
один коврик - дали жене Бакланского, и хочу отметить вполне
заслуженно, так как у них двое детей, и они работают почти с
первой минуты нашей стройки;
второй выделили жене парторга,
дело в том, что у них детей нет, и пока не предвидится;
третий-
очень честная председатель постройкома себе взять не могла,
поэтому она выделила коврик своему водителю, который работает недавно, да при том на химии.
Два коврика так и неизвестно, кто получил, осталось тайной под семью печатями.
И вновь моё выступление было взорвано аплодисментами.
Далее, продолжала я ещё более резким голосом.
—Как-то, моя дочь пришла со школы и у меня спросила:
-Мама, ты не купила помидорчиков в баночке с маленькими
огурчиками?
—Нет, ответила я, — а мама Марины Бакланской купила!
—Позвольте, что же я могла ответить своей девочки на её вопрос,
сердце моё сжалось,/ и я показала, как оно сжалось,/ не могла же я дочери сказать, что у Марины папа начальник, а её мама этим умело пользуется;
и ещё, до каких пор всё самое лучшее в магазине будут
разбирать жёны начальников любого ранга.
Некоторые из них считают, что только они умеют приготовить деликатесы из лучших кусков мяса, а все остальные обязаны питаться костями, как собачки.
До каких пор будет существовать этот «Греческий зал», где питаются только избранные.
Хотела бы услышать, и думаю, меня поддержат все сидящие в этом зале, до каких пор в нашем посёлке будет твориться это безобразие!
Где же равенство Советских людей!
Где же справедливое распределение жизненно необходимых благ!
И ещё, хочу отметить, вначале стройки такого безобразия не было.
Очень прошу руководство ответить на мои вопросы, полагаю, они для сидящих в этом зале—общие.
И я твёрдой походкой покинула трибуну. Зал мне долго
аплодировал.
После моего яркого выступления начальству нечего было сказать в своё оправдания, что-то невнятное при своём последнем слове
мямлили.
\ Чтоб было понятно сейчас моё выступление, хочу пояснить, да,
действительно, в ту пору был дефицит, буквально, на все товары
народного потребления, и уже, в ту пору, даже значительно раньше, все кто стоял «ближе к кормушке», этим прекрасно пользовались, остальным, приходилось с ними бороться именно таким способом, как с этой минуты стала бороться я./
Некоторые отрывки моего выступления стали служить анекдотом долгое время, кто не ходил на это собрание,- пожалели.
На следующий день, новый начальник запросил моё личное дело Инспектор отдела кадров, Шилова Валентина Ивановна мне передала их возмущение по поводу моей биографии: « Надо же, и зацепиться не за что, биография такая, хоть на выставку вези".
В этот момент произошла большая авария на СП-3, мог взорваться конденсатный газ, какие-то доли секунд отделяли весь посёлок от неминуемой катастрофы.
На вертолётной площадке, вдалеке от посёлка, ждали вертолёты, чтоб хотя бы спасти детей и женщин.
Пожар с огромным усилием и большим риском для жизни специалистами удалось предотвратить. Мой муж принимал самое активное участие в тушении пожара. Весь посёлок был лишён электричества и обогрева.
Временно мы переехали в основной посёлок Вуктыл, жили у своей приятельнице на Вуктыле, Несиной- Овчиниковой Валентины Яковлевны.
Валентина Яковлевна - редкая женщина, умная, хитрая, премудрая.
Её запомнили, думаю все, с кем ей пришлось работать. Она с самого начало стройки работала на восьмом участке бухгалтером, а я на девятом. Она хитро и умело передала мне при разделении предприятий всех своих дебиторов, это задолжников по зарплате, при увольнении им излишне выдали зарплату, за что бухгалтеров наказывали.
Безусловно, она была и на редкость весёлым человеком.
Про таких, говорят: « она своего не упустит.» С начальством она была покладистой, если они с ней делились.
Так что, имея троих детей, и мужа на тот период, алкоголика, она жила далеко не бедно. Предприятия на Вуктыле получали всё: от одежды до всего, что нужно иметь в доме. Так что Валентина Яковлевна имела всё, вначале она брала себе на карточку, потом всё списывала себе и своему начальнику.
Я никогда в жизни не шла на подобные компромиссы со своей
совестью, поэтому всегда жила свободной, и могла открыто
смотреть людям в глаза и говорить, что считала правильным . Считаю: честь в жизни,— превыше всего.
Валентина Ивановна Шилова случайно подслушала разговор по
телефону нового начальника СП-3 Тарасевича Владимира
Фёдоровича с управляющем треста «Вуктылстроя»,
он просил, чтоб мне выделили квартиру на Вуктыле, так как я имею на это льготу, и ещё, он сказал, что не хочет он меня видеть в своём предприятии.
И это действительно, так, они обязаны мне были дать вне очереди благоустроенное жильё, вблизи больницы, но они могли пока и не давать мне жильё, ссылаясь на то что, я жила в благоустроенном бараке.
Но, меня действительно наказали: моей семье выделили трёхкомнатную квартиру на четвёртом этаже нового пятиэтажного дома, кстати, сваи этого дома со своей бригадой забивал мой муж. Это был первый дом нового города!
Ордер № 4 дали нам как раз на первую годовщину моего маленького сыночка, 25-го февраля 1973-го года
Квартирка оказалась: тёплой, светлой и удобной. В силу своих возможностей, я создала уют в своём доме. Дети были счастливы: не нужно было теперь ездить в школу на автобусе; тридцать километров в одну сторону, и столько же обратно,
поэтому, больше всех была рада я, так как, не нужно было переживать за детей.
P S: Хочу дополнить: как видите, меня не посадили и не убили за мои высказывания, а, наоборот, квартиру дали. Это я говорю к тому, что не стоит поднимать истерию, что всё было страшно, нельзя было слово сказать. Кто мог и хотел -говорили открыто, и с безобразиями -боролись! А сейчас, кому, что можно сказать?! С кем бороться?
Считаю, что жизнь стала более несправедливой, чем была в наше Советское время.